, а не только с помощью  пассажей
из Асорина. "Зовите меня Измаил"{14}, - предложил  он,  покончив  с  третьей
рюмкой чистого "Болса". И Корсо стал звать его Измаилом,  а  еще  он  в  его
честь процитировал по памяти отрывок, где выковывают гарпун Ахава:
     Были сделаны три надреза в языческой плоти, и так  был  закален  гарпун
для Белого Кита...
     Начало дружбы было должным образом обмыто, так что  Ла  Понте  в  конце
концов даже перестал  глазеть  на  девиц,  которые  входили  и  выходили,  и
поклялся Корсо в вечной  преданности.  По  натуре  Ла  Понте  был  человеком
слегка наивным, несмотря на  напускной  цинизм  и  подлое  ремесло  торговца
старыми книгами, и он не смекнул, что новый друг в  перекошенных  очках  еще
там, в лавке, едва бросив взгляд на  книжные  шкафы,  принялся  обрабатывать
его по всем правилам военного искусства. Корсо сразу приметил пару томов,  о
которых и хотел теперь потолковать. Но, честно сказать, Ла  Понте  со  своей
рыжей бородкой, кротким, как  у  Билли  Бада{15},  взглядом  и  несбывшимися
мечтами стать китобоем в конце концов завоевал симпатию Корсо. К тому же  он
мог процитировать наизусть полный  список  членов  экипажа  "Пекода":  Ахав,
Стабб,  Старбек,  Фласк,  Перт,  Квикег,  Тэштиго,  Дэггу...  названия  всех
кораблей,  упомянутых  в  "Моби  Дике":  "Гоуни",  "Таун-Хо",    "Иеровоам",
"Юнгфрау", "Розовый бутон", "Холостяк", "Восхитительный",  "Рахиль"...  -  и
прекрасно знал, а это было высшим пилотажем,  что  такое  серая  амбра.  Они
болтали о книгах и китах. Так  что  в  ту  ночь  и  было  основано  Братство
гарпунеров Нантакета, Флавио  Ла  Понте  стал  его  генеральным  секретарем,
Лукас Корсо - казначеем, и оба - единственными членами сообщества, а  доброй
матерью-покровительницей его сделали Макарову - она  даже  не  взяла  с  них
денег за последнюю  рюмку,  а  перед  закрытием  заведения  примкнула  к  их
компании, и они вместе расправились с бутылкой джина.
     - Я еду в Париж, -  сообщил  Корею,  разглядывая  в  зеркале  толстуху,
которая каждые  пятнадцать  секунд  совала  по  монетке  в  щель  игрального
автомата, словно ее  загипнотизировали  незамысловатая  музыка  и  мелькание
цветной  рекламы,  фрукты  и  звоночки,  так  что  двигаться  могла   только
сжимающая рычаг рука - и так до скончания  века.  -  Там  заодно  займусь  и
твоим "Анжуйским вином".
     Приятель сморщил нос  и  глянул  на  него  настороженно.  Париж  -  это
дополнительные расходы, новые  сложности.  А  Ла  Понте  был  книготорговцем
скромным и очень скупым.
     - Ты же знаешь, я не могу себе такое позволить, мне это не по карману.
     Корсо медленно допивал пиво.
     - Очень даже можешь. - Он достал несколько монет, чтобы заплатить и  за
себя, и за приятеля. - Я еду совсем по другому делу.
     - По другому делу? - повторил Ла Понте с явным интересом.
     Макарова  поставила  на  стойку  еще  две  кружки.  Это  была   крупная
светловолосая сорокалетняя  женщина,  коротко  подстриженная,  с  серьгой  в
одном ухе - в память о той поре, когда она  плавала  на  русском  рыболовном
судне. Одета она была в узкие брюки и рубашку с закатанными  почти  до  плеч
рукавами, которые открывали на редкость крепкие бицепсы  -  хотя  не  только
они придавали ей сходство с мужчиной.  В  углу  рта  у  нее  вечно  дымилась
сигарета. Ее легко  принимали  за  уроженку  Балтики.  Но  всем  обликом,  и
особенно грубоватыми манерами, она  напоминала  скорее  слесаря-наладчика  с
какого-нибудь ленинградского завода.
