. А может, мы каждую ночь друг друга душили?
     - Тем более, это очень возбуждает, говорю тебе как специалист по половым преступлениям. Но я далек от того, чтобы лезть тебе в душу. Не хочешь, терпи.
     Сводки на столе. Только раз уж ты прямо с утра сюда притащилась, попей со мной чая. Я хорошо завариваю.
     Я села за стол перед кипой сводок о происшествиях и преступлениях, случившихся на территории Санкт-Петербурга в августе этого года, и спросила Синцова:
     - Андрей, а ты что, ночуешь в кабинете?
     - Ну раз уж я к вам, сударыня, в душу не лез, будьте и вы взаимно вежливы.
     Ты еще спроси, один я ночую в кабинете или с кем-нибудь.
     - Ты так окрысился, как будто ночуешь с мужчиной. Да ночуй ты, где хочешь, это твое дело. - Я неожиданно обиделась, хотя даже себе не смогла бы объяснить, на что.
     - Кушать подано, - объявил Синцов минуту спустя. И я подсела к маленькому журнальному столику на трех собственных ногах и одном протезе из ножки табуретки. На столе лежала крахмальная салфетка, стояли две чайные чашки, лежали бутерброды с сыром.
     - Вижу, ты любитель сыра?
     - Нет, просто фантазии не хватает.
     - А кто тебе салфетку крахмалит?
     - Опять, сударыня, проявляете чудеса бестактности.
     Тут я разозлилась не на шутку:
     - Послушай, Синцов, при других обстоятельствах я бы подумала, что ты пытаешься заставить меня приревновать.
     - А при каких других обстоятельствах? - Синцов даже отложил надкушенный бутерброд и уставился на меня.
     - Если бы это был не ты, а другой человек, которого я не так хорошо знаю.
     - А что ты знаешь-то про меня? - обиделся уже он.
     Меня эта перепалка странным образом взволновала, и я постаралась перевести разговор на другую тему. Ну а какая тема была мне еще доступна в разговорах с этим загадочным мужчиной? Конечно, пять убийств женщин в парадных.
     - Послушай, не сбивай меня с толку, - сказала я Синцову. - Мне тяжело работать с человеком, который непонятно как ко мне относится.
     - Успокойся, очень нежно я к тебе отношусь. Ешь ананасы, рябчиков жуй - и за работу.
     - Успокоил, - вздохнула я. - Андрей, нам надо составить два параллельных плана: один по поиску маньяка, другой - по отработке личных мотивов убийств.
     Почти по каждому из этих убийств личный мотив существует. Разве что за исключением Базиковой.
     - Ну почему? У Базиковой был длительный гражданско-правовой конфликт с неким генералом, который пытался отсудить у нее квартиру в историческом центре.
     И убили Базикову за десять дней до очередного заседания суда, которое могло окончиться в ее пользу.
     - Блин. Получается, что у каждого человека в окружении есть кто-то, кто мечтает о его смерти.
     - Про каждого не знаю, а вот у нас с тобой точно есть. Так что смотри, что получается: на первый взгляд, во всех этих убийствах видимых мотивов нет. А если покопаться в личной жизни каждого, то наверняка найдешь если не возможного убийцу, то человека, который выигрывает что-то от смерти потерпевшей.
     - Хорошо, а Рита Антоничева? - спросила я и тут же сама ответила:
     - Хотя, если предположить, что Рита каким-то образом вышла на папу - сотрудника администрации президента - и чего-то от него хотела несбыточного, ее смерть от руки неизвестных грабителей-наркоманов очень даже своевременна и полезна.
     - Вот-вот. А тут и папа как бы нечаянно в городе случился и имел возможность лично проконтролировать выполнение заказа.
     - Что ж за папа-монстр такой, который заказывает родную дочку?
     - Не забывай, Маша, что он с этой дочкой не то что вместе не жил, а и не виделся даже лет десять. И потом, мужчины очень быстро, в большинстве своем, отвыкают от детей, с которыми вместе не живут. Так что если он заказчик, то для него Рита просто обычный, не очень близкий человек.
     - Ужасы ты какие-то говоришь, Синцов.
     - А то ты этих ужасов не знаешь, Швецова.
