на трупе в квартире. Помнишь,  еще
кто-то телевизор включил, чтобы не скучно было, и показывали  "Петровку,
38"...
   Зазвонил телефон. Это из соседнего кабинета интересовался мой друг  и
коллега Горчаков, случайно я чашками звякнула или  собираюсь  пить  чай.
Через минуту он уже просунул в дверь свою лохматую голову.
   - Вы знакомы, Леша? - спросила я. - Это Кораблев из РУОПа.
   - Встречались. - Леонид привстал, и они  обменялись  рукопожатием.  -
Вот вспоминаем с Марией Сергеевной,  как  мы  познакомились,  -  пояснил
Кораблев. - Была она тогда юной ромашкой, романтической и доверчивой,  а
сейчас смотрю на нее и думаю: взрослая женщина, опытный  следователь,  с
некоторым налетом цинизма...
   При этих словах Лешка громко заржал:
   - С некоторым налетом! Да у нее теперь цинизма - ведром хлебай!
   - А в душе я  все  та  же  юная  ромашка,  -  укоризненно  сказала  я
Горчакову.
   - Паучиха ты страшная, а не ромашка, - по-доброму отозвался Горчаков,
успев налить себе чаю и в мгновение ока проглотив бутерброд, принесенный
паучихой на обед.
   - Да и Кораблев был тогда стройным юношей с богатой  шевелюрой,  -  я
показала  Кораблеву  язык.  -  Помнишь,  как  я  тебя  послала   в   бар
"Колокольчик"?
   Тогда такие заведения были редкостью; ты пошел туда кого-то искать, а
вернувшись, заявил, что больше  в  такие  места  ни  ногой.  Ты  был  от
смущения весь красный и сказал, что таких ужасных мест еще не видел: все
в сигаретном дыму и кругом ноги, ноги в розовых колготках, помнишь?
   Кораблев кивнул.
   - А в первый раз мы встретились на осмотре по  убийству.  В  квартире
телевизор работал, слышишь, Лешка?  Шла  "Петровка,  38";  помнишь,  там
Герасимов перед девушкой красуется и ударом ребра ладони сносит горлышко
бутылке коньяка?
   Я кивнула на экран и говорю оперу Кораблеву: "Вот  как  люди  бутылки
открывают, учитесь!" А он невозмутимо отвечает: "Ну и что,  а  мы  лучше
открываем, потому что после этого посуду сдаем".
   Лешка с набитым ртом засмеялся, закашлялся и высказал мне  претензию,
почему бутерброд всего один, а потом поинтересовался, получила ли я свое
при вчерашней раздаче слонов.
   - А как же: мало своих одиннадцати "кирпичей", еще и чужого добавили,
убийство Чванова теперь на мне.
   - Что за убийство? - с деловым видом спросил Горчаков, поедая ложками
сахарный песок из сахарницы. Я отобрала у него сахарницу со словами  "ты
еще заварки пожуй" и вернулась к теме убийства:
   - Хочешь? Могу отдать, причем абсолютно безвозмездно. Дело интересное
и не такое уж древнее, всего год прошел. А кстати, ребята,  -  удивилась
я, - в субботу будет годовщина смерти Чвановых, седьмое октября. РУОП  в
лице Ленечки прибыл  аккурат  к  годовщине,  очень  своевременно.  Леня,
можно,  я  буду  твою  контору  называть   по-старому?   РУБОП   -   это
неблагозвучно.
   - Ну ладно, чуть что, так сразу РУБОП, - лениво отозвался Кораблев. -
Мы-то,  может,  и  сделали  бы  все   как   надо,   но   только   начали
раскручиваться, как врезались местные  опера  со  своим  гопником,  а  у
гопника явка с повинной в кармане лежит...
   - Ага, вы небось  начали  раскручиваться,  как  раз  когда  следствие
кончалось?
