, он лишь скривил рот:
     - Не смешите меня.
     Она устремила на него долгий задумчивый взгляд.
     - Да, действительно смешно, - заключила она.  -  Тем  более  что  особо
привлекательным вас никак не назовешь. И этот вечный старый плащ... Очки...
     - Ну и?..
     - Ищите ответ сами - сгодится любой.  А  теперь  одевайтесь  побыстрее.
Нам надо спешить на виллу Виктора Фаргаша.
     - Нам?
     - Нам с вами. Пока туда не явились полицейские.
     Под их ногами  шуршали  сухие  листья,  когда  они,  открыв  решетчатую
калитку, шли  по  тропинке,  петляющей  меж  разбитыми  статуями  и  пустыми
пьедесталами. Солнечные часы над каменной лестницей, как  и  вчера,  времени
не показывали - свинцовый утренний свет не мог подарить  им  нужной  полоски
тени.  "Postuma  necat",  снова  прочел  Корсо.  Девушка    проследила    за
направлением его взгляда.
     - Точнее не скажешь, - сказала она сухо и  толкнула  дверь,  но  та  не
поддалась.
     - Попробуем обойти дом, -  предложил  Корсо.  Они  миновали  выложенный
изразцами  фонтан,  где  каменный  ангелочек  с   пустыми    глазницами    и
отрубленными руками по-прежнему тонкой струйкой лил воду  в  чашу  бассейна.
Девушка, Ирэн Адлер, или как там ее звали, шла впереди  со  своим  рюкзачком
за спиной. Двигалась она на удивление уверенно и спокойно.  Ноги,  обтянутые
джинсами,  ступали  мягко,  голова  была  упрямо  наклонена  вперед  -   так
двигается человек, хорошо знающий, куда идет. Чего  нельзя  было  сказать  о
Корсо. Он кое-как согнал в кучу свои разбегающиеся  мысли,  хотя  ясности  в
них от этого не прибавилось, и, отложив  все  вопросы  напоследок,  позволил
девушке руководить им. Главное, в холщовой сумке лежало то,  что  он  обязан
был любой ценой уберечь, и потому в  данный  момент  только  "Девять  врат",
вернее, Второй экземпляр  -  собственность  Виктора  Фаргаша,  по-настоящему
тревожил его.
     Корсо с  девушкой  без  затруднений  проникли  в  дом  через  ту  самую
застекленную дверь, что соединяла  сад  с  гостиной.  Авраам,  зажав  нож  в
высоко поднятой руке, продолжал охранять строй книг  на  полу.  Дом  казался
пустым.
     - Где Фаргаш? - спросил Корсо. Девушка пожала плечами:
     - Не имею понятия.
     - Вы сказали, что он мертв.
     - Он мертв. - Она взяла скрипку, оставленную на буфете,  и  внимательно
оглядела ее, правда, сперва обвела взглядом голые стены и шеренги книг. -  А
вот где он, знать не знаю.
     - Вы надо мной издеваетесь.
     Она пристроила  скрипку  под  подбородок,  тронула  смычком  струны  и,
довольная звуком, вернула инструмент в футляр. Потом обратилась к Корсо:
     - Вот Фома неверующий... - и снова рассеянно улыбнулась.
     Охотник за книгами опять подумал, что  была  некая  противоестественная
зрелость в ее спокойствии - одновременно и мудром  и  кокетливом.  Эта  юная
особа жила по каким-то своим, неведомым ему законам; и мотивы поведения  ее,
как и мысли, на поверку оказывались сложнее, чем  можно  было  предположить,
судя по летам и внешнему виду.
     Но  тут  Корсо  вмиг  позабыл  обо  всем  -  о  девушке,  о    странном
приключении, даже о предполагаемой смерти Виктора  Фаргаша.  На  потрепанном
ковре с изображением сражения при Гавгамелах в строю книг по  оккультизму  и
Дьявольским наукам зияло пустое место. "Девяти "врат" там больше не было.
     - Дерьмовое дело, - процедил он сквозь зубы.
     И повторил еще пару  раз  -  сначала  склонившись  над  книгами,  потом
присев рядом с ними  на  корточки.  Его  натренированный  взгляд,  привыкший
мгновенно отыскивать  нужный  том,  потерянно  бродил  по  корешкам.  Черный
сафьян, корешок с пятью полосками, пентаграмма  вместо  названия.  "Umbrarum
regni" и так далее. Никаких  сомнений!  Третья  часть  тайны,  вернее  33,33
процента тайны - замечательное число! - бесследно исчезла.
     - Проклятье! Везет нее мне!
