из людей не лишался ни единого волоска; ник-
то из людей не приносил пользы Поднебесной,  а Поднебесная пребывала в
состоянии порядка>.
     Цинь-цзы"15 спросил Ян Чжу:  <[Если бы нужно было] выдернуть один
волос с Вашего тела,  учитель,  чтобы помочь всему миру, сделали бы Вы
это?>
     <Миру, безусловно, не помочь одним волоском>, -- ответил Ян-цзы.
     <Предположим, что можно было бы,  -- спросил Циньцзы,  -- сделали
бы Вы это?>
     Ян-цзы не ответил.  Цинь-цзы ушел и рассказал [об этом разговоре]
Мэнсунь Яну. Мэнсунь Ян сказал: <Ты не постиг [сути] мыслей учителя. Я
прошу  [разрешить мне] высказаться об этом.  [Если бы ты мог] получить
десять тысяч слитков золота,  срезав у себя кусок кожи,  сделал бы  ты
это?>
     <Сделал бы>, -- ответил [Цинь-цзы].
     <[А если  бы  ты мог] получить царство,-- спросил Мэнсунь ян,  --
вырезав у себя один сустав, сделал бы ты это?>
     Цинь-цзы безмолвствовал,  и тогда Мэнсунь Ян сказал:  <Один волос
-- это меньше, чем кусок кожи; кусок кожи -- это меньше, чем один сус-
тав; это очевидно. Однако ведь, по волоску собираясь, и образуется ко-
жа; и кожа, собираясь, образует сустав. Один волос -- это, безусловно,
всего лишь одна вещь из тьмы частей тела; но разве [из-за этого] можно
относиться к нему с пренебрежением?>
     <Я не могу ответить тебе на это,-- сказал Цинь-цзы,-- однако если
бы о твоих словах спросить Лао Даня и  начальника  пограничной  заста-
вы"16,  то они [признали бы] правильными твои слова;  а если бы о моих
словах спросить великого Юя и Мо Ди, то они [признали бы] справедливы-
ми мои слова>.
     Тогда Мэнсунь Ян отвернулся и заговорил о других вещах со  своими
учениками.

     Ян Чжу  сказал:  <Все лучшее в Поднебесной приписывают Шуню,  Юю,
Чжоу-гуну и Кун-цзы; все плохое -- Цзе и Чжоу. Однако когда Шунь зани-
мался  землепашеством  на  северном  берегу Хуанхэ и гончарным делом в
Лэйцзе, то четыре части его тела не обретали даже мимолетного покоя, а
рот  и желудок не получали изысканных яств;  он не был любим ни отцом,
ни матерью, а младшие братья и сестры не [считали его] близким челове-
ком.  Прожив так тридцать лет,  он женился,  не сообщив [об этом своим
родителям]. Когда он получил [престол], который уступил ему Яо, то го-
дами он был уже стар и разум его уже ослабел,  [а так как его сын] Шан
Цзюнь был лишен талантов,  то [Шуню пришлось] отречься от  престола  в
пользу  Юя.  В скорби и печали пришел он к своей смерти.  Он был самым
несчастным и жалким из всех людей.
     Гунь"17 приводил  в  порядок воды и землю.  [Его тяжелый] труд не
увенчался успехом,  и он был пожизненно сослан на гору Юйшань. Юй про-
должил  дело [отца] и служил [своему] врагу.  Он трудился только на не
возделывающейся ранее земле,  родившемуся сыну не дал имени, а проходя
мимо ворот [своего дома],  не заходил туда"18. Его тело наполовину вы-
сохло,  а руки и ноги покрылись мозолями.  Когда он получил [престол],
который уступил ему Шунь, то, [хотя у него и были] прекрасная печать и
корона,  он жил в жалкой лачуге и в скорби и в печали пришел  к  своей
смерти.  Его судьба была самой печальной и горькой из [судеб] всех лю-
дей!
     Когда скончался У-ван,  [его сын] Чэн-ван был юным и слабым"19, и
Чжоу-гун временно управлял Поднебесной.  Шао-гун"20 был недоволен этим
и  повсюду распускал слухи,  [порочащие Чжоу-гуна,  так что последнему
пришлось] прожить три года на востоке страны.  [Затем Чжоугун)  казнил
своего  старшего  брата  и изгнал младшего и только тогда избавил свою
жизнь [от опасности].  В скорби и печали пришел он к своей смерти.  Он
был самым опасным и трусливым из всех людей!
