звал он Денщикова. - Вы где живете?
   - Здесь, - ухмыляясь, ответил тот.
   - Игорь Алексеевич, - вступила я в разговор,  -  я  не  настаиваю  на
наложении ареста на ваше имущество  именно  по  этому  адресу.  Назовите
любой другой, и я поеду туда и арестую имущество там.
   - Нет, я живу здесь, - упрямо сказал Денщиков.
   - Ну что ж, значит, будем ждать, пока сможем попасть сюда.
   - Я же вам сказал, убирайтесь! - снова повысил голос Будкин. - Почему
вы не подчиняетесь приказам руководителя?!
   - Товарищи понятые! - громко сказала я,  выглядывая  из-за  лифта  на
площадку.  -  Подойдите,   пожалуйста,   сюда,   понюхайте,   какой   от
руководителя запах спиртного.
   Понятые нерешительно двинулись к нам, но Будкин простер вперед руку и
закричал:
   - Не надо подходить!..
   Разъяренная, как фурия, Петровская рывком достала из  сумки  ключи  и
стала дергать дверь, приговаривая:
   -  Ладно,  пусть  все  быстрей  кончится,  составляйте   протокол   и
выметайтесь!..
   Мы вошли за ней  в  квартиру  и  в  течение  десяти  минут  составили
протокол.
   Будкин изъявил желание подписать его, но не сделал никаких замечаний.
После соблюдения, необходимых формальностей  мы  откланялись,  а  Будкин
остался в квартире.
   Утром следующего дня я надела  форму,  поскольку  не  сомневалась  ни
секунды: меня ждет  вызов  к  прокурору  города.  Предчувствия  меня  не
обманули. Через  полчаса  мы  с  родным  шефом,  которому  я  по  дороге
рассказала все, сидели в кабинете Дремова, перед лицом прокурора  города
и начальника отдела кадров.
   Будкина не было, сказали, что он заболел.
   Шеф по дороге в прокуратуру города высказал мне все. А завершил  свой
монолог словами:
   - Машка, ты, конечно, очень умная, но ты круглая дура!
   Второй раз в жизни он обращался ко мне на "ты"...
   - Я согласна, Владимир Иванович, что я  опять  поддалась  эмоциям.  Я
могла бы обойтись и без этого ареста. Я могла бы, в конце концов,  уйти,
когда приехал Будкин. Но мне было стыдно перед милицией и понятыми. Есть
же закон. Я все-таки действовала по закону...
   - Сейчас тебя уволят по закону, будешь  знать,  -  проворчал  шеф.  -
Денщиков этот - подонок, безотносительно к твоему  поведению.  Зачем  он
бабу туда вплел?
   Мог бы назвать любой адрес...
   Дремов бушевал. Ему поддакивал начальник отдела кадров.
   - Как вы могли, - кричал прокурор города, -  не  подчиниться  приказу
начальника?
   - А почему я  должна  подчиняться  незаконному  приказу?  Он  же  сам
признал, что у него нет правовых оснований выгонять нас оттуда.
   - Вы что, не понимаете? Это же политика!
   - Да-а? - удивилась я. - А я думала, что работаю в прокуратуре.
   - Ведь закон о прокуратуре запрещает... - начал говорить кадровик.
   - Перед отъездом туда я внимательно прочитала закон о прокуратуре.  -
Я вытащила заготовленный мной заранее текст закона. -  Покажите,  что  я
нарушила?
   Оба начальника отмахнулись от текста закона.
   - Это же витает в воздухе, что такие мероприятия  должны  проводиться
только с согласия прокурора города.
   - Я не понимаю, что значит "витает", - тихо возразила я. - Я юрист, и
для меня имеет значение только то, что написано в законе.
   - В общем, идите, пишите объяснение, ждите приказа о наказании.
   Когда мы вышли и сели в машину, шеф прервал молчание:
   - Хорошо вы его приложили, что он не юрист.
   - Я его приложила? - удивилась я. - Я только сказала, что я юрист...
   - Он понял, - усмехнулся шеф.
   Придя вечером домой, я отказалась есть.  Саша  поел  один  и  занялся
чтением медицинской литературы. А я  некоторое  время  тупо  смотрела  в
стенку, готовая расплакаться.
   Вытерев набежавшие слезы, я несколько минут сидела молча, уставясь  в
пол, потом подняла голову и с чувством сказала:
   - Нет, все! Больше  никогда!  Никогда  я  не  полезу  в  сомнительные
мероприятия, не буду больше спорить с начальниками,  и  вообще,  хватит!
