аты и  поспешно  вытирает  мокрые
от фиксажа руки. В тот вечер, когда  они  придумывали  новый  вариант  "Моби
Дика", он тоже позвонил ей, и позднее вся компания завалилась к  ним  домой.
И они смотрели по видео фильм Джона  Хьюстона{1}  и  распили  еще  несколько
бутылок. И выпили тост за старину Мелвилла в тот самый миг, когда  "Рахиль",
блуждая в поисках своих пропавших детей, нашла еще одного сироту.
     Так все было. И теперь, стоя перед дверью комнаты номер 206,  Корсо  не
чувствовал злобы, какую должен испытывать человек, готовый обвинить друга  в
предательстве; возможно, в глубине души охотник за  книгами  считал,  что  в
политике, бизнесе  и  сексе  предательство  всего  лишь  вопрос  времени.  О
политике здесь речи  идти  не  могло,  оставалось  выяснить,  чем  именно  -
бизнесом или сексом - объяснялось присутствие Ла Понте  в  Париже.  Наверно,
так  сложились  обстоятельства.  Во  всяком  случае,  даже  теперь,   сильно
разозлившись, Корсо и мысли не допускал, что Флавио впутался в  сомнительную
историю только ради денег. Он без труда восстановил  в  памяти  образ  Лианы
Тайллефер, какой она была во время краткой схватки у него дома:  красивая  и
чувственная, с широкими бедрами, белотелая, изнеженная, пышущая здоровьем  -
роковая женщина в стиле Ким Новак; Корсо поднял бровь, словно в  знак  того,
что понимал мотивы книготорговца.  Кстати,  дружба  проявляется  как  раз  в
таких мелочах. Возможно, именно поэтому возникший в  двери  Ла  Понте  и  не
заметил на лице Корсо враждебности.  Флавио  стоял  на  пороге  с  заспанным
лицом, босой, в пижаме. Он успел лишь широко открыть рот  от  изумления,  но
Корсо сильным ударом кулака тотчас закрыл его,  так  что  Ла  Понте  кубарем
покатился в дальний угол комнаты.
     При других обстоятельствах Корсо, надо думать, получил бы  удовольствие
от такой сцены: номер люкс, в окне обелиск Согласия, на полу толстый  ковер,
огромная ванная комната.  Ла  Понте  лежит  на  ковре  и  потирает  разбитый
подбородок, пытаясь при этом сконцентрировать  поплывший  от  удара  взгляд.
Большая кровать, на подносе - завтрак на две персоны. В постели сидит  Лиана
Тайллефер - белокурая,  неотразимая,  пышные  белые  груди  -  одна  вылезла
наружу из выреза шелковой ночной рубашки, в руке - надкусанный  тост.  Соски
диаметром сантиметров пять, бесстрастно прикинул Корсо,  закрывая  за  собой
дверь.
     - Доброе утро, - сказал он.
     Потом шагнул к  кровати.  Лиана  Тайллефер,  застыв  от  неожиданности,
по-прежнему с тостом в руке, тупо следила глазами, как он сел рядом  с  ней,
бросил холщовую сумку на пол, окинул взглядом  поднос  и  налил  себе  чашку
кофе. Так прошло полминуты, а может,  и  больше.  И  никто  не  проронил  ни
слова. Наконец Корсо отпил глоток кофе и улыбнулся вдове.
     - Помнится, - небритые щеки  Корсо  казались  еще  более  впалыми,  чем
обычно; а улыбка напоминала лезвие кинжала, - при последней нашей встрече  я
вел себя грубовато.
