что, сам не нарколог?
   - Нет, - пробормотал Игорь, снова опуская голову.
   - Ну что вы так переживаете? Он что, уролог?
   - Нет...
   - Но он там работал в больнице?
   - Работал... - прошептал Игорь. - Он гинеколог...
   - Подождите, как доктора звали?
   - Доктора? Не помню. Жена у него такая... -  Он  задумался,  подбирая
жене определение. - Контактная, в общем. Роза Петровна...
   Вернувшись в здание ФСБ, в кабинет Крушенкова и Царицына, мы  подвели
итоги. Получается, что покойный гинеколог Востряков успешно делал деньги
не только на левых абортах, но  и  на  своей  побочной  специальности  -
наркологии. И получается,  что  доктор  Востряков  имел  отношение  и  к
машине, и к Масловским, и, выходит, к Осетрине  -  раз  машина  в  итоге
оказалась у асатуряновского  подручного.  Интересно,  к  чему  еще  имел
отношение добрый доктор Востряков?

Глава 16

   Я рвалась привезти вдову Вострякова на Литейный и допросить ее  прямо
сейчас. Царицын уговаривал меня потерпеть до понедельника или еще  лучше
до вторника, поскольку результатов допроса предсказать никто не может.
   - А что во вторник? - огрызалась я.
   - А во вторник, Машенька, я тебе положу на стол  протокол  повторного
обыска в штаб-квартире Масловского.
   - А что ты мне положишь на стол,  кроме  протокола?  Если  там  будет
написано,  что  предметов  и  документов,  представляющих  интерес   для
следствия, не обнаружено...
   - Машенька, - обаятельно рассмеялся  Царицын,  -  ты  имеешь  дело  с
серьезными людьми. Я еду на повторный обыск, только  если  твердо  знаю,
где лежит то, что мне нужно.
   - То есть ты твердо знаешь, где лежат доказательства на Масловского?
   - И еще кое на кого.
   - Интересно! На кого же?
   - Не понял! - Царицын присел на стул напротив меня.
   Я бесилась, а он просто излучал спокойствие и доброжелательность.
   Крушенков с видом случайно зашедшего сюда человека листал газетку  со
статьей Трубецкого. - Дорогие мои, вы уже позабыли  по  поводу  чего  мы
дружим? Асатурян подозревается в похищении жены Масловского,  Масловский
- в убийстве Асатуряна, и неплохо бы все это доказать. А?
   - А во вторник ты принесешь нам доказательства?
   - Будем надеяться. Не зря же мы потратили время на первый обыск.
   - А что, а что такое?  -  Я  перестала  злиться  и  запрыгала  вокруг
него,Ну скажи, что ты там накопал?
   - Не будем забегать вперед.
   Как я ни приставала, Царицын  отказался  даже  намекнуть  мне,  какие
такие подарки он положит мне на стол после повторного обыска.
   - Напиши сразу постановление, - предложил он.
   - Какой смысл? Все равно надо идти к шефу за  санкцией,  так  что  не
раньше утра понедельника.
   - А доложить в течение суток?
   - И провести обыск без санкции? Спасибо, в такие  игры  я  больше  не
играю.
   - А если действительно нужно будет сделать неотложный обыск?
   - Все равно. Зачем мне на неприятности напрашиваться?
   Царицын заинтересовался этой ситуацией и попытался ее развить:
   - Обыск ведь, как написано в законе, можно провести  для  обнаружения
не  только  предметов,  но  и  людей.  Представь,  что  в   квартире   -
разыскиваемый преступник; пока ты ездишь за санкцией, он уйдет или, того
хуже,  передушит  других  людей,  находящихся  в  квартире.  И  что,  ты
потащишься на другой конец города за санкцией?
   - Теперь - да.
   - Но это же абсурд!
   - А если я полезу в квартиру с неотложным обыском, меня  накажут.  Да
чего там, уже наказали.
   - Какая ерунда, - фыркнул он, - Идешь в суд и обжалуешь взыскание.
   - А куда я иду после суда, ты подумал? Ты думаешь, мне дадут работать
после этого? Все, хватит обсуждать беспредметные вещи.
