а фиг не нужна, что с меня взять можно  было,
то уже взяли. Хотя, если ты меня проводишь, я не буду возражать.  Ты  же
знаешь, какая я трусиха!
   Мы с Лешкой неспешно собрались и вышли  из  прокуратуры.  Обсудив  по
дороге к метро горчаковское дело об убийстве, мы еще посудачили на  тему
о том, что говорить нам не о чем, кроме работы. О  чем  бы  ни  началась
светская беседа в среде юристов, разговор неминуемо сползет на уголовные
дела. Я как-то разговорилась с  экспертрисой-психологиней,  и  она  меня
утешила: знаете, говорит, это,  наверное,  свойственно  всем  компаниям,
сгруппировавшимся по профессиональному признаку. Вот  вы  рассуждаете  о
составах преступления, а мы,  психологи  и  психиатры,  и  того  хуже  -
начинаем ярлыки друг другу клеить: этот психопат, та истеричка, а у нее,
может, просто плохое настроение...
   А дело и вправду интересное: Лешка выехал на труп женщины, лежащий на
кухне в квартире с вилкой в глазу. Муж охотно  пояснил,  что  они  часто
ссорились, он был недоволен тем, как жена ведет хозяйство; в этот  вечер
он пришел с работы голодный, сел за стол, начал есть и вдруг  обнаружил,
что у вилки зубчика не хватает. Он жену, стоявшую  возле  плиты  за  его
спиной, попросил заменить ему вилку, она не отреагировала;  он  еще  раз
настойчиво попросил, а потом в  раздражении,  не  оборачиваясь,  швырнул
ущербную вилку за спину. А жена возьми да  и  повернись  именно  в  этот
момент. И вилка вонзилась ей точнехонько в глаз.
   Горчакову все вокруг говорили, что это ненаучная  фантастика,  такого
быть не может. Медик обхихикал эту оригинальную версию. Недоверчивый  же
Горчаков  решил  исследовать  обстоятельства   дела   досконально;   раз
подозреваемый предъявляет версию событий, надо ее проверить, и  назначил
следственный эксперимент. На той самой кухне у плиты поставили доску, на
которой нарисовали силуэт и на уровне глаз потерпевшей  отметили  глаза.
Посадили мужа спиной к доске и предложили бросить вилку так же,  как  он
бросил  ее  в  день  происшествия.  В  исходе  эксперимента   никто   не
сомневался. На глазах у  следователя,  двух  экспертов  и  понятых,  под
видеозаписью, муж берет вилку, не оборачиваясь кидает ее за спину, и что
же? Вилка вонзается прямо в нарисованный глаз. Эйнштейн со своей теорией
вероятности переворачивается в гробу.
   Вот Лешка и решал для себя проблему: умышленное это было убийство или
неосторожное? Или вообще случай, казус?
   - Маш, я хочу с Александром это дело обсудить, - заявил мне Горчаков.
   - В смысле - он единственный, с кем ты еще это дело не обсуждал?
   - Я хочу еще раз прокачать ситуацию с медицинской точки зрения.
   - Но Сашка-то не окулист, а стоматолог. Вот если бы он  ей  вилкой  в
дырку на зубе попал... И вообще, хочу тебе напомнить, что,  как  говорит
эксперт Панова, - если муж убивает жену или жена мужа, то никакое это не
убийство, а выяснение семейных отношений.
   -  Сашка  мне  на  даче  сказал  по  секрету,  что  он  подумывает  о
переквалификации в судебного медика.
   - Что?! - Я остановилась как громом пораженная. - Одна паршивая овца,
то есть я, в доме, это еще куда ни шло. Но два идиота одновременно - это
уже слишком.
   - Пускай, пускай, - не поддержал меня Лешка. - Зато  всегда  будет  с
кем посоветоваться.
   - Какой же ты эгоист, Горчаков! Только о себе и думаешь!  А  мне  как
жить придется? И так уже разговоров  о  покойниках  в  доме  больше  чем
достаточно, а если еще  он  будет  в  БСМЭ  работать,  вообще  покоя  не
дождешься. Я буду его казусы решать, а он мои. И ты еще со своими будешь
на огонек заглядывать. Боже, Боже!
   - Это ты эгоистка, Швецова! А по мне, чем больше  хороших  экспертов,
тем лучше. И не надо думать только о себе.
   - Слушай, ты заговорил прямо как Кораблев,  -  удивилась  я.  -  Даже
интонации совпадают. Но одного Кораблева я еще вынести могу, а двоих для
меня уже многовато. Сходи еще, чистоту моих выключателей проверь.
