в Левенворте. Это
он?
   Она схватила ее с жадностью, кивнула и сказала:
   - Да, он самый. - Потом перевернула карточку, прочла
приметы на обороте и повторила: - Да, он самый.
   - Он здесь с женой?
   Она энергично закивала.
   - Жену я не знаю. Как она выглядит?
   Она описала женщину это вполне могла быть Сю Хамблтон.
Фотографию Сю я не мог показать; если бы Макклур узнал об
этом, моя легенда лопнула бы.
   Я спросил смотрительницу, что она знает о Макклурах.
Знала она не слишком много: за квартиру платят вовремя,
уходят и приходят когда попало, случаются пьянки, часто
ссорятся.
   - Как думаете, они дома? Я звонил, но без толку.
   - Не знаю, - прошептала она. - Не видела их с
позапрошлого вечера, они тогда дрались.
   - Сильно дрались?
   - Да ненамного сильней обыкновенного.
   - Можете узнать, дома ли они?
   Она посмотрела на меня искоса.
   - Никаких неприятностей из-за меня не будет, успокоил я.
Но если они удрали, мне не мешает об этом знать, да и вам,
наверное, тоже.
   - Ладно, посмотрю. - Она встала и похлопала себя по
карману; там звякнули ключи. - Подождите здесь.
   - Я поднимусь с вами до третьего этажа, где-нибудь там за
углом подожду.
   - Ладно, - с неохотой согласилась она.
   На третьем этаже я остался стоять у лифта. Она скрылась
за углом темноватого коридора, и вскоре я услышал
приглушенный звонок. Потом второй, третий. Я услышал, как
звякнули ее ключи и один из них скрежетнул в замке. Замок
щелкнул. Я услышал, как она повернула дверную ручку.
   Тишину, последовавшую за этим, разорвал крик, которому,
казалось, тесно в коридоре.
   Я бросился к углу, увидел за поворотом открытую дверь,
вошел туда и захлопнул дверь за собой.
   Крик смолк.
   Я стоял в маленькой темной передней с тремя дверями, не
считая той, в которую вошел. Одна дверь была закрыта.
Другая, в ванную, отворена. Я распахнул третью.
   Прямо за порогом стояла толстая смотрительница, заслоняя
все своей круглой спиной. Я протиснулся мимо нее и увидел
то, на что она смотрела. Поперек кровати лежала Сю Хамблтон
в бледно-желтой пижаме, отороченной черным кружевом. Она
лежала навзничь. Руки были вытянуты над головой. Одна нога
подвернута, другая, вытянутая, доставала голой ступней до
полу. Эта голая нога была белее, чем следовало быть живой
ноге. Лицо было таким же белым, как нога, если не считать
багровой припухлости между правой бровью и правой скулой да
темных кровоподтеков на горле.
   - Звоните в полицию, - сказал я женщине и принялся шарить
в углах, шкафах и ящиках.
   В агентство я вернулся к концу дня. Я попросил
посмотреть в картотеке, есть ли у нас что-нибудь на Джо
Уэйлса и Пегги Кэррол, а сам пошел в кабинет К Старику.
   Я застал его за чтением отчетов; он кивком предложил мне
сесть и спросил:
   - Вы видели ее?
   - Да. Она умерла.
   Старик сказал: "Подумайте-ка", словно ему сообщили, что
на улице дождь, и с вежливой внимательной улыбкой выслушал
всю мою повесть от того момента, когда я позвонил в дверь
Уэйлса и до того, когда вслед за толстой смотрительницей
увидел мертвую девушку.
   - Ее били на лице и горле кровоподтеки, закончил я. - Но
умерла она не от этого.
   - Вы думаете, ее убили? - спросил он все с той же
кроткой улыбкой.
