толет Эда, если он действительно держал в кармане
пушку, был блокирован относительно человека в дверях углом
стола. Эд вынул руку из кармана - пустую! - и положил обе
на крышку стола.
   - Не двигаться! - пролаял Гусиная Шее девушке.
   Затем он уперся тяжелым взглядом в меня. Однако слова
его были адресованы Эду и Лале.
   - Вот, значит, зачем вы прислали мне телеграмму...
Мышеловка? Я, значит, должен стать козлом отпущения? Но мы
еще посмотрим! Сейчас я скажу все, что должен сказать, а
потом рвану отсюда, хотя бы для этого мне пришлось перебить
всю мексиканскую армию! Да, я убил твою жену и ее слуг.
Убил их за ту тысячу баксов...
   Девушка, сделав шаг в его сторону, крикнула:
   - Заткнись, ты, черт бы тебя подрал!..
   - Сама заткнись! - рявкнул на нее Гусиная Шея и отвел
пальцем курок револьвера. - Теперь я говорю. Я убил ее
за...
   Лала наклонилась. Ее левая рука скользнула под подол.
Вспышка выстрела из револьвера Гусиной Шеи отразилась от
мелькнувшего в воздухе стального клинка.
   Девушка дернулась, пораженная пулями, разрывавшими ее
грудь. Ударилась спиной о стенку, а потом упала на пол
головой вперед.
   Гусиная Шея перестал стрелять и теперь пытался
заговорить, но безуспешно: мешал нож, коричневая рукоять
которого торчала из желтой шеи. Он уронил один из
револьверов и попытался ухватиться за рукоятку ножа. Но
рука проделала лишь половину пути. Гусиная Шея медленно
опустился на колени... уперся в пол кистями рук...
завалился набок... и замер.
   Я прыгнул на англичанина. Под ногу мне попал револьвер,
валявшийся рядом с убитым, и меня отбросило в сторону. Рука
коснулась пиджака англичанина, но он отклонился и выхватил
оружие.
   Глаза у него были твердые и холодные, губы сжались в
тонкую линию. Пятясь, отступал он к двери, а я лежал
неподвижно там, где свалился. Он не произнес ни слова. В
проеме двери задержался на секунду. Потом ухватился за
дверную ручку и с треском захлопнул дверь. Сбежал.
   Я поднял револьвер, о который споткнулся, бросился к
Гусиной Шее, вырвал второй револьвер из его мертвой руки и
вылетел на улицу. Коричневый кабриолет, волоча за собой
тучу пыли, уносился в пустыню. В десяти ярдах от меня стоял
покрытый пылью открытый автомобиль. Тот, на котором Гусиная
Шея прикатил из Мехикали.
   Я прыгнул в него и бросился вдогонку за тучей пыли.
   Автомобиль, на котором я гнался за англичанином, несмотря
на свой жалкий вид, оказался отличной машиной с мощным
двигателем. Я сразу догадался, что имею дело с техникой
контрабандистов. Я вел машину ровно, не стараясь выжать из
двигателя все до капли. Около получаса и чуть дольше
расстояние между мной и беглецом оставалось неизменным, а
потом начало сокращаться.
   Гонка становилась все тяжелее. Дорога внезапно
кончилась. Я прибавил скорости, но машину начало швырять.
   Я чуть не налетел на валун и едва не разбился, а когда
вырулил и снова посмотрел вперед, то увидел, что коричневый
кабриолет уже не пылит впереди. Он остановился.
   Он был пуст. Я поехал дальше.
   Из-за кабриолета прозвучал пистолетный выстрел, потом
второй, третий. Однако попасть в меня было не так-то
просто. Меня бросало на сиденье, как эпилептика во время
припадка.
   Эд выстрелил еще раз, прячась за автомобилем, а потом
бросился к узкому арройо - трехметровой расселине с острыми
краями. На краю арройо он обернулся, чтобы еще раз
выстрелить в меня, и исчез.
   Я крутанул баранку, утопил тормоз, и черный автомобиль
застыл на том месте, где только что стоял англичанин. Край
обрыва осыпался под передними колесами. Я отпустил тормоз и
выпрыгнул.
   Автомобиль свалился в расселину следом за Бохеноном.
   Лежа на животе, с револьверами Гусиной Шеи в обеих руках,
я высунул голову над краем. Англичанин удирал на
четвереньках от прыгающего следом автомобиля. Машина была
здорово побита, но двигатель еще работал. В руке беглеца я
увидел пистолет - мой собственный.
