но
не какую придется. Она должна на полгода спасти остальные... Это моя  жертва
Минотавру, - он дотронулся до виска, - у каждого  из  нас  свой  Минотавр  и
свой лабиринт. Их сотворяет наше собственное воображение, и они  держат  нас
в страхе.
     - А почему бы вам не продать сразу несколько книг, но  менее  ценных?..
Ведь вы можете получить нужную сумму, сохранив при этом  самые  редкие.  Или
самые любимые.
     - Унизить одни за счет других?.. - Он содрогнулся - Невозможно;  каждая
книга наделена бессмертной душой, равной  прочим,  каждая  одинаково  дорога
мне. Разумеется, у меня могут быть любимчики.  Как  же  без  этого...  Но  я
никогда и ничем не выдам своих чувств - ни жестом, ни словом, не  выделю  их
перед остальными, которым досталось меньше любви.  Наоборот.  Не  забывайте:
сам Господь назначил сына своего в жертву ради искупления людских грехов.  А
Авраам... - видимо, библиофил имел в виду сцену,  изображенную  на  потолке,
потому что грустно улыбнулся в пустоту, подняв взор и не завершив фразы.
     Корсо  открыл  вторую  книгу  -  ин-фолио,  итальянский  переплет    из
пергамена,  XVII  век.  Это  был  чудный  Вергилий,  венецианское    издание
Джунты{20}, 1544 год. Библиофил словно очнулся.
     - Правда, красивая? - Он шагнул к Корсо и почти вырвал у  него  из  рук
книгу. - Взгляните на титульный лист, на бордюр,  обрамляющий  текст...  Сто
тринадцать превосходных ксилографии, и только  одну  -  на  странице  триста
сорок пять - пришлось немного подреставрировать - нижний угол, но это  почти
незаметно.  И  как  нарочно,  самую  мою  любимую,  вот:  Эней  с   Сивиллой
спускаются в ад. Доводилось ли вам видеть что-нибудь  подобное?  Посмотрите:
языки пламени за тройной  стеной,  котел  с  грешниками,  птица,  пожирающая
внутренности несчастных...
     Было почти что видно, как лихорадочно бьется пульс у него на  запястьях
и висках. Он поднес  раскрытую  книгу  к  самым  глазам,  чтобы  легче  было
читать, отчего голос его зазвучал глухо. И отчетливо продекламировал:
     - "Moenia lata videt, triplici circundata muro,  quae  rapidus  flammis
ambit torrentibus amnis..."{21} - он замолк, излучая восторг. - У  художника
была  своя  трактовка  Вергилиевой  "Энеиды",    очень    красивая,    очень
темпераментная - и очень средневековая.
     - Отличный экземпляр, - подтвердил охотник за книгами, нюхая сигарету.
     - Мало сказать. Потрогайте-ка бумагу. "Esemplare buono  e  genuine  con
le figure assai ben impresse"{22}, уверяют нас старые  каталоги...  -  После
приступа  лихорадочного  возбуждения   лицо    Фаргаша    вновь    сделалось
невыразительным; он вновь  от  всего  отключился,  рухнув  в  темные  бездны
пожиравшего его кошмара. - Скорей всего, я продам ее.
     Корсо нетерпеливо выдохнул дым:
     - Не понимаю. Сразу видно, что это одна из любимых ваших  книг.  Как  и
Агрикола. У вас ведь руки дрожат, когда вы до них дотрагиваетесь.
     - Руки, говорите?.. Нет, душа моя горит адским пламенем. Мне  казалось,
я сумел вам объяснить... Книга, предназначенная в жертву, не может быть  мне
безразличной. Иначе какой смысл имел  бы  этот  скорбный  ритуал?..  Гнусная
торговая сделка по законам  рынка  -  несколько  дешевых  в  обмен  на  одну
дорогую... - Он  возмущенно  затряс  головой.  Потом  побродил  взглядом  по
сторонам, отыскивая, на что бы излить свое негодование. - Нет, только  самые
любимые, те, что красотой своей блистают  среди  прочих,  те,  что  наделены
волшебной притягательной силой,  -  их  беру  я  за  руку  и  веду  к  месту
заклания...  Да,  может,  жизнь  и  пообломала  меня,    лишила    кое-каких
предрассудков, но я никогда не сделаюсь подлецом.