Уйду, на фиг, из следствия.
   Сашка закрыл сборник "Актуальные вопросы судебной медицины",  свернул
его в трубочку, оперся на него подбородком  и  стал  задумчиво  на  меня
смотреть.
   Помолчав, он вкрадчиво сказал:
   - Маш, извини за грубость, но уж пример больно хороший... Когда я был
студентом, нас привели на практику в родильный дом,  в  родилке  молодая
девчонка, лет семнадцати, орала как  резаная  -  первый  раз  рожала.  А
знаешь, что орала?
   "Ой, мамочка! Чтобы я еще  когда-нибудь  хоть  один  раз  дала?!."  А
вообще, Машка, я не понял, ты победила или проиграла?
   - А это как посмотреть. За  жизненный  опыт,  сколько  ни  плати,  не
переплатишь. А вообще-то я, конечно, проиграла. И причем по своей  вине.
Я еще, наверно, недостаточно квалифицированный следователь.  Но  я  буду
стараться.


   Елена ТОПИЛЬСКАЯ
   ХОД С ДАМЫ ПИК



Анонс

     Каждую субботу в подъездах домов стали обнаруживать трупы женщин, которых, казалось бы, ничего не связывает, кроме способа убийства. Рядом с жертвами найдены странные предметы с символикой игральных карт. Невероятная догадка посещает следователя прокуратуры Машу Швецову, уже известную читателям по романам "Танцы с ментами" и "Мягкая лапа смерти". Два исполнителя, один мозг.
     Но каков мотив этих убийств?

     Господи, как мне хотелось спать! Как же мне хотелось спать! Я думала, что стоит мне положить голову на подушку, как я провалюсь в сон, да не тут-то было.
     И подушка была мягкая, и одеяло теплое, но эти уроды устроились прямо у меня над головой и бубнили, и бубнили, да еще и звенели бутылками, и демонстрировали любовь к ближнему, противными голосами спрашивая: "Машка, пиво будешь? "Балтика", "тройка", мы для тебя брали!" При этом любящие ближнего даже и не ждали моего ответа, булькая припасенной якобы для меня "тройкой", и продолжали чирикать о своем, о девичьем, и только телефон не звонил, подозрительным молчанием взращивая в моей душе тревогу. Я накрылась одеялом с головой и, подумав, еще положила сверху подушку, но пивные лясы проникали и сквозь такой надежный , фильтр.
     А может, я сама подсознательно не давала себе отключиться от действительности, против своей воли прислушиваясь, не зазвонит ли телефон...
     Последнее это дело - пытаться заснуть в полуметре от серого аппарата, соединяющего комнату дежурного следователя с дежурной частью ГУВД. Хотя я сама много раз наблюдала, как заведующий дежурным отделением судебно-медицинской службы спокойно спит, прислонясь головой к столику, сотрясающемуся от грохота электрической пишущей машинки, но стоит нежно звякнуть телефончику - мгновенно открывает глаза. Нет, не судьба мне все-таки выспаться на дежурстве...
     - ...Это у зама по опере был день рождения, что ли?
     - Да нет, у Кольки Асланова, у следователя из РУВД.
     - А кто был?
     - Ну кто... Опера, урки, в общем - все свои. Они сначала на работе усугубили, потом поехали в лесопарк. Знаешь, как Колька догоняется, когда лень в лабаз тащиться? Я как-то с ним День милиции отмечал; так вот, он, уже изрядно пьяный, "тачку" останавливает посреди лесопарка и из своего табельного "Макарова" стреляет в воздух. Я его за руки хватаю, лепечу - мол, ты что, сейчас повяжут... А он мне - все нормально, подожди. Через пять минут патрульно-постовая подкатывает. На выстрелы примчались. Коля стекло опускает, его ж все знают, и ласково им говорит: "Мальчики, сгоняйте в лабаз, а?" Что ты думаешь? Поехали... Ну вот. После кабинетной пьянки именинника потянуло на природу, погода-то хорошая. Их шесть человек набилось в служебный "фордешник", потащились в лесопарк, а там какой-то пикник у главы администрации намечался, охрана зеленые насаждения прочесывала, и их вежливо попросили отвалить и больше не показывать свои пьяные рожи - они ж все по гражданке были. Ну вот. Они снялись и поехали... Машка, пиво будешь?