   Мы договорились, что Царицын заедет ко мне утром  после  выходных  за
постановлением, сделает обыск,  а  после  этого  мы  возьмемся  за  Розу
Петровну. При этом  он  намекнул,  что  вот  у  них  следователи  всегда
составляют планы расследования, а не пытаются удержать все в голове, так
исторически заведено в их солидном  учреждении,  что  и  обусловило  его
солидность и  незыблемость.  А  я  в  ответ  на  этот  выпад  мстительно
подумала, что в их солидном заведении клюют на непроверенную информацию,
кидаются обкладывать со  всех  сторон  лиц,  непричастных  к  совершению
преступления, случайно попавших в поле зрения правоохранительных органов
(хотя этот упрек скорее адресовался  к  Крушенкову,  но  очень  хотелось
подумать какую-нибудь гадость про Царицына, а больше  ничего  на  ум  не
приходило). И раз они  такие  солидные  специалисты,  то  пусть  они  до
посинения составляют планы расследования и учат следователей жизни. А  я
уж,  как  безответственный,  не  приученный  планировать   свою   работу
сотрудник абсолютно несерьезного учреждения, в подходящей  мне  компании
охла-мона Кораблева, займусь не важной  личностью  -  молодым  любителем
оружия с изуродованным лицом по имени Федор Пальцев.
   Из ФСБ я поехала в прокуратуру и позвонила Кораблеву.  Он,  маясь  от
безделья, тут же прискакал и  даже  любезно  предложил  отвезти  меня  в
лагерь к ребенку. "По дороге и поговорим", - сказал он.  Рассчитав,  что
бывший муж часам к семи как раз покинет лагерь, а я раньше и не  приеду,
я оседлала кораблевскую машину, и мы поехали за город.
   Когда я рассказала Леньке про мальчика-пиротехника Феденьку Пальцева,
Кораблев воодушевился.
   - Ну так сейчас осталось дело техники, - заявил он. - Адресочек у нас
есть, я быстренько включу мероприятия, через недельку будем  все  знать.
Главное, майору Царицыну поменьше говорить об этом.
   - Лень, -  попросила  я,  -  можешь  мне  на  вторник  вызвать  вдову
Вострякова? Я тебе адрес скажу, заедь к ней, а? Не хочу ее  вызывать  по
телефону.
   - Не уверены в своем телефоне? Это  правильно.  Заеду,  конечно.  Что
еще?
   - Еще хочу тебя  попросить  сопроводить  меня  в  магазин,  торгующий
ВАЗами...
   - Ночными? - подозрительно спросил Кораблев.
   - Машинами, - уточнила я. - Хочу провести следственный эксперимент.
   Пусть мне поставят в один ряд "девяточки": серую,  синюю,  зеленую  и
"балтику" с "муреной".
   - Что, собрались тачку покупать? Дело  хорошее,  только  "балтика"  и
"мурена" - уже устаревшие цвета.
   - А мне нравятся. Хочу притащить туда гаишника,  который  видел,  как
увозили мадам Масловскую. Пусть посмотрит, может, выберет  цвет  машины,
на которой его отвлекали. Он говорил, что  выехал  мужик  на  "девятке",
только он цвет плохо запомнил.  Вдруг,  если  увидит  несколько  цветов,
выберет нужный?
   - А зачем это надо-то?
   - Как зачем? Раз уж у нас появилась в  поле  зрения  "девятка",  надо
проверить...
   - Надо так надо, - добродушно согласился Кораблев.
   Нет, я его решительно не узнавала. В воскресенье, поставив  на  самое
видное место  коробочку  со  сказочным  цветком  с  острова  Сицилия,  я
занялась домашней работой. От нее меня оторвал телефонный  звонок  моего
бывшего сожителя Стеценко. Он предлагал прогуляться, поскольку погода уж
больно хорошая.
   - Как интересно, - задумчиво сказала я. - Тебе не с кем прогуляться?
   - Может, я хочу прогуляться именно с тобой.
   "Почему бы нет", - подумала я, соглашаясь на прогулку.
   Прогулка прошла удивительно плодотворно.
   Смотря на Стеценко, я поражалась тому,  насколько  правильно  сказано
про "сердцу не прикажешь". А я-то думала про себя, что мне  не  угрожают
страсти роковые и что никогда мои эмоции не окажутся сильнее разума. Вот
идет рядом со мной человек, с которым - я точно знаю - я уже ни  за  что
не смогу жить вместе, и забыть которого - это я знаю так же хорошо  -  я
не смогу никогда.
   За время этой  совместной  прогулки  я  убедилась,  что  кардинальных
изменений  в  мировоззрении  Александра  Стеценко  не  произошло  и   он
по-прежнему искренне не понимает, за что же я с ним так обошлась.
   "Ну и хорошо, - подумала я, когда Стеценко прощался со мной  у  двери
моего подъезда,  наверняка  ожидая  приглашения  войти.  -  Клин  клином
вышибают.