   Но Лешка отказался зайти, раз Александра нету дома, и распрощался  со
мной.
   А я грустно подумала, что у всех людей  впереди  два  выходных,  а  у
меня, выродка, только один, поскольку я в воскресенье дежурю по  городу.
А как, интересно, будет женский род от  слова  "выродок"?  Похоже,  нету
женского рода. Не означает ли это, что слово "выродок" относится  только
к мужчинам, женщин таких не бывает?
 
*** 
 
   Вышедший на звук открываемой двери ребенок встретил меня сообщением о
том, что мне три раза звонил Леонид Викторович  и  оставил  телефон,  по
которому с ним можно связаться. Ребенок вообще очень серьезно  относится
к своим секретарским обязанностям, когда взрослых нет дома:  все  звонки
он старательно записывает на бумажку и, когда мы приходим, отчитывается:
кто звонил, во сколько и что просил передать.
   Телефонный номер, заботливо записанный Гошей на бумажке,  принадлежал
отделу по раскрытию умышленных убийств нашего РУВД. Я  сначала  даже  не
сообразила, что это за  Леонид  Викторович,  а  когда  поняла,  что  это
Кораблев, застонала - только не это! Для меня непереносимой была  мысль,
что случилось что-то, требующее моего присутствия,  и  мне  сейчас  надо
будет опять Одеваться и тащиться  на  работу...  Вечер  пятницы,  святое
время для всех нормальных людей! У меня постельное белье лежит  уже  три
дня, ждет глажки, в конце концов! Не буду звонить, трусливо подумала я.
   Только я успела переодеться в домашнее платье, зазвонил телефон.
   - Да, Леонид Викторович, - ответил  на  звонок  мой  ребенок,  -  она
пришла, - и честно позвал меня к телефону.
   С непередаваемым  чувством  я  прижала  к  уху  телефонную  трубку  и
услышала радостный голос Кораблева:
   - Мария Сергеевна, срочно приезжайте! Давно вас ждем.
   - А что случилось? - слабым голосом поинтересовалась  я,  прикидывая,
не соврать ли, что у меня жуткая мигрень.
   - Вы что, не знаете?! - заорал на том конце провода Кораблев. - Вы не
знаете, что сегодня за день?! Ну, Мария Сергеевна, я  от  вас  этого  не
ожидал!
   Дата,  когда  все  прогрессивное  человечество  отмечает  день  моего
рождения! Мы тут уже давно сидим, приезжайте.
   - Леня, я тебя от души поздравляю, но приехать ну никак не могу!
   - Мария Сергеевна, вы хорошо подумали? - угрожающе спросил  Кораблев.
- Вы мне хотите в душу плюнуть?
   - Ну что ты, Ленечка! Я бы с удовольствием приехала,  но,  во-первых,
очень  устала,  а  во-вторых,  у  меня  ребенок  один  дома   останется.
Поздравляю тебя еще раз...
   - Я и слышать ничего не хочу. Или вы приезжаете, или я вас вычеркиваю
из списков живущих.
   - Леня! Ну правда, не могу приехать. Но морально я с вами.
   - Ладно! - сказал Кораблев и бросил трубку.
   Обиделся, подумала я, и мне стало не по себе. Не могу существовать  с
мыслью, что кто-то на меня обижен или плохо  обо  мне  думает.  То  есть
могу, конечно, существую, но на душе все время кошки скребут.  При  этом
моя мнительность усугубляет мои страдания. Человек, может, пообщался  со
мной и тут  же  забыл  о  моем  существовании.  А  я  все  время  в  уме
прокручиваю детали нашего общения и думаю: а не обиделся ли  он  вот  на
это; а как я это неловко сказала; а вот этим своим замечанием не намекал
ли на такие-то обстоятельства, а я его намеков не поняла?
   Но на этот раз кошки скребли недолго. Через двадцать  минут  в  дверь
позвонили. Хорошо, что я не успела смыть косметику, мелькнуло у  меня  в
голове, пока я открывала двери. На пороге стоял Кораблев.
   - Собирайтесь, - не терпящим возражений голосом сказал он.
   - Куда?
   -  Мы  едем  в  ресторан,  продолжать  отмечать  мой  день  рождения.
Собирайтесь.
   - Ленечка! - я умоляюще сложила перед собой  руки.  -  Я  очень  хочу
поехать, но не могу, у меня же ребенок один останется. Я и в РУВД хотела
приехать, но никак!
   - И ребенка с собой берите!
   - Да ты что, что он там будет делать в ресторане?