     - Ладно, спасибо за чай. - Я поднялась и, не сдержавшись, охнула. В больной коленке что-то хрустнуло и отчаянно заныло. Синцов внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
     - Ну скажи, скажи, - ободрила я его. - У тебя же все на лице написано.
     - Да я скажу, но не то, что ты думаешь. Если не хочешь к дежурным медикам, сходи к травматологу или хирургу в свою поликлинику. Правда, ты не шути с такими вещами. А то придется до конца дней в шароварах ходить.
     Я ничего не ответила. Села за стол и стала просматривать сводки. Вообще чтение сводок - это развеселое занятие. Дежурные к концу дня так устают, что начинают бредить за телетайпом, и сами этого не замечают. Сколько раз я встречала в сводках фразы вроде "Два лица кавказского цвета" (то ли цвет лица подразумевается, то ли национальность), или "похищен предмет, похожий на телевизор", уж не знаю, что там имелось в виду; один раз выловила ориентировку на ушедшую из дома женщину с таким описанием: "Рост 142 см, на правой руке отсутствуют два пальца, левый глаз искусственный, не совпадает по цвету с правым, одна нога короче другой, на лице родимое пятно размером 4x5 см, особых примет нет". В другой сводке, наоборот, фигурировала особая примета:
     "Отсутствие пяток на ногах". Этот человек без пяток иногда снится мне в кошмарах.
     Вот и сейчас пошли перлы. "Труп неустановленного мужчины, извлеченный из воды 16 августа, опознан как Махалова Юлия Николаевна". "В универсаме задержан гр-н Афанасьев, неработающий, который похитил путем вынесения в пищеводе за пределы узла расчета продовольственных товаров на общую сумму 380 рублей".
     Объемистый пищевод у гр-на Афанасьева, если только он не выносил в нем дорогущий крабовый рулет или сыр рокфор. Интересно, как изымали похищенное?
     Дальше я прямо зачиталась волнующими сообщениями про то, как гр-н Казенков, находившийся в нетрезвом состоянии в городском парке вместе с сожительницей, набросился на собаку породы ротвейлер и причинил ей телесные повреждения в виде укусов корпуса. Ротвейлер доставлен в ветеринарную лечебницу; так и хотелось добавить: "Сожительница гр-на Казенкова привлечена к административной ответственности за выгул гр-на Казенкова без намордника", К трем часам дня, просмотрев все сводки за август, сентябрь и начало октября, я убедилась, что Синцов действительно выловил все "наши" случаи.
     Больше за этот период времени вообще не было убийств женщин в парадных. Я проверила даже те происшествия, где на женщин были совершены нападения в подъездах домов, не закончившиеся нанесением телесных повреждений; было несколько разбойных нападений с использованием ножа в качестве угрозы, но почти во всех случаях преступники были задержаны, а остальные настолько явно не совпадали с тем, что нужно было нам, что я без сожаления отбросила информацию о них.
     - Ну что? - спросил Синцов, правда, без злорадства, увидев, что я отодвинула последний лист сводки и потянулась.
     - Ты был прав, ничего. Извини, что я тебя перепроверяла.
     - Дело житейское.
     - Значит, это действительно маньяк, и значит, он был лишен возможности совершать преступления. Может, в больнице лежал с обострением? Или в другой город ездил?
     - Мысль хорошая. Только другие города мы при всем желании не проверим, тут тебе не ФБР. Кстати, что бы сказали фэбээровцы про эти преступления?
     - Что? Сказали бы, что для каких-то выводов мало информации. Я же еще не знакомилась с делами.