   -  Ну  нам  же  надо   было   матерьяльчики   подтянуть,   с   людьми
повстречаться, информации подсобрать, осмыслить...
   - Ну и чего вы  там  осмыслили?  -  встрял  Горчаков,  не  зная,  чем
заняться, поскольку бутерброд он съел, чай выпил, а сахарницу я убрала.
   Я подозревала, что он на все готов, лишь бы  не  идти  к  себе  и  не
садиться за обвиниловку по взяткам в жилищном агентстве. Поскольку такое
с каждым может случиться, я  подавила  в  себе  желание  воспользоваться
слабостью друга и послать его мыть чашки,  мысленно  похвалила  себя  за
выдержку и стала слушать Кораблева, который рассказывал:
   - Да собственно, сам Чванов был на редкость  приличным  мужиком,  все
говорили. Похоже, что даже "крыши" у него  не  было,  по  крайней  мере,
информации на этот счет - ноль. Правда, у него мамашка  крутая,  тоже  в
бизнесе, вот у той "крыша" есть: она платит Вертолету. Мы там  пощупали,
но вроде как она только за себя платила, а Чванов был сам по себе, да  и
строительство - это не Вертолетов кусок. Раскрутился Чванов очень давно,
со ссуды в банке; конечно, ссуду помогла взять мамаша, простым  смертным
это было недоступно; но раскрутился он без криминала, это железно.
   - А так бывает? - усомнилась я.
   -  Исключения  только  подтверждают  правило,  -  заметил   Горчаков,
внимательно слушавший Леню.
   - "Крыши" у него не было, а  служба  безопасности  в  фирме  была?  -
спросила я у Кораблева.
   - Была. Понял я, куда вы  клоните:  при  наличии  собственной  службы
безопасности зачем нужно подтягивать какую-то охранную фирму, так?
   - Так. Зачем платить каким-то левым охранникам,  если  платишь  своей
СБ? А если в своей СБ не уверен, то на фиг ее  держать  такую.  Или  она
только номинально служба безопасности, а на самом деле - завуалированная
"крыша": бандюки какие-нибудь раз в месяц приезжают  и  расписываются  в
ведомости, где числятся охранниками?
   - Нет, просто служба безопасности там состояла  из  одного  человека,
грамотного такого отставничка фээсбэшного, которого, как только  грянули
эти неприятности с "Царским" банком, инфаркт хватил, так что он вышел из
игры.
   - То есть "крыша" у Чванова все-таки была, фээсбэшная? - уточнила я.
   - Да нет, отставничок даже не из Питера увольнялся, всю  сознательную
жизнь прослужил в Эстонии, там и в отставку ушел, а  сюда  переехал  уже
после. У него здесь и связей-то нету.
   - Ой ли? У чекистов везде связи есть. Сюда-то он почему приехал?
   - Вроде бы у него тут родственники...
   - Надо найти его и поговорить, он по делу ни разу не  допрошен,  даже
фамилия его в деле не фигурирует, а может, он чего интересное знает... В
ваших-то бумажках его  данные  есть?  -  спросила  я  Кораблева,  удобно
расположившегося за моим столом.
   Это я за ним наблюдала давно: где бы  он  ни  был,  всегда  стремится
занять командные позиции. Если хозяйское сиденье оставить без присмотра,
Ленечка обязательно на него опустится.
   - Да я с ним лично говорил. Найдем, подтянем!
   - Ладно, Машка, уговорила! - вдруг сказал  Горчаков.  -  Я  с  РУОПом
давно  не  работал,  тряхну  стариной.  Дело  вроде   бы   действительно
интересное, как я понял, там  надо  начинать  все  сначала,  гопник  там
однозначно не при делах.
   Посчитав  вопрос  решенным,  он  повернулся  к   Кораблеву   и   стал
договариваться с ним:
   - Я  завтра  дело  сдам  в  суд  и  к  тебе  подъеду,  посмотрю  ваши
матерьяльчики, решим, чего нам еще надо подсобрать...