     - Да, Машка, "тройка", ты ж его любишь...
     - На чем я остановился?
     - На Машке.
     - Нет. О чем я говорил? А-а! Они отъехали метров на пятьдесят, встали в кусты и решили: будем маскироваться. А тут мимо какой-то мужик шел с двумя ведрами зеленой краски. Они у мужика ведра отобрали и в целях маскировки плеснули на рувэдэшный "форд" - ну, под зеленые насаждения закамуфлировали...
     - И на стекла?!
     - Говорю тебе, весь "форд" зелененький. Причем автослесаря потом удивлялись: как можно было так машину покрасить - ни единого, ну ни единого потека! Если красить в автосервисе, ну хоть пара потеков, да останется. А тут - ровнехонький слой, но и стекла тоже под цвет машины. Машка, пиво будешь?
     - Не отвлекайся.
     - Ага! Ну вот, они замаскировались и продолжают отмечать; а тут по лесу крадется охранник главы администрации. Он и вякнуть не успел, как они его связали, кляп в рот, в багажник его засунули и опять за свое. А тут рация охранника ожила, того коллеги ищут. Колька Асланов рацию взял, а оттуда: "Кто говорит? Кто?.." Ну, прозвучала известная фраза про пальто... Через две минуты пришли охранники, человек пять. Но наши тоже не лыком шиты - всех вырубили, в кусты побросали... Короче, группу захвата пришлось из города вызывать. Брали их со щитами и автоматами... Потом ребята удостоверения показали, и им велели в главк ехать, а машину служебную на стоянку. Ну они и поехали в город.
     - Как? Стекла же в краске!
     - Ну так! А все равно туман был, и без краски ни хрена не видно. Но ребята не растерялись. Они на капот посадили эксперта из РУВД, он самый трезвый был...
     - А что так?
     - Да у него язва, он и не пил совсем - ну, литра полтора только. Ну вот, представляешь - сидят гаишники на посту и видят: выплывает из тумана такой кентавр, сначала показывается человеческая фигура, задумчиво плывущая по воздуху, потом выясняется, что вместо задницы у него - абсолютно зеленая машина без окон, без дверей.
     Оба дежурных медика залились пьяненьким смехом, и даже я не выдержала и хрюкнула под своим акустическим фильтром - одеялом и подушкой, и - вот он, долгожданный момент - наш веселый телефончик тоже решил присоединиться к всеобщему веселью и радостно затренькал. Звонил дежурный.
     - Але, Мария, это ты?
     - Привет, Дмитрич, - ответила я сдавленным голосом, отчасти из-за сдерживаемого смеха, отчасти из-за акробатической позиции, которую я заняла, чтобы не уронить на пол подушку, удержать в руке телефонную трубку и не высунуться слишком из своего теплого гнезда в холодную комнату. Оба эксперта тут же протрезвели и стали внимать каждому моему слову, так как от исхода беседы зависело, останемся мы в главке развлекаться каждый в меру своего разумения, я - в бесплодных попытках выспаться, а они - попивая пивко и травя байки, или один из них отправится вместе со мной в темень, дождь и холод к очередному мертвому телу, которое требуется обслужить по всем правилам судебной медицины и криминалистики. Я давно заметила, кстати, что мертвое тело получает такое количество внимания от довольно обширной группы представителей власти, какое человеку при жизни и не снилось...
     - Собирайтесь, ребята, - скомандовал нам по телефону оперативный дежурный Муха. - Труп с ножевыми в парадной. Машина под парами, криминалиста подберете по дороге - он уже с районным следователем отработал на Правом берегу.
     - Глухарь?
     - А ты как думала, Машенька?
     - А потерпевший кто?
     - Девочка шестнадцатилетняя, родители послали за хлебом.
     - Изнасилование?
     - Нет.
     - Разбой?
     - Черт его знает, одну сережку сняли, копеечную. В общем, приедете, на месте разберетесь. Счастливо тебе, Машенька. Район твой, так что работать будешь на себя, а не на дядю Васю.
     - Труп? - страдальчески вопросил доктор Лева Задов. Судя по драматическим модуляциям голоса, была его очередь ехать.
     - Труп, - злорадно подтвердила я.
     - Поле?
     - Парадная.
     - Уф! - Доктор Задов перевел дух.