   - Брось пушку, Эд! Остановись! - крикнул я.
   Быстрый как змея, он повернулся, поднял пистолет... и
точным выстрелом я раздробил ему предплечье.
   Он сидел на дне арройо, сжимая раненую правую руку левой,
когда я, соскользнув вниз, поднял оброненный пистолет и
быстро обыскал англичанина, чтобы убедиться, что он
безоружен. Потом достал носовой платок и перевязал рану.
   - Пойдем наверх, потолкуем, - предложил я и помог Эду
подняться по крутой тропе в расселине.
   Мы сели в его кабриолет.
   - Болтай сколько хочешь, - сказал он мне, - но не
рассчитывай, что найдешь в моем лице разговорчивого
собеседника. У тебя нет против меня никаких доказательств.
Ты сам видел, как Лала прикончила Гусиную Шею, чтобы он ее
не заложил.
   - Вот, значит, на что ты ставишь? Будешь утверждать, что
девушка наняла Гусиную Шею, чтобы он убил твою жену...
когда узнала, что ты вознамерился бросить ее и вернуться в
свой мир? - спросил я.
   - Именно.
   - Неплохо, Эд, но есть в этом один изъян. Ты вообще не
Эшкрафт.
   Он подпрыгнул, а потом засмеялся.
   - Твои чувства взяли верх над разумом, - язвительно
заявил он. - Разве смог бы я провести чужую жену? Ты
считаешь, что ее адвокат, Ричмонд, не позаботился об
установлении моей личности?
   - А ты не думаешь, Эд, что я малость посообразительнее,
чем они? У тебя было множество вещей, принадлежащих
Эшкрафту. Бумаги, письма, кое-что, написанное им самим.
Если ты хоть немного смыслишь в изменении почерка, то вполне
мог провести его жену. А что касается адвоката... Он
проверял тебя чисто формально. Ему и в голову не приходило,
что возможна такая рокировка.
   Сначала твой план состоял в том, чтобы получать от миссис
Эшкрафт пособие... на лечение от наркомании. Но когда она
ликвидировала свои дела в Англии и приехала сюда, ты принял
решение ликвидировать ее и наложить лапу на все добро. Ты
знал, что у нее нет ни родителей, ни близких, которые могли
бы помешать тебе. Ты знал также, что в Америке найдется
немного людей, которые знали настоящего Эшкрафта.
   - А где, по-твоему, был Эшкрафт, когда я тратил его
деньги?
   - В гробу.
   Я попал не в бровь, а в глаз, хотя Эд и старался этого не
показать. Он усмехнулся, но по глазам было видно, что его
мозг напряженно работает.
   - Может, ты и прав, - процедил он наконец, - но я понять
не могу, как ты собираешься это на меня повесить. Сумеешь
доказать, что Лала не принимала меня за Эшкрафта? Сумеешь
доказать, что она знала, почему миссис Эшкрафт посылала мне
деньги? Сумеешь доказать, что она знала о моих вывертах?
Полагаю, что нет.
   - Может, это и сойдет тебе с рук, - согласился я. - С
присяжными случаются забавные штуки, и вообще я не скрываю,
что был бы счастлив, если бы знал побольше об этих
убийствах. Интересно, как ты перебрался в шкуру Эшкрафта?
   Он подумал, передернул плечами.
   - Могу рассказать. Это не будет иметь никакого значения.
Коль скоро мне предстоит отправиться в камеру за то, что я
выдавал себя за другое лицо, признание в мелком воровстве не
принесет мне большого вреда.
   Он немного помолчал.
   - Моей специальностью были гостиничные кражи. Я приехал
в Штаты, когда в Англии и на континенте мне начали наступать
на пятки. Как-то ночью в одном из отелей Сиэтла я вошел в
комнату на четвертом этаже. Едва закрыл за собой дверь, как
услышал скрип другого ключа в замке. В комнате было темно,
хоть глаз выколи. Я на миг включил фонарик, увидел дверцу
шкафа и укрылся за ней. Шкаф был пустой - счастливое
стечение обстоятельств; постоялец вряд ли стал бы там что-то
искать. Он включил... это был мужчина... все лампы.
   Потом начал ходить по комнате. Ходил так добрых три
часа... туда и обратно, туда и обратно... А я стоял за
дверцей шкафа с пистолетом в руке на случай, если бы жильцу
пришло в голову сунуться в мое укрытие. Так вот, он ходил и
ходил по комнате. Потом сел, и я услышал, как он скребет
пером по бумаге. Поскреб так минут десять и снова принялся
разгуливать по комнате, но на этот раз недолго. Я услышал,
как щелкнули замки чемодана. И выстрел!