     Она  не  ответила.  Только  положила  недоеденный  тост  на  поднос   и
заправила  грудь  в  вырез  рубашки.  Лиана  Тайллефер  смотрела  на   Корсо
невыразительно - без страха, вызова или злости; скорее даже  безразлично.  А
охотник за книгами, после того что случилось у него дома, ожидал найти в  ее
глазах ненависть. Вас убьют за то, что вы сделали, и  так  далее...  Кстати,
им это почти удалось. Но голубая сталь в глазах Лианы Тайллефер выражала  не
больше, чем выражали бы две  лужицы,  затянутые  льдом,  и  это  встревожило
Корсо сильнее, чем если бы он натолкнулся на вспышку  гнева.  Он  без  труда
представил себе, как она бесстрастно рассматривает труп мужа,  повесившегося
на крюке от люстры  в  гостиной.  Корсо  вспомнил  фотографию  бедняги  -  в
фартуке,  с  поднятым  вверх  блюдом,  где    лежит    молочный    поросенок
по-сеговийски, которого Энрике готовится разрезать. Что ж,  все  вместе  они
сочинили для него отличный приключенческий роман.
     - Сволочь, -  пробормотал  Флавио,  который  все  еще  лежал  на  полу.
Наконец он смог  сфокусировать  взгляд  на  приятеле.  Потом  начал  неловко
подниматься, хватаясь за мебель.
     Корсо с любопытством наблюдал за ним.
     - А ты вроде бы и не рад встрече, Флавио.
     - Не рад? - Торговец книгами потирал  подбородок  и  время  от  времени
поглядывал на свою ладонь, словно опасаясь найти  там  осколок  зуба.  -  Ты
сошел с ума. Окончательно.
     - Пока еще нет, но очень скоро ты  мне  в  этом  пособишь.  Ты  и  твои
сообщники, - он  указал  пальцем  на  Лиану  Тайллефер,  -  включая  сюда  и
безутешную вдову.
     Ла Понте двинулся к нему, но остановился на безопасном расстоянии.
     - Может, ты потрудишься объяснить мне, о чем речь?
     Корсо поднес руку к носу книготорговца и принялся загибать пальцы:
     - Речь о  рукописи  Дюма  и  о  "Девяти  вратах".  О  Викторе  Фаргаше,
утопленном в Синтре. О Рошфоре, который превратился в  мою  тень,  -  неделю
назад он пытался прикончить меня в Толедо, а вчера  -  здесь,  в  Париже.  -
Корсо снова ткнул пальцем в сторону Лианы Тайллефер. - О миледи. И  о  тебе,
разумеется, какую бы роль в этой истории ты ни играл.
     Ла Понте не сводил глаз с пальцев Корсо, пока тот считал,  и  моргал  в
такт счету - пять раз подряд. Затем опять погладил подбородок, но жест  этот
теперь выражал задумчивость. Он уже готов был  пуститься  в  объяснения,  но
передумал. И прежде обратился к Лиане Тайллефер:
     - Какое мы имеем ко всему этому отношение?
     Она презрительно пожала плечами. Меньше  всего  ей  были  нужны  пустые
разговоры,  да  и  помогать  ему  она  не  собиралась.  Вдова    по-прежнему
полулежала  на  подушках,  рядом  стоял  поднос  с  завтраком;   пальцы    с
кроваво-красными ногтями крошили ломтик поджаренного хлеба; от дыхания  едва
заметно поднималась и опускалась пышная грудь, которую глубокий вырез  щедро
выставлял напоказ. А вообще-то она глядела  на  Корсо  так,  как  глядят  на
противника - в ожидании,  что  карты  первым  раскроет  все-таки  он;  и  на
происходящее реагировала с безразличием сырого окорока.
     Ла Понте почесал голову - в том месте, где светлели остатки волос.  Вид
он имел весьма жалкий: стоял посреди комнаты  в  помятой  полосатой  пижаме,
левая щека снизу распухла от  полученного  удара.  Глаза  Флавио  растерянно
перебегали с Корсо на Лиану, а лотом опять  на  Корсо.  Наконец  взгляд  его
остановился на охотнике за книгами.
     - Я требую объяснений, - сказал Ла Понте.
     - Какое совпадение. Ведь и я пришел сюда за тем же.