   Возьму и уеду в Италию... Уеду и буду до конца дней своих, вспоминать
Сашку, потому что лучше, чем он, меня никто  никогда  не  понимал".  Мне
вдруг показалось, что за то время, которое мы  в  разлуке,  мы  каким-то
волшебным образом прожили пятнадцать-двадцать супружеских лет, привыкнув
друг к другу, врастя друг в друга корнями;  ушло  сексуальное  влечение,
взамен которого осталась всепоглощающая нежность,  дружеские  чувства  и
сознание того, что ближе этого человека у меня на свете никого  нет.  Но
хоть и ушло влечение, я прекрасно знала, что если  я  буду  медлить,  то
дело кончится приглашением в гости. Я попрощалась и вошла в парадную.
   В понедельник, прихватив Кораблева, я заехала домой к инспектору ДПС,
на  глазах  которого  разыгралось  похищение.   И   мы   отправились   в
автомагазин, где к нашему приезду уже была готова декорация.
   Инспектор заметно нервничал. Бегая вдоль ряда  машин,  он  все  время
беспомощно оглядывало" на меня и снова переводил взгляд на  разноцветные
машинки.  Наконец,  покрывшись  потом  и  сведя  брови,  он  показал  на
"девятку" сине-зеленого цвета, в паспорте которой  значилось,  что  этот
цвет гордо называется "мурена". Что и требовалось доказать, - посмотрела
я на Кораблева. Он кивнул.
   Мы быстро оформили протокол, завезли домой инспектора,  и  я  поехала
изучать медицинские документы, с таким трудом  привезенные  из  квартиры
доктора Вострякова.
   Я быстро нашла там историю болезни Игоря Горбунца. Конечно, Востряков
наверняка оформил липовую историю, чтобы оправдать пребывание больного в
стационаре,  но  где-то  он  должен  был  фиксировать  ход  лечения   от
наркомании.
   Странно только, что он не уничтожил эти  документы;  хотя,  с  другой
стороны, он же  не  готовился  заранее  к  самоубийству,  все  произошло
внезапно. Не до этого ему было.
   Нашла я и карточку Масловской. Но, заглянув в нее,  поняла,  что  мне
нужно разбирать эти документы вместе с медиком,  одна  я  не  справлюсь.
Моих скромных познаний в медицине хватило  на  то,  чтобы  определить  -
Масловскую лечили не от гинекологических заболеваний. А вот от чего?  От
наркомании или от СПИДа - лучше спросить у врача. Появился  повод  снова
увидеться со Стеценко.
   Конечно, он не отказался мне помочь, и я потащилась в морг  вместе  с
карточками. Решив не унижаться перед шефом и милицией в поисках  машины,
я вызвала такси.
   Посмотрев на меддокументы, Стеценко порадовал  меня  заявлением,  что
тут  работы  не  на  один  день.  "Интересно,  -  подумала  я,   -   это
действительно так, или он просто ищет способ продлить наше общение?" Как
бы там ни было, эти карточки меня серьезно интересуют. Я составила  себе
список  фамилий,  которые  встречались  в  этих  документах,   попросила
Стеценко посмотреть карточки получше, заверив, что  завтра  я  заеду  за
результатом, и уехала в прокуратуру. Мне нужно было подумать.
   Появился Кораблев с сообщением  о  том,  что  Вострякову  вызвать  не
удалось.
   - Я звонил, - докладывал он, - к телефону никто не подходит.  Съездил
в адрес, дверь не открывают. Поспрашивал соседей, последний  раз  видели
ее позавчера. Надо дверь ломать.
   - Зачем же сразу дверь ломать? Думаешь, что-то случилось?
   -  Конечно,  -  безапелляционно  заявил  Кораблев.   -   Она   важная
свидетельница, самое время ее убрать. Вы же не  удосужились  ее  вовремя
допросить, дождались, пока жареный петух клюнет, а?  Вот  теперь  берите
доктора и в адрес, тело осматривать.
   - Тьфу, Леня, что ты говоришь! Может, она погостить к родным уехала?
   - Спорим?
   - Не буду я с тобой спорить.  Тяжело  вздыхая,  я  села  за  машинку,
отстучала постановление об обыске, чтобы  иметь  право  взломать  дверь,
если что, и пошла к шефу за санкцией.
   Шеф поставил подпись и печать и протянул мне постановление.
   - Опять подстава? - Он смотрел на  меня  неласковым  взглядом  поверх
очков.
   - Конечно, - вздохнула я. - Пора привыкнуть.
