ожет, соединять и рано, но хорошо бы дела сосредоточить у Швецовой в производстве. Не выносить постановления о соединении...
     - Конечно, - поддержал его шеф, скрывая улыбку, так как, естественно, догадался, куда клонит оперуполномоченный Синцов. - Для процессуального соединения оснований пока никаких.
     - Ну да, соединить ведь можно дела по обвинению одного лица в совершении нескольких преступлений или нескольких лиц в совершении одного преступления, а у нас пока обвинение никому не предъявлено, - продемонстрировал оперуполномоченный Синцов незаурядные знания Уголовно-процессуального кодекса.
     Шеф благостно кивал головой, наверняка думая о том, как приятно иметь дело с грамотными людьми.
     - Но при этом, - Синцов значительно поднял палец, - вы ведь знаете, как важно, чтобы по делу работал квалифицированный следователь...
     Шеф покивал головой с чрезвычайно заинтересованным видом. Мне захотелось убить их обоих. Синцов продолжил:
     - Так вот, с делом Антоничевой все в порядке, в квалификации Марии Сергеевны я не сомневаюсь. Но вот с остальными делами - вилы.
     - То есть?
     - Владимир Иванович, следователей-то нет. В прокуратуре одни дети остались, без опыта, с одними амбициями. Они даже советов не слушают. Считают, что сами все знают лучше всех. Я же не могу за них следственные действия проводить...
     - Ну, не везде же так плохо, - возразил шеф. - Вот одно из интересующих нас дел, насколько я знаю, в городской прокуратуре у опытного следователя Коруновой.
     - Но у нас-то не одно, пять убийств. По одному из дел даже осмотра не было, так, участковый полстранички накарябал по поручению работника прокуратуры, язык не поворачивается его следователем назвать...
     - Это где же? - заинтересовался шеф.
     - Да Маша будет с делами знакомиться, расскажет вам. Экспертизы не назначены, свидетели не допрошены, а вы ведь знаете, через неделю они уже не вспомнят того, что рассказали бы сразу... В общем, еще немного и дела будут загублены навечно. Их уже никто никогда не раскроет. А если мы и раскроем, то ничего не докажем.
     Синцов скорбно замолчал. В принципе свою задачу он выполнил. Прокурор обернулся ко мне и стал заглядывать в глаза, но не мог встретиться со мной взглядом, потому что я демонстративно смотрела в окно.
     - Мария Сергеевна, - позвал он. - Забираем дела? А?
     Так и не глядя на него, я спросила неожиданно сварливо:
     - А я-то тут при чем? Вы же уже за меня все решили.
     - Ну ладно, ладно, - похлопал меня по руке прокурор. - Раскрыть-то хочется?
     - Хочется, - вопреки своей воле призналась я.
     - Ну вот. Я допускаю, кстати, что дел в итоге окажется больше. Или меньше.
     Вы еще с Синцовым сводки посмотрите, надо только определиться, по какому критерию отбирать.
     - Я думаю, пока - по отсутствию видимого мотива.
     - У-у! - протянул Синцов. - Так знаете, сколько наберется?
     - Так! - повернулась я к нему. - Ты работать хотел? Так вот, начинается серьезная работа, с квалифицированным следователем, чтоб не жаловался потом. А вообще, чем больше случаев, тем легче раскрыть, ты же знаешь.
     - Ну, вот и славно, а лишнее потом само отпадет, - сказал шеф, поднимаясь из-за стола. - Прямо с завтрашнего дня и приступайте, а я с городской договорюсь насчет передачи дел. Да, Мария Сергеевна, надеюсь, вы понимаете, что остальные ваши дела скидывать некому, разве что с Горчаковым поделитесь...
     - Да ну, Владимир Иванович, у меня все дела уже в такой стадии, что жалко отдавать. Сама закончу, просто новых особо не подкидывайте.
     - Договорились.
     Из кабинета прокурора мы вышли под звуки "Летки-енки": "Как-то ночью по пустой дорожке..." Ребенок, забравшись с ногами на стул, увлеченно читал спецдонесение, валявшееся на столе у Зои, завканцелярией: "Труп неизвестного лица был обнаружен на чердаке под строительным мусором в состоянии сильных гнилостных изменений..."
     - Юрист подрастает, - сказал Синцов, кивнув на Гошку. - Ребенок, ты хочешь быть юристом, как мама?