     Он  словно  в  забытьи  сделал  несколько  шагов  по  комнате.  Убогая?
обстановка, хромота, шерстяной свитер и старые брюки  усиливали  впечатление
дряхлости и усталости, которое исходило от него.
     - Потому я и остаюсь в этом доме, - снова заговорил он.  -  Среди  этих
стен бродят призраки любимых - и утраченных мною - книг. - Он  застыл  перед
камином, созерцая  сложенные  там  поленья.  -  Порой  они  являются,  чтобы
потребовать  от  меня,  от  моей  совести  сатисфакции...  Тогда,    надеясь
умиротворить их, я беру эту вот скрипку  и  начинаю  играть,  и  играю  часы
напролет, бродя в потемках по дому, словно неприкаянная душа... -  он  снова
глянул на Корсо. Силуэт его резко  вырисовывался  на  фоне  тусклого  света,
проникающего сквозь грязное окно. - Библиофил-скиталец. Вечный жид.
     Он медленно подошел к  столу  и  опустил  ладони  на  выбранные  книги,
словно решил более не оттягивать роковой момент. Теперь он улыбался  улыбкой
инквизитора.
     - А какую на моем месте выбрали бы вы? Корсо раздраженно отмахнулся:
     - Нет уж, меня сюда не впутывайте. К счастью, я не на вашем месте.
     - Вы правы - к счастью. Тонкое замечание. А  ведь,  думаю,  нашлись  бы
глупцы, которые, пожалуй, мне и позавидовали бы. Такие  сокровища...  Но  вы
не ответили: какую же из двух продать? Какое дитя отправить на  заклание.  -
Гримаса страдания исказила его лицо, казалось, все у него болит - и тело,  и
душа. - Что ж, пусть кровь их падет на меня,  -  добавил  он  очень  тихо  и
сдавленно. - И пусть род мой будет проклят до седьмого колена.
     Он положил Агриколу на прежнее место, на  ковер,  и  погладил  пергамен
Вергилия, еще раз прошептав:  "Кровь  их..."  Глаза  его  увлажнились,  руки
задрожали сильнее прежнего.
     - Наверно, я продам эту.
     Затянувшаяся сцена уже начинала  утомлять  Корсо.  Он  обежал  взглядом
голые стены, следы от картин на  обоях,  покрытых  пятнами  сырости.  Судьба
гипотетического  седьмого  поколения  в  роду  Фаргашей  его  абсолютно   не
волновала. Ведь ясно, что роду этому продлиться не суждено, как, впрочем,  и
его, Лукаса Корсо, собственному роду. Новых Фаргашей на  свет  не  появится.
Ну  и  слава  богу,  по  крайней  мере,  род  этот  наконец  обретет  покой.
Сигаретный дым прямой струйкой поднимался вверх -  как  дым  над  жертвенным
алтарем в мирное рассветное утро. Корсо бросил взгляд в окно, на заросший  и
одичавший сад, словно подыскивая замену овечке, привязанной к кусту...  Нет,
только книги. Ангел больше не удерживал поднятую вверх и сжимавшую нож  руку
Авраама. Ангел заплакал и ушел. Скатертью дорога, недоумок несчастный!
     Корсо сделал последнюю затяжку и швырнул окурок в  камин.  Он  устал  и
чувствовал, что под пальто успел  пробраться  холод.  Слишком  много  всяких
слов услышал он среди этих голых стен.  Хорошо  еще,  что  тут  нет  зеркал,
которые отразили бы выражение его лица.  Он  механически  опустил  глаза  на
часы, правда, так и не  запомнил,  который  был  час.  На  старинных  коврах
лежало целое состояние, но  Виктору  Фаргашу  важно  было  совсем  другое  -
главную ценность для него составляли любовь и преданность.