   - Ну-ну, - заметил он и углубился в разложенные перед ним бумаги.
   "Никому я не нужна", -  горько  подумала  я,  возвращаясь  к  себе  в
кабинет.
   - Сами поедете или мне доверите?  -  осведомился  Кораблев,  принимая
постановление.
   - Ты же мне труп предсказываешь. Придется самой ехать.
   Вместе с понятыми и представителями жил-конторы, ахающими и охающими,
мы долго и безуспешно звонили в дверь, а  потом  пришлось  выпускать  на
первый план слесаря с набором инструментов. Полчаса он  пилил  дверь,  я
даже успела подумать, что подполковник ФСБ  Кру-шенков  справился  бы  с
этим быстрее, но наконец замок пал. Вся  наша  орава  двинулась  было  к
дверям, но Кораблев властным жестом остановил всех, вытащил  пистолет  и
прошел в квартиру. Мы, затаив дыхание, ждали результатов обхода. Наконец
Леня вышел к народу с пистолетом  в  поднятой  руке  и  сообщил,  что  в
квартире пусто.
   В квартире действительно было пусто.  Порядок,  как  обычно  пишут  в
протоколах, нарушен не был. На кухне не было грязной  посуды,  все  было
вымыто и убрано на  свои  места.  Я  заглянула  в  шкафы  -  недоставало
кое-какой одежды.
   Холодильник был пуст,  там  стояли  только  нераспакованные  продукты
длительного хранения.
   - Ну что, Леня,  похоже,  что  мы  напрасно  сломали  замок.  Хозяйка
уехала.
   Вот вопрос - куда и на сколько?
   - А вот и не напрасно. По крайней мере, вы знаете, что трупа тут нет.
   Квартирку опечатаем,  ключики  в  жилконтору,  и  с  чистой  совестью
продолжаем работать.
   Так мы и поступили. Только я еще  на  столе  оставила  Розе  Петровне
записку с извинениями и с просьбой  позвонить  мне  в  прокуратуру,  как
только она вернется. А Леньке я дала поручение  установить,  куда  могла
съехать Вострякова.
   - Свяжись с ее свекровью, установи других родственников. Я хочу  быть
уверена, что с ней ничего не случилось.
   - Ну, только из уважения к вам. - Кораблев щелкнул каблуками.
   В прокуратуре меня уже ждал майор Царицын с пакетом.
   - С обыска? - спросила я, кивнув на пакет.
   Вид у него был торжествующий. Войдя в кабинет, он театральным  жестом
извлек из пакета видеокассету и положил передо мной протокол обыска.  Из
протокола явствовало, что в ходе обыска был вскрыт сейф в кабинете главы
холдинга "Горячая Россия" Масловского А.  В.,  откуда  извлечена  данная
видеокассета; она опечатана, промаркирована, упаковка снабжена подписями
понятых. Ход обыска фиксировался с помощью видеозаписи.
   Я подняла глаза на Царицына.
   - Что это?
   Он довольно ухмыльнулся.
   - Это? Это видеокассета с допросом похитителей жены  нашего  будущего
обвиняемого.
   - Ты  хочешь  сказать,  что  служба  безопасности  Масловского  взяла
похитителей, стала их колоть и все это записывала на видеокамеру?!
   - Именно так, Мария Сергеевна, именно так.
   - Они что, полные лохи?
   - Перебдели немного, головокружение от успехов. Там  такие  кадры,  я
вам доложу...
   - Что, сильно побитые?
   - Сейчас организуем просмотр. Мало того, что сильно побитые, там  еще
голосочек самого Масловского зафиксирован. А это - так,  до  кучи  взял.
Просто для характеристики личности.
   Он   бросил    передо    мной    на    стол    затейливую    тисненую
открытку-приглашение.
   Я развернула ее и прочитала: "Дорогой друг!  Имеем  честь  пригласить
Вас на праздник по поводу бракосочетания Марины  и  Артемия  Масловских,
который состоится 16 июня в 18  часов  в  ресторане  „Интернациональ"  в
городе Тель-Авив, - Израиль". Хмыкнув, я вернула открытку Царицыну.
   Смотреть кассету мы побежали к Лешке Горчакову. То, что  мы  увидели,
превзошло наши  самые  смелые  ожидания.  Любительская  съемка  по  силе
воздействия  не  уступала  наипоследнейшим  зарубежным  блокбастерам.  В
интерьере,  как  нам  пояснил  Царицын,   кабинета   начальника   службы
безопасности холдинга Масловского несколько плечистых ребят в  камуфляже
и в шапочках с прорезями для глаз молотили  двоих  мужчин,  на  вид  лет
тридцати - тридцати пяти. В качестве звукового фона раздавались натужное
сопение, треск ломаемой мебели, нецензурная брань  и  стоны  избиваемых.
