- Не везет мне, - он скорчил комическую гримасу. - На похищение  жены
Масловского ездил, там фуфло оказалось, мы уже опровержение  дали.  Сюда
приехал, думал, сюжет нарою - и тут фуфло получается. Ну  что  за  сюжет
без картинки?
   - Вы ездили на набережную?
   У меня к вам будет один вопрос.
   - Да-да, - обрадовался он возможности быть полезным следствию и  хоть
так выторговать право на эксклюзивную съемку.
   - Вы можете сказать мне, от кого вы получили информацию  о  похищении
жены Масловского?
   - От кого? - удивился Скачков. - А какая разница?
   Теперь уже никакой, могла бы сказать я. И сама я не знала, зачем  мне
спрашивать об этом, когда Лешка пишет от моего  имени  постановление  об
отказе в возбуждении уголовного дела. Наверное, это просто любопытство.
   - Женское любопытство, - сказал я вслух, обращаясь к Скачкову.
   - Ага, - иронически поддакнул он.
   - Так кто же вам об этом сказал?
   - Кто? - Журналист задумался. - Сейчас  попробую  вспомнить...  Герка
Трубецкой, наверное. Да, точно, Герман Трубецкой.
   - И он подтвердит это?
   - Ну, наверное. А почему нет?
   - А вы не смогли бы заехать в прокуратуру примерно  через  неделю?  Я
возьму у вас объяснение... - сказав это, я тут же спохватилась  -  какое
объяснение? Материал  по  похищению  я  отдала  прокурору,  Лешка  пишет
постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Зачем  мне  нужно
знать, кто сообщил на  телевидение  информацию  о  похищении?  "Всех  не
переброишь..." Но признаваться в том, что я погорячилась, было неудобно.
   - До свидания, Мария Сергеевна, - произнес  за  моей  спиной  мужской
голос.
   Обернувшись,  я  увидела  майора  ФСБ,  наклонившего  голову  в  знак
прощания.
   - До свидания. Но, по-моему, мы не знакомились.
   - Ну, кто ж не знает Марию Швецову, - галантно произнес майор, и  мне
на секунду почудилось, что если бы на нем была шляпа с пером, он бы снял
ее и с поклоном помахал ею, касаясь начищенного ботфорта.  Но  шляпы  на
нем не было, и, попрощавшись, он сел в машину.
   А я, обсудив с журналистом  возможные  ракурсы  съемки,  вернулась  в
магазин.
   - Лешка, не судьба нам сегодня начать работать. Уже третий час,  а  у
нас конь не валялся.
   - Сейчас, Марья, не беспокойся. Раз-раз, и поедешь ты в свою Англию.
   - Да-а, что-то слабо верится...
   - Господа, трупы  стынут,  -  заявил  незаметно  подкравшийся  к  нам
эксперт Панов. - По коням.
   - Да, пока вы лясы точили, мы уже трупные  явления  зафиксировали,  -
потряс бумажками Лева Задов.
   Делать   было   нечего;   началась   следственно-экспертная   рутина,
посыпались  медицинские   термины,   обозначающие   жуткие   подробности
последних минут жизни четырех человек, прошитых автоматными очередями  в
наше мирное время в центре большого города.
   Горчаков ушел на задворки магазина,  Панов  возился  за  прилавком  с
убитой продавщицей,  а  мы  с  Задовым  занимались  остальными  трупами,
успевая обмениваться последними новостями в моменты передышек, пока Лева
переворачивал трупы или я готовила новые листы для  протокола,  скалывая
их скрепками вместе с копиркой.
   Сплетник Задов, между прочим, сообщил мне, что в минувшее воскресенье
Горчаков притащил на дежурство по городу нашу  секретаршу,  обнимался  с
ней за шкафом и на этой почве отлынивал от выездов.
   "Так, - подумала я, - значит, этот роман случился не два дня назад, а
гораздо раньше', теряю квалификацию, раз этого не поняла".
   - Ну и что, Машка, ты об  этом  думаешь?  -  спросил  эксперт  Задов,
засовывая палец в рану на трупе Асатуряна.  -  Раневой  канал  глубокий,
ранение слепое, пулька там сидит.  Так  я  спрашиваю,  что  ты  об  этом
думаешь? Горчаков ведь был таким примерным семьянином.
   - Зато Зоя давно по нему сохла.
   - Мало ли... Это не повод. А как же жена?
   - Лева, а что жена? Он же не дурак, жену в известность ставить.
   Надеюсь, что конспирацию он  соблюдает.  И  Зоя  не  дура,  не  будет
предъявлять ему ультиматумов - мол, разведись, тогда будем целоваться.