   Я выскочил из шкафа. Парень лежал на полу с дыркой в
виске. Дело оборачивалось скверно. Я уже слышал
доносящиеся из коридора возбужденные голоса. Я перешагнул
через лежащего и взял письмо, которое он написал. Оно было
адресовано миссис Норман Эшкрафт, проживающей на Вайн-стрит
в Бристоле, в Англии. Я разорвал конверт. Этот сумасшедший
писал, что намерен покончить с собой. И подпись: Норман.
Я почувствовал себя немного лучше. Меня не могли обвинить в
убийстве.
   Тем не менее я находился в его номере с фонарем,
отмычками и пистолетом... не говоря уже о горсти
драгоценностей, которые увел из номера на соседнем этаже.
Кто-то уже стучал в дверь.
   "Вызовите полицию!" - крикнул я, играя на проволочку.
   Затем принялся за человека, устроившего мне эту комедию.
Я заметил, что он мой земляк, еще до того, как вскрыл
конверт. Среди нас тысячи людей такого типа - светлые
волосы, довольно высокий рост, хорошее сложение Я
воспользовался единственным шансом, который имел. Его шляпа
и плащ лежали в кресле, как он их бросил. Я их надел, а
свою шляпу положил возле покойника. Опустившись на колени,
поменял вещи в наших карманах, поменял пистолеты и открыл
дверь.
   Я рассчитывал на то, что те, кто ворвется в номер
первыми, не знают жильца в лицо или знают недостаточно
хорошо, чтобы сразу догадаться, что я - не он. Это давало
мне несколько секунд на то, чтобы слинять. Но когда я
открыл дверь, то сразу же убедился, что мой план не
сработает. В коридоре были гостиничный детектив и
полицейский, и я подумал, что это уже за мной. Однако я
сыграл роль до конца. Сказал, что вошел в свою комнату и
увидел, как этот тип копается в моих вещах. Бросился на
него и застрелил во время схватки.
   Минуты тянулись как часы, но никто не усомнился в моих
словах. Люди называли меня мистером Эшкрафтом. Маскарад
удался. Тогда это очень удивило меня, но потом, когда я
узнал об Эшкрафте больше, я перестал удивляться. Прожил он
в этом отеле всего лишь полдня, его видели только один раз в
этом плаще и шляпе... которые теперь были на мне. Мы имели
один и тот же тип - светлого англичанина.
   А потом меня ждала новая неожиданность. Когда детектив
обследовал одежду покойника, он установил, что все метки и
фирменные нашивки сорваны. Когда позднее я просматривал его
дневник, то нашел объяснение этому факту. Эшкрафт играл сам
с собой в орлянку и не мог решить, то ли ему продырявить
себе башку, то ли сменить фамилию и начать новую жизнь.
Проигрывая второй вариант, он и посрывал все этикетки с
одежды. Но тогда, стоя в номере среди людей, я этого не
знал. Видел только, что происходят чудеса.
   Тогда мне следовало сидеть тихо, как мышь. Просматривая
вещи умершего, я изучил его не хуже себя самого. После него
осталась масса бумаг и дневник, куда Эшкрафт записывал все
свои мысли и дела. Первую ночь я провел, изучая дневник,
запоминая все, что в нем вычитал... и упражняясь в
отработке подписи этого несчастного. Среди вещей, которые я
вытащил из его карманов, были дорожные чеки на сумму в
полторы тысячи долларов, и я хотел утром оприходовать их.
   Провел в Сиэтле три дня... Как Норман Эшкрафт. Я
наткнулся на золотую жилу и не собирался от нее
отказываться. Письмо, адресованное миссис Эшкрафт, защищало
меня от обвинения в убийстве, если бы я погорел; кроме того,
я знал, что безопаснее доводить игру до конца, нежели в
середине партии брать ноги в руки. Когда шум вокруг этого
дела затих, я собрался и уехал в Сан-Франциско, вернувшись к
своей прежней фамилии - Эд Бохенон. Однако я сохранил все
вещи Эшкрафта, так как узнал, что его жена богата. Я не
сомневался, что смогу заполучить часть ее имущества, если
разыграю свою карту, как надлежит. Но она сама облегчила
мне дело. Читая как-то "Игземинер", я наткнулся на
объявление, ответил на него... ну и все.
   - Значит, ты не приказывал убить миссис Эшкрафт?