     - Прочла я вашу книгу, - сказала она Корсо, раскатывая букву  "р".  При
этом пепел от сигареты сыпался на мокрую рубашку.  -  Эта  Бовари...  просто
несчастная идиотка.
     - Рад, что ты сразу ухватила суть дела.
     Макарова протерла прилавок тряпкой. С другого конца  зала  из-за  кассы
за ней наблюдала Зизи, являвшая собой  полную  противоположность  Макаровой:
гораздо  моложе,  миниатюрная  и  очень  ревнивая.  Случалось,  перед  самым
закрытием они в подпитии начинали драться на глазах  у  последних  клиентов,
правда, те, как правило, были своими людьми. Однажды после  такой  потасовки
Зизи - с лиловым синяком под глазом, разъяренная и жаждущая мести  -  решила
хлопнуть дверью. И пока она не вернулась - через  три  дня,  -  Макарова  не
переставала лить слезы, которые капали и капали в кружки  с  пивом.  В  ночь
примирения заведение закрылось раньше обычного, и  можно  было  видеть,  как
они  куда-то  отправились,  обняв  одна  другую  за  талию  и   целуясь    в
подворотнях, словно юные влюбленные.
     - Он едет в Париж, - Ла Понте кивнул на Корсо. - Хочет  ухватить  удачу
за хвост. У него в рукаве спрятан туз.
     Макарова собирала пустые стаканы и глядела на Корсо  сквозь  дым  своей
сигареты.
     - Да у него вечно что-нибудь припрятано,  -  произнесла  она  гортанным
голосом, не выказав ни малейшего удивления. - То в одном месте, то в другом.
     Потом  она  составила  стаканы  в  раковину  и,  поигрывая  квадратными
плечами, пошла  обслуживать  других  клиентов.  Макарова  глубоко  презирала
представителей противоположного пола  и  исключение  делала  разве  что  для
Корсо, о чем и сообщала во всеуслышанье, объясняя, почему не  берет  с  него
деньги за последнюю рюмку. Даже  Зизи  относилась  к  нему  вполне  терпимо.
Однажды, когда Макарову арестовали за то,  что  она  во  время  демонстрации
геев и лесбиянок разбила морду полицейскому,  Зизи  всю  ночь  просидела  на
скамейке  перед  полицейским  управлением.  Корсо  принес  ей  бутерброды  и
бутылку джина, а потом переговорил со своими знакомыми из  этого  заведения,
и они помогли замять  дело.  Зато  у  Ла  Понте  все  это  вызывало  нелепую
ревность.
     - Почему в Париж?  -  спросил  он  рассеянно,  ибо  внимание  его  было
поглощено другим. Левый локоть Ла Понте погрузился во  что-то  восхитительно
мягкое и податливое. И он, разумеется, пришёл в полный  восторг,  обнаружив,
что его соседкой по стойке оказалась юная блондинка с пышной грудью.
     Корсо глотнул пива.
     - Я заеду еще и в Синтру, это в Португалии. -  Он  продолжал  наблюдать
за толстухой у игрального автомата. Просадив всю мелочь, та  протянула  Зизи
купюру для размена. - Теперь я работаю на Варо Борху.