   - Не знаю. Доктор Джордан полагает, что причиной мог
быть мышьяк. Сейчас он занимается анализами. Странную вещь
мы нашли в квартире. Какие-то листы толстой серой бумаги,
заложены в книгу "Граф Монте-Кристо", а книга завернута в
месячной давности газету и заткнута за плиту.
   - А, мышьяковая бумага от мух, - пробормотал Старик. -
Фокус Мейбрика-Седдонса. Если размочить в воде, в раствор
переходит четыре-шесть гран мышьяка достаточно, чтобы
отравить двоих.
   Я кивнул.
   - Да, мне довелось столкнуться с этим в шестнадцатом году
в Луисвилле. Мулатка- уборщица видела, как Макклур вышел
вчера в половине десятого утра. Возможно, девушка умерла до
этого. С тех пор его никто не видел. Утром же, но раньше,
в соседней квартире слышали их голоса, ее стоны. Но там
дрались так часто, что соседи не придали этому значения.
Управляющая говорит, что они дрались накануне вечером.
Полиция разыскивает его.
   - Вы сказали полицейским, кто она такая?
   - Нет. И как нам с этим быть? Мы не можем рассказать им
об Уэйлсе, не рассказав обо всем остальном.
   - Боюсь, что нам не избежать огласки, - задумчиво сказал
Старик. - Я дам телеграмму в Нью-Йорк.
   Я вышел из кабинета. В архиве служащий дал мне две
газетные вырезки. Из первой явствовало, что пятнадцать
месяцев назад Джозеф Уэйлс, он же Святой Джо, был арестован
по жалобе фермера Туми, у которого Уэйлс с тремя сообщниками
выманил две с половиной тысячи долларов якобы "на
предприятие". Во второй вырезке говорилось, что дело было
закрыто из-за неявки Туми в суд его, как водится,
умиротворили, вернув деньги частично или целиком. Вот и
все, что было в картотеке на Уэйлса, а на Пегги Кэррол
ничего не было.
   Я вернулся к Уэйлсу на квартиру, и мне открыл Макман.
   - Какие дела? - спросил я.
   - Никаких только скулят все время.
   Подошел Уэйлс и нетерпеливо спросил:
   - Ну, убедились?
   Девушка стояла у окна и смотрела на меня настороженно.
   Я ничего не ответил.
   - Нашли ее? - нахмурясь спросил Уэйлс. - Там, где я
сказал?
   - Ну да.
   - Тогда все? - Морщины у него на лбу разгладились. -
Нас с Пегги отпускают или?.. - Он осекся, облизнул нижнюю
губу, взялся за подбородок и резко спросил: - Вы меня не
продали?
   Я помотал головой.
   Он отнял руку от подбородка и раздраженно спросил:
   - Так в чем же дело? Чего это у вас такое лицо?
   Девушка с досадой бросила ему в спину:
   - Я так и знала, что ни черта хорошего не выйдет. Я
знала, что нам теперь не выпутаться. Ну и ловкач же ты!
   - Уведи Пегги на кухню и закрой обе двери, сказал я
Макману. Сейчас мы все с Святым Джо поговорим по душам.
   Девушка ушла охотно, но когда Макман закрывал дверь, она
высунула голову и сказала Уэйлсу:
   - Желаю, чтобы он тебе нос разбил, если начнешь крутить.
   Макман затворил дверь.
   - Кажется, ваша приятельница считает, что вам кое о чем
известно.
   Уэйлс угрюмо оглянулся на дверь и проворчал:
   - От нее помощи, как от сломанной ноги. - Он повернулся
ко мне, придав лицу искреннее и дружелюбное выражение. -
Чего вы хотите? Я вам все объяснил начистоту. В чем же
теперь дело?
   - А вы как думаете?
   Он втянул губы.
   - Зачем вы мне загадки задаете? - спросил он. - Ведь я
хочу с вами по честному. Но что мне делать, если вы не
говорите, чего вам надо? Не могу же я знать, какие у вас
мысли.
   - Узнали бы очень обрадовались.