     Кун-цзы понимал учение [просвещенных] правителей древности и при-
нимал  приглашения  современных ему государей.  Однако в Сун [пытались
его убить],  срубив дерево, [под которым он сидел]; в Вэй [он вынужден
был спасаться бегством], заметая следы за собой; в Шан и Чжоу он жил в
нищете;  был окружен [негодующей толпой] в Чэнь и Цай"21; терпел несп-
раведливость  от  господина Цзи"22 и был опозорен Ян Ху"23 .В скорби и
печали пришел он к своей смерти.  Он был самым бестолковым и суетливым
из всех людей!
     При жизни у всех этих четырех праведных совершенномудрых не  было
ни одного радостного дня;  после смерти же они обрели славу на несмет-
ное количество поколений.  Славу?  В действительности они, конечно, ее
не имели.  Хотя их и превозносят, они не знают об этом; хотя их и наг-
раждают,  они не знают и об этом.  Они ничем [теперь] не отличаются от
пня или комка земли!
     С помощью богатств,  накопленных поколениями,  Цзе занял почетное
место сидящего лицом к югу"24.  Ума у него было достаточно, чтобы отс-
транить от себя массы нижестоящих,  а силы и власти  было  достаточно,
чтобы внушить страх всем внутри морей"25.  Он вволю услаждал свой взор
и слух, исполнял все свои желания и помыслы. В радостях и развлечениях
пришел он к своей смерти. Он был самым свободным и развратным изо всех
людей!
     Чжоу тоже с помощью богатств,  накопленных поколениями, занял по-
четное место сидящего лицом к югу. Для его силы и власти не было ниче-
го невозможного,  и не было [никого, кто бы] не подчинялся его воле. В
огромном дворце он, не сдерживая своих чувств, ночи напролет предавал-
ся безудержному удовлетворению своих страстей.  Он не утруждал себя ни
[заботой] о правилах поведения,  ни [мыслями о] долге;  в  радостях  и
развлечениях пришел он к своей гибели. Он был самым распущенным и нео-
бузданным из всех людей!
     Эти два злодея при жизни испытали радость исполненных желаний,  а
после смерти прославились как безумцы и тираны.  А в действительности?
Конечно, не славой пришлось им поступиться. Хотя их и осуждают, они не
знают об этом;  хотя их и хвалят"26, они не знают и об этом. Разве они
чем-либо отличаются [теперь] от пня или комка земли?
     Хотя тем четырем праведным мудрецам и приписывают все  лучшее  [в
Поднебесной, но они] страдали до конца дней своих и умерли так же, как
и все люди. Этим же двум злодеям хотя и приписывают все плохое [в Под-
небесной,  но  они]  предавались  удовольствиям  до конца дней своих и
умерли так же, как и все люди>.

     Ян Чжу посетил лянского государя и сказал ему, что управлять Под-
небесной так же [просто], как повернуть ладонь.
     <У Вас,  учитель, -- сказал лянский государь, -- только одна жена
и одна наложница,  и Вы не можете с ними справиться; у Вас огород [ве-
личиной всего лишь] в три му"27, и Вы не можете его прополоть; а гово-
рите, что управлять Поднебесной так же [просто], как повернуть ладонь!
Как же это так?>
     <Видели ли Вы,  государь,  как пасут овец?  -- спросил в ответ Ян
Чжу.  -- Стадо -- это целая сотня овец, но если за стадом послать под-
ростка ростом в пять чи"28 с кнутом,  перекинутым через плечо,  то оно
пойдет на восток,  [когда он] захочет,  [чтобы оно шло] на восток, или
на запад,  [когда он] захочет,  [чтобы оно шло] на запад. Если же пос-
лать Яо,  чтобы он вел на веревке одну лишь овцу, и Шуня, чтобы следо-
вал  за ним с кнутом,  перекинутым через плечо,  то они не смогут дви-
нуться вперед. К тому же я, Ваш слуга, слышал и о том, что рыбы, прог-
латывающие корабли,  не плавают по притокам,  а дикие лебеди, летающие
высоко,  не собираются стаей на заболоченных прудах.  Почему это  так?
Потому что их природа слишком далека [от этих вещей]. Тоны хуан-чжун и
далюй"29 не могут сопровождать танец,  [исполняющийся под звуки] режу-
щей слух музыки.  Почему это так?  Потому что их звучание слишком нес-
ходно. Это говорит о том, что тот, кто управляет великим, не управляет
малым; а тот, кто совершает великие подвиги, не совершает малых>.