     Корсо решил, что Пора переходить к делу:
     - А "Девять врат"?
     - При чем тут "Девять врат"?
     - Я ведь приехал из-за них. Надеюсь, вы получили мое письмо.
     - Письмо?.. Да, разумеется.  Теперь  припоминаю.  Но  мне  было  не  до
этого... Извините. "Девять врат", конечно, конечно...
     Он огляделся растерянно, точно лунатик,  которого  грубо  выдернули  из
сна. Он казался бесконечно усталым, совсем выбившимся из сил.  Подняв  вверх
палец - в знак того, что ему нужно чуть подумать, он, прихрамывая,  двинулся
в угол комнаты. Там лежал выцветший французский ковер,  и  Корсо  догадался,
что на нем изображена сцена  победы  Александра  над  Дарием{23}.  На  ковре
стояло в ряд около сотни книг.
     - Известно ли вам, - заметил Фаргаш, указуя на ковер, -  что  Александр
в сундук с сокровищами, завоеванными у врага,  поместил  на  хранение  книги
Гомера... - Он в умилении склонил голову, вглядываясь в  полинявший  профиль
царя. - Свой брат библиофил. Славный парень.
     Корсо плевать  было  на  литературные  вкусы  Александра  Великого.  Он
присел на  корточки  и  рассматривал  названия,  обозначенные  на  некоторых
корешках. Все это были старинные трактаты по магии, алхимии  и  демонологии:
"Les trois livres de l'Art", "Destructor omnium rerum", "Disertazioni  sopra
le apparizioni de'spiriti e diavoli", "De origine, moribus et  rebus  gestis
Satanae"{24}...
     - Ну как? - спросил Фаргаш.
     - Недурно.
     В ответ раздался фальшивый смех библиофила. Он встал на колени рядом  с
Корсо и провел рукой по  корешкам,  удостоверяясь,  что  ни  одна  книга  не
сдвинулась ни на миллиметр с той поры, когда он  в  последний  раз  проводил
осмотр.
     - Совсем недурно - это вы очень верно заметили.  Тут  по  крайней  мере
десять редчайших экземпляров... Эту часть библиотеки я унаследовал от  деда,
увлекавшегося тайными искусствами, астрологией...  А  еще  он  был  масоном.
Взгляните. Вот классический труд - "Адский словарь" Коллена  де  Планси{25},
первое издание, тысяча восемьсот сорок второй  год.  А  вот  напечатанный  в
тысяча  пятьсот  семьдесят  первом  "Compendi    del    secret!"    Леонардо
Фьораванти{26}... А  вот  том  в  двенадцатую  долю  листа  -  любопытнейший
экземпляр - второе издание "Книги чудес"{27}. - Он раскрыл уже другую  книгу
и показал Корсо гравюру: - Вот, обратите внимание на  Исиду...  Знаете,  что
это?
     - Еще бы! "Oedipus Aegiptiacus" Атанасиуса Кирхера{28}.
     - Верно! Римское издание тысяча  шестьсот  пятьдесят  второго  года.  -
Фаргаш поставил книгу на место и взял следующую,  ее  венецианский  переплет
был хорошо знаком Корсо: черная кожа;  корешок  в  пять  нитей,  пентаграмма
вместо названия. - А вот то, что  вам  нужно  -  "De  Umbrarum  Regni  Novem
Portis"... "Девять врат в Царство теней".
     Корсо невольно вздрогнул. По крайней  мере  внешне  книга  была  точной
копией той, что лежала у него в холщовой сумке.