     Нет, Пинту так быстро не управился бы, прикинул он в  уме.  Времени  на
подготовку кражи у португальца не было. Девушка  наблюдала  за  ним,  словно
ждала какой-то определенной реакции, которую ей важно  было  оценить.  Корсо
выпрямился:
     - Кто ты?
     За последние двенадцать часов он во второй раз задавал один  и  тот  же
вопрос, хотя и разным людям. Все слишком стремительно  усложнялось.  Девушка
равнодушно выслушала вопрос, глядя Корсо прямо в глаза. Через мгновение  она
отвела взгляд и уставилась в пустоту. А  может,  изучала  стоявшие  на  полу
книги.
     - Это не важно, - ответила она наконец. - Лучше подумайте, куда  делась
книга.
     - Какая книга?
     Она только  покосилась  на  него,  не  удостоив  ответом,  и  он  опять
почувствовал себя полным болваном.
     - Ты слишком много знаешь, - сказал он девушке. - Даже больше, чем я.
     Она снова пожала плечами и уставилась на циферблат  часов  у  Корсо  на
руке, как будто силилась разобрать, который теперь час.
     - У вас остается не так уж много времени.
     - А мне плевать, сколько времени у меня остается.
     - Дело ваше. Но через пять часов будет рейс  Лиссабон-Париж,  вылет  из
аэропорта Портела. Мы едва-едва успеем туда добраться.
     Господи! Корсо страдальчески содрогнулся. Она вела себя  как  идеальная
секретарша, которая не  расстается  с  записной  книжкой,  куда  скрупулезно
заносит все, что шеф должен успеть сделать за день.  Он  раскрыл  было  рот,
чтобы возразить. Она всего лишь девчонка  с  тревожными  глазами.  Проклятая
ведьма!
     - А Почему, собственно, мне надо уезжать?
     - Потому что с минуты на минуту сюда явится полиция.
     - Мне нечего скрывать.
     Девушка двусмысленно улыбнулась, будто услышала  остроумную  шутку,  но
только очень уж старую. Потом поправила висевший за спиной рюкзак и  сделала
Корсо прощальный жест - подняла руку с раскрытой пятерней:
     - Я буду носить вам в тюрьму сигареты. Хотя в Португалии и  не  продают
вашу марку.
     Она вышла в сад не оглянувшись.
     Корсо уже готов был  двинуться  следом  и  остановить  ее.  Но  тут  он
случайно бросил взгляд на камин. И увидел...
     Оправившись от шока, он двинулся  к  камину  -  очень  медленно,  будто
хотел дать событиям шанс вернуться в разумное русло. Потом  чуть  постоял  у
каминной решетки и убедился, что некоторые события были  уже  необратимы.  И
вот тому пример: за короткий  отрезок  времени;  пролетевший  со  вчерашнего
вечера до нынешнего утра, - всего  за  несколько  часов,  а  ведь  это  срок
ничтожный по сравнению с вековой историей, которую  описывают  библиографии,
так вот, за несколько часов упомянутые библиографии успели устареть.  Потому
что отныне больше  не  существовало  "трех  известных"  экземпляров  "Девяти
врат", их осталось всего два. Третий же, вернее, то, что  от  него  уцелело,
дымилось в куче пепла.
     Корсо опустился на  колени,  стараясь  ни  до  чего  не  дотрагиваться.
Переплет, разумеется благодаря коже, пострадал меньше, чем  бумага.  Две  из
пяти полос на корешке сохранились полностью, да и пентаграмма  сгорела  лишь
наполовину. Страницы сгорели  практически  целиком;  он  увидел  всего  лишь
опаленные кусочки, иногда с фрагментами текста. Корсо протянул  руку  к  еще
горячим остаткам книги.
     Он извлек из пачки сигарету и сунул в рот, но  зажигать  не  стал.  Ему
хорошо запомнилось, как именно  лежали  дрова  в  камине  накануне  вечером.
Сейчас пепел от поленьев располагался только под сгоревшей  книгой  -  иначе
говоря, книгу бросили сверху, так она там и горела, и угли, судя  по  всему,
никто не ворошил. Дров в камине, как он помнил, хватило бы  часа  на  четыре
или на пять; по жару, идущему от пепла и углей, легко  было  заключить,  что
приблизительно столько же времени прошло с тех пор, как огонь угас. В  сумме
получалось часов восемь-десять. Значит, кто-то растопил камин между  десятью
вечера и полуночью,  а  потом  швырнул  туда  книгу.  И  больше  камином  не
занимался.