   - Я тебя не понимаю. - Задов выпрямился и стряхнул кровь с  резиновых
перчаток.
   - А что тут непонятного?
   - Ты что, их оправдываешь? - Задов на всякий случай оглянулся,  чтобы
его слова не достигли ушей Горчакова.
   - Ну и обвинять не собираюсь. Кто мы такие,  чтобы  их  осуждать  или
оправдывать?
   - Ну да, я забыл, что у тебя большой  опыт  по  части  адюльтеров,  -
язвительно сказал Задов, и я поморщилась.
   - Это ты напрасно. Но я с возрастом стала проще ко всему относиться и
меньше интересоваться чужой личной жизнью. И потом, они  взрослые  люди,
без нас разберутся.
   Задов обиженно уткнулся носом в труп, и мы продолжили осмотр, уже  не
отвлекаясь.

Глава 7

   В карманах одежды мужского трупа действительно нашлись  документы  на
имя Асатуряна Теодора Сергеевича  -  заграничный  паспорт,  водительские
права, удостоверение помощника депутата Законодательного Собрания. У его
спутницы в сумочке никаких документов не было, но к вечеру  оперативники
установили ее имя и адрес. Ни нашему РУВД, ни РУБОПу это имя  ничего  не
говорило, но Лешка отправил оперов в адрес для  осмотра,  а  если  двери
открывать не будут, то для обыска. Начальник РУВД, который добросовестно
отбыл на месте происшествия вахту до самого  конца,  посомневался  -  не
надо  ли  санкции   прокурора.   Но   Горчаков   сунул   ему   под   нос
Уголовно-процессуальный  кодекс,  раскрытый  на  статье  сто  шестьдесят
восьмой, и огласил ему третью часть указанной статьи:
   - В случаях, не терпящих отлагательства, обыск может быть  произведен
без санкции прокурора, но с последующим сообщением прокурору в  суточный
срок о произведенном обыске...
   Это начальника РУВД не особенно  убедило,  и  он  пробормотал  что-то
насчет того, что кодекс кодексом, а еще хорошо бы указание  прокурора...
Но бумагу взял и отправил кого-то из личного состава по адресу погибшей.
   На всякий случай с обысками  поехали  к  охраннику  и  продавщице,  с
инструкциями от Горчакова -  максимально  деликатно  сообщить  родным  о
трагическом событии и просто посмотреть  квартиры,  а  постановления  об
обыске предъявлять в крайних случаях, если пускать  не  будут.  Все-таки
надо было отрабатывать  версию  о  том,  что  кто-то  из  этих  двоих  -
соучастник.
   А вот по месту жительства погибшего - Асатуряна  -  Горчаков  изъявил
желание поехать сам, отправив туда пост под двери, чтобы они дожидались,
пока он закончит осмотр места происшествия. Это он  сделал  для  очистки
совести, поскольку оперативники дружно уверяли его, что это не  заказное
убийство Асатуряна, а обычное разбойное нападение  на  магазин,  и  беда
Асатуряна  была  в  том,  что  он  оказался  в  неподходящем   месте   в
неподходящее время.
   Горчаков и сам склонялся к тому, что они правы. Вряд ли киллер выбрал
бы такое странное место для исполнения  заказа  на  убийство  Асатуряна,
учитывая, что  Осетрина  ездил  без  охраны,  секрета  из  места  своего
жительства не делал и активно посещал все модные злачные  места  Питера.
Девушка его тоже вряд ли  была  целью  киллера,  поскольку  ни  от  кого
Осетрина ее не отбивал,  и  вообще  он  предпочитал  иметь  дело  не  со
стриптизершами, а с невинными, насколько это возможно, созданиями.
   Все это я вспоминала уже в самолете, закрыв глаза и пытаясь осознать,
что я неделю не появлюсь в родной прокуратуре, что я на целых семь  дней
лечу в Англию, общаться с зарубежными коллегами, вдыхать  воздух  одного
из лучших британских университетов. Какое счастье, что я  вообще  успела
на самолет! А ведь могла и не успеть, поскольку со своей частью  осмотра
провозилась до четырех утра. В четыре Горчаков буквально  выпихнул  меня
домой, хотя я готова была продолжать до победного конца, спать не хотела
и испытывала угрызения совести, думая  о  том,  что  Лешка,  похоже,  не
попадет домой до следующего вечера. Но он даже вырвался  на  пару  часов
проводить меня в аэропорт. И это  было  очень  кстати,  иначе  я  просто
загрызла бы Кораблева и меня некому было бы везти к самолету.