   Он отрицательно покачал головой. Я вынул из кармана
пачку сигарет и положил две на сиденье между нами.
   - Хочу предложить тебе игру. Чтобы удовлетворить
самолюбие. Она не будет иметь никаких последствий... и
ничего не докажет. Если ты это сделал, возьми сигарету,
которая лежит ближе ко мне. Если нет, возьми ту, что лежит
ближе к тебе. Поиграем?
   - Нет. Не хочу, - сказал он резко. - Мне не нравится
такая игра. Но мне хочется закурить.
   Он протянул здоровую руку и взял сигарету, лежавшую ближе
ко мне.
   Благодарю тебя, Эд, - сказал я. - С глубоким сожалением
должен сообщить, что я все-таки отправлю тебя на виселицу.
   - По-моему, ты спятил, малыш.
   - Ты думаешь о том, что сработано в Сан-Франциско, Эд, -
пояснил я. - А я говорю о Сиэтле. Тебя, гостиничного вора,
застали в номере, где находился человек с пулей в виске.
Какой вывод, по-твоему, сделает из этого суд присяжных, Эд?
   Он залился смехом. Но вдруг смех его перестал быть
беззаботным.
   - Он, разумеется, сделает вывод, что ты убил парня, -
продолжал я. - Когда ты начал осуществлять свой план,
положив глаз на имущество миссис Эшкрафт, и приказал ее
убить, первое, что ты сделал, ты уничтожил письмо
самоубийцы. Потому что знал: как ни стереги его, всегда
остается риск, что кто-нибудь найдет письмо и тогда дорого
придется платить за игру. Письмо сослужило свою службу, и
больше тебе не было нужно,
   Я не могу посадить тебя за убийства в Сан-Франциско,
задуманные и оплаченные тобою. Но я прихлопну тебя тем
убийством, которого ты не совершал. Так что правосудие в
конечном счете будет удовлетворено. Ты поедешь в Сиэтл, Эд,
и там отправишься на виселицу за самоубийство Эшкрафта.
   Так и случилось.

-----------------------------------------------------------

   1) - Экстрадиция - выдача иностранному государству лица,
        нарушившего законы этого государства.



   Дэшил Хэммет
   Том, Дик или Гарри


   Перевод Э. Гюнтера


   Так никогда я и не узнал, был ли Фрэнк Топлин высоким или
низким. Я видел только его круглую голову - лысый череп и
морщинистое лицо, то и другое цвета и фактуры пергамента, -
лежащую на белых подушках огромного старомодного ложа с
четырьмя колонками. Все остальное скрывал толстый пласт
постели.
   При этом первом свидании в спальне находились следующие
лица: его жена, полная женщина с бледным, одутловатым
лицом, морщинки на котором напоминали резьбу по слоновой
кости; их дочь Филлис, бойкая девица, типа души кружка
пресыщенной молодежи, а также молодая служанка, открывшая
мне дверь, крепко сложенная блондинка в фартуке и чепчике.
   Я выдал себя за представителя Североамериканского
страхового общества, филиала в Сан-Франциско, в определенном
смысле я им был. Ничего не дало бы, если бы я признался,
что в действительности являюсь сотрудником Континентального
детективного агентства, временно работающим по поручению
страхового общества, а поэтому я сохранил это для себя.
   - Мне нужен подробный список украденных вещей, - заявил я
Топлину, - а до того...
   - Вещи? - Круглый желтый череп подскочил на подушках, и
Фрзнк Тонлин охнул в сторону потолка. - Сто тысяч ущерба,
ни центом меньше, а он это называет вещами!
   Миссис Топлин своими короткими пухлыми пальцами вернула
голову мужа на подушки.
   - Ну же, Фрэнк, ты знаешь, что тебе нельзя волноваться, -
сказала она успокаивающе.
   В темных глазах Филлис Топлин блеснул огонек, и девушка
подмигнула мне. Мужчина в постели повернул ко мне лицо,
усмехнулся несколько сконфуженно и сказал:
   - Ну, если вы определите сумму компенсации за украденные
вещи в семьдесят пять тысяч долларов, то, может быть, я и
переживу потерю двадцати пяти тысяч.
   - Вместе это дает сто тысяч, - заметил я.
   - Да. Эти драгоценности не были застрахованы на полную
сумму, а кое-что и вообще осталось незастрахованным.
   Это ни в какой мере не удивило меня. Я не помню, чтобы
когда-нибудь кто-нибудь признал, что украденное было
застраховано на полную сумму - полис всегда покрывает
половину, самое большее три четверти стоимости.