   Я сзади похлопала Горчакова по плечу:
   - Але, коллега! Я вам  не  мешаю?  А  то  я  могу  выйти!  А  вы  тут
располагайтесь как дома. Ты не забыл, что дело, так, немножечко,  еще  у
меня в производстве?
   - Ну так ты же говорила... - обернулся оторопевший Лешка.
   -  От  мертвого  осла  уши  ты  получишь,  а  не  убийство   Чванова.
Размечтался!
   Лешка не нашелся, что ответить:
   - Ну ладно, ладно, что, спросить, что ли, нельзя?
   А мне вдруг и вправду стало так жалко расставаться с  этим  делом;  я
уже начала привыкать к нему, прикидывала версии, мне казалось, что я  до
мелочей изучила все в доме Ивановых и представляла все так реально,  как
будто сама там была.
   - Ну что, Леня, кофейку напился? Будем отрабатывать угощение?
   - Вот я так и  знал!  Этот  ваш  кофе  просто  в  глотку  не  лез!  Я
чувствовал, что за ложку паршивого порошку с меня три  шкуры  сдерут!  -
заныл Кораблев.
   - А сахар? А вода?! А амортизация посуды?! - грозно спросила я.  -  А
покушение на измену, с Горчаковым?! Короче, передаю  тебе  слова  нашего
шефа: у нас на все про все месяц, за отсрочкой не пойдем.
   - Ну, и чего надо? - безнадежно поинтересовался Леня.
   - Для начала узнай, где можно найти следователя, который  работал  по
делу.
   Он из прокуратуры уволился, а у меня к нему вопрос.
   - А какой вопрос? Может, я знаю...
   -  Помнишь,  дети  описывают  такую   своеобразную   куртку   убийцы?
Коричневую, с пряжками  на  плечах?  На  второй  день  после  того,  как
задержали Пруткина, его  куртку  предъявляли  детям  на  опознание,  как
положено, в числе трех. Дети же, причем и мальчик, и  девочка,  порознь,
естественно, ткнули в другую куртку, предъявленную вместе с пруткинской;
понимаешь, оба показали не на куртку задержанного, а  на  подставную,  и
оба на одну и ту же. И этот факт остался без последствий. Так вот,  меня
интересует, где следователь  взял  эту  куртку;  может,  он  ее  снял  с
какого-нибудь мелкого хулигана или с задержанного в ИВС... Чем  черт  не
шутит, а  вдруг  действительно  с  убийцы  снял?  Мало  ли,  того  после
совершения преступления случайно задержали за какой-нибудь пустяк,  хоть
за нахождение в пьяном виде?
   Леня помолчал, потом проговорил:
   - Я вам отвечу, Мария Сергеевна. Это была моя куртка.
   - Что? - я поперхнулась.
   - Нужно было опознание провести, а где ж курток наберешь? Моя как раз
подходила.
   -  Обломись,  Машка!  -  мстительно   сказал   Горчаков.   -   Небось
размечталась: щас узнаю, с кого там в "собачнике"  куртку  на  опознание
сняли, и злодей у меня под колпаком...
   - Не волнуйся за меня, Леша, я еще буду выяснять, есть ли у Кораблева
алиби на день убийства.
   Я хихикнула про себя, потому что Ленечка  не  любил  таких  шуток;  и
точно, по  красному  лицу  Кораблева  видно  было,  что  он  лихорадочно
соображает, где он был седьмого октября прошлого года.
   Лешка зашел ему в тыл и  сделал  над  головой  Кораблева  из  пальцев
рожки. Я хихикнула уже вслух. Леша на этом не  остановился  и  изобразил
ему из своих ладоней уши.
   Открылась дверь, и  на  пороге  показался  шеф.  Он  окинул  взглядом
присутствующих и вполголоса сказал:
   - Мария Сергеевна, зайдите ко мне. Алексей  Евгеньевич,  когда  будет
сдано дело по взяткам?
