юч, но легко уступила
нашему напору, и мы ворвались в темную комнату, в которой
размещалась фотолаборатория.
   Вторая дверь вела в лабораторию химическую с ретортами,
пробирками, горелками и маленькой ректификационной колонкой.
Посреди стояла круглая железная печка. В помещении никого
де было.
   Мы вернулись в коридор и подошли к третьей двери. Без
особого вдохновения. Складывалось такое впечатление, что в
этом подвале мы ничего не найдем. Только время потратим.
Нам следовало бы оставаться наверху. Я попробовал дверь.
   Она не дрогнула. Мы вдвоем навалились на нее всей
тяжестью. Ничего.
   - Подожди.
   Пат подошел к куче дров в глубине подвала и вернулся с
топором. Размахнувшись, ударил по двери, отщепив кусок
дерева. В образовавшемся отверстии серебристо заискрился
металл. Дверь либо окована с той стороны железом, либо
вообще стальная.
   Пат опустил топор и оперся на топорище.
   - Теперь твоя очередь.
   Я не нашел ничего более подходящего, как предложить:
   - Я останусь тут, а ты лезь наверх и посмотри, не
появился ли кто из твоей братии. Мы учинили здесь такой
бедлам, что кто-нибудь мог дать знать в управление.
Проверь, нельзя ли как-нибудь иначе проникнуть в это
помещение... может, через окно... или найди кого-нибудь
нам в помощь, чтобы мы могли взломать дверь.
   Пат направился к лестнице.
   Задержал его какой-то звук... скрип отодвигаемого засова
с другой стороны двери.
   Одним прыжком Пат оказался в одной из ниш, а я в другой.
   Дверь начала медленно открываться. Слишком медленно.
   Ударом ноги я распахнул ее настежь. И мы ворвались в
комнату.
   Пат задел плечом какую-то женщину. Я успел подхватить
ее, не дав упасть.
   Пат отобрал у нее пистолет. Я поставил ее на ноги.
   Лицо ее было белым, как бумага. Перед нами стояла Мира
Бэнброк, но без следов той мужественности, о которой
свидетельствовали фотографии и описания.
   Я поддержал ее одной рукой, которой также блокировал ее
руку, и осмотрелся.
   Мы стояли в маленькой комнате с металлическими стенами,
окрашенными под бронзу. На полу лежал смешной мертвый
человечек.
   Человечек в странном наряде из черного шелка и бархата.
Черные бархатные куртка и штаны, черные шелковые чулки и
шапочка, черные лакированные туфли. Лицо старое, с мелкими
чертами, с выступающими костями, но гладкое как камень, без
единой морщинки.
   В его блузе, застегнутой под самую шею, виднелась дыра.
Из нее лениво текла кровь. Вид пола свидетельствовал, что
еще недавно кровь лилась куда сильнее.
   В углу стоял открытый сейф. На полу валялись бумаги, как
если бы кто-то наклонил сейф, чтобы они из него высыпались.
   Девушка шевельнулась в моем захвате.
   - Вы его убили? - спросил я.
   - Да, - ответила она так тихо, что стоящий в метре от нее
ничего не услышал бы.
   - Почему?
   Усталым движением головы она отбросила короткие
каштановые волосы с глаз.
   - Не все ли равно? - спросила она. - Убила.
   - Не все равно. - Я отпустил девушку и подошел к двери,
чтобы закрыть ее. Люди обычно говорят свободнее в помещении
с закрытыми дверями. - Я работаю на вашего отца. Мистер
Редди является полицейским детективом. Ни один из нас,
разумеется, не может нарушить закон, но если вы расскажете
нам, в чем дело, возможно, мы как-нибудь поможем вам.
   - Вы работаете на отца? - переспросила она.
   - Да. Он пригласил меня, чтобы я вас нашел, когда вы с
сестрой исчезли. Мы нашли вашу сестру и... Ее лицо, глаза
и голос внезапно оживились.
   - Я не убивала Рут! - выкрикнула она. - Газеты лгали!
Я ее не убивала, даже не знала, что у нее есть револьвер.
Не знала! Мы уехали, чтобы скрыться от... все равно!
Остановились в лесу, чтобы сжечь те... ну, кое-какие вещи.
И тогда только я узнала, что у нее есть револьвер. Мы с ней
раньше разговаривали о самоубийстве, но я переубедила ее...
думала, что переубедила... чтобы она этого не делала. Я
попыталась забрать револьвер, но не сумела. Она
застрелилась, когда я старалась его отобрать. Я хотела ее
удержать! Я не убивала ее!