     Корсо взял несколько старых газет и завернул в них то, что ему  удалось
спасти. Кусочки бумаги сделались ломкими, и операция отняла у него  довольно
много времени. По ходу дела Корсо убедился, что переплет и страницы  сжигали
по отдельности; книгу сначала разодрали и уж потом кинули в  камин  -  чтобы
лучше горела.
     Собрав жалкие остатки,  Корсо  оглядел  комнату.  Вергилий  и  Агрикола
пребывали на прежних местах: "De re metallica" - на  ковре,  Вергилий  -  на
столе. Корсо помнил, как библиофил положил  туда  книгу,  произнеся,  словно
священник перед жертвоприношением: "Скорее всего,  я  продам  эту"...  Корсо
заметил  вложенный  между  страницами  листок  и  раскрыл  книгу.  Это  была
составленная от руки расписка, вернее, только ее начало:
     Виктор Кутиньу Фаргаш, удостоверение личности  №  3554712,  проживающий
по адресу: вилла "Уединение", шоссе Колареш, 4-й км, Синтра.
     Мною получено 800 000 эскудо в  качестве  уплаты  за  проданную  книгу:
Вергилий "Opera nunc  recens  accuratissime  castigata...  Venezia,  Giunta,
1544". (Эсслинг 61, Сандер 7671). In-folio, 10, 587, 1 с,  113  ксилографии.
Экземпляр полный, в хорошем состоянии. Покупатель...
     Ни имени, ни подписи Корсо не  обнаружил.  Расписка  так  никому  и  не
понадобилась. Корсо сунул листок на прежнее  место.  Потом  закрыл  книгу  и
направился, в комнату, где сидел прошлым вечером. Он  хотел  удостовериться,
что полиция не найдет там каких-либо следов его пребывания - скажем,  листка
с его почерком или чего другого. Он вытряхнул  из  пепельницы  окурки,  тоже
завернул их в старую газету и спрятал в карман. Потом еще  немного  побродил
по дому; шаги гулко громыхали в полной тишине. Хозяина нигде не было.
     Проходя в очередной раз мимо книг, выстроенных на полу,  Корсо  испытал
сильнейшее искушение. Ведь  чего  проще:  взять  да  унести  пару  редчайших
эльзевиров, они прямо сами просились к нему в руки. Но Корсо  был  человеком
здравомыслящим и осторожным. Раз уж дело повернулось  таким  образом,  любой
опрометчивый поступок мог  лишь  усложнить  ситуацию.  Так  что  охотник  за
книгами, в душе посокрушавшись, распрощался с коллекцией Фаргаша.
     Он вышел в сад через стеклянную  дверь  и  зашагал  по  сухим  листьям,
отыскивая взглядом  девушку.  Она  сидела  на  ступенях  маленькой  лесенки,
спускавшейся к пруду, и слушала журчанье  воды,  которую  толстощекий  ангел
лил на зеленую,  покрытую  плавучими  растениями  гладь.  Девушка  отрешенно
смотрела на пруд, но звук шагов заставил ее очнуться и повернуть голову.
     Корсо положил сумку на верхнюю  ступеньку  и  сел  рядом.  Потом  зажег
сигарету, которая уже давно торчала у него во рту. Наклонил  голову  вперед,
вдохнул дым, отшвырнул спичку и только после этого обратился к девушке:
     - А теперь расскажи мне все.
     Не  отрывая  глаз  от  пруда,  она  отрицательно  покачала  головой.  В
движении этом не было ни резкости, ни вызова. Напротив,  все  в  девушке:  и
голова, и подбородок, и уголки губ - излучало кротость и даже нежность,  как
будто присутствие Корсо, печальный заброшенный сад и шум воды растрогали  ее
до глубины души. Куртка и рюкзак  за  спиной  придавали  ей  непозволительно
юный - и почти беззащитный - вид. Но и очень усталый.
     - Нам пора уходить отсюда, - сказала  она  так  тихо,  что  Корсо  едва
расслышал. - Пора в Париж.
     - Сперва скажи, что тебя связывает с Фаргашем. И вообще со всем этим...
     Она снова безмолвно покачала головой. Корсо выдохнул  дым.  Воздух  был
настолько влажным, что дым так и завис  перед  ним  и  лишь  какое-то  время
спустя начал медленно рассеиваться. Охотник за книгами покосился на девушку:
     - Ты знакома с Рошфором?
     - С Рошфором?
     - Это я его так называю. Черноволосый, смуглый  тип  со  шрамом.  Вчера
вечером он крутился неподалеку. - Корсо прекрасно понимал,  насколько  глупо
звучат такие объяснения. На  лице  у  него  появилось  выражение  недоверия,
словно он и сам усомнился в правдивости собственных воспоминаний. -  Я  даже
говорил с ним.