     Его друг присвистнул: Варо Борха - самый крупный библиофил в стране.  В
его каталог попадало совсем немного книг - зато только самые лучшие;  и  еще
за ним шла слава, что если он хотел что-либо  заполучить,  то  за  ценой  не
стоял.  Ла  Понте,  на  которого  новость  произвела  заметное  впечатление,
потребовал еще пива и новых подробностей. При этом  в  лице  его  мелькнуло,
что-то хищное - как всегда, когда он слышал слово  "книга".  Ла  Понте  был,
конечно, человеком очень прижимистым и откровенно малодушным, но в  чем  его
никто не посмел бы упрекнуть, так это в завистливости, если только  дело  не
касалось  красивой  женщины,   которую    можно    было    загарпунить.    В
профессиональном плане сам он вполне довольствовался  добытыми  без  особого
риска качественными экземплярами и искренне уважал  друга  за  то,  что  тот
работал с клиентами совсем иного полета.
     - Ты когда-нибудь слыхал о "Девяти вратах"?
     Букинист, который начал было неспешно шарить по карманам, словно  давая
Корсо время заплатить и за эту выпивку, так и  застьл  с  открытым  ртом.  И
даже на миг позабыл о своей пышнотелой соседке, которую как раз  намеревался
рассмотреть получше.
     - Ты хочешь сказать, что Варо Борха хочет заполучить эту книгу?
     Корсо кинул  на  прилавок  последние  монеты,  завалявшиеся  у  него  в
кармане. Макарова налила им еще по рюмке каньи,
     - Уже заполучил. И заплатил за нее целое состояние,
     - Еще бы!  Ведь,  как  известно,  сохранилось  только  три  или  четыре
экземпляра.
     - Три, -  уточнил  Корсо.  -  Один  находится  в  Синтре,  в  коллекции
Фаргаша. Второй в фонде Унгерна в  Париже.  А  третий  попал  на  мадридский
аукцион, когда продавали библиотеку  Терраля-Коя,  -  его-то  и  купил  Варо
Борха.
     Ла Понте, сгорая от любопытства,  теребил  свою  курчавую  бородку.  Он
конечно  же  слышал  о  Фаргаше,  португальском  библиофиле.  Что   касается
баронессы Унгерн, то  эта  безумная  старуха  заработала  миллионы,  сочиняя
книжки по оккультизму и  демонологии.  Ее  последний  шедевр  "Нагая  Исида"
побил все рекорды по количеству проданных экземпляров.
     - Одного не пойму,  -  спросил,  помолчав,  Ла  Понте,  -  ты-то  какое
отношение имеешь ко всему этому?
     - А тебе известна история книги?
     - Только в общих чертах, - признался Ла Понте.
     Корсо обмакнул палец в  пивную  пену  и  принялся  что-то  рисовать  на
мраморной столешнице.
     - Время  действия  -  середина  семнадцатого  века.  Место  действия  -
Венеция. Главный персонаж -  печатник  по  имени  Аристид  Торкья,  которому
приходит в голову мысль издать так  называемую  "Книгу  о  девяти  вратах  в
Царство теней", что-то вроде учебного пособия, как  вызывать  дьявола...  Но
времена стояли не самые  благоприятные  для  литературы  подобного  рода,  и
Святая  инквизиция  быстренько  заполучила  Торкью  в  свои  руки.    Состав
преступления - сношения с дьяволом и так далее. Отягчающее обстоятельство  -
воспроизведение девяти гравюр из знаменитого "Delomelanicon"{16} -  классики
чернокнижия. Замечу, что, согласно  легенде,  автором  гравюр  считался  сам
Люцифер.
     Макарова тоже остановилась  у  стойки,  только  с  другой  стороны,  и,
вытирая руки о рубашку,  внимательно  слушала.  Ла  Понте  так  к  не  донес
стакана до губ, он с алчным профессиональным интересом ловил каждое слово.
     - А что стало с книгами?
     - Нетрудно  догадаться:  костер  из  них  получился  знатный.  -  Корсо
изобразил на лице жестокое ликование; казалось, он и воистину сожалеет,  что
не присутствовал при расправе. - А еще рассказывали, что из огня  доносились
крики дьявола.