   Дело в  том,  что  я  ожидала  Кораблева,  как  и  договаривались,  в
одиннадцать. Притащившись домой с осмотра, я в хорошем темпе  собралась,
часам к шести уже навела дома порядок, покидала необходимые вещи в  свою
дорожную сумку и прилегла, рассчитав, что у меня есть время  поспать  до
десяти, а за  час  я  успею  принять  душ,  причесаться,  накраситься  и
позавтракать. Не тут-то было! В восемь  утра  меня  подкинул  в  постели
звонок, причем я сразу не могла  сообразить,  звонят  в  дверь  или  это
телефон? Однако выяснилось, что звонили в дверь, и очень  настойчиво.  Я
поднялась с постели с таким чувством, будто я сейчас  умру,  и,  накинув
халат, по дороге к двери соображала, что ранний  визитер  может  значить
только одно: я что-то забыла или напортачила в  протоколе  осмотра.  Но,
открыв дверь, я увидела улыбающееся лицо Лени Кораблева. В руках у  него
была огромная спортивная сумка.
   - Спим? - благодушно спросил он, пройдя в квартиру, поставив сумку на
пол и снимая ботинки.
   - Леня! - я протерла кулаками глаза. - Какого черта?!
   - Я решил  немного  пораньше  приехать,  чтобы  уж  наверняка.  Чайку
дадите?
   - Он подхватил сумку и, сгибаясь под ее тяжестью, в носках  прошел  в
комнату, где стояла моя разобранная постель и на кресле было брошено мое
нижнее белье. - Ага, как всегда, бардак;  -  оглядевшись,  констатировал
он.
   - Леня, тебе в голову не приходит, что приезжать  раньше  намеченного
времени невежливо? - сердито спросила я, кутаясь  в  халат  и  испытывая
неловкость за свое неглиже. - Иди на кухню.
   - Да ладно, я у вас посижу немного, а то пробки в городе.
   Кораблев встал с кресла, куда успел опуститься, подвинув мой лифчик и
колготки, и потащился на кухню. Я пошла  за  ним,  выражая  своим  видом
крайнюю степень недовольства и из последних сил ворча о том, что  вместо
двух часов спокойного  сна  после  изнурительного  исполнения  служебных
обязанностей я вынуждена развлекать Кораблева, не имеющего представления
о приличиях. Леня с видом незаслуженно  обиженного  человека  уселся  за
стол.
   - Чайничек-то поставьте, - посоветовал он, с трудом придвигая к  себе
сумку.
   - А что это такое? - подозрительно спросила я.
   - Ах, это? - Леня пнул сумку, она не шелохнулась. - Это посылочка, вы
же обещали...
   Я обессиленно опустилась на стул. Мне уже  не  хотелось  ехать  ни  в
какую Англию. Хотелось убить Кораблева и немного поспать. Но он  не  дал
мне сделать ни того, ни другого. Для начала, со словами "ничего, поспите
в самолете", он заставил меня заварить свежий чай и плотно позавтракать.
Потом он загнал меня в ванную, потом  проверил,  все  ли  необходимое  я
собрала в дорогу, и сделал ряд ценных замечаний. Когда он убедился,  что
я оставила преступные мысли о его ликвидации, он мягко объяснил,  что  в
сумке - книжки для его  дочки:  лучшие  издания,  детские  энциклопедии,
сказки, музыкальные истории. Я могу не  беспокоиться,  мне  таскаться  с
сумкой не придется, он донесет ее до самого  паспортного  контроля,  там
сдаст в багаж, а в Англии меня встретят.
   В одиннадцать, когда мы  все  -  я,  Кораблев  и  Лешка,  прибежавший
проводить меня, - присели на дорожку, я подумала, что за час,  как  было
запланировано, я бы явно не успела спокойно  собраться,  так  что  нужно
сказать Леньке спасибо.
   По дороге в аэропорт Кораблев как бы невзначай задал вопрос:
   - Доктору Стеценко-то адресочек свой в Англии оставили?
   - Нет, - ответила я, отвернувшись к окну.
   - Значит, он не знает?
   - Не знает. Леня, тебе не кажется, что ты суешь нос не в свое дело?
   - Не кажется. - Но больше он не касался этой темы.