   - Отмечать мой день рождения! Ребенок! -  крикнул  Кораблев  в  глубь
квартиры. - Хочешь жареного мороженого?
   - Чего? - высунулся в прихожую заинтересованный ребенок.
   - Ел когда-нибудь жареное мороженое?
   Мой сыночек мимикой изобразил крайнее удивление.
   - Ну вот и поехали, попробуем. Одевайся.
   - А мама? - спросил Гоша.
   - Ладно, ее тоже возьмем. Ну, чего стоите? Через три минуты  жду  вас
внизу.
   Ну, какие проблемы? Еще не поздно, восьмой  час  только.  Ну  все,  я
спускаюсь и жду.
   - Котик, ты правда хочешь поехать? - недоверчиво спросила я  ребенка,
когда дверь за Кораблевым закрылась.
   - Ты же знаешь, мама, я этого придиралу усатого не люблю. Но все-таки
у него день рождения, да и жареного мороженого я никогда не пробовал.
   - Ну тогда давай в темпе собираться.
   Когда мы с моим деточкой, в рекордные сроки собравшись, спустились на
улицу, я тут же горько пожалела, что согласилась на эту авантюру.  Возле
моей парадной стояла "восьмерка", набитая, как банка  консервов.  В  ней
уже сидели пять человек, считая Кораблева на водительском месте.
   - Леня! А мы куда? - остолбенела я, заглянув в машину.
   - Ребенка назад, на колени, а вы вперед, со мной и  Костиком.  Да  не
сомневайтесь, садитесь, все нормально.
   Костик Мигулько вышел, давая возможность откинуть переднее  кресло  и
пролезть назад, и мой сыночек быстренько шмыгнул на заднее сиденье,  где
был пристроен на колени к одной из трех  роскошных  белокурых  девиц  из
числа Ленькиных гостей.
   - Интересно, а я как сяду?  -  занервничала  я.  -  Я  на  колени  не
помещусь.
   - На колени не надо. Вы с Костиком просто на одно сиденье сядете.
   И что самое интересное, мы так и уселись, втроем на передних сиденьях
в тесной "восьмерочке".
   - Все сели? - спросил Кораблев и,  убедившись,  что  двери  в  машине
закрыты, демоническим голосом проговорил:
   - Ну что, покойнички, полетели?
   И мы полетели. Машина под управлением  именинника  закладывала  такие
виражи, что мы с Мигулько отдавили  друг  другу  бока,  ерзая  туда-сюда
вдвоем на одном сиденье, а девицы сзади только повизгивали. Мой  ребенок
не издавал ни звука, а девушки за  него  очень  беспокоились,  поминутно
спрашивали, удобно ли ему (он только кивал головой), и  когда  Кораблев,
обгоняя кого-нибудь, выруливал на встречную полосу  или  пытался  справа
подрезать  ни  в  чем  не  повинный  трамвай,  они  возмущенно   вопили:
"Кораблев, в машине ребенок!"
   Кораблев неизменно отвечал: "Не боись!"  -  и  продолжал  нестись  со
скоростью ветра,  игнорируя  мелькавших  на  перекрестках  гаишников.  Я
каждый раз, когда мы приближались  к  очередному  гаишнику  с  полосатым
жезлом, вжималась в сиденье и втягивала в плечи голову, пытаясь  создать
впечатление, что меня тут нет.
   Страуса из меня  не  получилось,  но,  к  моему  великому  удивлению,
гаишники на нас особого внимания не обращали.
   Когда  Кораблев   умудрился   въехать   на   коротенькую   улочку   с
односторонним движением против разрешенного направления  и  нос  к  носу
встал с машиной ГИБДЦ, я подумала, что вот пришел конец  нашей  поездке;
наглый же Кораблев не  сдал  назад,  как  этого,  видимо,  ожидали  наши
визави, а стал возмущенно сигналить. И давил на сигнал до тех пор,  пока
гаишники не сдали назад.
   Через считанные секунды мы уже въезжали на парковку перед  новомодным
китайским рестораном. Первое, что мне  сказал  мой  ребенок,  вылезя  из
машины:
   "Мама, дай слово, что обратно мы поедем на метро".