   Это уже было что-то.
   - А потом? - Я хотел, чтобы она продолжила.
   - А потом я поехала в Сакраменто, оставила там автомобиль
и вернулась в Сан- Франциско. Рут говорила, что написала
письмо Раймонду Элвуду... Рассказала мне до того, как я
стала отговаривать ее от самоубийства... в прошлый раз. Я
пыталась забрать письмо у Раймонда. Написала ему, что убью
себя. Я хотела забрать письмо, а он сказал, что отдал его
Гадору. Вот я и пришла сюда. Только нашла письмо, как
наверху поднялся страшный шум. Потом вошел Гадор и застал
меня... Он запер дверь на засов. И... я застрелила его из
револьвера, который нашла в сейфе. Я убила Гадора, прежде -
чем он успел что-нибудь сказать. Пришлось так сделать,
потому, что иначе я не могла.
   - Вы убили его, хотя он не угрожал вам и не нападал на
вас? - спросил Пат.
   - Да. Я боялась его, боялась позволить ему говорить. Я
ненавидела его. Ничего не поделаешь. Должно было так
случиться. Если бы он начал говорить, я не смогла бы
выстрелить. Он... не позволил бы.
   - Кем он был, этот Гадор? - спросил я.
   Ее взгляд скользнул в сторону, на стену, на потолок и
остановился на маленьком, смешном человечке на полу.
   - Он был... - она откашлялась и начала снова, неотрывно
глядя на пол у себя под ногами. - В первый раз привел нас
сюда Раймонд Элвуд. Нам это казалось забавным. Гадор -
дьявол во плоти. Он умеет уговорить человека на все. Мы
верили. Он говорил, а люди верили. Быть может, под
воздействием наркотиков. Нам всегда давали пить такое
теплое голубоватое вино. Должно быть, с наркотиком. Мы не
могли бы делать все это, если бы не наркотик. Никто бы не
смог... Гадор называл себя жрецом... жрецом богини Алзоа.
Учил освобождать дух от уз тела через...
   Ее голос сломался. Она задрожала.
   - Ужасно! Ужасно! - заговорила Мира через минуту в
тишине, которую мы с Патом хранили для девушки. - Но мы все
ему верили. В том-то и дело. Или, может... не знаю...
может, притворялись, что верим, потому что потеряли
рассудок... и принимали наркотики. Мы постоянно приходили
сюда, неделями, месяцами, до тех пор, пока отвращение не
стало непреодолимым. Мы перестали приходить, Рут, я... и
Ирма. И тогда убедились, кем он был. Он требовал денег...
еще больше денег, чем мы платили, когда верили... или
притворялись, что верим... в его культ. Мы не могли дать
ему столько денег, сколько он требовал. Я сказала, что не
дам. Тогда он прислал нам фотографии... наши фотографии...
сделанные во время нашего... наших визитов сюда.
Фотографии не требовали объяснений, фотографии подлинные!
Мы знали, что они подлинные! Что нам оставалось делать? Он
сказал, что пошлет снимки нашему отцу, всем нашим друзьям и
знакомым... если мы не заплатим. Что мы могли сделать?
Нам пришлось платить. Добывали деньги всеми путями. И
платили... каждый раз все больше и больше... а потом уже
ничего не могли добыть. Мы не знали, что делать! Мы не
могли ничего поделать, а Рут и Ирма решили... совершить
самоубийство. Я тоже... Но отговаривала Рут. Сказала, что
мы уедем. Что я заберу ее отсюда... и она будет в
безопасности. А потом... потом... это!
   Она умолкла, по-прежнему глядя в пол.
   Я снова взглянул на мертвого человечка, выглядевшего так
неестественно в этом черном наряде и странной шапочке.
Кровь уже перестала течь из раны.
   Не составляло труда сложить все эти фрагменты в единую
картину. Самозванный жрец какого-то культа. Гадор
устраивал оргии под прикрытием религиозных обрядов. Элвуд,
его сообщник, приводил ему женщин из хороших, состоятельных
семей. Надлежаще освещенная комната для фотографирования
скрытой камерой. Взносы новообращенных, пока они оставались
верными культу. Потом шантаж... с помощью фотографий.
   Я взглянул на Пата Редди. Он, морщась, смотрел на
мертвого мужчину. Снаружи не доносилось ни звука.
   - Письмо, которое ваша сестра написала Элвуду, у вас? -
спросил я девушку.