   - Может быть, вы расскажете мне подробно, что здесь,
собственно, произошло, - попросил я и сразу же добавил,
чтобы предупредить то, что обычно в таких случаях следует:
- Я знаю, что вы обо всем уже рассказали полиции. Но и я
должен услышать все об этом деле непосредственно из ваших
уст.
   - Значит, так... Мы готовились вчера вечером к приему у
Бауэров. Я принес из сейфа в банке драгоценности моей жены
и дочери, все их самые ценные украшения. Я как раз надел
смокинг и крикнул им, чтобы они поспешили, когда раздался
звонок.
   - В котором часу это было?
   - Около половины девятого. Я прошел в гостиную, чтобы
положить в портсигар сигары, когда Хильда, - он указал
движением головы на служанку, - просунулась вперед спиной в
комнату. Я хотел ее спросить, не свихнулась ли она, что
ходит задом наперед, когда увидел этого бандита. Он
держал...
   - Минутку! - Я обернулся к служанке.
   - Что произошло, когда вы отворили дверь?
   - Ну, я отворила дверь и увидела того мужчину с
револьвером в руке. Он приставил дуло к моему животу и
начал толкать меня назад, и так до самой гостиной, где был
мистер... Ну и подстрелил его...
   - Когда я увидел его с револьвером в руке, - прервал
служанку Топлин, - я перепугался так, что портсигар
выскользнул у меня из пальцев. Я попытался его поймать,
потому что хорошие сигары стоит пожалеть, даже когда
человека хотят ограбить, но этот тип, видимо, подумал, что я
потянулся за револьвером или еще за чем-то. И выстрелил мне
в ногу. На звук выстрела прибежала жена, за ней Филлис; и
бандит под угрозой револьвера забрал все их драгоценности и
приказал опорожнить карманы. Потом заставил их оттащить
меня в комнату Филлис и запер нас всех в комнатушке для
одежды. И представьте себе, за все это время он не произнес
ни слова, ни единого словечка, командуя только револьвером и
свободной левой рукой.
   - Рана в ногу, которую он нанес вам, серьезная?
   - Это зависит от того, кому вы предпочитаете верить, мне
или доктору. Этот коновал утверждает: ничего страшного.
Царапина! Но ведь это моя нога, а не его!
   - И бандит ничего не сказал, когда вы открыли ему дверь?
- спросил я служанку.
   - Нет, мистер.
   - И никто из вас не слышал, чтобы он что-нибудь сказал за
все то время, что находился здесь?
   Они заявили, что нет.
   - А что он сделал после того, как закрыл вас в этой
комнатке?
   - Мы ничего не знаем о том, что происходило, - ответил
Топлин, - пока не пришел Макбирни с полицейским и нас не
освободили.
   - Кто этот Макбирни?
   - Он смотрит за домом.
   - А откуда он здесь взялся, да еще и сразу с полицейским?
   - Он услышал выстрел и взбежал наверх как раз тогда,
когда этот тип выскочил из квартиры и хотел сбежать вниз.
При виде его бандит повернул и побежал на седьмой этаж, где
затаился в квартире мисс Эвелет. Он держал ее под угрозой
револьвера, пока ему не представился случай сбежать. Прежде
чем смыться, он ее оглушил. И это все, Макбирни позвонил в
полицию, как только увидел бандита, но они, разумеется,
приехали слишком поздно.
   - Как долго вы сидели в той комнатушке?
   - Минут десять, может, пятнадцать.
   - Как выглядел этот бандит?
   - Щуплый, худой...
   - Какого роста?
   - Примерно, как вы. Может, немного ниже.
   - Видимо, метр шестьдесят пять. А сколько он мог весить?
   - Да разве я знаю?.. Пожалуй, чуть больше пятидесяти
килограммов.
   - Сколько лет ему было?
   - Не больше двадцати двух - двадцати трех.
   - Но, папа, - запротестовала Филлис. - Ему, наверное,
было тридцать или чуть меньше.
   - А вы как бы оценили его возраст? - обратился я к
миссис Топлин.
   - Сказала бы, что ему лет двадцать пять.
   - А вы? - спросил я служанку.
   - Не знаю, мистер, но наверняка он не был старым.
   - Волосы? Светлые, темные?
   - Блондин, - ответил Топлин. - Он был небритым, с желтой
щетиной.
   - Скорее с рыжей, - поправила Филлис.
   - Может быть, но не с темной.
   - А цвет глаз?
   - Не знаю.