     Ла  Понте  молчал,  вопросительно  взирая  на  Лиану   Тайллефер.    Он
чувствовал себя униженным, и не без оснований. Изучив  одну  за  другой  все
три пуговицы на своей пижаме, Флавио опустил глаза на босые  ноги.  Вид  его
не слишком соответствовал драматическому накалу ситуации. В конце концов  он
мотнул головой в сторону ванной комнаты.
     -  Пошли  туда.  -  Ла  Понте  постарался  придать   голосу    побольше
достоинства,  но  распухшая  щека  мешала  четко  произносить  согласные.  -
Поговорим.
     Женщина сохраняла полное спокойствие, на лице ее не отражалось ни  тени
тревоги;  она  по-прежнему  неподвижно  полулежала  и  с  вялым    интересом
наблюдала за ними, словно по телевизору на ее глазах раскручивался  какой-то
скучнейший конкурс. Корсо подумал, что оставлять ее вот так, не  приняв  мер
предосторожности, не следовало,  но  не  мог  сообразить,  что  именно  надо
сделать.  После  короткого  колебания  он  схватил  с  пола  свою  сумку   и
прошествовал с ней в ванную, Ла Понте последовал за ним и  закрыл  за  собой
дверь.
     - Можно полюбопытствовать, за что ты меня ударил?
     Он  говорил  очень  тихо,  чтобы  вдова  со  своего  ложа  ничего    не
расслышала. Корсо поставил сумку на  биде,  проверил,  чисты  ли  полотенца,
поинтересовался, что стоит на туалетной полочке  перед  зеркалом,  и  только
после этого с наигранным спокойствием повернулся к Ла Понте.
     - За то, что ты интриган и предатель.  Ты  утаил,  что  замешан  в  это
дело. А значит, не без твоей  помощи  меня  обманули,  за  мной  следили  и,
наконец, избили.
     - Ни во что я не замешан. Единственный же избитый - это я. -  Ла  Понте
тщательно осмотрел  свою  физиономию  в  зеркале.  -  Боже!  Глянь,  что  ты
натворил! Ты меня просто изуродовал.
     - Я тебя изуродую по-настоящему, если ты не расскажешь все по порядку.
     - Все по порядку?.. - Ла Понте погладил раздутую щеку  и  уставился  на
Корсо так,  словно  тот  окончательно  рехнулся.  -  А  тут  и  нет  никаких
секретов. Мы с Лианой... - он запнулся, словно подыскивал подходящее  слово,
- гм... ну, ты же сам видел...
     - Вы с Лианой крепко подружились...
     - Именно.
     - Когда?
     - В тот самый день, когда ты уехал в Португалию.
     - А кто сделал первый шаг?
     - Фактически я.
     - Фактически?
     - Ну, более или менее. Я нанес ей визит.
     - С чего это?
     - Чтобы обсудить продажу библиотеки ее мужа.
     - И это пришло тебе в голову вдруг, ни с того ни с сего?
     - Видишь ли, она мне позвонила. Я ведь тебе когда-то уже рассказывал.
     - Да, рассказывал.
     - Она хотела вернуть рукопись Дюма, которую ее покойный муж продал мне.
     - И как она это желание объяснила?
     - Сентиментальными причинами.
     - А ты, конечно, поверил.
     - Да.
     - Вернее, тебе было все равно.
     - По правде говоря...
     - Вот-вот... Главным для тебя было затянуть ее в койку.
     - Не без того.
     - И она тебе уступила.
     - Как миленькая.
     - Понятно. И вы решили устроить себе медовый месяц в Париже.
     - Не совсем так. У нее были здесь какие-то дела.
     - ... и она пригласила тебя сопровождать ее.
     - Угадал.
     - Неожиданная идея, правда?.. Все расходы за ее  счет,  чтобы  продлить
идиллию.
     - Приблизительно так. Корсо зло осклабился:
     - До чего прекрасна любовь, Флавио! Когда любишь по-настоящему...