     Девушка снова отрицательно покачала головой, но глаз от воды так  и  не
оторвала.
     - Нет, я его не знаю.
     - Тогда что ты тут делаешь?
     - Охраняю вас.
     Корсо  посмотрел  на  носки  своих  ботинок  и  потер  почему-то  вдруг
онемевшие кисти рук. Журчание воды в пруду начинало его  бесить.  Он  поднес
сигарету ко рту, чтобы сделать последнюю затяжку,  сигарета  догорела  почти
до конца и, казалось, могла вот-вот  обжечь  ему  губы.  На  вкус  она  была
горькой.
     - Ты, девочка, сошла с ума. Он отшвырнул окурок и понаблюдал,  как  дым
неспешно тает прямо перед его глазами.
     - Ты просто чокнутая, понимаешь? - добавил он.
     Она по-прежнему молчала. Миг спустя Корсо вытащил из кармана  фляжку  с
джином и сделал большой глоток, но ей не предложил. Потом  снова  глянул  на
девушку.
     - Где Фаргаш?
     Она ответила не сразу; взгляд ее  по-прежнему  блуждал  далеко  отсюда.
Наконец она дернула подбородком:
     - Там.
     Корсо посмотрел в ту сторону. В пруду, под той самой струей  воды,  что
лилась  изо  рта  безрукого  и  безглазого  ангела,  можно  было   различить
очертания человеческого тела - несчастный лежал на спине среди водорослей  и
опавших листьев.

     {1} Умберто Эко. "Загадка Ханау - 1609" (1990).
     {2} Роберт Чарльз Мэтьюрин (1782-1824)  -  ирландский  писатель,  автор
готических романов; самый известный из них - "Мельмот-Скиталец" (1820 г.).
     {3} Ладра - блошиный рынок в Лиссабоне.


     IX Букинист с улицы Бонапарта
     - Друг мой, - сурово произнес Атос. - Запомните,
     что только с мертвыми мы не можем вновь
     встретиться на земле.
     А. Дюма. "Три мушкетера"
     Лукас Корсо заказал еще одну рюмку джина и с наслаждением откинулся  на
спинку плетеного стула. Как славно было сидеть под солнышком на  террасе,  в
квадрате яркого света, заливающего столики в кафе "Атлас" на улице Де  Бюси.
Дело происходило утром, светозарным и  холодным  утром,  когда  левый  берег
Сены заполняли муравьиные  полчища  растерянных  самураев  и  англосаксов  в
спортивных тапочках и с романом Хемингуэя в руках, куда вместо закладки  был
непременно заложен билет метро. А еще тут были  дамы  с  корзинками,  откуда
торчали baguettes и зеленые листья салата,  и  сновали  стройные  девушки  с
неестественно  ровными  носами  -  служащие  галерей,  которые,    пользуясь
законным перерывом, спешили  в  кафе.  У  витрины  дорогой  колбасной  лавки
стояла очень привлекательная девица под руку с солидным господином,  похожим
разом и на антиквара и на сутенера, хотя,  возможно,  он  являлся  и  тем  и
другим.  А  еще  там  были   мотоцикл    "Харлей    Дэвидсон",    сверкающий
хромированными частями, злобный фокстерьер, привязанный у дверей  роскошного
винного магазина, и юноша в гусарском облачении, который играл на  флейте  у
входа в бутик. За соседним с  Корсо  столиком  неспешно  целовалась  парочка
хорошо одетых африканцев, и проделывали они это так, словно  впереди  у  них
было сколько угодно времени, а ядерная угроза, СПИД, озоновая дыра  -  всего
лишь забавные нелепицы, которые не имели абсолютно никакого значения  в  это
солнечное парижское утро.
     Он увидел, как она появилась в конце улицы Мазарини, на  углу  повернув
в сторону кафе, где он ее ждал; похожая на  мальчика,  джинсы,  расстегнутая
куртка,  глаза  как  яркие  фонарики  на  загорелом  лице,  глаза,   которые
привлекали внимание издали - даже в толпе, под затопляющими  улицу  потоками
света. Чертовски хороша, наверняка сказал бы Флавио Ла  Понте,  откашливаясь
и поворачивая лицо тем боком,  где,  на  его  взгляд,  борода  была  гуще  и
кудрявее. Но Корсо не был похож на Ла Понте, поэтому он ничего не  сказал  и
ни о чем таком не подумал.  Он  лишь  неодобрительно  глянул  на  официанта,
который именно в этот момент ставил на  стол  рюмку  джина  -  "pas  d'Bols,
m'sieu"{1}, поэтому Корсо сунул ему в руку ровно ту сумму,  какая  значилась
в  счете  -  чаевые  compris{2},  парень,  -  а  потом  вновь  уставился  на
приближающуюся девушку. Нет, слишком глубокую рану оставила по  себе  Никон.