     Да, в поле сейчас труп осматривать грустновато. Хоть еще и не очень поздно, шесть часов вечера, но темнеет сейчас рано, пока приедем, начнем осматривать, уже не будет видно ни зги, да еще и дождичком помочит. Нет, в парадной - это нам подфартило. Я кряхтя вылезла из-под одеяла, туда тут же юркнул довольный Панов и укрылся с головой. Из-под одеяла он прогундосил:
     - Что, сегодня Муха на пульте?
     - Ага.
     Хороший мужик Владимир Дмитрич Муха, подумала я, застегивая сапоги.
     Добрый, отзывчивый и с пониманием, хотя я-то его люблю вовсе не за это. А за то, что, как доложил мне когда-то разговорчивый криминалист, ожидавший меня в дежурке, Дмитрич на его вопрос - кто из следователей едет, добродушно ответил:
     "Да Машенька Швецова. Хорошая баба, у нее ноги от плеч растут". И сразу что-то теплое разлилось у меня в сердце, и Муха навеки попал в число моих лучших друзей, хотя, наверное, и не подозревал об этом.
     Попрощавшись с Пановым, которому не терпелось нас вытолкать и поспать, мы с Задовым потрусили по длинному главковскому коридору и вниз по лестнице: я - с дежурной папкой, он - с тяжелым Экспертным чемоданом.
     Машина действительно была под парами, причем даже не на стоянке - любезный водитель подкатил к самому парадному подъезду. Мы с Левкой устроились на заднем сиденье. По дороге, уже после того как мы подобрали криминалиста - хорошо знакомого Женю Болельщикова, который сразу заполнил собой все свободное пространство милицейской машины, - эксперты начали обсуждать, что нас ждет на месте происшествия.
     - Муха говорит, что ни на изнасилование, ни на разбой не похоже, - поделилась я.
     - Да ты слушай больше Митрича, - забормотал Задов, - он тебе скажет... Вот на той неделе звонит, говорит - в подвале бомж старый помер, на своем драном черном клифту лежит, распорядитесь оформить. Я спрашиваю - а его кто-нибудь трогал, этого бомжа? Митрич свое гнет: к нему, мол, не подобраться, но местные опера через лаз в подвале хорошо этого бомжа видят и клянутся, что повреждений на нем нету. Ну что, мы все-таки не решились оформлять, съездили. Оказалось, что в подвал все-таки проникнуть можно, а бомж, умерший своей смертью на черном ватнике, при ближайшем рассмотрении оборотился двадцатилетней девушкой в белом пальто, с перерезанным горлом. Вот и слушай после этого Митрича.
     - Подменили труп, - хладнокровно прокомментировал Болельщиков.
     - Во-во, и местные опера так сказали.
     Но этим случаем Лева не ограничился, и чтобы скоротать дорогу, оба с наслаждением перемывали Дмитричу косточки как раз до места назначения.
     А местом назначения оказалась огромная гулкая парадная в старом питерском доме, из тех, где на полу изразцами выложен год постройки дома, а перед лестницей стоят две мраморные нимфы, изрядно траченые жизнью. Одна из нимф явно перенесла сифилис, поскольку вместо носа на ее лице зиял провал; грудь ее была исписана именами влюбленных аборигенов, а на спине красовался бубновый туз.
     - Живописно, - пробурчал за моей спиной Болельщиков, с трудом протискиваясь между милицейскими начальниками, которые толпились в парадной. - Мне тут уже делать нечего, полковники все следы затоптали.
     - Снимай обувь с полковников, - посоветовала я, испытывая те же чувства, что и криминалист: следователи, натерпевшиеся от бесцеремонности эмвэдэшных чинов, хронически нарушающих следовую обстановку - то звонить начнут в РУВД по телефону, еще не обработанному криминалистом на отпечатки пальцев, то грязными ботинками пройдутся по девственному линолеуму, на котором до их прибытия виднелся след ноги преступника, - так вот, натерпевшиеся следователи давно уже, сдавая дежурство, кричали, что будут брать у всех милицейских чинов отпечатки пальцев для сравнения с обнаруженными на месте происшествия и снимать с них ботинки на идентификацию со следами обуви преступников.
     - А вот и сниму, - угрожающе, но очень тихо, чтобы, не дай Бог, не услышал кто-то из полковников, пообещал Женя.