     Фаргаш  передал  ему  книгу,  и  он  склонился  над  ней,  перелистывая
страницы. Все точь-в-точь, или почти точь-в-точь. У  этого  экземпляра  кожа
на задней крышке переплета чуть потерлась, а на корешке имелся старый  след,
оставленный некогда приклеенным ярлычком. Все остальное  пребывало  в  столь
же безупречном состоянии, как и в экземпляре Варо Борхи, включая  и  гравюру
номер VIIII, которая была на месте - в целости и сохранности. .
     - Полный экземпляр, в хорошем состоянии,  -  сказал  Фаргаш,  правильно
истолковав гримасы Корсо. - Три с половиной века она путешествует по  свету,
а открой ее - как новенькая, словно только из типографии... Можно  подумать,
печатнику помогал сам дьявол.
     - Кто знает? А вдруг... - бросил Корсо.
     - Вот бы мне разузнать нужное заклинание. -  Библиофил  широким  жестом
обвел пустую комнату, шеренги  книг  на  полу.  -  Отдаю  душу  в  обмен  на
возможность сохранить все это!
     - А вы попытайтесь! т - Корсо  указал  на  "Девять  врат".  -  Говорят,
заклинание - здесь.
     - Я никогда не верил в подобную чушь. Хотя... Может, как раз  теперь  и
настал подходящий момент, чтобы уверовать... А? Как говорится, чем  черт  не
шутит!
     - Экземпляр в полном порядке?.. Вы не заметили ничего необычного?
     - Нет, абсолютно ничего. Все страницы  целы,  гравюры  -  там,  где  им
положено быть: их девять плюс титульный лист - в таком виде  книгу  приобрел
мой дед еще в начале века. Все совпадает с описанием в каталогах, а также  с
описаниями еще двух известных экземпляров: Унгерн в Париже и Терраля-Коя.
     -  Последний  уже  не  принадлежит  Терралю-Кою.  Теперь  он  попал   в
коллекцию Варо Борхи и перекочевал в Толедо.
     Во взгляде библиофила мелькнул недоверчивый огонек. Корсо заметил,  как
он сразу насторожился.
     - Варо Борха,  говорите?..  -  Он  хотел  еще  что-то  добавить,  но  в
последний миг передумал.  -  Почтенная  коллекция.  Известная,  -  он  опять
бесцельно покружил по комнате, потом вперил взгляд в строй книг на ковре.  -
Варо  Борха...  -  повторил  он  медленно.  -  Он  увлекается  книгами    по
демонологии, да? Очень богатый человек.  Много  лет  охотился  за  этой  вот
книгой, за "Девятью вратами", которые вы теперь держите в руках;  и  не  раз
предлагал мне за нее любые деньги... Я не знал, что ему  удалось  заполучить
другой экземпляр. А вы, значит, работаете на него...
     - От случая к случаю, - признался Корсо.  Хозяин  виллы  несколько  раз
как-то оторопело качнул головой, затем опять уставился на книги.
     - Странно, что он послал вас сюда... В конце концов...
     Он замолк, не договорив фразы, и теперь разглядывал сумку Корсо.
     - Книга у вас с собой?.. Взглянуть позволите?
     Они подошли к  столу,  и  Корсо  положил  свой  экземпляр  рядышком  со
здешним. И тотчас услыхал, как часто задышал Фаргаш. Лицо  библиофила  снова
пылало восторгом.
     - Вот, сравните. - Он говорил тихо, будто боялся разбудить что-то,  что
мирно спало меж страницами. - Обе книги  в  отличном  состоянии,  совершенно
одинаковые... Два из трех экземпляров, что спаслись от огня,  и  теперь  они
соединились, впервые после расставания, а разлука длилась  триста  с  лишним
лет... - Руки его вновь задрожали; он  даже  потер  ладони  одна  о  другую,
чтобы успокоить бурный ток крови. - Обратите внимание: опечатка на  странице
семьдесят второй. А здесь буква s со сколом, в четвертой строке  восемьдесят
седьмой страницы... Та же бумага, та же печать... Чудо, не правда ли?