С него довольно. К тому же Корсо не был так уж уверен, что лицо его с  одной
стороны выглядело лучше, чем с другой.  Да  и  вообще  не  был  уверен,  что
выглядел хорошо хоть  с  какой-нибудь  стороны.  И  это  его,  черт  возьми,
никогда не волновало.
     Он  снял  очки  и  принялся  протирать  стекла  платком.  Улица  тотчас
сделалась  расплывчатой,  а  лица  людей  -  смазанными.  Но  одна    фигура
продолжала выделяться среди прочих и по мере приближения вырисовывалась  все
отчетливее, хотя совсем резких контуров так и не обрела.  Короткая  стрижка,
стройные ноги, белые теннисные  тапочки  -  но  все  это  он  разглядел  как
следует, лишь когда она села на свободный стул рядом с ним.
     - Я видела эту лавку. Она в двух кварталах отсюда.
     Он надел очки и, ничего  не  ответив,  воззрился  на  нее.  Они  вместе
прибыли сюда из Лиссабона. Старик Дюма, возьмись он рассказывать,  как  они,
покинув Синтру, ехали в аэропорт, написал бы,  что  они  "мчались  стрелой".
Уже из аэропорта Корсо позвонил  Алмикару  Пинту,  сообщил,  чем  закончился
бурный жизненный путь библиофила
     Виктора Фаргаша, и, следовательно, отменил свое задание.  Что  касается
обещанной платы, то договор остается в силе, и Пинту получит  все  сполна  -
за беспокойство. Португалец был удивлен - звонок разбудил его среди ночи,  -
но новость воспринял  нормально:  не  мое  дело,  Корсо,  в  какие  игры  ты
играешь, но мы с тобой вчера вечером в Синтре не встречались,  понял?  -  ни
вчера, ни раньше, вообще никогда, слышишь? И все-таки он пообещал  осторожно
навести справки об обстоятельствах  смерти  Виктора  Фаргаша.  Только  после
того, как поступит официальное сообщение о случившемся; а  пока  он  ничего,
абсолютно ничего не знает и знать не желает. Будет, конечно,  вскрытие,  так
вот, пусть Корсо молится, чтобы причиной  смерти  признали  самоубийство.  А
если его еще интересует тип со шрамом, то нужные приметы придется  запустить
по  соответствующим  каналам,  объявив  того  подозреваемым  в  каком-нибудь
преступлении. Связь они будут  поддерживать  по  телефону,  но  он  искренне
советует Корсо подольше не появляться  в  Португалии.  Да,  еще  одна  вещь,
добавил Пинту, когда по радио уже объявили посадку на самолет.  В  следующий
раз, если он, Корсо, вздумает впутать друга в дела,  где  пахнет  убийством,
друг пошлет его к такой-то матери... Телефонный аппарат проглотил  последний
эскудо, и охотник за книгами постарался в  двух-трех  фразах  доказать  свою
невиновность. Разумеется, ответил полицейский. Все так говорят.
     Девушка ждала его  в  накопителе.  К  удивлению  совершенно  ошалевшего
Корсо, чья способность связывать  концы  с  концами  в  тот  день  никак  не
соответствовала количеству этих самых концов,  которые  торчали  отовсюду  и
связываться не желали, она развила бурную деятельность,  в  результате  чего
они оба беспрепятственно поднялись на борт самолета. "А я до сих пор  считал
тебя бедной студенткой", - сказал Корсо, наблюдая,  как  она  расплачивается
за оба билета. "Я только что получила наследство", - буркнула она  в  ответ.
Потом, за те два часа, что продолжался перелет из Лиссабона в Париж, она  не
ответила ни на  один  из  вопросов,  которые  он  не  без  труда  сумел-таки
сформулировать. Всему свое время, отрезала она,  скользнув  по  нему  пустым
взглядом, а затем вновь погрузилась в свои мысли и вперила невидящий взор  в
облака, которые самолет оставлял  позади  -  под  густой  полосой  холодного
воздуха, выбрасываемого откуда-то из-под,  крыльев.  Затем  она  уснула  или
притворилась спящей и опустила голову ему на  плечо.  По  ритму  ее  дыхания
Корсо определил, что она не спит;  это  был  лишь  удобный  способ  избежать
вопросов, на которые она не желала - или не имела права - отвечать.
     Любой другой на е