     Я вспомнила, как на курсах ФБР рассказала американскому психологу об убийстве, происшедшем у нас в районе. В мастерской художника был обнаружен труп хозяина, лежащий в одежде ничком на диване. При поверхностном осмотре установили, что у него перерезана шея, причем рана такая глубокая, что голова, в принципе, держалась лишь на лоскуте кожи. Когда стали осматривать дальше и раздели труп, выяснилось, что у него еще и половые органы отрезаны. Но их мы на месте происшествия сразу не нашли. Присутствующие уже начали отпускать шутки насчет каннибализма, когда судмедэксперт, залезший в рану на шее, обнаружил половые органы трупа там. Убийца, после того как нанес чудовищную рану шеи, отрезал у трупа половые органы и засунул их в полость раны. И пока злодей был не пойман, у всех, работавших по делу, напрашивалась одна версия - убийство с гомосексуальным оттенком. Эту историю я поведала американцу, занимающемуся в ФБР аналитической работой по бихевиористике убийц, спросив, какие бы он выдвинул версии. Так вот, американец, в отличие от нас, зашоренных здравым смыслом, заявил, что это обстоятельство - половые органы, засунутые в рану - отнюдь не указывает на половые отклонения убийцы. И ведь был прав! Когда поймали злодея, выяснилось, что никогда он гомосексуализмом не страдал; он пришел к художнику просить денег, а в ответ на отказ расправился с ним таким жестоким способом, что должно было означать - "На, подавись!".
     Я рассказала об этом Синцову и добавила, что у нас в течение семидесяти лет слово "фрейдизм" было бранным, а американцы, наоборот, культивировали учение Фрейда применительно к раскрытию преступлений и весьма в том преуспели.
     Хотя, конечно, кое-что в этом спорно, и к одним и тем же результатам мы приходим разными путями.
     Вот, например, американцы называют психологическим портретом преступника то, что в нашей криминалистике именуется типичными версиями. Это некие сведения о личности преступника по нераскрытым преступлениям, которые в Америке получают путем обработки данных с места происшествия, а мы - путем обработки статистических данных об аналогичных, уже раскрытых, преступлениях. Хотя подход принципиально разный, на выходе получаем примерно одно и то же, у них, может быть, немного поточнее и побольше индивидуальных особенностей личности злодея.
     - А у них есть методика определения - серия это или не серия? - спросил заинтригованный Андрей.
     - У них все есть. Вот ты, надеюсь, знаешь, что такое "почерк" преступника?
     - Тоже мне, бином Ньютона. Конечно, знаю.
     - Ну, и что же это, по-твоему?
     - Да хоть по-моему, хоть по-твоему, то, как преступник ведет себя на месте преступления.
     - Да нет, то, как преступник ведет себя на месте преступления, - это "модус операнди", способ действия.
     - По-моему, что в лоб, что по лбу. У них - "модус операнди", у нас - почерк.
     - А разница-то на самом деле принципиальная. Способ действия - это то, каким путем преступник обеспечивает свою безопасность при совершении преступления, возможность скрыться с места преступления и скрыть свою причастность. При этом способ действия может меняться. В одном случае он в окно влезет, а в другом, поняв, что более безопасно будет позвонить в дверь, так и сделает. И поведение-то основано на опыте преступника, раз за разом он совершенствуется и, если не пойман сразу, находит все более безопасные для себя способы совершения преступления.
     - Ты меня запутала. А что же тогда почерк?
     - Понимаешь, способ действия - это то, что может меняться. А вот почерк преступник как раз изменить не в силах. У него есть определенные черты характера, которые диктуют ему определенные поступки, и он их совершает независимо от опыта.
     - Приведи пример.
     - Хорошо. Совершены три убийства. Первое - путем нанесения ножевых ранений, второе - с применением огнестрельного оружия, третье - с использованием в качестве орудия камня и досок, иными словами, долго бил жертву камнями и всем, что попалось под руку. Это серия?
     - Да ну! - отмахнулся Синцов.
     - Промашка, господин хороший. Делаешь выводы по неполной информации.
     - Гони полную!
     - Гоню. Во всех трех случаях лица жертв были закрыты - подолом платья, картонкой, платком, а в полости тела введены посторонние предметы. Это серия?
     - Хм! Теперь я бы сказал, что да. А в чем фокус?
     - А в том, что сначала ты оценивал серийность по способу действия, а во втором случае - по почерку. Каким бы способом преступник ни совершал убийства, он не может изменить "почерк".
     - Ха! Интересно! Давай тогда посмотрим на наши убой с точки зрения достижений бихевиористики.
     - Давай! - согласилась я.
     - Значит, способом действий будет нападение на жертву в парадной, нанесение ей ножевых ранений и стремительный уход с места происшествия, - рассуждал Синцов.