     Гоша поднял голову и серьезно посмотрел на него:
     - А есть у вас такая работа, чтобы на трупы не выезжать?
     - Есть, - сказала я, - сколько угодно: судья, адвокат, помощник прокурора...
     - Тогда хочу, - ответил Гоша.
     - Скажи мне, Синцов, - спросила я, подняв Гошу со стула и застегивая на нем куртку, - чем объяснить, что я, дурочка, вместо того, чтобы плюнуть на тебя и на пять нераскрытых убийств и заняться личной жизнью, за что меня никто не осудит, так вот, я вместо этого прусь сюда в выходной, соглашаюсь взвалить на себя кучу лишних дел, да еще (и радуюсь при этом?
     - Тем, что ты дурочка, - сказал Синцов мне на ухо. И я обрадовалась еще больше.

***

     - У тебя пожрать есть? Здравствуй, Маша! - приветствовал меня мой друг и коллега Алексей Евгеньевич Горчаков, входя утром в понедельник в мой кабинет.
     - Леха, день еще только начался, а ты уже голодный. Тебя что, Ленка завтраком не кормит?
     - Кормит, - ответил он, не моргнув глазом. - Но уже сорок минут после завтрака прошло. Так у тебя есть сегодня бутерброды?
     С этими словами он начал рыться у меня в сумке, стоящей под вешалкой.
     - Леша, ты уже совсем! - Я подбежала к нему и выхватила у него из рук сумку.
     - А что такого? Я только съестное поискать, а больше ни на что и не смотрел. И даже прокладку с крылышками не заметил, которая у тебя валяется рядом с кошельком. Хоть бы в косметичку убрала.
     - Что еще скажешь, чудовище?
     - Вот сразу и чудовище! Никто меня не понимает... Ленка тоже орет, что я столько не зарабатываю, сколько ем... А я - мозг, а мозг надо питать...
     - Бедненький! - Я подошла к Горчакову, развернула его к зеркалу, висящему у двери, и, приподнявшись на цыпочки, погладила торчащие во все стороны вихры.
     - Ты на себя в зеркало смотришь?
     - А что? - Горчаков выкрутился из-под моей руки и стал тревожно вглядываться в свое отражение.
     - Ты уже в свое отражение не помещаешься, - ласково сказала я.
     - Да и фиг с ним, - задумчиво ответил Горчаков. - Чего я в нем не видел...
     Слушай, а у тебя лишних котлеток дома не остается? Или там супчика? Принесла бы на работу, коллегу подкормить...
     - Нет, Леха, не остается. Я теперь почти и не готовлю.
     - Не для кого?
     - Ага. Я сама дома почти не ем, худею, ребенок мой ест редко и избирательно. Блинчики ему сделаю или бульон сварю, и больше ему ничего не надо.
     - Да, - вздохнул Лешка, - жалко все-таки, что вы с Александром разошлись.
     Такая пара была... Ленка до сих пор переживает.
     - Бывает, Леша. Но мы же остались в хороших отношениях.
     - А толку-то что от ваших хороших отношений? Ну ты сама посмотри: подходите друг другу идеально, любите друг друга... Ты же его любишь?
     - Ну... Скорее да, чем нет.
     - Заладила. Любишь, по глазам вижу. И он тебя любит...
     - Да? - Я усмехнулась.
     - Да. Он мне сам говорил. Я тут в морге был, мы с ним языком зацепились, он мне сказал, что до сих пор любит только тебя, что ты для него единственная женщина. Чего тебе еще надо?
     - Леша, давай не будем. Тебе все равно не понять.
     - Это почему же? Я что, дурак?
     - Ты мужчина.
     - И что же?
     - Как говорил Бендер, поскольку милиционеры могут быть приравнены к детям...
     - Но я же не милиционер!
     - Но можешь быть приравнен. У нас психология разная. Мы - разные животные.
     - Интересно, чем же?
     - Да всем. Я никогда не пойму твоей логики, а ты моей.
     - Да при чем тут логика? О, дельце новое? - Горчаков схватил с моего стола пачку листков по убийству Антоничевой.
     - Хочешь порасследовать?
     - Да ни в жисть! - Он отбросил листочки, как будто они жгли ему руки. - А чего за дело-то? Надежурила по городу?
     - Ага.
     - Убой?
     - Ага.
     - Повезло, в свой район выехала. За дверью стукнуло.
     - Лешка, - сказала я, - ты опять свою дверь не закрыл? Там кто-то шастает.