     Ян Чжу сказал: <Дела далекой древности бесследно исчезли, и никто
их не увековечил.  Дела трех [древних] владык не то сохранились, не то
пропали.  Дела пяти правителей [прошлого] не то чувствуются наяву,  не
то видятся во сне.  Из бесчисленного множества дел трех царей,  тайных
ли,  явных ли,  неизвестно даже одно. Из тьмы дел, [совершающихся] при
нашей жизни, слышали ли мы о них, видели ли мы их, неизвестно даже од-
но.  Из  тысячи дел,  [происходящих] на наших глазах,  сохраненных ли,
отброшенных ли, неизвестно даже одно. И никак нельзя сосчитать полного
количества лет,  которые прошли с далекой древности до наших дней,  --
только со времен Фуси уже прошло триста с лишним тысяч лет"30.  Мудрые
и глупые,  красивые и уродливые, победители и побежденные, правдивые и
лживые -- все они без исключения исчезли,  и  единственной  [разницей]
был  более медленный или более быстрый срок [их исчезновения].  Прини-
мать близко к сердцу мимолетную клевету или  похвалу  и  этим  сжигать
свой разум и тело и причинять им страдание; желать ненужной посмертной
славы на несколько сот лет -- разве этого достаточно,  чтобы увлажнить
высохшие кости"31? Какая же это радость бытия?>

     Ян Чжу сказал:  <Человек подобен небу и земле и,  как они, таит в
себе природу пяти [движущих] начал"32. Человек является самым разумным
[среди всех существ], наделенных жизнью. [И в то же время] когти и зу-
бы человека недостаточно сильны, чтобы обеспечить ему охрану и защиту;
мускулы  и  кожа  недостаточно крепки,  чтобы оборонять его и отражать
[удары]; бегает и ходит он недостаточно быстро, чтобы убежать от опас-
ности. [У человека] нет ни шерсти, ни перьев, защищающих его от холода
и жары,  ему необходимо пользоваться [внешними] средствами  и  вещами,
чтобы прокормиться. Поэтому он по своей природе полагается на разум, а
не опирается на силу.  Поэтому человек высоко ценит разум,  ибо  ценит
то,  что  сохраняет его существование,  и с пренебрежением относится к
силе,  ибо презирает то,  что совершает насилие над [внешними] вещами.
Однако  наше тело нам не принадлежит -- то,  что рождено,  не может не
быть [сохранено] в целостности. И внешние вещи тоже нам не принадлежат
-- то,  что однажды нам принадлежало, не может не быть снова потеряно.
Тело, несомненно, главное в жизни; внешние вещи также являются главным
для  прокормления [человека].  Даже если сохранить в целостности жизнь
тела, нельзя им владеть; даже если не терять внешних вещей, нельзя ими
владеть. Владеть этими вещами, владеть этими телами означает самоволь-
но присваивать себе тела,  [существующие  в]  Поднебесной;  самовольно
присваивать себе вещи,  [имеющиеся в] Поднебесной.  Только совершенно-
мудрый может это понять. Делить тела, [существующие в] Поднебесной, со
всеми;  делить вещи, [имеющиеся в] Поднебесной, со всеми -- только со-
вершенный человек может это сделать.  Это и  называется  совершенством
совершенства>.

     Ян Чжу  сказал:  <Существуют четыре причины,  из-за которых живые
люди не могут спокойно отдохнуть. Первая -- [желание] долголетия; вто-
рая -- [жажда] славы; третья -- [стремление получить чиновничью] долж-
ность;  четвертая -- [жажда] богатства.  Из-за этих четырех  [страстей
люди] боятся духов и опасаются людей, боятся властей и опасаются нака-
заний.  Это называется бегством человека [от его природы]. Можно пасть
убитым,  можно остаться в живых -- в любом случае решение судьбы чело-
века не зависит от него самого.  Зачем жаждать долголетия тому, кто не
идет против судьбы?  Зачем жаждать славы тому, кто не ценит знатности?
     Зачем жаждать чиновничьей должности тому,  кто не хочет  обладать
властью? Зачем жаждать богатства тому, кто не алчет состояния? Это на-
зывается следовании человеческой [природе].  [У такого  человека]  нет
соперников  в Поднебесной.  Решение его судьбы зависит от него самого.
Поэтому в поговорке об этом сказано следующее:
                    Человек без жены и без чина --
                    и пропала его чувств и страстей половина;
                    человек без одежды и без еды --
                    и нет ни господина, ни слуги!
     В чжоуской пословице говорится:  <Землепашца можно убить, [заста-
вив его] сидеть [сложа руки]>.  С рассветом уходить  [в  поле],  ночью
возвращаться, он сам считает неизменным в [человеческой] природе. Пох-
лебку,  бобы,  коренья и ботву он сам считает самыми вкусными яствами.