   Горчаков в пути рассказал, что нашли и осмотрели машину  Асатуряна  -
ничего там не было интересного. Отогнали ее на стоянку к РУВД, завтра он
посмотрит ее более тщательно. Ни один обыск ничего не дал, версия о том,
что  кто-то   из   работников   магазина   был   наводчиком,   пока   не
подтверждается.  Кораблев  вступил  в  беседу  и   проявил   незаурядную
осведомленность про всех фигурантов вчерашнего происшествия. Мы обсудили
мотивы этого преступления, и все сошлись на  том,  что  выполнять  таким
образом заказ на Асатуряна глупо, не говоря уже про всех  остальных.  Но
тем не менее следует отдать должное преступнику  -  что  бы  он  там  ни
задумал, заказное убийство или разбой, преступление  организовано  очень
удачно; его никто не видел, примет его мы не знаем, ему удалось  уйти  с
похищенным. Потом мы немножко поспорили,  один  это  был  налетчик,  или
все-таки банда? Мужчины склонялись к мысли, что на такие дела в одиночку
не ходят. Я пока не могла определиться, но вполне допускала  возможность
одиночки. Вон, у меня перед глазами был пример Рыбника.
   В аэропорту я выслушала  последние  наставления  моих  провожающих  и
пошла навстречу неизвестности.

Глава 8

   В аэропорт Гатвик, Великобритания, я прибыла, когда уже стемнело.
   Естественно,  чего  и  следовало  ожидать,  когда   имеешь   дело   с
Кораблевым, - меня никто не встретил.  Я  получила  багаж,  вскинула  на
плечо свою скромную сумочку, с трудом приподняла кораблевскую посылку и,
сверившись с инструкцией, поволокла багаж на электричку.
   На выходе из  электрички,  проделав  тот  же  кульбит  с  сумками,  я
услышала за спиной английскую речь:
   - May I help you? .
   Я обернулась. Приятной наружности мужчина протягивал руку к проклятой
посылке. Я безропотно дала ему возможность поднять эту сумку  и  понести
за  мной,  здраво  рассудив,  что  вероятность  того,  что  это  местный
грабитель, положивший глаз на мой багаж, или Джек-Потрошитель с гнусными
намерениями, ничтожно мала.
   Мы вышли с платформы в Колчестере, и мой галантный кавалер, накренясь
под тяжестью сумки, проводил меня до  стоянки  такси.  Я  рассыпалась  в
благодарностях, но он, ответив дежурным: "О, don't mention  it"  , и не подумал уходить по  своим  делам,  а
терпеливо встал за мной в очередь.
   Только я успела переварить первые впечатления от  заграницы,  отметив
особенности английской очереди на такси, а именно - таксопарк, состоящий
из красивых белых, а  главное,  новых  машин,  и  быстроту  продвижения,
потому что фактически не  пассажиры  ожидали  своего  череда,  а  машины
стояли в очереди, ожидая, когда отъедет предыдущее такси и  можно  будет
подхватить своего пассажира, - так вот, только я  успела  подивиться  на
заграничные порядки, как подошло очередное такси. Из него вышел водитель
- типичный английский джентльмен, этакий  постаревший  Ватсон,  спросил,
куда я желаю ехать, и забрав у меня из рук сумку, поставил ее в открытый
багажник. Судорожно  вспомнив  странное  название  отеля,  где  мне  был
забронирован номер, я выговорила: "Вайвенхоу парк".
   "Доктор Ватсон" невозмутимо  кивнул  и,  закрыв  багажник,  распахнул
передо мной дверцу такси. Я удобно устроилась на  переднем  сиденье,  но
дверца не закрывалась. Ко мне склонился  мой  случайный  попутчик,  и  я
услышала, как он спрашивает, не буду ли возражать, если  такси  доставит
туда нас обоих. Ему тоже надо туда, только название  отеля  произносится
не "Вайвенхоу", а "Вивенхоу", вопреки правилам. А если мы поедем вдвоем,
нам это обойдется вдвое дешевле.
   Не  могла  же  я   возражать!   Кавалер   уселся   сзади,   продолжая
разговаривать со мной по-английски:
   - Смею предположить, что вы в первый раз в Колчестере. Все, кто бывал
здесь, уже не ошибаются в произношении названий. Но это  не  должно  вас
смущать; вы же знаете - по-английски  пишется  "Манчестер",  а  читается
"Ливерпуль"...
   Такси на хорошей скорости вывернуло от вокзала на трассу и  понеслось
по изгибавшемуся  дугой  шоссе,  украшенному  по  осевой  светящимися  в
темноте зелеными стекляшками,  которые,  как  я  уже  знала,  называются
"кошачий глаз". Вдруг из-за поворота  навстречу  нам  показалась  другая
машина, и я вскрикнула от ужаса и схватилась за рукав  водителя.  Машина
мчалась прямо на нас, и я была убеждена, что  лобового  столкновения  не
миновать.