     Еще дело сопрут...
     - Ой, хоть все, - отмахнулся Горчаков. Тут зацарапались в мою дверь.
     Горчаков выглянул в коридор и заорал на всю прокуратуру:
     - Андрюха! Сколько лет, сколько зим!
     Я тоже подошла к двери и выглянула в коридор. Горчаков с Синцовым уже обнимались. Пока они были заняты друг другом, я оперативно поправила челку и подкрасила губы перед зеркалом. Теперь можно и с Синцовым поздороваться.
     - А я к Маше, - сказал Синцов, когда они наконец оторвались друг от друга.
     - Ах, к Маше! Тогда надо чайку попить! Машка, ставь чайник!
     - Давно поставлен, - сказала я. - Пока вы облизывали друг друга, я уже на стол накрыла.
     К моему удивлению, Синцов достал из кармана и положил на стол пакет с четырьмя слоеными пирожками.
     - Горчаков, - сказала я, - вот и еда прибыла.
     - А чего так мало"? - разочарованно сказал он, приподняв пакетик. - Мне эти плюшки на один понюх. Надо было десять брать.
     - Лешенька, - ласково сказала я, - а тебя вообще приглашали? Видишь, Андрей ко мне пришел. И пирожки принес на двоих, а не на троих. Ведь пять на два не делится? И четыре на три тоже.
     - Тоже мне лиса Алиса, - проворчал Горчаков, но руки от пакетика убрал, и даже налил мне чая и чашку подвинул поближе.
     - Подлизываешься?
     - Подлизываюсь, - признался Горчаков, - в надежде, что из чувства благодарности ты пожертвуешь мне пирожок.
     - Слушайте, какие вы меркантильные, - отметил Андрей, с легким удивлением наблюдавший за нами, - вы еще о чем-нибудь, кроме еды, говорить можете?
     - Можем, - ответила я, - о пяти нераскрытых убийствах как раз и поговорим.
     - Так, что за убийства? Почему я не знаю? - промычал Горчаков с набитым ртом. Пирожок ему и вправду на один понюх.
     - Мне дают в производство серию, пять убийств со всего города...
     - А я? - подозрительно спросил Горчаков, сделав мощное глотательное движение.
     - Что - ты?
     - А почему тебе, а не мне?
     - Завидно? Потому что я выезжала в субботу на один из этих трупов.
     - А я что буду делать?! - заныл Горчаков.
     - А на тебя возложена почетная обязанность обеспечить мне спокойную работу по спецпоручению.
     - Чего?! - завопил Горчаков, переводя взгляд с меня на Синцова и обратно.
     - Того. Я же буду работать по серии, а ты будешь расследовать дела района.
     Лешка недоверчиво хихикнул:
     - Андрюха, скажи ты ей, чтобы так не шутила с пожилым отцом семейства.
     Меня же кондратий хватит.
     Синцов ласково потрепал его по голове:
     - Спи спокойно, дорогой товарищ. Девушка правду говорит.
     - Предатель! - повернулся к нему Горчаков. - Нас на бабу променял! Вместо того, чтобы поработать со старым другом...
     - Ладно, старый, не сердись. Скушай лучше пирожок и перейдем к делу.
     Лешка тут же схавал предложенный пирожок и деловито сказал:
     - Может, и я на что сгожусь? Рассказывайте.
     Андрей вытащил из-за пазухи пластиковую папочку.
     - Вот, Маша. Я тебе привез обзорную справку по четырем убоям. Пятый - твой случай, Антоничева. Я на всякий случай и копии фототаблиц захватил.
     Я жадно схватилась за бумажки и стала читать.
     Иванова, тридцати лет, судя по фотографиям с места происшествия, хорошо одетая привлекательная женщина. Если можно судить о привлекательности по вывернутому от ужаса мертвому лицу. Труп на лестничной площадке третьего этажа, перед лифтом. Рядом с трупом в луже крови - брошенная сумка с продуктами.
     Сверху, наполовину выпав из сумки, - кошелек.
     - Сколько, ты говорил, там было?
     Синцов отвлекся от разговора с Лешкой и взглянул через мое плечо на фотографию:
     - Около пяти тысяч.
     - И никто эти денежки не прикарманил? Даже странно.
     - А практически сразу ее муж вышел на лестницу и находился там до самого конца осмотра.
     - Понятно. - Я перевернула страницу обзорной справки. - А муж-то сам не при делах?