     - Перестань паясничать. Ты ведь циник... Она такая  необыкновенная!  Ты
представить себе не можешь...
     - Могу.
     - Не можешь.
     - А я говорю, что могу.
     - Ты выдаешь желаемое за действительное. Такую женщину...
     - Не будем отвлекаться, Флавио. Итак, все мы собрались здесь, в Париже.
     - Да, конечно.
     - И какие планы были у вас относительно меня?
     -  Никаких  планов  не  было.  Мы  думали  сегодня-завтра   попробовать
отыскать тебя. И попросить, чтобы ты вернул рукопись.
     - По-хорошему.
     - Разумеется, а как же еще?
     - А вам не приходило в голову, что я могу заартачиться?
     - Лиана такой вариант учитывала.
     - А ты?
     - Я - нет.
     - Ты - нет... Почему же, позволь спросить?
     - Я не вижу тут никаких проблем. В конце концов, мы с тобой  друзья.  И
не забывай, "Анжуйское вино" принадлежит мне.
     - Теперь я вижу: ты для нее - последнее средство.
     - На что ты намекаешь? Лиана божественная женщина! И без ума от меня.
     - Да, я вижу, как она влюблена.
     - Правда?
     - Дурак ты, Флавио! Тебя ведь надули, как, впрочем, и меня.
     И вдруг Корсо услышал в глубине мозга пронзительный  сигнал  тревоги  -
настоящую сирену и, резко отодвинув Ла Понте в сторону, кинулся  в  спальню.
Лиана Тайллефер уже успела встать и как была, полураздетая,  спешно  швыряла
вещи в чемодан. Он поймал брошенный на него ледяной  взгляд  -  взгляд  леди
Винтер, -  и  понял,  что  все  то  время,  что  он,  как  последний  дурак,
фанфаронил перед приятелем, она,  затаившись,  ждала  чего-то  -  знака  или
звука. Словно паук в центре своей паутины.
     - Прощайте, сеньор Корсо.
     Он ясно разобрал три  эти  слова  -  она  произнесла  их  низким,  чуть
хрипловатым голосом, который он так хорошо помнил. Но,  разобрав,  Корсо  не
понял, означают ли они  еще  что-нибудь,  кроме  того,  что  она  собирается
улизнуть. Он сделал шаг в ее сторону, хотя и сам не знал, с какой  целью,  и
в этот самый миг почувствовал, что в комнате  находится  кто-то  еще:  слева
притаилась какая-то тень, кто-то стоял, прижавшись  к  дверному  косяку.  Он
начал поворачивать голову, чтобы встретить опасность лицом, хотя уже  понял,
что опять совершил оплошность и упустил нужный момент.  Охотник  за  книгами
еще слышал смех Лианы Тайллефер -  так  в  кино  смеются  белокурые  и  злые
вампирши. Что касается удара - второго за последние двенадцать часов, то  он
снова пришелся ему в ухо, в то же самое место. Но Корсо  еще  успел  увидеть
мутнеющим взглядом, как Рошфор кинулся вон из комнаты.
     На пол охотник за книгами рухнул уже без сознания.

     {1} Джон Хьюстон (1906-1987) - американский режиссер, речь идет  о  его
фильме "Моби Дик" (1956).


     XIII Интрига завязывается
     В этот момент вас начинает бить дрожь от предчувствия охоты.
     Но разве дрожали бы вы, если бы я был точен,
     как железнодорожный справочник?
     А. Конан Дойл. "Долина ужаса"
     Сначала откуда-то издалека до него донесся голос, невнятный  шепот,  но
слов он не разобрал. Он сделал усилие и сообразил, что  обращаются  к  нему,
что речь ведут о его виде. Корсо понятия не имел, какой у него  вид,  и  его
это не волновало. Зато ему было очень удобно лежать вот так -  на  спине;  и
он не желал открывать глаза. В первую очередь из страха, что тогда  усилится
боль, сжимавшая виски.