     - Да, чудо. - Корсо нерешительно кашлянул. - Я хотел  бы  осмотреть  их
как следует, то есть на какое-то время остаться здесь...
     Фаргаш бросил на него испытующий взгляд. Он явно колебался.
     - Воля ваша, -  сказал  он  наконец.  -  Но  ежели  этот  экземпляр  из
коллекции Терраля-Коя, в подлинности его можно не сомневаться.  -  Библиофил
продолжал пытливо наблюдать за Корсо, силясь  прочесть  его  мысли.  -  Варо
Борха не может этого не знать.
     - Полагаю, он знает. - Корсо пустил в ход лучшую  из  своих  уклончивых
улыбок. - Но мне заплатили за то,  чтобы  я  еще  раз  все  проверил.  -  Он
задержал улыбку на губах, но лишь  на  мгновение.  Пора  было  подступать  к
весьма щекотливому вопросу. - Кстати, коль скоро речь  зашла  о  плате...  я
уполномочен сделать вам одно предложение.
     Любопытство на лице библиофила сменилось недоверием.
     - Какого рода предложение?
     - Экономическое. Заслуживающее внимания...  -  Корсо  положил  руку  на
второй экземпляр. - Это позволит вам на определенное время забыть  обо  всех
трудностях.
     - Платить будет Варо Борха?
     - Не исключено.
     Фаргаш потер подбородок двумя пальцами.
     - Но ведь он уже имеет книгу, - размышлял он вслух. -  Ему  что,  нужны
все три экземпляра?
     Этот тип, возможно, был и не от мира сего, но никак не дурак.
     Корсо ответил на вопрос  неопределенным  жестом,  не  желая  раскрывать
карты. Может, и так. Чего не приходит в голову  коллекционерам.  Зато,  если
Фаргаш согласится на сделку, он сохранит своего Вергилия.
     - Вы так ничего и не поняли, - со значением  произнес  библиофил,  хотя
Корсо прекрасно уразумел самое главное: толковать тут было не о чем.
     - Забудем об этом, - быстро проговорил он. - Нет так нет.
     - Я ведь ничего не продаю просто так. Я выбираю. Мне казалось, я  сумел
вам объяснить...
     Вены на кистях рук у него вздулись. Он начал гневаться, и  Корсо  целых
пять минут всячески  старался  разогнать  тучи.  Не  следует  придавать  его
предложению такое значение. Это  просто  формальность.  На  самом  деле  ему
нужно только одно: тщательно сравнить оба экземпляра.  Наконец,  к  немалому
его облегчению. Фаргаш согласно кивнул.
     - Против этого я возражать не буду,  -  сказал  он.  Гнев  его  поутих.
Корсо явно пришелся ему по душе, иначе дело приняло бы совсем  иной  оборот.
- Хотя особых удобств я вам предложить не в состоянии...
     Он провел его пустым коридором в небольшую комнату, где  в  углу  замер
совершенно развалившийся рояль. А еще Корсо увидел  там  стол  со  старинным
бронзовым подсвечником, закапанным воском, и пару колченогих стульев.
     - Зато здесь тихо, - заметил Фаргаш. - И  стекла  в  окне  целы.  -  Он
щелкнул пальцами, словно внезапно о чем-то  вспомнил,  и  на  минуту  исчез,
возвратившись с бутылкой, где еще оставался коньяк.  -  Значит,  Варо  Борха
все-таки заполучил книгу...  -  повторил  он,  сдержанно  улыбаясь  каким-то
своим выводам, словно такой ход  событий  очень  его  устраивал,  оправдывал
тайные надежды. Затем он поставил бутылку и рюмку прямо на  пол  -  подальше
от обоих экземпляров "Девяти врат", огляделся по сторонам,  как  и  подобает
радушному хозяину, который  желает  лишний  раз  удостовериться,  все  ли  в
порядке, и, прежде чем удалиться, с иронией пожелал: - Чувствуйте  себя  как
дома.