     - Черт его знает. Говорит, что вышел на крики, он же труп и обнаружил.
     Покрутили мы его и так, и сяк, примерили. Вроде нет, но в подозреваемых оставили. Правда, крови на нем нет, но здесь тот же механизм нанесения повреждений, что и по последнему трупу: захват сзади, прижимает жертву к себе спиной и наносит удары по передней поверхности тела. Эта, кстати, сопротивлялась - видишь, руки все порезаны.
     - Может, поэтому и не взяли ничего, кроме цепочки? Она сопротивлялась, кричала, испугались шума, дернули цепочку и бегом?
     - Может, и так, но по логике, если это убийство с целью ограбления, сначала должны были дернуть сумку, в которой сверху лежал кошелек. А потом испугаться испугались, но десять ножевых все же успели нанести.
     - Согласна. Кроме мужа, версии были?
     - Ну, грабители местные. Я кивнула:
     - Это понятно. И что?
     - По местным я сам поработал, ну, естественно, в контакте с территориалами. Похоже, что чисто. По крайней мере, источники молчат и похожих случаев в окрестностях не было.
     - Слушай, а где этот дом? Улицу Левина я представляю, а дом - не очень.
     - Знаешь, там возле трамвайной остановки небольшой барчик с игровыми автоматами? С такой яркой рекламой - три семерки, карты, бананы какие-то? Вход с улицы один - в парадную жилого дома и в этот барчик. Игровые автоматы - на первом этаже, сбоку, а чуть дальше - лифт и лестница.
     - Так. Пока свободен.
     Я стала читать дальше. Анжела Погосян, двадцать три года, убита в субботу, в три часа дня в парадной дома, где на втором этаже живет ее подруга. Труп обнаружен этой самой подругой, которая стояла на лоджии и видела в окно, как Анжела вошла в подъезд, и забеспокоилась, что той долго нет. Выглянув на лестницу, она увидела Анжелу, ползущую по ступенькам к ее квартире. Шуба Анжелы, ее лицо и руки были в крови. Подруга в ужасе выскочила на лестницу, подбежала к Анжеле, но та успела только поднять голову, сказать: "За что?", и тут же скончалась на руках у подруги.
     - А криков подруга не слышала?
     - У нее была музыка включена громко, на весь дом. Она не слышала даже, как соседи ей в стенку стучали. Соответственно и соседи ничего не слышали.
     - А повреждения какие? Ах да, вижу - три удара ножом в грудь и три в спину.
     - Я говорил с экспертами, орудие, похоже, одно. С длинным тонким клинком, шубу пробило и причинило проникающие ранения.
     - А что это она в сентябре - ив шубе? - встрял Горчаков; в принципе и у меня этот вопрос возникал.
     - Да там шуба легкая такая, скорее пальто с отделкой мехом, - ответил Синцов.
     - Что взяли у Погосян? - спросила я Андрея.
     - Ты будешь смеяться. Анжела была обвешана золотом, как рождественская елка. Ничего не тронуто. В руках у нее была дорогущая сумочка из кожи крокодила, набитая дорогой косметикой. Сумочку нашли у входа в парадную, где на Анжелу и напали похоже, поскольку кровавый след тянулся оттуда, и на внутренней стороне двери парадной - брызги ее крови. Пропал шарфик, шелковый, ее молодой человек ей из Парижа привез.
     - Дорогой?
     - Ну, франков двести, как он сказал.
     - Описание есть?
     - Он даже каталог привез нам, где этот шарфик нарисован. У меня на работе лежит, потом покажу.
     - А тут какие версии?
     - Ну какие? Сама понимаешь, подруга и молодой человек.
     - Результат?
     - Нулевой. У молодого человека - алиби, с утра сидел в своей конторе на переговорах.
     - А подруга?
     - С подругой вообще хорошо получилось. Она, перед тем как выйти на лестницу, разговаривала по телефону со своим научным руководителем.
     - Под грохот музыки?
     - В том-то и дело: она поэтому вышла на лоджию, чтобы спокойно поговорить по телефону, и прервала разговор, чтобы встретить Анжелу, о чем ему сказала. Он так и ждал на трубке.
     - А в его показаниях ты уверен?
     - Есть еще дополнительное подтверждение. Ее на лоджии видели люди во дворе. Видели, что она разговаривает по телефону, и ее пожилая соседка еще крикнула ей снизу - мол, простудишься, не май месяц.