   Он устало покачал головой, отошел к дивану и сел,
нагнувшись вперед и зажав ладони между коленями.
   - Ну ладно, - вздохнул он. - Можете не торопиться
спрашивать. Я подожду.
   Я подошел и встал над Уэйлсом. Я взял его пальцами за
подбородок, поднял ему голову и наклонился нос к носу.
   - Вот в чем твоя промашка, Джо: ты послал телеграмму
сразу после убийства.
   - Он умер? - Слова эти вырвались так быстро, что даже
глаза у него не успели расшириться и округлиться.
   Вопрос сбил меня с толку. Мне пришлось сделать над собой
усилие, чтобы не поднять брови, а когда я заговорил,
собственная интонация показалась мне неестественно
спокойной:
   - Кто умер?
   - Кто? Почем я знаю? Вы про кого говорите?
   - Про кого я, по-твоему, говорю?
   - Почем я знаю? Да ладно! Про старика Хамблтона, ее
папашу.
   - Верно, - сказал я и отпустил его подбородок.
   - Его убили, вы говорите?
   Хотя я убрал руку, лицо Уэйлса не сдвинулось ни на
миллиметр. Как?
   - Мышьяковой бумагой от мух.
   - Мышьяковой бумагой от мух. Лицо у него стало
задумчивым. Странный способ.
   - Да, очень странный. Ты бы куда пошел, если бы захотел
ее купить?
   - Купить? Не знаю. С детства ее не видел. Да никто ей
не пользуется у нас в Сан- Франциско. Тут и мух-то мало.
   - Вот же купил кто-то, сказал я. Для Сю.
   - Сю? - Он вздрогнул так, что под ним скрипнул диван.
   - Ну да. Отравили вчера утром мухомором.
   - Обоих? - спросил он, словно не веря своим ушам.
   - Кого и кого?
   - А? Ее и отца.
   - Ну да.
   Он опустил подбородок на грудь и потер одну руку другой.
   - Тогда мне крышка, медленно произнес он.
   - Она, - весело согласился я. - Хочешь вылезти из-под
нее? Говори.
   - Дайте подумать.
   Я ждал, и, пока Уэйлс раздумывал, я прислушивался к
тиканью часов. От раздумья на его сером лице выступили
капли пота. Наконец он выпрямился и вытер лицо ворсистым
пестрым платком.
   - Ладно, скажу. Делать нечего. Сю собиралась свалить от
Бейба. Мы с ней собирались уехать. Она... Вот, я вам
покажу.
   Он сунул руку в карман и вытащил сложенный листок плотной
бумаги. Я взял его и прочел:

                    Милый Джо,
   я этого долго не вынесу в общем, нам надо поскорее
   бежать. Сегодня вечером Бейб меня опять избил.
   Если ты любишь меня, пожалуйста, давай поскорее.
                                             Сю

   Почерк был женский, нервный, угловатые буквы теснились и
вытягивались вверх.
   - Поэтому я и хотел плешь потереть Хамблтону, - сказал
он. - У меня третий месяц сквозняк в кармане, а вчера
получаю это письмо надо где-то деньги брать, чтобы увезти
ее. Она бы из отца тянуть не захотела я и решил все сделать
по-тихому.
   - Когда ты видел ее в последний раз?
   - Позавчера, в тот день, когда она это письмо написала.
Только я ее не видел она была здесь, а писала она ночью.
   - Бейб догадывался, что вы затеваете?
   - Мы думали, что нет. Он всю, дорогу ревновал ее, по
делу и не по делу.
   - Так были у него основания?
   Уэйлс посмотрел мне в глаза и сказал:
   - Сю была хорошая девочка.
   - Н-да, и ее убили.
   Он молчал. На улице смеркалось. Я отошел к двери и
нажал выключатель. При этом я не спускал глаз со Святого
Джо.