     - Так. При этом надо иметь в виду, что способом действий могло бы быть и применение огнестрельного оружия, и сбрасывание с лестницы.
     - Ты меня не запутывай, - попросил Андрей. - А почерком что будет в наших случаях? Отсутствие видимого мотива?
     - Подумай.
     - А что еще?
     - Андрей! Напрягись!
     - Ты хочешь сказать... - начал он и замолчал.
     - Вот именно!
     - То, что у них похищают какие-то мелкие предметы, несмотря на возможность похитить действительно реальные ценности?
     - Похоже, что да. Но я не удивлюсь, если мы еще что-то проглядели в почерке.
     - То есть? - удивился Синцов.
     - То есть похищение незначительных фетишей - это еще не все. По этому акту мы преступника не найдем. Я думаю, что примета почерка тут лежит глубже, в чем-то другом, чего мы пока не заметили.
     - Так давай заметим, - предложил разохотившийся Синцов.
     - Давай, - согласилась я. - Поэтому пошли-ка пройдемся по местам происшествий.
     - А проехаться тебя не устроит? Бензин наш, идеи ваши.
     - Отлично, - сказала я, с трудом поднявшись со стула и осознав, что пройтись и не смогу - так ныла коленка. Может быть, именно из-за этого до меня вдруг дошло, что именно нужно искать в сводках, какие происшествия.
     Американские психологи сказали бы, что моя личность подсознательно противилась необходимости двигаться, так как движения причиняли боль, поэтому мой разум постарался найти выход на месте.
     Синцов уже направился к двери, но я остановила его:
     - Подожди, Андрей. Давай еще посмотрим сводки.
     Синцов обернулся и наверняка уже хотел сказать что-то язвительное, но удержался.
     - Что, нога болит? - спросил он участливо. - Давай я тебя отведу к доктору, а на места происшествий съездим завтра.
     - Дело не в этом, - сказала я ему, напряженно думая о том, что я буду искать сейчас в сводках. - Я не правильно смотрела.
     - Машунь, - Синцов подошел ко мне и заглянул в глаза. - Ты мне не нравишься, к доктору бы тебе, и срочно.
     - Синцов, ты что, думаешь, что у меня белая горячка? Или что суставная жидкость в голову ударила? Я не то искала в сводках.
     - Хорошо, хорошо. - Он подвел меня к стулу и бережно усадил. - Вот тебе твои сводки, смотри то. Только мне расскажи, что будешь искать. А то я курсов ФБР не кончал...
     Я схватилась за толстенную кипу сводок и быстро нашла два нужных дня - те две субботы, которые зияли отсутствием интересующих нас убийств. Конечно.
     Маньяк выходил на охоту и в первую субботу сентября.
     - Вот! - Я ткнула пальцем в неровные телетайпные строчки. - Конечно. Вот куда нам надо ехать сначала.
     Синцов глянул мне через плечо и недоверчиво хмыкнул.
     - А может, все-таки суставная жидкость в голову ударила? - саркастически спросил он. - Или я чего-то недопонял? Труп Шик Ц. А., 1917 года рождения, обнаружен в квартире по месту проживания, в качестве подозреваемого задержан племянник потерпевшей. И что тут общего с нашими дамами?
     - Андрюша, - радостно сказала я. - Все-таки это серия! Мы не ошиблись.
     Поехали туда, на место. Только сначала позвони в этот район, спроси, племянник все еще сидит?
     У Синцова сделалось такое озадаченное лицо, что мне даже стало его жалко.
     А во мне, как пузырьки в шампанском, фонтанировал адреналин, я даже забыла про больную ногу и готова была пешком нестись на место происшествия, чтобы проверить свою догадку. Тем не менее Андрей проявил потрясающую выдержку, не приставая больше ко мне с вопросами, а покорно набрал номер убойного отдела района, где убили старушку Шик Цилю Абрамовну, и выяснил, что старушку нашли в запертой изнутри квартире, в прихожей, на полу, с ножевой раной спины. По горячим следам был задержан племянник - единственный родственник, которому была завещана трехкомнатная квартира, хоть и загаженная, но весьма дорогостоящая, и у которого, как установило следствие, была острая нужда в жилплощади. Племянник просидел трое суток как задержанный, а затем еще неделю, будучи арестованным по подозрению в совершении убийства тетки, но затем выпущен без предъявления обвинения, и к настоящему моменту о нем уже забыли как о возможном фигуранте.