   Она подняла руку к груди, и я услышал шелест бумаги.
   - Да.
   - Сказано ли в нем явно, что Рут намеревается совершить
самоубийство?
   - Да.
   - Пожалуй, это уладит дело, которым занимаются в
Контра-Коста, - сказал я Пату.
   Он кивнул:
   - Разумеется. Но даже без этого письма сам факт убийства
доказать сложно. Ну, а поскольку письмо есть, то дело даже
не передадут в суд. Наверняка. А с другой стороны, она
сможет избежать неприятностей в связи с этой стрельбой. Ей
не только ничего не сделают в суде, но еще и поблагодарят.
   Мира Бэнброк внезапно отступила перед Патом, как будто он
ударил ее но лицу.
   Теперь я вполне ощутил себя человеком, которого нанял ее
отец. И понял, что она сейчас испытывает. Я закурил
сигарету, присматриваясь к грязному, окровавленному лицу
Пата. Хороший он парень. Порядочный.
   - Послушай, Пат, - начал я, стараясь говорить таким
голосом, чтобы приятель не подумал, что я собираюсь к нему
подъехать. - Как ты сам сказал, ей в суде ничего не
сделают, да еще и поблагодарят. Но ей придется рассказать
все, что знает. Придется представить все доказательства...
Включая и фотографии, которые сделал Гадор... все, какие мы
найдем. Некоторые из этих фотографий стали причиной
самоубийства женщин, Пат, по меньшей мере двух. Если мисс
Бэнброк предстанет перед судом, мы должны будем сделать
достоянием общественности фотографии бог знает скольких
женщин. Мы ввергаем мисс Бэнброк и неведомо еще скольких
девушек в гнуснейшую ситуацию. По меньшей мере две женщины
уже совершили самоубийство, чтобы такой ситуации избежать.
   Пат смотрел на меня исподлобья, почесывая грязный
подбородок еще более грязным пальцем.
   Я набрал полные легкие воздуха и повел дальше свою игру:
   - Пат, мы пришли сюда следом за Раймондом Элвудом, чтобы
допросить его. Мы могли подозревать его в связях с той
бандой, которая ограбила банк в прошлом месяце в Сент-Луисе.
Или в укрывании украденного из почтовых вагонов в Денвере.
Так или иначе, мы положили на него глаз, зная, что он имеет
деньги неизвестно из каких источников, и посредническую
контору купли и продажи недвижимости, в которой ничего не
продают и не покупают. Мы пришли сюда, чтобы допросить его
в связи с одним из тех ограблений, которые я перечислил.
Наверху на нас напало несколько негров, когда выяснилось,
что мы сыщики. Все остальное было продолжением. На
религиозный культ мы наткнулись совершенно случайно, он нас
вообще не интересовал. Насколько мы можем судить, все эти
люди набросились на нас по причине дружеских чувств к
человеку, которого мы хотели допросить. Одним из них был
Гадор, и, барахтаясь с ним, ты, Пат, застрелил его из своего
же собственного револьвера, разумеется, того самого, который
мисс Бэнброк нашла в сейфе.
   Вообще-то Пату мое предложение не понравилось. Он
смотрел на меня явно кисло.
   - Постучи по своей голове! - сказал он. - Что это кому
даст? Ведь мы не можем скрыть участия мисс Бэнброк. Она
ведь здесь, не так ли? Следовательно, все и так выйдет
наружу.
   - Но мисс Бэнброк здесь не было, - объяснил я. - Может,
наверху уже полно копов, а может, и нет. Так или иначе, ты
заберешь мисс Бэнброк и проводишь ее к Дику Фоли, который
отвезет ее домой. Она не имеет ничего общего с этим
сбродом. Завтра я поеду с ней и с адвокатом ее отца в
Мартинес, где мы представим дело окружному прокурору
Контра-Коста. Докажем, что Рут совершила самоубийство. А
если кто-то дознается, что Элвуд, который, надеюсь, лежит
мертвый наверху, знал сестер Бэнброк и миссис Коррелл, так
что с того? Если мы не допустим, чтобы дело оказалось в
суде... а людей из Контра-Коста убедим, что мисс Бэнброк
никоим образом не может быть обвинена в убийстве сестры...
тогда в газетах ничего не появится, и ее заботы останутся
позади.
   Пат явно с трудом удерживался от взрыва.
   - Помни, - дожимал я его, - мы делаем это не только для
мисс Бэнброк. Мы стараемся для двух мертвых женщин и для
множества живых. По всей вероятности, они связались с
Гадором по собственной воле, но все-таки они люди, Пат.