   Только я отнял палец от выключателя, как что-то звякнуло
в окне. Звук был громкий, - резкий.
   Я посмотрел на окно. За окном, согнувшись на пожарной
лестнице, стоял человек и заглядывал в комнату сквозь стекло
и тюлевую занавеску. Смуглый человек с грубыми чертами лица
и размеры его говорили о том, что это Бейб Макклур. В
стекло перед ним упиралось дуло черного автоматического
пистолета. Он постучал им по стеклу, чтобы привлечь наше
внимание.
   Делать мне в данную минуту было нечего. Я стоял на месте
и смотрел на него. Я не мог разобрать, на меня он смотрит
или на Уэйлса. Видел я его вполне четко, но тюлевая
занавеска мешала разглядеть такие подробности. Я решил, что
он держит в поле зрения нас обоих, а тюлевая занавеска не
очень ему мешает. Он был ближе к занавеске, чем мы, а кроме
того, я зажег свет в комнате.
   Уэйлс замер на диване и смотрел на Макклура. На лице
Уэйлса застыло странное, угрюмое выражение. Глаза были
угрюмы. Он не дышал.
   Макклур ткнул дулом пистолета в окно, из него вывалился
треугольный кусок стекла и со звоном разбился на полу. Я с
сожалением подумал, что звук недостаточно громок и не
насторожит Макмана на кухне. Нас разделяли две двери.
   Уэйлс увидел, как разбилось стекло, и закрыл глаза. Он
закрывал их медленно, постепенно, так, словно засыпал. Его
застывшее угрюмое лицо по-прежнему было обращено к окну.
   Макклур выстрелил в него три раза.
   Пули отбросили Уэйлса назад, к стене. Глаза у него
широко раскрылись, выкатились. Губы сползли с зубов, так
что обнажились десны. Язык выпал. Потом он уронил голову и
больше не шевелился.
   Когда Макклур отскочил от окна, я подскочил к окну. Пока
я отодвигал занавеску, отпирал и поднимал окно, его ноги уже
затопали по бетонному двору.
   Макман распахнул, дверь и ворвался в комнату, по пятам за
ним девушка.
   - Займись этим, - приказал я ему, вылезая наружу. - Его
застрелил Макклур.
   Квартира Уэйлса была на втором этаже. Пожарная лестница
заканчивалась здесь железным трапом с противовесом под
тяжестью человека трап опрокидывался и почти доставал до
земли.
   Я последовал за Макклуром тем же путем стал спускаться по
качающемуся трапу и, не добравшись до конца, спрыгнул на
бетонный двор.
   Со двора на улицу был только один выход. Я бросился
туда.
   На тротуаре рядом с выходом стоял тщедушный человек и
удивленно глазел на меня. Я схвати его за руку, тряхнул:
   - Пробежал высокий мужчина. - Возможно, я кричал. -
Куда?
   Он попытался ответить, не смог, показал рукой на другую
сторону улицы, где за досками для афиш начинался пустырь.
   Впопыхах я забыл сказать ему спасибо.
   Слева и справа от досок были проходы, но я не побежал
туда, а пролез под досками. Пустырь, заросший бурьяном, был
достаточно велик, чтобы укрыть беглеца даже такого крупного,
как Бейб Макклур, если он захочет устроить преследователю
засаду.
   Пока я размышлял над этим, в дальнем углу пустыря залаяла
собака. Она могла лаять на кого-то пробежавшего мимо. Я
побежал в тот угол. Собака была за сплошным забором во
дворе перед узким проходом, который вел с пустыря на улицу.
   Я подтянулся на заборе, увидел, что, кроме
жесткошерстного терьера, во дворе никого нет, и побежал по
проходу, провожаемый собакой, которая бросалась на забор с
той стороны.
   Перед самой улицей я спрятал револьвер в карман.
   Метрах в пяти от прохода, перед табачной лавкой, стоял
маленький открытый автомобиль. В дверях лавки полицейский
разговаривал с худым смуглым человеком.