   - Я обвинительное заканчиваю, Владимир Иванович, - залепетал Лешка.
   - Вижу, - кивнул прокурор и вышел.
   Я состроила мужикам рожу и отправилась за ним по пятам.
   Войдя к себе в кабинет, Владимир Иванович  тяжело  опустился  в  свое
начальственное кресло и перевел дух. Стареет шеф, и как ни бодрится, уже
заметно, насколько  ему  тяжело  руководить  этим  пороховым  складом  с
вывеской "Районная прокуратура".
   - Мария Сергеевна, сколько вам лет? - неожиданно спросил он.
   - Тридцать четыре, а что?
   - А Алексею Евгеньевичу?
   - Кажется, тридцать пять, а что?
   -  Детский  сад,  -  вздохнул  шеф.  -  Да  нет,  я  понимаю,  что  у
следователей такие перегрузки, что быть серьезным  и  солидным  двадцать
четыре часа в сутки невозможно, надо расслабляться. Вот если бы вы с ним
вели себя как столоначальники, я бы тревогу забил. Все-таки скажите ему,
что обвинительное надо сдать не позднее завтрашнего утра, ладно?
   - Он сдаст, Владимир Иванович, - заверила я.
   - Хорошо. Возьмите материал...
   Прокурор шлепнул передо  мной  на  стол  несколько  листов,  сколотых
скрепкой.
   - Что это?
   - Да  уж  не  подарок  к  Рождеству,  -  неожиданно  сварливо  сказал
прокурор. - У нас же тут помойка, разве вы не знали? И то у нас не  так,
и это не эдак, и выход дел  маленький,  и  дисциплинка  хромает;  а  как
дерьмо  какое-нибудь  -  ни  проглотить,  ни  выплюнуть,  так  извольте:
"Владимир  Иванович,  уж  вы  постарайтесь,  только   ваши   следователи
справятся..."
   Я заглянула в верхний лист материала, это  была  сопроводительная  из
городской прокуратуры: "Направляется для проверки и  решения  вопроса  о
возбуждении уголовного дела заявление гр-на Скородумова о незаконных, по
его мнению, действиях следователя Денщикова..."
   - А почему нам?! - ужаснулась я. - Денщиков же важняк, что они,  сами
в городской решить не могут, что ли?
   - Сначала по ошибке к  нам  заслали,  -  объяснил  шеф.  -  Начальник
милицейского отдела, получив жалобу, почему-то решил, что  Денщиков  наш
следователь, и подписал сопроводительную к нам. А  когда  я  позвонил  с
претензиями, там сказали - ну, раз к вам попало,  проведите  проверку  и
примите решение. Территория все равно наша. Мария  Сергеевна,  проверьте
все как следует, вы же понимаете, дело нешуточное. Я глянул краем глаза,
и мне очень не понравилось, боюсь, придется  возбуждать  дело.  То  есть
докладывать прокурору города.
   - А ничего, что я с Денщиковым знакома?
   - Ну вы же с ним не находитесь в неприязненных отношениях?
   -  Да  нет,  никаких  особых  отношений  нету,   ни   дружеских,   ни
неприязненных.
   - Ну вот, а в законе как написано: вы не можете принимать  участие  в
расследовании, если прямо или косвенно  заинтересованы  в  исходе  дела.
Факт знакомства роли не играет; да и потом, найдите человека в городской
прокуратуре, который бы не был знаком  с  ним.  И  не  родственники  вы,
правильно?
   - Никоим образом. Думаете, все-таки придется возбуждать?
   - Посмотрите как следует. Поэтому сразу вам  и  даю  материал,  а  не
помощникам. Смотрите с точки зрения следственной перспективы; если  есть
сомнения, не будем огород городить. Через три дня доложите  мне.  -  Шеф
сочувственно  посмотрел  на  меня.  -  Мария  Сергеевна,  я  бы  поручил
Горчакову, но у него взятки на выходе,  пусть  уж  допишет  спокойно,  а
через два дня у него срок по убийству.