     Макарова в ответ недоверчиво фыркнула и замерла, потом облокотилась  на
стойку рядом с краном для пива. Все эти средиземноморские  суеверия,  темные
истории...  Гордый  северный  нрав  и  мужской  характер  не  позволяли   ей
опуститься  до  такого...  Более  впечатлительный    Ла    Поите    внезапно
почувствовал приступ жажды и сунул нос в кружку.
     - Если там кто и кричал, так это сам печатник...
     - Можно себе представить.
     Ла Понте представил - и содрогнулся.
     -  Под  пытками,  -  продолжил  Корсо,  -  а  в   инквизиции    служили
профессионалы, полагавшие делом чести  дать  достойный  отпор  любым  козням
врага  рода  человеческого,  -  печатник  признался,  что  уцелел  еще  один
экземпляр книги, один-единственный, и хранится  он  в  тайнике.  После  чего
несчастный замолк и больше уж рта не раскрыл, если не считать  предсмертного
"Ох!" - на костре.
     Макарова презрительно  улыбнулась.  И  было  непонятно,  относилось  ее
презрение к несчастному печатнику или к палачам, так и не  сумевшим  вырвать
у него последнее признание. Ла Понте наморщил лоб:
     - Подожди, ты сказал, что уцелел всего один экземпляр. Но  ведь  только
что мы вели речь о трех книгах.
     Корсо снял очки и проверил на свет чистоту стекол.
     - Тут и зарыта собака, - сказал он. - Войны, пожары, кражи... Книги  то
появлялись,  то  вновь  исчезали.  Теперь  никто  не  знает,  какая  из  них
подлинная.
     - А может, они все  три  поддельные,  -  с  присущим  ей  здравомыслием
изрекла Макарова.
     - Может, и так. Вот  мне  и  предстоит  разгадать  загадку,  проверить,
купил Варо Борха подлинник или ему всучили фальшивку.  Для  этого  я  еду  в
Синтру и Париж. - Он надел очки и взглянул на Ла  Понте.  -  А  между  делом
займусь и твоей рукописью.
     Букинист отрешенно кивнул, продолжая краем глаза следить в  зеркале  за
девицей с роскошным бюстом.
     - Но раз у тебя такое важное дело... смешно  тратить  время  еще  и  на
"Трех мушкетеров"...
     - Смешно? - Привычное хладнокровие покинуло Макарову, и  она  буквально
взорвалась: - Это самый лучший роман на свете!
     И в подкрепление своих слов хлопнула  ладонью  по  прилавку.  При  этом
стало видно, как напряглись мышцы на обнаженной руке.  Борису  Балкану,  вот
кому было бы приятно услышать  такое,  подумал  Корсо.  У  Макаровой,  в  ее
личном списке бестселлеров, Дюма мог соперничать лишь с "Войной и  миром"  и
шедеврами Патрисии Хайсмит{17}.
     - Успокойся ты! - повернулся  Корсо  к  Ла  Понте.  -  Платись  за  все
придется Варо Борхе.
     Хотя, на мой взгляд, твое "Анжуйское вино"  -  подлинник...  Ну  скажи,
кому придет в голову подделывать такое?
     - Люди за все берутся, - сделала бесконечно мудрый вывод Макарова.
     Ла  Понте  разделял  мнение  Корсо:  в  данном  случае    мошенничество
выглядело  бы  полной  нелепостью.  Покойный  Тайллефер  гарантировал    ему
подлинность: то, несомненно, была рука дона Александра. А Тайллефер слов  на
ветер не бросал.
     - Обычно я относил ему старые приключенческие романы, и он покупал  все
подряд. - Ла Понте сделал глоток и  хихикнул  через  край  стакана.  -  А  я
пользовался  случаем,  чтобы  полюбоваться  на  ножки  его  жены.    Роковая
блондинка! Очень эффектная! И вот однажды он  открыл  какой-то  ящик.  Затем
положил на стол главу "Анжуйское вино". "Это вам, - сказал он неожиданно.  -
При  условии,  что  вы  получите  экспертное  заключение  о  подлинности   и
немедленно выставите рукопись на продажу... "
     Какой-то клиент громко звал Макарову, требуя  безалкогольного  биттера.