Его кожа и мясо грубые и толстые;  мускулы и суставы натянутые и креп-
кие.  Если бы однажды утром он очутился на мягком пуху, среди шелковых
занавесей и ему [поднесли бы изысканные яства] из зерна и мяса, а так-
же орхидеи и мандарины,  то в его сердце [закралась  бы]  тоска,  тело
[охватило бы] беспокойство, а внутренний жар вызвал бы болезнь. А если
бы подобно землепашцу в поле поработали шанский или  луский  государи,
то не прошло бы и мгновения,  как они уже устали бы.  Поэтому в Подне-
бесной нет ничего выше того,  в чем находит покой деревенский человек;
нет ничего выше того, в чем находит красоту деревенский человек.
     В прошлом в царстве Сун жил некий землепашец.  Обычно одевался он
в старый халат, подбитый очесами конопли, лишь бы кое-как провести зи-
му,  когда же наступала весна [и начинались] весенние волевые  работы,
грелся  на  солнце.  Он  не ведал о том,  что в Поднебесной существуют
просторные хоромы и нагретые покои, теплая одежда и пушистые меха. По-
размыслив,  он  как-то сказал своей жене:  <Никто не знает,  как греет
солнце,  когда повернешься к нему спиной. Если я доложу об этом нашему
государю, то получу большую награду>.
     [Услышав это,  один из] богатых жителей его деревни  сказал  ему:
<Когда-то был человек, который самым вкусным [считал] дикие бобы и ко-
торый с удовольствием ел стебли конопли,  сельдерей и ряску.  [Однажды
он] стал расхваливать эти кушанья влиятельным жителям деревни. Те взя-
ли и попробовали их.  Рты у них как бы обожгло, а желудки разболелись.
Жители деревни стали насмехаться над этим человеком и презирать его, и
ему стало очень стыдно. Ты тоже принадлежишь к такой породе людей>.

     Ян Чжу сказал:  <Если обладать четырьмя  вещами:  богатым  домом,
изящными одеждами,  изысканными яствами и прекрасными женщинами, -- то
чего же еще домогаться от внешнего [мира]?  Обладать всем этим и  [еще
чего-то]  домогаться  от внешнего [мира означает иметь] ненасытный ха-
рактер.  Однако ненасытный характер -- это червь, [съедающий жизненные
силы  человека].  Верности недостаточно,  чтобы обеспечить спокойствие
государя,  однако как раз достаточно, чтобы подвергнуть опасности свое
тело; справедливости недостаточно, чтобы принести пользу другим людям,
однако как раз достаточно,  чтобы причинить вред [собственной]  жизни.
Однако  если обеспечение спокойствия государя не происходит от вернос-
ти,  то исчезает слава верности;  а если принесение пользы  другим  не
происходит от справедливости, то пропадает слава справедливости. Обес-
печить спокойствие государя и подданных,  приносить пользу и другим  и
себе -- это учение [людей] древности...>

                              <Мэн-цзы>
     Книга названа   именем   известного   древнекитайского  мыслителя
Мэн-цзы.  Его фамилия -- Мэн,  имя -- Кэ,; жил он приблизительно в 372
-- 289 гг.  до н.  э., родился в царстве Лу, на территории современной
провинции Шаньдун,  где за сто с лишним лет до этого жил  его  идейный
учитель Конфуций.  В биографии Мэн-цзы,  составленной первым китайским
историком Сыма Цянем (11 -- 1 вв.  до н.  э.),  указывается на то, что
Мэн-цзы был учеником Цзы Сы,  внука Конфуция.
     Мэн-цзы много странствовал,  переходя из одного царства в другое,
и излагал свои взгляды в беседах с учениками и правителями тех царств,
где он бывал (Ци,  Тэы, Сун, Цзоу, Лян и др.), надеясь, что его примут
на государственную службу и дадут возможность на практике  осуществить
его  идеи государственного управления.  Однако ему удалось лишь на ко-
роткое время стать советником в царстве Ци,  но его мечты о  <человеч-
ном>  управлении не были осуществлены.  После тщетных попыток воздейс-
твовать на правителей царств он вернулся на родину,  в Лу,  где  через
одного из своих учеников,  занимавшего государственный пост, вновь пы-
тался провести в жизнь свои идеалы.  Но и у себя на родине его предло-
жения  не  были приняты,  и он в оставшиеся годы целиком посвятил себя
дальнейшей разработке своего учения, передавая его ученикам и последо-
вателям.