   - Минуту назад оттуда вышел большой мужчина, - сказал я.
- Куда он направился?
   Полицейский глядел тупо. Худой показал головой: "В ту
сторону" и продолжал беседу.
   Я сказал спасибо и пошел к углу. Там стоял телефон для
вызова такси и два свободных таксомотора. От следующего
перекрестка отъезжал трамвай.
   - Сейчас тут прошел высокий мужчина он взял такси или сел
в трамвай? - спросил я двух таксистов, которые стояли возле
одной из машин.
   Тот, что пообтрепанное, сказал:
   - Такси он не брал.
   - Я возьму. Догоняем вон тот трамвай.
   Пока мы тронулись, трамвай успел отъехать на три
квартала. На улице были люди и машины, и я не мог
разглядеть, кто выходит из вагона. Мы нагнали его, когда он
остановился на Маркет-стрит.
   - Езжайте за мной, - велел я шоферу и выскочил. С задней
площадки трамвая я заглянул через стекло в салон.
Пассажиров было человек восемь десять.
   - На Гайд-стрит к вам сел высокий, здоровенный мужчина, -
сказал я кондуктору. - Где он вышел?
   Посмотрев на серебряный доллар, который я вертел в
пальцах, кондуктор вспомнил, что высокий мужчина вышел на
Тейлор-стрит, и заработал серебряный доллар.
   Когда трамвай свернул на Маркет-стрит, я спрыгнул.
Такси; ехавшее за вагоном, притормозило, дверь его
распахнулась.
   - Угол Шестой и Мишн, - сказал я, вскочив в машину.
   С Тейлор-стрит Макклур мог двинуться в эту сторону.
Приходилось действовать наугад. Скорей всего он попробует
скрыться по другую сторону Маркет-стрит.
   Уже совсем стемнело. Нам пришлось доехать до Пятой
улицы, чтобы свернуть с Маркет-стрит; по Пятой на Мишн и в
обратном направлении к Шестой. По дороге к Шестой улице мы
не увидели Макклура. И на Шестой я его не увидел ни слева,
ни справа от перекрестка.
   - Дальше, на Девятую, - распорядился я и, пока мы ехали,
объяснил шоферу, как выглядит нужный нам человек.
   Мы доехали до Девятой улицы. Нет Макклура. Я выругался
и стал ломать голову.
   Бейб медвежатник. Весь Сан-Франциско поднят по тревоге.
Инстинкт подскажет медвежатнику: оторваться на товарняке.
Товарные дворы в этой части города. Пожалуй, у него хватит
хитрости не удирать сразу, а затаиться. В таком случае он
вообще может не перейти через Маркет-стрит. Если он залег,
его еще можно будет найти завтра. Если взял ноги в руки, то
либо сейчас его поймаем, либо никогда.
   - На Харрисон, - сказал я шоферу.
   Мы доехали до Харрисон-стрит, по Харрисон до Третьей,
потом вверх по Брайент до Восьмой, вниз по Брэннан обратно
до Третьей, дальше до Таунсенд и не увидели Бейба Макклура.
   - Паршиво, - посочувствовал мне шофер, когда мы
остановились напротив вокзала Южной Тихоокеанской железной
дороги.
   - Пойду посмотрю на станции, - сказал я. - Ты тут тоже
поглядывай.
   Когда я сказал полицейскому на станции о своем деле, он
подвел меня к двоим в штатском, уже ждавшим здесь Макклура.
Их послали сюда после того, как было найдено тело Сю
Хамблтон. Об убийстве Святого Джо Уэйлса они еще не знали.
   Выйдя со станции, я обнаружил мое такси перед дверью;
сигнал его гудел без передышки, но астматически, я не слышал
его внутри.
   Обтрепанный мой шофер был взволнован.