   - А у меня своих одиннадцать, и Чванов...
   Не то чтобы я упрекала шефа, и сказала-то  это  еле  слышно.  Но  шеф
услышал.
   - Мужчин надо беречь, Мария Сергеевна. Почитали дело?
   - Вдоль и поперек. Сегодня уже гонец из РУОПа прибыл.
   - Ну и как?
   - Хочу на Пруткина посмотреть.
   - Не нравится то, что в деле написано?
   - Не то слово.
   - А ведь явку он дал, и на уличной все показал. А кроме того, на  его
куртке кровь нашли, и по группе она соответствует крови  Чванова  и  его
жены. А обломок ножа у него в печке?
   В который раз шеф меня поразил. Это у него называется  "глянул  одним
глазом". И ведь помнит все, черт подери, и в корень смотрит.
   - Владимир Иванович, а вам не кажется странным, что кровь у  него  на
подкладке куртки, а не снаружи? Дети ведь  сказали,  что  убийца  был  в
застегнутой куртке. А потом,  групповая  принадлежность  -  это  еще  не
генетическая. А для генетики материала мало.
   - Может, он нож под куртку прятал? Или чесался, да мало ли что? А  по
ножу эксперты дали заключение, что раны  обоим  потерпевшим  могли  быть
причинены таким лезвием... А крови на ноже нет, потому что  он  обгорел.
Пруткин ведь объяснений не дает, откуда кровь на куртке.
   - Но с другой стороны, нет ни одного бесспорного доказательства,  все
только вероятные: кровь могла принадлежать потерпевшим, а могла и не им;
в конце концов, половина людей на земном шаре имеет такие группы  крови,
как у Чвановых.
   - Ну, а как насчет того, что на куртке Пруткина, в  пятнах,  смешение
мужской и женской крови?
   - А как насчет того, что дети куртку Пруткина не опознали?
   - Ну, это-то как раз объяснить можно: света в доме было недостаточно,
дети были напуганы...
   - А то, что ткнули оба, и девочка, и мальчик, в другую куртку? Что-то
не похоже это на простое совпадение...
   - Тоже  при  желании  можно  объяснить.  Дети  ведь  наверняка  после
происшествия обсуждали то, что видели.  Одному  показалось,  что  куртка
была с пряжками,  он  на  этом  настаивал,  а  второй  ребенок  оказался
внушаемым. Может такое быть?
   - Не знаю, Владимир Иванович, надо подумать. Я хочу еще  с  Пруткиным
поговорить, сама. Его ведь толком по этому поводу никто  не  допрашивал.
До суда он признавался в убийстве, а в суде, после того как от признания
отказался, всех интересовало только, как его заставили признаться.  Меня
еще, знаете, что смущает: Пруткин все-таки вор, а не убийца, и  даже  не
разбойник. Воровал из оставленных дач, за что и сидел три  раза.  Что-то
не вяжется: он всегда говорил, что шел на  кражу;  нож  взял  якобы  для
того, чтобы взломать запоры, а между тем у него дома  при  обыске  нашли
набор ломиков; ими-то удобнее ломать. Попробуйте  ножом  сломать  замок!
Потом, до дома Чвановых ему надо было на автобусе добираться,  несколько
остановок. Вечером перерыв, автобусы как раз два часа не ходят...
   - Откуда вы знаете? Запросить вы еще не успели...
   - Да у Горчакова в том районе дача, он все время жалуется.
   - Вы это обязательно проверьте, не полагайтесь на слухи, хорошо?
   Я кивнула и продолжила:
   - Так вот, на чем он добирался? А главное, на чем он собирался  ехать
обратно, с похищенным? Еще: кругом было полно оставленных дач. Нет,  вор
Пруткин лезет именно в тот дом, где горит свет.