   Редди упрямо покачал головой.
   - Очень сожалею, - обратился я к девушке, притворяясь,
что уже утратил надежду. - Я сделал все, что мог, но,
пожалуй, я слишком много требую от Пата. Не знаю, стоит ли
винить его за то, что он боится рискнуть...
   Пат ведь ирландец.
   - Тоже мне, храбрец нашелся! - буркнул он, надлежащим
образом реагируя на мое лицемерное заявление. - Только
почему именно я должен стать тем, кто убил Гадора? Почему
не ты?
   Все! Он был мой!
   - Потому что ты коп, а я нет, - объяснил я. - Меньше
шансов споткнуться, если мы скажем, что Гадор погиб от руки
настоящего, носящего звезду плоскостопа, стоящего на страже
общественного порядка. Я прикончил большинство тех пташек
наверху. Должен же ты сделать что-нибудь в доказательство
своего присутствия здесь?
   Это была только часть правды. Дело заключалось в том,
что если Пат возьмет на себя гибель Гадора, то уже не
проболтается о нашей тайне, что бы там в будущем ни
произошло. Пат заслуживает доверия, и я мог положиться на
него во всем, но на всякий случай лучше было зашнуровать ему
рот.
   Он молчал, качая головой, но в конце конов буркнул:
   - Сам себе надел петлю на шею... Ну ладно, один раз
пусть будет по-твоему.
   - Ты добрый парень! - Я поднял валявшуюся в углу шляпку
девушки. - Я подожду здесь, пока ты не вернешься. - И
протянул девушке шляпу со словами: - Пойдете домой с
человеком, которому Редди вас передаст. Ждите меня там. Не
говорите никому ничего, кроме того, что я велел вам молчать.
Это относится также и к вашему отцу. Скажете ему, что я
запретил вам говорить даже о том, где мы встретились.
Понятно?
   - Да, и...
   Благодарность - вещь очень милая, но только тогда, когда
есть время выслушивать любезности.
   - Двигай, Пат...
   Они ушли.
   Как только я остался наедине с покойником, я переступил
через него и, опустившись на колени перед сейфом, принялся
искать среди писем и бумаг фотографии. Но не нашел. Один
из ящичков сейфа был заперт на ключ.
   Я обыскал карманы погибшего. Ключа не было. Замок
ящичка не принадлежал к самым прочным, но и я не самый
лучший на Западе потрошитель сейфов. Прошло некоторое
время, прежде чем удалось открыть ящичек.
   В нем я обнаружил то, что искал. Толстую пачку
негативов. Стопочку фотографий... пожалуй, с полсотни.
   Начал их просматривать, разыскивая снимки сестер Бэнброк.
Хотел их спрятать до возвращения Пата и не знал, успею ли.
Мне не повезло... Кроме того, я потратил много времени на
взлом. Пат вернулся, когда я просмотрел шесть фотографий.
Снимки были что надо.
   - Ну, сделано, - буркнул Пат входя. - Дик ее забрал. -
Элвуд мертв, и еще мертв один из негров - тот, которого мы
видели наверху. Все остальные, наверное, сбежали. Ни один
из наших полицейских еще не показался... я позвонил, чтобы
прислали парней и карету скорой помощи.
   Я встал, держа в одной руке негативы, а в другой - пачку
фотографий.
   - Это что? - спросил он.
   Я еще раз на него нажал.
   - Фотографии. Ты оказал мне огромную услугу. Пат, и я
вовсе не такая свинья, чтобы просить тебя еще об одной. Но
я хочу кое о чем поразмыслить, Пат. Представляю тебе дело,
а ты поступишь, как захочешь. Это источник существования
Гадора, Пат. - Я помахал фотографиями. - Снимки, используя
которые, он вымогал или собирался вымогать деньги у людей;
преимущественно сняты женщины и девушки, некоторые из
фотографий исключительно гнусные.
   - Если завтрашние газеты сообщат о том, что в этом доме
обнаружен такой клад, то уже в следующих номерах будет
помещен длинный список исчезнувших. Если газеты не сообщат
о фотографиях, список, возможно, будет короче, но не
намного. Некоторые из клиентов знают, что здесь их
фотографии. Они будут ожидать, что полиция начнет розыски.
Из-за этих снимков женщины совершали самоубийства. Снимки
эти - динамит, который может разнести в клочья множество
людей, Пат, и множество семей...