     Он ощутил легкое похлопывание по щекам и против воли открыл один  глаз.
Флавио Ла Понте в тревоге склонился над ним. Он по-прежнему был в пижаме.
     - Не трогай мое лицо, - огрызнулся Корсо.
     Ла Понте с облегчением выпустил воздух, который удерживал в груди.
     - Я думал, ты уже помер, - признался он.
     Корсо  открыл  второй  глаз  и  попробовал  приподняться.  И  тут    же
почувствовал, что мозги его колыхнулись в черепе, как желе на тарелке.
     - Да, досталось тебе, - зачем-то сообщил Ла Понте, помогая ему встать.
     Опершись  на  его  плечо,  чтобы  сохранить  равновесие,  Корсо   обрел
взглядом комнату. Лиана Тайллефер и Рошфор испарились.
     - Ты успел разглядеть того, кто меня ударил?
     - Да, Высокий, смуглый. Шрам на лице.
     - А раньше ты его когда-нибудь видел?
     -  Нет,  -  торговец  книгами  в  отчаянии  наморщил  лоб.  -  Но   мне
показалось, что она отлично его знает... Ведь только она могла  открыть  ему
дверь, пока мы спорили в ванной... Кстати,  у  этого  типа  здорово  разбита
губа. И  замазана  меркурхромом.  -  Флавио  тронул  собственную  щеку,  где
опухоль уже  начала  спадать,  и  мстительно  засмеялся.  -  Я  смотрю,  тут
досталось всем.
     Корсо, напрасно искавший свои очки, глянул на него с упреком:
     - Одного понять не могу: почему они тебя-то не тронули?
     - Было у них такое намерение... Но я сказал, что им это ни к чему.  Мне
до них дела нет. Я простой турист и оказался тут по чистой случайности.
     - Но ведь ты мог...
     - Я? Слушай! Мне вполне хватило того, что я получил от тебя. Поэтому  я
сложил из пальцев две буквы "V" - знак мира, видишь?.. Потом опустил  крышку
унитаза и сидел себе там посиживал, тихо я спокойно. Пока они не убрались.
     - Ты у нас герой!
     - Знаешь, лучше "на всякий случай", чем  "кто  бы  мог  подумать".  Да,
взгляни-ка  - он протянул ему  сложенную  пополам  карточку.  -  Уходя,  они
оставили это под пепельницей с окурком сигары "Монте-Кристо".
     Корсо с трудом  зацепился  взглядом  за  карточку.  Текст  был  написан
чернилами, красивым - английским - почерком,  заглавные  буквы  со  сложными
завитками:
     Все, что сделал предъявитель сего,
     сделано по моему приказанию
     и для блага государства.
     3 декабря 1627 года{1}
     Ришелье
     Вопреки всему Корсо чуть не расхохотался. Это  была  та  самая  бумага,
которую  во  время  осады  Ла-Рошели  получила  миледи,  просившая    голову
д'Артаньяна. Потом бумагу у нее под дулом пистолета отобрал  Атос:  "Теперь,
когда я вырвал у тебя зубы, ехидна, кусайся, если можешь". А в  самом  конце
истории, после казни миледи,  записка  послужила  оправдательным  документом
д'Артаньяну... Нет, с какой стороны  ни  глянь,  но  для  одной-единственной
главы - явный перебор.  Пошатываясь,  Корсо  направился  в  ванную  комнату,
открыл кран и сунул голову под горячую  воду.  Потом  посмотрел  на  себя  в
зеркало: опухшие глаза, щетина, стекающие струи. И еще он  постоянно  слышал
звон в ушах, будто попал в осиное гнездо. Теперь бы сюда фотографа,  подумал
он. В общем, день начался отлично.
     В зеркале рядом с собой он увидел  Ла  Понте,  который  протягивал  ему
полотенце и очки.
     - А вот сумку твою они, надо полагать, прихватили с собой.