     - Ну и что из этого? - сообщив мне полученные сведения, продолжал недоумевать Синцов. - Понятно, что убийство Базиковой он совершить не мог, поскольку сидел. И что нам этот племянник дает? Мы так опять выбиваемся из серии!
     - Поехали, Андрюша, - сказала я, но Синцов теперь жаждал пояснений.
     - Куда мы поедем? У нас все равно нет ключей от квартиры потерпевшей.
     Следователь нам их не даст - на каком основании?
     - Если все так, как я думаю, нам не нужны ключи.
     - А зачем мы тогда едем? На дверь посмотреть?
     - И на дверь тоже. Да, кстати, пока мы не ушли, покажи каталог с платком, который похитили у Анжелы Погосян.
     Андрей вытащил из сейфа толстенный французский каталог и открыл нужную страницу на закладке. Я внимательно рассмотрела фотографию шелкового шейного платка с набивным изображением карточных фигур - королей, дам и валетов. Андрей спрятал каталог, и мы поехали, куда собирались.
     Хоть это и нехорошо, но я мучила Андрея неведением до самого подъезда, в котором когда-то проживала Циля Абрамовна Шик. Ее квартира располагалась на третьем этаже старого дома с широкими лестничными площадками, гулким лифтом и обкусанной лепниной на потолке. Мы зашли в парадную и сразу почувствовали на своих лицах прохладный ветер, гуляющий по старым домам. Немножко пахло помойкой, слышался шум трамваев.
     - Пешком? - спросил Андрей, но я покачала головой.
     - Вряд ли Циля Абрамовна ходила пешком на третий этаж. Здесь потолки четыре метра, это тебе не новостройки. В лифт!
     Мы открыли решетчатую дверь старого лифта и вошли в кабину. Андрей нажал на кнопку третьего этажа, а я стала осматривать стенки лифта и в своем рвении, забыв о больном колене, даже присела на корточки и осмотрела пол и углы.
     - Что-то потеряла? - нагнувшись, поинтересовался Синцов.
     - Наоборот, нашла кое-что, - согнувшемуся в три погибели Андрею я показала на бурые пятна в виде брызг и потеков на стенке кабины напротив входа и на каплю бурого вещества на полу лифта в углу.
     - Надо приезжать сюда с судмедэкспертом и изымать эти следы. Если я еще на что-то гожусь, то это кровь Цили Абрамовны.
     Выйдя из лифта на третьем этаже, я направилась к квартире Шик и на изразцовом полу перед дверью увидела аналогичную каплю, с грустью отметив, что следователь, осматривавший место "глухого" убийства старухи, не счел нужным осмотреть лестничную площадку, уж про лифт я не говорю, а вместо этого наверняка с радостным гиканьем помчался задерживать несчастного племянника.
     Много лет назад я на следовательском семинаре слушала доклад следователя из Таллинна, который всерьез утверждал, что, выехав на нераскрытое убийство, они осматривают не только само место обнаружения трупа, но и все прилегающие к этому месту улицы. Мы тогда посмеялись - хорошо ему в Таллинне говорить, с их сказочными закоулочками, где из окон домов видно, что готовят на обед в кухне напротив, а вот что бы он делал в условиях нашего города, если убийство совершено, например, на Невском проспекте? Но уж если ты выехал на "глухарь", и тебе непонятно, как преступник вошел в квартиру, и тем более, как вышел оттуда, раз дверь была заперта изнутри, - уж будь любезен, осмотри хотя бы лестничную площадку перед дверью...
     От квартиры Цили Абрамовны мы направились прямиком в районный отдел по раскрытию умышленных убийств. Конечно, логичнее было поехать в прокуратуру, но из-за явных ляпов, допущенных при осмотре места происшествия, которые просто бросались в глаза, я заранее была настроена негативно по отношению к следователю, занимавшемуся делом. Да и история с оголтелым задержа