   Ну а если газеты сообщат, что Гадора убили, а прежде он
успел сжечь множество фотографий и бумаг, изобличающих его?
Тогда, может быть, самоубийств и не случится. И, возможно,
разъяснятся и многочисленные исчезновения людей за последние
месяцы. Что ты на это скажешь, Пат? Все зависит от тебя.
   Пожалуй, еще никогда в жизни я не демонстрировал
подобного красноречия.
   Но Пат не стал аплодировать. Он начал ругаться. Он
обкладывал меня основательно, с ног до головы, самым жутким
образом. Он награждал меня такими эпитетами, отпускал такие
словечки, каких я никогда не слышал от человека из плоти и
крови, а тем более от такого, которому можно дать в морду.
   Когда он закончил, мы отнесли фотографии, бумаги и
найденный в сейфе блокнот с адресами в соседнее помещение и
загрузили все в железную печурку. В тот момент, когда все
ее содержимое превратилось в пепел, мы услышали наверху шаги
полицейских.
   - Это последняя вещь, которую я для тебя сделал! -
заявил Пат. - Больше ни о чем не проси меня, пусть хоть
тысяча лет пройдет.
   - Последняя, - повторил я за ним, как эхо. Я люблю Пата.
Он очень порядочный парень. Шестая фотография из пачки была
фотографией его жены... легкомысленной, с огоньками в
глазах дочки императора кофе.



   Дэшил Хэммет
   Мертвые китаянки


   Перевод Э. Гюнтера


   Когда я вошел по вызову Старика в его кабинет, на стуле
неподвижно и неестественно прямо сидела длинная девица лет
двадцати четырех - широкоплечая, с плоской грудью. Ее
восточное происхождение выдавала лишь чернота коротко
подстриженных волос и желтоватая кожа напудренного лица. От
низких каблуков темных туфель до верха ничем не украшенной
меховой шапочки это была современная американка китайского
происхождения.
   Я знал, кто она, еще до того, как Старик представил меня.
Все газеты Сан- Франциско занимались делами этой мисс уже
несколько дней. Шанг Фанг, ее отец, в свое время дал деру
из Китая, прихватив кое-какое золотишко - по всей
вероятности, плод многолетнего злоупотребления властью в
провинции - и поселился в графстве Сан-Матео, где на берегу
Тихого океана отгрохал себе особняк - настоящий дворец, по
мнению прессы. Там он жил, там и отдал Богу душу - и то и
другое так, как подобает китайскому сановнику и миллионеру.
   Что касается дочери, то эта молодая особа была маленькой
китаяночкой, десятилетней Ай-Хо, когда отец привез ее в
Калифорнию. Имя Ай-Хо, в переводе - Водяная Лилия,
претерпело естественную в Америке метаморфозу и превратилось
в Лилиан. Как Лилиан Шан она училась в одном из
университетов Восточного Побережья и приобрела пару научных
степеней.
   После смерти отца Лилиан жила с четырьмя
слугами-китайцами в доме над океаном - там и написала свою
первую книгу. Теперь писала вторую. Чтобы выйти из тупика,
в который зашла работа, понадобилась одна старая рукопись,
находившаяся в Библиотеке Арсенала в Париже. Лилиан
упаковала чемоданы и в обществе китаянки по имени Ванг Мей
подалась в Нью-Йорк. Остальной прислуге поручила заботу о
доме. Где-то между Чикаго и Нью-Йорком ей стукнула в голову
идея, как решить проблему, из-за которой разгорелся весь
этот сыр-бор. Не задержавшись в Нью-Йорке даже на одну ночь
для отдыха, Шан понеслась обратно в Сан-Франциско. С
пристани парома стала звонить своему шоферу. Никакого
ответа. Вместе с Ванг Мей добралась домой на такси.
Позвонила в дверь. Безрезультатно.
   Едва она коснулась ключом замка, как дверь внезапно
отворилась. На пороге стоял молодой незнакомый китаец. Он
загораживал дорогу, пока хозяйка не назвала себя.
Недовольно буркнул что-то себе под нос и пропустил женщин.
Как только они переступили порог, их схватили, связали и
завернули в какую-то тряпку вроде портьеры.
   Часа через два Лилиан Шан удалось выпутаться, придя в
себя в каморке для белья на втором этаже. Она включила свет
и начала развязывать служанку. Ванг Мей была мертва. Те
ребята, затягивая шнур на ее шее, слегка перестарались.
   Лилиан Шан сошла вниз, не вст