   Я наконец получила возможность разглядеть шикарных фемин, принимавших
участие в праздновании дня,  который  является  знаменательной  датой  в
истории всего прогрессивного человечества. Одна из них, Инна, высокая, с
прямыми  пшеничными  волосами,  в   коротком   облегающем   платье   под
распахнутым плащом длиной до Щиколоток и с обалденными  ногами,  взирала
на всех сверху вниз, но не высокомерно, а вполне дружелюбно;  еще  одна,
кажется Вика, - с суперкороткой стрижкой, явно созданной  дизайнером  на
компьютере  и  только  потом  исполненной  на  ее  хорошенькой  головке,
вертелась, как птичка, в  разные  стороны;  а  третья,  ее  имени  я  не
запомнила, - этакая дива с медленными движениями, гордо держала голову с
пышной белокурой гривой. Это у нее на коленях мой ребенок совершил  путь
до ресторана, она и теперь стояла рядом с ним, обняв его за  плечи.  При
этом девушки явно не были знакомы между собой, но на Кораблева и друг на
друга смотрели без ревности, и я подивилась, откуда их Кораблев вытащил,
да еще и нас с Мигулько собрал в такую разношерстную компанию.
   Под предводительством Кораблева мы поднялись по высоким ступенечкам и
вошли в ресторан.
   - Раздевайтесь!
   Леня широким жестом указал в сторону гардероба.  Мы  дружной  стайкой
двинулись туда, но дорогу нам преградил метрдотель с прямой спиной.
   - Извините, пожалуйста,  -  сказал  он  тоном  дворецкого  в  богатом
английском замке, - у вас заказан столик? До закрытия ресторана осталось
несколько часов, и мы, в связи  с  отсутствием  достаточного  количества
мест, вынуждены сейчас  обслуживать  только  тех,  кто  заранее  заказал
места.
   Мы все отступили назад, но Кораблев не двинулся с места.
   - Столик заказан! - гордо заявил он.
   - Скажите, пожалуйста, на какую фамилию? - не отставал метрдотель.
   - Фамилия вам нужна? - заорал Кораблев. - Такая фамилия: Лагидин, вас
устроит? От Вертолета вам привет!
   Я подумала: с ума сошел; все равно это бесполезно, сейчас  он  охрану
вызовет, и поедем мы назад, без жареного мороженого.
   Тем временем  к  метрдотелю  подошел  еще  один  мужчина,  в  хорошем
костюме. Они о  чем-то  пошептались,  после  чего  метрдотель  с  кислой
улыбкой - он уже больше  не  был  похож  на  вышколенного  дворецкого  -
предложил нам снять верхнюю одежду и  присесть  вот  здесь,  на  удобные
кресла в холле: пока накрывается столик, нам подадут  аперитив  за  счет
заведения.
   Мы послушно присели на мягкие кожаные кресла вокруг  низкого  столика
из тонированного стекла и пригубили, судя по всему, шампанское "Брют" из
широких плоских бокалов на тонких ножках, которое нам  тут  же  принесла
улыбчивая официантка с восточной внешностью и манерами.
   - А молодому человеку джюс, - проворковала она,  ставя  перед  Гошкой
высокий  стакан  с  апельсиновым  соком,  украшенный  цветным   бумажным
зонтичком.
   - За это платить надо?  -  шепотом  спросил  у  меня  мой  практичный
ребенок.
   - Сказали же: за счет  заведения,  -  напомнила  я  ему.  Успокоенный
ребенок стал наслаждаться соком.
   - Это  для  нас  там  судорожно  сдвигают  два  стола?  -  вполголоса
поинтересовался Мигулько, наклонившись к моему уху.
   Я пожала плечами, но не успели мы допить аперитив, как подошел метр с
той же  кислой  улыбкой,  которая  теперь  не  слезала  с  его  лица,  и
торжественно проводил нас к накрытому столу, тому самому - сдвинутому из
двух. Мы расселись, и официантка  застыла  возле  Лени,  держа  наготове
блокнотик и ручку.
   - Что вы желаете? - спросила она.
   - А что вы можете предложить? - задал контрвопрос Кораблев.
   - Вы знаете, у нас меню обширное, и все блюда очень вкусные.  Давайте
я принесу вам разных блюд понемножечку, а  вы  все  попробуете:  мясо  в
соусе, утку по-пекински, рыбу острую...
   Кораблев оглядел нас, возражений не поступило, и он кивнул.
   - А что будете пить? - продолжала официантка.
   - А что у вас есть?
   Ленька точно решил не давать им спуска.
   - Шампанское, вино белое, красное.
   - Вино чье? - допытывался Ленька.
   - Есть итальянское, французское.
   - Пять бутылок белого, - решил Кораблев.
   - Вы знаете, у  нас  вино  дорогое,  от  трехсот  рублей  бутылка,  -
решилась возразить официантка, с сомнением оглядев всю нашу компанию.
   -  Плевать,  несите  сначала  три  бутылки,  а   там   посмотрим,   -
распорядился Кораблев, и я только сейчас поняла, как сильно он пьян.