   Зажмурившись, я пропустила момент, когда встречная машина  проскочила
мимо нас. "Доктор Ватсон" был по-прежнему невозмутим,  а  незнакомец  на
заднем сиденье рассмеялся бархатным смехом.
   - Смею предположить,  что  вы  и  в  Англии  впервые,  -  сказал  он,
отсмеявшись. - Знаете, как напутствуют английских водителей,  выезжающих
в Европу? "Помните, что они там все сумасшедшие,  они  ездят  по  правой
стороне".
   Здесь левостороннее движение. Вам ведь показалось,  что  мы  едем  по
встречной полосе?
   Так он ненавязчиво просвещал меня всю дорогу, а когда  мы  по  темной
аллее подъехали к старинному  кирпичному  зданию  и  остановились  перед
внушительной  дубовой  дверью,  обрамленной   белыми   наличниками,   он
расплатился с водителем, щедро, как  я  заметила,  дав  ему  на  чай,  и
вытащил из багажника мои сумки.
   Водитель уехал, помахав нам  на  прощание,  а  мой  спутник  уверенно
направился к гостиничным дверям,  которые  послушно  распахнулись  перед
ним. Я шла за ним как пришитая до стойки портье. Там он сбросил  на  пол
свои и мои сумки и сделал рукой жест, означающий, что я первая в очереди
к портье.
   Я  достала  из  сумки  свои  документы,  объяснила,  что  прибыла  на
международный семинар и для меня должен быть забронирован номер, и после
того, как строгого вида дама-портье  в  очках  и  с  кичкой  на  затылке
проверила мои данные по компьютеру,  я  тут  же  получила  ключи.  Кинув
благодарный взгляд на своего кавалера, я подхватила сумки и  направилась
в недра отеля, услышав вслед его бархатный голос:
   - Встретимся за ужином.
   "Ну что ж, ужин так ужин", - думала я, открывая дверь в свой номер  и
осваиваясь в буржуазной обстановке. Широченная кровать, окно,  выходящее
во внутренний дворик, полный кустов цветущих азалий. Тяжелые  шторы  под
цвет  постельного  покрывала;  на  столе  -  чайник,  две  чашки,  набор
пакетиков с заваркой, с кофе, с горячим шоколадом, пакетики с сахаром  и
сливками.
   Приведя себя в порядок и сверившись с программой семинара, гласившей,
что в вечер приезда участники семинара приглашаются на  welcome-ужин,  я
пошла в ресторан отеля по коридорам,  отделанным  резным  дубом,  смутно
припоминая под стук своих каблуков, что когда-то давно, в другой  жизни,
я вроде бы работала в одной из районных прокуратур России...
   Войдя в  ресторан,  я  остановилась  в  нерешительности,  но  тут  же
заметила своего дорожного знакомца, сидящего за длинным столом  у  окна.
Дорожную куртку он сменил на  элегантный  пиджак,  хрустящую  рубашку  и
шейный платок и при моем появлении помахал мне рукой. Рядом с ним сидели
мужчина и женщина, занятые оживленным разговором; увидев меня, они  тоже
заулыбались и замахали мне.
   Подойдя, я присела напротив своего знакомого, и он сразу обратился ко
мне на английском:
   - Прошу простить  меня  за  то,  что  я  поступил  не  в  согласии  с
приличиями и интриговал вас всю дорогу. Я сразу понял, что вы, как и  я,
прибыли на семинар по борьбе с организованной  преступностью,  и  должен
был представиться гораздо раньше. Но - лучше поздно, чем никогда. Пьетро
ди Кара, - Он склонил голову.
   - Вы из Италии?  -  спросила  я,  припомнив  все  ценные  наставления
подруги Регины на этот счет.
   - Да, из Сицилии. А наши коллеги, - он кивнул  в  сторону  мужчины  и
женщины, - из Швеции, это Мадлен, и из Польши  -  Збигнев.  Но  я  ломал
голову, откуда вы, до самой гостиницы, пока  не  услышал  ваше  имя.  Вы
русская?
   Отпираться не было смысла. К  нам  подошел  официант,  горя  желанием
узнать о нашем выборе, и  отметил,  что  сегодняшние  напитки  входят  в
стоимость ужина. Мы дружно заказали красное вино и к нему  -  блюдо,  от
которого лично я не смогла бы удержаться ни при  каких  обстоятельствах,
пьянея от самого названия: "Сед