Та послала его к черту. Она словно  приросла  к  своему  месту  у  стойки  и
слушала разговор, щуря глаза от дыма. Сигарета как всегда была зажата у  нее
в углу рта и уже догорала.
     - И это все? - спросил Корсо.
     Ла Понте сделал неопределенный жест.
     - Практически все. Я попытался отговорить его, потому что знал, как  он
к этому относился - душу готов был заложить ради какой-нибудь  редкости.  Но
он стоял на своем: "Откажетесь вы,  найду  другого".  Этим  он,  разумеется,
задел меня за живое. Я имею в виду, живую коммерческую жилку.
     - Мог бы не уточнять, - бросил Корсо. - Больше ничего живого в тебе  не
осталось - никаких других жилок.
     В поисках человеческого  тепла  и  сочувствия  Ла  Понте  повернулся  к
Макаровой, но  в  ее  свинцовых  глазах  тепла  нашлось  не  больше,  чем  в
норвежском фьорде в три часа поутру.
     - Как славно чувствовать себя всеми любимым, - огрызнулся он с  досадой
и отчаянием в голосе.
     - А вон тот любитель биттера,  видать,  умирает  от  жажды,  -  заметил
Корсо, - опять орет.
     Макарова  метнула  короткий  взгляд  на  клиента  и   предложила    ему
отправиться в другой бар, пока не  получил  в  глаз.  И  упрямый  тип,  чуть
поразмыслив, счел за лучшее внять ее совету.
     - Энрике Тайллефер был человеком странным. - Ла Понте  снова  пригладил
волосы на облысевшей макушке и при этом не спускал глаз с  отражения  пухлой
блондинки в зеркале. - Он желал, чтобы я не просто продал рукопись,  но  еще
и поднял вокруг  нее  побольше  шума.  -  Флавио  понизил  голос,  чтобы  не
спугнуть свою блондинку: - "Кое для кого это окажется сюрпризом",  -  сказал
он мне. И подмигнул, будто собирался от души поразвлечься.  А  через  четыре
дня его нашли мертвым.
     - Мертвым, - глухо повторила Макарова, как будто пробуя слово на  вкус.
Эта история все больше захватывала ее.
     - Самоубийство, - пояснил Корсо.
     Но  она  пожала  плечами,  словно  не  видела  большой  разницы   между
самоубийством и убийством. В  наличии  были  и  сомнительный  манускрипт,  и
несомненный покойник - достаточно для самого острого сюжета.
     Услышав слово "самоубийство", Ла Понте мрачно кивнул:
     - Да, так говорят.
     - А ты что, не веришь?
     - Как тебе сказать... Все очень  странно.  -  Он  снова  наморщил  лоб,
помрачнел и даже забыл о зеркале. - Мне все это не  нравится.  Что-то  здесь
не так.
     - А Тайллефер никогда не рассказывал тебе, как попала к нему рукопись?
     - Понимаешь, сразу я не спросил. А потом было уже поздно.
     - А с вдовой ты говорил?
     От  приятного  воспоминания  лоб  букиниста  тотчас  разгладился.  Губы
расплылись в улыбке.
     -  Эту  историю  я  тебе  непременно  расскажу,  -  произнес  он  тоном
человека, вспомнившего замечательную шутку. - Так что гонорар  за  труды  ты
получишь, так сказать, натурой. Я ведь не могу  предложить  тебе  и  десятой
доли того, что ты заработаешь у Варо Борхи за эту самую "Книгу  девяти  хохм
и надувательств".
     - - Ладно, я отплачу тебе тем же, подожду, пока ты отыщешь  Одюбона{18}
и станешь миллионером. Тогда и сквитаемся.
     Ла Понте снова изобразил  смертельную  обиду.  Что-то  этот  прожженный
циник за рюмкой делается слишком чувствительным, подумал Корсо.