   - Леня, - тихо начала я, трогая его за руку.
   - Цыц! - отмахнулся он от меня и поощрительно кивнул официантке:
   - Поторопитесь! Да, - вспомнил он, глянув на Гошку, - еще две  порции
жареного мороженого!..
   И понеслось!.. Кораблева было не остановить, он заказывал все новые и
новые блюда и новые напитки. Девушкам все это нравилось, а я сидела  как
на иголках, с ужасом  думая  о  том,  как  он  будет  расплачиваться,  и
соображая, сколько у меня в кошельке денег, если  придется  скидываться;
рублей пятьдесят, наверное, наберется,  занятых  на  школьную  охрану  и
планетарий...
   Через два часа, когда со стола исчезли и скрылись  в  наших  желудках
заказанные блюда и вино, кстати, объективно хорошее, подходило к  концу,
я попыталась откланяться; встав из-за стола и подойдя к Лене, я  всунула
ему в руку все, что было у меня в кошельке, но он тут же гневно бросил в
меня этими  деньгами,  я  еле  успела  их  подхватить,  пока  купюры  не
рассыпались веером по полу.
   - Вы что?! - зашипел он, - совсем рехнулись?
   - Как ты расплатишься? - тихо спросила я.
   - Это мои проблемы, расплачусь. А вы бы посидели еще.
   - Лень, метро закроется, а на такси у меня нету.
   - Вот и возьмите эти деньги на такси, - сжал он мою руку с деньгами.
   - Да поздно уже, спать пора ребенку.
   Я  все-таки  откланялась,  душевно  попрощавшись  с  девушками  и   с
Костиком, которому вечер все больше и больше нравился, судя по масленому
взору;  единственное,  что  его  терзало  (уж  я-то  Костика  знала  как
облупленного и могла читать по его лицу как в открытой книге),  так  это
большой выбор. Он никак не мог определиться, кто из девушек ему нравится
больше, каждая хороша на свой манер. Уходя, я подумала,  что  этот  день
рождения затянется до утра. И пока мы с Гошкой  добирались  до  дому  на
метро, я думала  о  том,  почему  такие  веселые  сборища  меня  уже  не
прельщают, если рядом нет Александра.
   Когда-то, в ранней молодости, я не прочь была потусоваться, мне  было
весело на таких незапланированных собирушках, как-то я выкраивала время.
У нас была очень теплая компания  на  базе  экспертно-криминалистической
лаборатории: три компанейских эксперта, два милицейских следователя и я,
и мы расслаблялись чуть ли не через день, уж два раза в неделю-то  точно
встречались в неформальной обстановке. Мы приходили в  ЭКЛ  после  конца
рабочего дня, гасили верхний свет,  оставляя  гореть  настольные  лампы,
отчего большая, заставленная разнообразными вещдоками лаборатория  сразу
становилась уютной и располагала к общению. Каждый приносил что мог, а в
лаборатории один из экспертов был  химиком  по  образованию  и  смешивал
такие сногсшибательные (в прямом " переносном смысле)  коктейли,  что  о
них  ходили  легенды  далеко  за  пределами  РУВД.  Мы   смаковали   эти
неповторимые коктейли, обсуждали самые неожиданные вопросы, танцевали...
Никогда потом я не потребляла спиртные напитки в  таком  количестве,  но
только очень испорченный человек мог усмотреть в наших посиделках что-то
плохое.
   Потом, когда семейная жизнь моя  пошла  наперекосяк,  я  любила  наши
неформальные сборища на работе по поводу Дня защитника Отечества или Дня
прокуратуры за возможность приоткрыть окно в свободную жизнь и  глотнуть
внимания к себе: когда во время танцев  в  воздухе  витает  дух  легкого
флирта, кто-то в углу тихо перебирает струны гитары, поглядывая на  тебя
совсем не так, как смотрел вчера  на  месте  происшествия,  и  когда  не
хочется ни с кем расставаться.
   А сейчас мне хорошо на таких сборищах,  если  только  рядом  со  мной
спутник жизни. А когда его нет, я отбываю номер и маюсь, ища  первой  же
возможности уйти, никого не обидев. И начинаю думать в такие минуты, что
душа все-таки есть; что тело мое здесь,  а  душа  -  рвется  к  любимому
мужчине.
   А вот Сашка получает удовольствие  от  собирушек  в  мое  отсутствие,
несмотря на то, что искренне по мне скучает и хочет, чтобы я была с ним;
но все-таки ему не бывает пусто на таких вечеринках без меня.
   Сашка уже ждал нас дома и заметно в