Камера, видимо, была закреплена на штативе, съемка производилась с одной
позиции. Спустя минут десять двоих несчастных с трудом подняли с пола  и
посадили на стулья. Они норовили сползти на  пол,  но  их  привязали.  И
начали допрашивать.
   Сплевывая кровь прямо на пол, избитые закатывали глаза  и  односложно
отвечали на вопросы мучителей. Из невнятных ответов складывалась картина
похищения:  действовали  они  по  заданию  Осетрины,  втроем.  Они  двое
приехали из  Егварда  (как  выяснилось,  есть  такой  город  в  Армении,
неподалеку от Еревана), здесь Осетрина дал им третьего, местного парня с
обожженным лицом. Они сняли комнату, получили номер  и  описание  машины
Масловской, несколько дней следили за ней, потом догнали на  набережной,
вывели из машины, пересадили  к  себе  и  отвезли  в  съемную  квартиру.
Девушка была в наркотическом опьянении и не сопротивлялась, вообще плохо
понимала, что происходит,  но  они  были  предупреждены  об  этом  и  на
квартире дали ей еще дозу.
   - Интересно, как люди Масловского нашли похитителей? - тихо  спросила
я у Царицына.
   -  Все  звонки  в  офис  и   по   мобильным   телефонам   Масловскому
автоматически фиксируются, устанавливается входящий  абонент.  Пока  они
выдвигали свои требования  о  выкупе,  их  запеленговали,  -  вполголоса
ответил Царицын.
   - А они что, не знали, что их могут засечь?
   - Думаю, что нет.  Не  предполагали.  Камера  продолжала  фиксировать
привязанных к стулу людей, но звуковой фон изменился. Было  слышно,  как
открылась дверь. Кому-то вошедшему негромко пересказали то,  что  только
что рассказали похитители. Усталый мужской голос спокойно  распорядился:
"Этих в расход. На наше место в лес, там закопайте, - и поинтересовался:
   - А где третий?" Ему ответили  -  в  соседнем  кабинете,  там  с  ним
работает Гурин.
   - Кто это? - шепотом спросила я.
   Царицын ответил, что  это  фамилия  начальника  службы  безопасности,
"Хорошо,  -  продолжил  глуховатый  усталый  голос,  -  третьего   можно
использовать.  А  с  этими  кончайте,  эти  -  шелуха".  Даже  если   бы
подчиненные не называли  этого  человека  по  имени-отчеству  -  Артемий
Вадимович, я все равно узнала бы голос Масловского.
   Горчаков тормознул просмотр и подвел итог уже увиденному:
   - Ну что? Похищение  людей,  нанесение  вреда  здоровью,  а  убийство
будет?
   - А как же! - кивнул Царицын.
   - Тогда у Масловского - организация всего этого.  Исполнителей  можно
будет установить?
   - Попробуем.
   - Да, сильная кассетка, - Лешка запустил фильм дальше.
   - Послушай, - спросила я у Царицына, - зачем они хранили это? Да  еще
в сейфе у Масловского? На что они рассчитывали?
   - На то, что обыск уже был. А в охране  Масловского  полно  отставных
десантников, которые привыкли думать, что снаряд дважды в одно место  не
падает.
   - Но ведь теперь надо срочно всех хватать? Если им  известно,  что  у
нас кассета? Они ведь не могут не понимать, что это значит?
   - Дело в том, что я приехал со своими понятыми, утечки от них быть не
может, а кабинет после обыска опечатал. И потом, не все знают, что  есть
эта кассета и что она в сейфе у шефа.  -  Все  равно,  мы  себе  создали
трудности. Полный список родных, близких и  подруг  Розы  Востряковой  с
адресами Ленька приволок мне ровно через три дня.
   Бросив на стол результаты своей работы, он заявил:
   - Теперь можете проводить следственные  действия:  запрашивайте  всех
перечисленных здесь теток,  пишите  отдельные  поручения,  я  свое  дело
сделал.
   - Спасибо, Леня. - Я послала ему воздушный поцелуй. - А что у  нас  с
мальчиком Феденькой Пальцевым?
   - Работаем. Ищем.
   - А как насчет результатов?
   - Имейте совесть. В понедельник будут результаты.
   С Горчаковым мы вошли в антагонистическое  противоречие,  до  хрипоты