     Книга <Мэн-цзы> в дошедшем до нас виде состоит из семи глав, каж-
дая из которых делится на две части. По поводу авторства книги сущест-
вуют  различные  мнения.  Одни  припысывают  авторство  книги   самому
Мэн-цзы,  другие  считают,  что  в  составлении  книги участвовали как
Мэн-цзы,  так и его ученики, третьи полагают, что ее составили ближай-
шие  ученики Мэн Кэ -- Гунсунь Чоу и Вань Чжан.  Если учесть,  что ряд
положений Мэн-цзы не вошли в книгу,  названную его именем, а находятся
в других ранних первоисточниках, можно сделать вывод, что книга <Мэнц-
зы> окончательно сложилась после смерти мыслителя и  состоит  из  нес-
кольких  слоев.  По мнению большинства китайских и западных ученых,  в
основу книги <Мэн-цзы> легли высказывания самого Мэн Кэ,  его учеников
и другие тексты, датируемые не позднее 111 в. до н. э.
     Суждения Мэн-цзы получили широкое распространение,  они цитирова-
лись  и  использовались  в  сочинениях  многих  китайских  мыслителей.
<Мэн-цзы> породил и большую комментаторскую литературу  на  протяжении
более двух тысяч лет после смерти Мэн Кэ.
     Трактату <Мэн-цзы> посвящено много исследований китайских, японс-
ких  и  европейских авторов.  Он переведен на латинский,  французский,
английский,  немецкий и русский языки.  Знакомство с книгой  <Мэн-цзы>
позволяет сделать вывод,  что он не только развивает некоторые положе-
ния Конфуция, но и углубляет его учение, выдвигая и разрабатывая новые
проблемы.
     Учение Мэн-цзы способствовало дальнейшему развитию  конфуцианства
и  превращению последнего в стройную систему взглядов,  принятую позд-
нее, почти через двести лет, в качестве официальной идеологии господс-
твовавшего  класса.  Вместе  с тем оно оказало значительное влияние на
последующее развитие китайской философии и общественной мысли в  тече-
ние многих веков. Это влияние взглядов Мэн-цзы, в частности, обнаружи-
вается в этических представлениях неоконфуцианцев эпохи Сун.
     Перевод для настоящего издания выполнен Л. И. Думаном.
                                                           Л. И. Думан

                     ГЛАВА ПЕРВАЯ. <ЛЯН ХУЭЙ-ВАН>
                             ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
     ..Циский Сюань-ван"2  спросил [у Мэн-цзы"3]:  <Могу ли я узнать у
Вас о делах циского Хуаня"4 и  цзиньского  Вэня"5?>
     Мэн-цзы ответил:  <Ученики Чжун-ни"6 ничего не говорили  о  делах
Хуань  [-гуна] и Вэнь [-гуна],  поэтому в последующих поколениях о них
ничего не передавали.  Я ничего не слышал об этом"7. Если желаете, по-
говорим о [пути древних] правителей"8>.
     [Сюань-ван] сказал:  <Какие достоинства нужны,  чтобы можно  было
[стать] ваном?> [Мэн-цзы] ответил: <Править, заботясь о народе и охра-
няя [его], тогда никто не сможет оказать противодействие>.
     [Сюань-ван] спросил:  <А такие,  как я, смогут заботиться о наро-
де?> [Мэн-цзы] сказал:  <Смогут>. -- <Откуда [Вы] знаете, что смогут?>
-- спросил [Сюань-ван].  [Мэнцзы] сказал:  <Я слышал от Ху-хэ"9,  [как
он] рассказывал: <Ван сидел в зале, когда мимо проходил некто, ведя на
поводу быка.  Ван, увидя его, спросил: <Куда идешь с быком?> [Тот] от-
вечал:  <Собираюсь его кровью помазать новый колокол"10>.  Ван сказал:
<Оставь  его.  Я не вынесу его трепета,  подобно тому как [не выношу],
когда невинного ведут на казнь>. [Тот] сказал в ответ: <В таком случае
отказаться  от  смазывания кровью колокола?> -- <Как можно отказаться!
-- сказал [Ван]. -- Замени его бараном> >.
     <Не знаю,  --  [добавил Мэн-цзы],  -- был ли [действительно такой
случай]?> [Сюань-ван] сказал:  <Это было>.  [Тогда Мэн-цзы] продолжал:
<Такого добросердечия достаточно, чтобы быть [подлинным] ваном. И хотя
народ считал,  что Вам жаль было [быка из скупости],  я твердо уверен,
что Вы не могли вынести его [трепета]>.