     Корсо вылил в рюмку остатки коньяка, достал свои заметки и  нанялся  за
работу. На сложенном пополам листе он начертил три рамочки и написал в них:
     ЭКЗЕМПЛЯР ПЕРВЫЙ (ВАРО БОРХА) Толедо
     ЭКЗЕМПЛЯР ВТОРОЙ (ФАРГАШ) Синтра
     ЭКЗЕМПЛЯР ТРЕТИЙ (ФОН УНГЕРН) Париж
     Он осматривал страницу за страницей и отмечал любые,  даже  мельчайшие,
различия между Первым и Вторым; пятно на бумаге, в одной книге  типографская
краска ярче, чем в другой... Дойдя до первой гравюры - NEM. PERVT.T QUI  N.N
LEG. CERT.RIT, где  рыцарь  призывал  читателя  хранить  молчание,  -  Корсо
вытащил из сумки лупу с  семикратным  увеличением  и  принялся  сопоставлять
каждый  штрих  на  гравюрах-двойниках.  Все  сходилось.  Он  убедился,   что
одинаковой была даже четкость оттисков. Если встречались  стертые,  неровные
или треснутые литеры - то непременно в обоих экземплярах. Это означало,  что
Первый и  Второй  печатались  один  за  другим  или  с  небольшим  временным
разрывом, на одном станке. Братья Сениса сказали бы, что Корсо имел  дело  с
"близнецами".
     Корсо продолжал делать записи. Внимание его  привлек  дефект  в  шестой
строке девятнадцатой страницы Второго экземпляра,  но  он  быстро  убедился,
что речь шла всего лишь о чернильном пятнышке. Он просмотрел  еще  несколько
страниц. Оба экземпляра имели одинаковую структуру: форзац и сто  шестьдесят
страниц - двадцать тетрадок по восемь страниц. Девять гравюр во Втором,  как
и девять в Первом, печатались отдельно от текста, с одной стороны  страницы,











на бумаге того же типа, и были добавлены к книге при переплетении.  В  обеих
книгах располагались они Следующим образом:
     I. Между стр. 16 и 17
     II.32 - 33
     III.48 - 49
     IIII. 64 - 65
     V.80 - 81
     VI. 96 - 97
     VII. 112 - 113
     VIII. 128 - 129
     VIIII. 144 - 145
     Bapo Борха либо спятил,  давая  ему  такое  задание,  либо  преследовал
какую-то очень странную, одному ему ведомую  цель.  Книга  просто  не  могла
быть подделкой. В крайнем случае речь шла об апокрифе, но выполненном  в  ту
же эпоху, причем в равной мере это относилось и  к  Первому,  и  ко  Второму
экземплярам.  Первый  и  Второй  экземпляры    прямо-таки    являли    собой
Запечатленный на бумаге символ честности и порядочности.
     Он допил коньяк, потом поднес лупу к гравюре II  -  CLAUS.  PAT.  Т.  -
бородатый отшельник, запертая дверь, фонарь на земле, в  руке  у  отшельника
два ключа. Глядя на две одинаковые  картинки,  он  вдруг  почувствовал  себя
ребенком, который отыскивает семь различий в двух схожих  изображениях.  Что
ж - он скорчил гримасу, - именно этим он и занят. Жизнь как  игра.  А  книги
как зеркало жизни.
     И тут он увидел!  Вдруг,  внезапно.  Ведь  бывает,  что  стоит  выбрать
нужную перспективу, и неожиданно  вскрывается  точный  и  продуманный  смысл
того, что казалось нам полной  бессмыслицей.  От  изумления  Корсо  с  шумом
выдохнул воздух из легких, словно готовясь расхохотаться, но  из  горла  его
вырвался лишь сухой всплеск - недоуменный и совсем  невеселый  смешок  Этого
просто не  могло  быть.  Такими  вещами  не  шутят.  Он  растерянно  тряхнул
головой. Перед  ним  лежала