     В кильватер нам пристроился Задов, который застрял, договариваясь с водителем главковского транспорта, чтобы тот подождал хотя бы пять минут, пока мы определимся - наш или не наш случай, а то потом не уедешь. Когда же мы добрались наконец до трупа, секунды хватило определить: наш случай. Врачи "скорой" перевернули тело - к нашему приезду оно лежало на спине. Детское лицо, волосы забраны в два хвостика, под расстегнутым пальто - домашнее платьице.
     Пока я здоровалась с местными операми и уточняла обстоятельства, Левка Задов быстро натянул резиновые перчатки и присел возле трупа, распахнув на нем пальто и показав мне залитое кровью платье на груди. Я взяла из рук участкового инспектора справку, оставленную "скорой помощью": ну конечно, "смерть до прибытия, множественные колото-резаные ранения передней половины грудной клетки"; доктора со "скорой" не утруждаются считать раны.
     - Они насчитали десять, сбились и больше не стали смотреть, - пояснил участковый. Он протянул мне еще несколько бумаг. Объяснение матери убитой девочки - я быстро просмотрела по диагонали неровные строчки. Понятно, девочка спокойная, домашняя, училась хорошо, врагов не имела. Мать тоже. С отцом в разводе уже десять лет. Коммуналка. Все соседи - милые люди. Объяснение жительницы квартиры на первом этаже, которая услышала крики в парадной, выглянула, увидела лежащую окровавленную девочку и тут же позвонила в "скорую" и милицию - спасибо ей. Судя по ее наблюдениям, все произошло в считанные секунды - гулкий хлопок двери парадной, шаги, крики, топот ног убегавших.
     - Что-нибудь добавите? - спросила я участкового, показав на листочки объяснений.
     - Пока нет, - пожал он плечами. - А девочка действительно хорошая, я ее фамилии до этого не слышал. Ни с наркоманами, ни с проститутками малолетними не тусовалась. А то бы я ее знал.
     Положив объяснение в папку, я присела около Левы.
     - Сколько, Лева? - спросила я, имея в виду количество ножевых ран.
     - Пока двенадцать проникающих, - сосредоточенно ответил он, не отрываясь от леденящих душу манипуляций, с помощью которых мы получаем представление о том, когда наступила смерть. Введя в глаза трупа пилокарпин, он продолжил:
     - И еще поверхностных штук восемь. Орудие колюще-режущее, довольно тонкое.
     - Я надеюсь, местные патрулируют по территории, - поделилась я с Задовым.
     - Судя по ранам, кровь должна была фонтанировать, он небось с головы до ног запачкан?
     - Нет, Маша, - серьезно сказал Задов. - Смотри. Он приподнял голову убитой и отвернул ее губы, показав мне слизистую оболочку.
     - Видишь? - Он посветил фонариком. - Мелкоточечные кровоизлияния. Он напал на нее сзади - одной рукой, сгибом локтя, обхватил ее, одновременно зажав ей рот, и держал, а другой рукой наносил удары. Поэтому крови на нем нет.
     - Господи, а зачем так жестоко резать? Серьги снять? Да девчонке ножик покажи, она все, что хочешь, и так отдаст. И почему одну серьгу только сняли?
     Вторую не успели? Женщина из первой квартиры помешала?
     - Похоже, наркоманы, - Лева пожал плечами. - Они обычно поля не видят, под балдой и не дотумкали, что убивать не надо...
     - Ой ли? - Я с сомнением покачала головой. - Наркоман бы встал перед ней и тыркал бы ножом, не заботясь, в крови он или нет. А? А тут видишь, какой дальновидный злодей - захват сзади. Во-первых, ей деваться некуда - ни убежать, ни вырваться, во-вторых, кровь на него не попадает...
     - Господи, куда мир катится! - поцокал языком подошедший сзади Болельщиков. Он вытащил из кофра бутерброд с сыром и шумно жевал его. - В три часа дня, в субботу, в собственной парадной!
     - Хватит трескать, Болельщиков, - сказала я эксперту, не вставая с корточек. - Кто работать будет?
     - Ты сначала "менталитет" выгони, чтобы я мог начать фотосъемку, - с набитым ртом отпарировал Болельщиков, которому комплекция диктовала очередной прием пищи не более чем через полчаса после предыдущего. Поэтому его криминалистический кофр на пятьдесят процентов был набит не пакетами для вещдоков и не баночками с порошками для выявления отпечатков пальцев, а жратвой - бутербродами да пирожками. Я ворчала для порядка, зная