     - Ну и сволочь же ты!
     - Послушай, не пойму, что ты, собственно, против меня имеешь. Если  мне
в этом фильме и досталась какая-то роль, то, разумеется, роль простака.
     Корсо  нервничал.  Он  шел  через  гостиничный  вестибюль  и   старался
соображать побыстрее,  но  с  каждой  секундой  вероятность  того,  что  ему
удастся настигнуть беглецов, уменьшалась. Осталось только одно звено в  цепи
- экземпляр номер Три. Им они пока не завладели, что давало  шанс  выйти  на
злоумышленников, если, конечно, Корсо будет действовать не мешкая. Он  зашел
в телефонную будку и, пока Ла Понте оплачивал счет за комнату, набрал  номер
Фриды Унгерн. Занято. Поколебавшись секунду, он позвонил в  отель  "Конкорд"
и попросил соединить его с комнатой Ирэн Адлер. Корсо не был уверен, что  на
этом фланге все пройдет без осложнений, но, едва он услышал  голос  девушки,
на душе у него сразу стало спокойнее. В нескольких словах  он  передал  суть
случившегося и сказал, что будет ждать ее у  дома  баронессы  Унгерн.  Потом
повесил  трубку,  К  нему  как  раз  спешил  Ла  Понте,  который  в  большом
расстройстве прятал чековую книжку в бумажник.
     - Эта негодяйка смылась, не заплатив за номер.
     - Что ж, поделом тебе! Впредь будешь умнее!
     - Я ее удавлю собственными руками. Клянусь!
     Отель был из самых дорогих, и  предательство  вдовы  с  каждой  минутой
казалось Ла Понте все более  чудовищным;  он  уже  не  считал,  как  полчаса
назад, что во всей этой истории был  лицом  сторонним.  Теперь  он  сделался
мрачнее тучи - и напоминал пылающего местью Ахава{2}. Они сели  в  такси,  и
Корсо дал шоферу адрес баронессы. По дороге он рассказал другу всю  историю,
с самого начала: поезд,  девушка,  Синтра,  Париж,  три  Экземпляра  "Девяти
врат", смерть Фаргаша, схватка на берегу  Сены...  Ла  Понте  слушал,  кивая
головой, сначала недоверчиво, потом все более угрюмо.
     - Я жил со змеей, - простонал он.
     Корсо пребывал в дурном настроении и в ответ  лишь  заметил,  что  змеи
очень редко кусают кретинов. Ла Понте, казалось,  взвешивал  услышанное.  Но
решил не обижаться.
     - И все-таки она - отчаянная женщина. А уж  тело  у  нее,  скажу  тебе!
Настоящая королева!
     Несмотря на материальные  потери,  Ла  Понте  приободрился;  глаза  его
снова похотливо заблестели, он довольно потирал подбородок.
     - Настоящая королева, - повторил он с дурацкой ухмылкой.
     Корсо смотрел в окошко на проезжавшие мимо машины.
     - То же самое сказал герцог Бекингэм.
     - Бекингэм?
     -  Да.  В  "Трех  мушкетерах".  В  самом  конце  истории  с   алмазными
подвесками, Ришелье поручил миледи убить  герцога,  но  тот  заключил  ее  в
крепость, едва  она  появилась  в  Лондоне.  Там  миледи  соблазнила  своего
тюремщика Фельтона, такого же  идиота,  как  ты,  только  он  был  фанатиком
пуританином. Потом она уговорила  его  помочь  ей  бежать,  а  заодно  убить
Бекингэма.
     - Я подзабыл этот эпизод. И что случилось с этим Фельтоном?
     - Он всадил в герцога нож. Потом  его  казнили;  не  знаю,  правда,  за
убийство или за глупость.
     - Но его не заставили оплачивать счет в отеле...
     Такси ехало по набережной Конти. Неподалеку отсюда  у  Корсо  случилась
стычка с Рошфором. В этот самый миг Ла