     - Я полагал, что ты помогаешь мне по-дружески. - Ну... Клуб  гарпунеров
Нантакета... Потому я и позволил себе...
     - Дружба... - Корсо покрутил головой по сторонам,  словно  ожидая,  что
кто-нибудь объяснит ему  значение  этого  слова.  -  Самые  закадычные  наши
друзья - в барах и на кладбищах...
     - Ты хоть раз сделал  что-нибудь  для  других  просто  так,  черт  тебя
возьми?
     - Только для себя, - вздохнула Макарова. -  Корсо  всегда  блюдет  свои
интересы.
     Но в этот миг Ла Понте, к величайшему для себя огорчению,  увидал,  как
девица с пышным  бюстом  покидает  бар,  взяв  под  руку  элегантно  одетого
субъекта с франтоватой походкой. Корсо  продолжал  смотреть  на  толстуху  у
игрального автомата. Она истратила последнюю монету и  теперь  сидела  перед
машиной, уронив длинные руки  вдоль  тела,  растерянная  и  опустошенная.  У
рычагов и кнопок ее сменил высокий  смуглый  субъект;  у  него  были  черные
густые усы и шрам на лице. Внешность его пробудила у Корсо какое-то  смутное
и неуловимое воспоминание, но оно быстро растаяло, так и  не  оформившись  в
конкретный образ. К изумлению толстухи,  автомат  едва  успевал  выплевывать
выигранные им монеты.
     Макарова налила Корсо кружку пива за счет заведения, и на  сей  раз  Ла
Понте пришлось-таки самому заплатить за себя.

     {1} Рафаэль Сабатини (1875-1950) -  английский  писатель,  автор  почти
сорока  романов  и  большого  числа  рассказов.  Наиболее  известны   романы
"Скарамуш" (1920) и "Одиссея Капитана Блада" (1922). (Здесь и далее -  прим.
перев. )
     {2} Здесь и далее роман "Скарамуш" цитируется в перев. И.  Н.  Тихонова
и Е 3. Фрадкиной.
     {3} "После вестей о почти безнадежной болезни короля  вскоре  в  лагере
начали распространяться слухи о его  выздоровлении...  "  (фр.  ).  Здесь  и
далее роман "Три мушкетера" цитируется в перев. В. Вальдман, Д. Лившиц  и  К
Ксаниной.
     {4}  Арсен  Люпен  -  "вор-джентльмен",  герой  детективных   сочинений
французского  писателя  Мориса  Леблана  (1864-1941);  Раффлз  -   персонаж,
созданный английским  писателем  Эрнестом  Уильямом  Хорнунгом  (1866-1921);
Рокамболь - герой многотомного цикла  романов  французского  писателя  Пьера
Алексиса Понсона дю Террайля (1829-1871).  Шерлок  Холмс  -  герой  повестей
английского писателя Артура Коиан Доила (1859  -  1930);  Рамон  Мария  дель
Валье-Инклан  (1866-1936),  Пио  Бароха-и-Неси  (1872-1956),  Бенито   Перес
Гальдос (1843 - 1920)-испанские писатели-классики.
     {5}  Речь  идет  о  французской  издательской  фирме  "Братья  Гарнье",
основанной в 1833 г. Огюстом (1812-1887) и Ипполитом (1815 -  1911)  Гарнье.
Большим авторитетом пользовалась серия "Классики Гарнье".
     {6} Навсикая - в греческой мифологии дочь царя феаков Алкиноя и  Ареты.
Крик Навсикаи, игравшей в мяч на берегу моря, разбудил Одиссея, который  был
выброшен бурей на остров  феаков.  Девушка  велит  слугам  дать  ему  чистые
одежды, накормить и  напоить,  а  также  объясняет,  как  достигнуть  дворца
Алкиноя и добиться от феаков помощи.
     {7} Графиня Даш или Д'Аш-псевдоним