   - А вы помните, он это объяснял: думал якобы, что там сторож, и хотел
его связать, - прищурился шеф.
   - Ладно свет, - продолжала я, уже горячась, - а "мерс" у  дома?  Судя
по показаниям Пруткина, он шел к дому мимо машины; не заметить ее он  не
мог.
   Решил, что машина - сторожа? Нет, мне что-то слабо в это  верится.  А
потом, что же он ничего из дома не взял? Раз уж был готов к тому, что  в
доме кто-то есть, значит, шел по крайней мере  на  разбой,  иначе  зачем
туда лезть; а получается, что пришел убивать.
   - Хорошо, Мария Сергеевна, вы уверены, что не настроили себя  заранее
на невиновность Пруткина? Вопросы все-таки остаются, хотя бы с  ножом  и
кровью. Ну все, идите, потом доложите мне ваше мнение по материалу.
   Вот так шеф выпроводил меня, и не успела  я  подняться,  как  он  уже
углубился в какие-то свои бумажки.
   - Владимир Иванович, - спросила я уже от двери, - а зарплата на  этой
неделе будет? Уже на пять дней задержали...
   Шеф поднял голову от бумажек.
   - Подумаешь, на пять дней задержали! Военным по полгода не платят.
   Слышали, как зам Генерального выразился? "Скажите  спасибо,  что  вам
хотя бы в том же месяце выплачивают, хоть и  с  опозданием!"  Зачем  вам
вообще деньги?
   - Знаете, Владимир Иванович,  -  склочным  голосом  отозвалась  я,  -
Господу Богу я, может, еще и скажу "спасибо" за то, что под  забором  не
подыхаю, но уж никак не заму Генерального!
   С этим я гордо вышла в приемную, последнее слово осталось за мной.  А
также все мои уголовные дела и свежий матерьяльчик.
   Вернувшись к себе, обнаружила, что Лешка в панике  сбежал  дописывать
обвинительное заключение, а Кораблев, сидя за моим столом,  углубился  в
чтение лежащих на нем уголовных дел.
   - Волокита! - сообщил он, откладывая прочитанное.
   - Да ну?! - изумилась я. - Мне только тебя в качестве  контролера  не
хватало.
   Сейчас мне лучше было  не  попадаться  под  горячую  руку.  Кораблев,
однако, этого не заметил и продолжал:
   - Вот  тут  следственные  действия  не  проводились  в  течение  двух
недель...
   Закончить свою мысль он не  успел.  Я  с  грохотом  распахнула  сейф,
сгребла дела со  стола  и  швырнула  их  в  железный  ящик.  А  хотелось
Кораблеву в голову.
   Кораблев же, как выяснилось, времени зря не терял и успел сунуть свой
нос  в  только  что  полученный  от  прокурора  материал,  на  мгновение
выпущенный мной из поля зрения, и сразу спросил:
   - Ну что, тогда не надо охранника подтаскивать, сами вызовете?
   - Что? - не поняла я, резко обернувшись от сейфа.
   - Ну, по материальчику-то все равно вызывать Скородумова будете,  вот
тут и телефончик его написан.
   - А при чем тут Скородумов?
   - Вам нужен начальник службы безопасности Чванова?
   - Нужен. А при чем тут...
   - А при том, что он Скородумов и есть. О, вот этого адресочка у  меня
нету, это он, наверное, совсем недавно переехал.
   Кораблев  бесцеремонно  перелистывал   мои   бумаги,   и   я   вообще
рассвирепела и выхватила у него материал.
   - Ты думаешь, это тот самый Скородумов?
   - Он и есть, - уверенно сказал Кораблев, не обращая внимания  на  мою
нервозность. - Что я, не помню, что ли: год рождения его, имя и отчество
его, родимого, место рождения