     - Как интересно! А эти соседи не видели, как убийца входил в парадную и выходил оттуда?
     - Мы с тобой сходим на место, посмотрим. Сам вход в парадную из двора не виден. К парадной можно подойти от метро, через двор, как шла Анжела, а можно с другой стороны, тогда ни с лоджии не увидишь, кто вошел, ни со двора.
     - Хорошо, с фигурантами все понятно. А если это заказ? От той же подруги или молодого человека?
     - Может, все может быть.
     - А может, это средство воздействия на молодого человека? Он же бизнесом занимается, судя по тому, что сидел на переговорах?
     - Он инспектор Морского регистра. Ты сама с ним пообщайся.
     - Ладно, разберемся. Что дальше?
     - Вот третий случай - самый скверный. Там нет ничего. Все загублено на корню.
     - Даже фототаблицы нет?
     - Какая фототаблица? Протокола нет. Дежурный следователь был занят, велел участковому оформить, тот тоже куда-то торопился. Короче, "руки вытянуты вдоль туловища, ноги вытянуты вдоль туловища", вот и все.
     Горчаков хихикнул.
     - Что, так прямо и написано?.
     - Ну, это я образно. Так когда-то один следователь в протоколе написал, все смеялись.
     - Да уж, - оживился Горчаков. - У нас тут один участковый отмочил, представляешь? Мужик из окна упал, но не насмерть. Вызвали милицию, пришел участковый, обнаружил, что мужик разбился, но жив, позвонил в "скорую", того отправили в больницу. Получаю материал, читаю протокол осмотра: в карманах тела гражданина Иванова паспорт, кошелек с мелкими деньгами, магнитная карта метрополитена. На теле надето - костюм коричневый, носки, ботинки и тэ дэ.
     Протокол составил участковый Петров. Звоню участковому Петрову, спрашиваю - а что, чувак помер разве, раз ты тело осмотрел? Нет, говорит, живой был. Я просто пока "скорую" ждал, делать было нечего, вот и осмотрел заодно, чего ему зазря лежать? Мужик лежал весь в кровище, с разбитой башкой, а этот у него в карманах ковырялся.
     - Ужас, - сказал Синцов.
     - Андрей, - спросила я, - ты хочешь сказать, что по этому убийству мы знаем только то, что у тебя в справке написано?
     - Практически да, - ответил Синцов. - Я там, конечно, поработал, сделал все, что мог, но многое упущено. Этот труп был обнаружен в понедельник утром на черной лестнице. Там всего две квартиры, и все жильцы с середины дня субботы не выходили из дому. А утром в понедельник пошли на работу и обнаружили труп.
     - Что, даже личность трупа не установлена?
     - Да, и это самое плохое. Видишь, это первое по хронологии убийство, еще летом. Следователь, ублюдок, даже кисти отчленить не потрудился, а когда я стал эти случаи по городу собирать, уже было поздно. Сгнило напрочь.
     - И ничего нельзя сделать?
     - Пальцы утрачены безвозвратно. Да она еще похоронена как безродная...
     - Он и голову не отчленил для опознания и идентификации?
     - Ну а как ты думаешь? Нет, конечно.
     - Самому бы голову оторвать! - с сердцем сказал Горчаков.
     - Да уж, - вздохнул Андрей. - А когда я ему намекнул, что он не прав, он мне, знаете, что сказал? Мол, что это я так колочусь из-за безродной бомжихи, грохнули ее - воздух чище стал. Типа займитесь делом, а то вы на ерунду время тратите.
     - Он еще жив? - Горчаков хихикнул.
     - Да куда он денется, вот еще - об него руки пачкать.
     - Андрей, - я перевернула страницу обзорной справки, - а почему ты считаешь, что это наш случай?
     - Маш, хочешь - верь, хочешь - не верь, интуиция.
     - Остальные-то ведь - приличные.
     - Но если подходить строго, то почему бы нет? Смотри: парадная, хоть и черной лестницы, женщина, хоть и бомжиха, время убийства - суббота, по заключению судмедэкспертизы. Шесть ножевых ударов в спину.
     - А что взяли?
     - Из материалов дела мне этого узнать не удалось. Но я поговорил с экспертом, он мне сказал, что на шейке у покойной вдавленная борозда, ну, похоже, что цепочку срывали. Так вот, я вышел на место, полазил по этой черной лестнице и под батареей нашел несколько звеньев цепочки из белого металла.
     - Не из платины, над