   - Громила вроде твоего только что вышел с Кинг-стрит и
вскочил в шестнадцатый номер, - сказал он.
   - В какую сторону?
   - Туда, указывая на юго-восток.
   - Догоняй. - Я прыгнул в машину.
   Трамвай скрылся за поворотом на Третьей улице, за два
квартала от нас. Когда мы доехали до поворота, он тормозил
за четвертым перекрестком. Он только начинал тормозить,
когда с подножки свесился человек и спрыгнул на мостовую.
Высокий человек но он не казался высоким из-за ширины плеч.
Продолжая бежать по инерции, он пересек тротуар и скрылся из
виду.
   Мы остановились там, где человек выпрыгнул из вагона. Я
дал шоферу много лишних денег и сказал:
   - Возвращайся на Таунсенд-стрит и скажи полицейскому на
станции, что я погнался за Бейбом Макклуром на товарный двор
Ю. Т.
   Я думал, что пробираюсь бесшумно между двумя составами,
но не успел сделать и десяти шагов, как в лицо мне ударил
свет и раздалась команда: "Не двигаться!"
   Я стал. Между вагонами появились люди. Один назвал меня
по имени и осведомился:
   - Ты что тут делаешь? Заблудился? - Это был Гарри
Пеббл, полицейский сыщик.
   Я перевел дух и ответил:
   - Здравствуй, Гарри. Ищешь Бейба?
   - Проверяли составы.
   - Он здесь. Я только что прибежал за ним сюда с улицы.
Пеббл выругался и выключил фонарь.
   - Осторожно, Гарри, - предупредил я. - Не шути с ним. У
него большой пистолет, и сегодня вечером он уже застрелил
одного.
   - Я с ним пошучу, - пообещал Пеббл и велел одному из
сотрудников пойти предупредить людей в другом конце двора,
что Макклур здесь, а потом вызвать подкрепление.
   - Расположимся по периметру и подержим его, пока они не
приедут, - сказал он.
   Такой способ действий казался разумным. Мы рассыпались и
стали ждать. Один раз мы с Пебблом отогнали долговязого
бродягу, пытавшегося проскользнуть между нами во двор; потом
кто-то из группы поймал дрожащего парнишку, который,
наоборот, пытался выскользнуть в город. Больше ничего не
произошло, и вскоре прибыл лейтенант Дафф с двумя машинами
полицейских.
   Большинство народу осталось в оцеплении. Остальные, и я
с ними, маленькими группами пошли по двору, проверяя вагон
за вагоном. Мы подобрали несколько оборванцев, не
замеченных Пебблом и его людьми, но Макклура не нашли.
   И никаких следов не могли найти, покуда не наткнулись на
бродягу, валявшегося возле полувагона. Понадобилось минуты
две, чтобы привести его в чувство, но и тогда он не смог
говорить. У него была сломана челюсть. На вопрос, не
Макклур ли его ударил, он ответил чуть заметным кивком, а
когда мы спросили, в какую сторону направился Макклур,
показал слабой рукой на восток.
   Мы двинулись дальше и прочесали товарный двор дороги на
Санта-Фе.
   И не нашли Макклура.
   Во Дворец юстиции я приехал с Даффом. Макман сидел в
кабинете начальника уголовного розыска с тремя или четырьмя
агентами.
   - Уэйлс умер? - спросил я.
   - Да.
   - Успел что-нибудь сказать?
   - Он умер до того, как ты вылез в окно.
   - Девушку ты задержал?
   - Она здесь.
   - Говорит что-нибудь?
   - Мы решили не допрашивать до твоего приезда,
   объяснил сержант О'Гар, не знаем, какая ее роль в этом
деле.
   - Давайте сейчас займемся. Я еще не обедал. Что
показало вскрытие Сю Хамблтон?
   - Хроническое отравление мышьяком.
   - Хроническое? Значит, ей давали понемногу, а не все
сразу?
   - Получается. По тому, чт