услугу?
Я ничего не держал во рту с половины восьмого утра. Может,
посмотрите за лифтами, пока я заскочу в гриль?
   - Конечно.
   По пути в гриль позвонил в агентство и назвал номер
"кадиллака".
   - Кому он принадлежит?
   - Это машина Джона Петтерсона из Сан-Пуэбло.
   Можно, конечно, заняться Петтерсоном, но сто против
одного, что это ложный след. Когда делом занимаются
профессионалы, проследить их машину по номерам почти
безнадежное занятие.
   Я томил в заточении голод целый день и теперь в гриле
выпустил его на свободу. За едой поразмыслил над событиями
дня, стараясь не напрягаться, чтобы не Испортить аппетит. К
тому же, думать было особенно не о чем.
   Кид живет в берлоге, из которой виден дом на
Макалистер-стрит. Он тайком посетил это здание. Когда Кид
выходил оттуда, по нему открыли стрельбу из машины, ждавшей,
наверняка, где-то поблизости. Жил ли напарник или напарники
француза в квартире, в которую забрался Кид?
   Может, его заманили в то здание, чтобы избавиться? Или
люди из "кадиллака" наблюдали за парадным входом, а Кид
смотрел за черным? Если да, то знали ли они друг о друге?
И кто тогда живет в этом доме?
   Ни на один из этих вопросов я не мог ответить. Я только
знал, что француз и его товарищи, похоже, недолюбливают
Кида.
   Закончив есть, вернулся в холл. Когда я проходил мимо
телефонисток, одна из девушек кивнула мне. У нее были такие
кудрявые рыжие волосы!
   Я остановился.
   - Вашему другу только что звонили.
   - О чем говорили?
   - Его ждет человек на углу Керни и Бродвея. Просил
поторопиться.
   - Когда был звонок?
   - Они только что закончили разговаривать.
   - Называли какие-нибудь имена?
   - Нет.
   - Благодарю.
   Я подошел к Дюрану, следившему за лифтами.
   - Еще не спустился?
   - Нет.
   - Хорошо. Рыжая телефонистка сказала, что его только что
вызвали на угол Керни- стрит и Бродвея.
   Я вышел из гостиницы и сел в машину, которую оставил за
углом. Черный "кадиллак" с новыми номерами уже стоял перед
отелем. Я проехал мимо и заглянул вовнутрь. За рулем сидел
коренастый мужчина лет сорока в кепке, надвинутой на глаза.
Из-под нее виднелись только большой рот и тяжелый
подбородок.
   Я остановился недалеко от "Маркиза". Ждать пришлось
недолго. Француз сел в "кадиллак", который медленно покатил
по Бродвею. Я последовал за ними.
   Поездка оказалась короткой. "Кадиллак" остановился так,
что пассажирам было удобно наблюдать за "Венецией", одним из
лучших итальянских ресторанов города.
   Прошли два часа.
   Я думал, что в "Венеции" ужинает Кид. Когда он выйдет,
опять начнется стрельба и продолжится фейерверк, прерванный
на Макалистер-стрит. Хотя я и не собирался помогать Киду в
неравном бою, все же надеялся, что на этот раз он сумеет
быстро достать пушку.
   Судя по всему происходила война между головорезами. Я не
хотел вмешиваться в их личные дела. По-моему, дождавшись
чьей-нибудь победы, я тоже немножко выиграю, задержав
оставшихся в живых налетчиков.
   Предположение о Киде оказалось неверным. Француз ждал
мужчину и женщину. Я не разглядел их лиц, так как они
быстро сели в такси.
   Мужчина был высоким и широкоплечим гигантом. Рядом с ним
его попутчица выглядела маленькой девочкой. Да и не
мудрено. Любой предмет, весивший меньше тонны, показался бы
крошечным рядом с этим громилой.
   "Кадиллак" поехал за такси, а я - за "кадиллаком". Ехать
пришлось недалеко.
   Такси свернуло в темный квартал на окраине Китайского
квартала. Раздался скрип тормозов, крики, шум разбиваемого
стекла, скрежет металла.
   - Эй! Что вы делаете? - глупо закричал мужской голос.
- Убирайтесь!
   Я не спеша подъехал ближе. Сквозь дождь и темноту
оказалось трудно разглядеть подробности. Я находился футах
в двадцати, когда из такси на тротуар выпрыгнула женщина.
Она приземлилась на колени, вскочила и побежала.
   Я открыл дверь. Хотел разглядеть ее, когда она будет
пробегать мимо. Если женщина примет открытую дверь за
приглашение, я не стану возражать против беседы.
   Женщина из такси приняла приглашение и бросилась к
машине, словно и не сомневалась, что я жду именно ее. Над
меховым воротником виднелось маленькое овальное лицо.
   - Помогите! Быстрее... Увезите меня отсюда!
   Несмотря на то, что в ее голосе почти не слышался акцент,
я понял, что передо мной иностранка.
   - Как насчет?.. - Я закрыл рот, так как она ткнула мне в
ребро короткоствольным пистолетом. - Конечно! Садитесь, -
живо согласился я.
   Женщина нагнула голову, чтобы сесть в машину. В этот
момент я схватил ее за шею и затащил вовнутрь. Со мной
боролось маленькое, но мускулистое тело. Я вырвал пушку и
оттолкнул ее на соседнее сиденье. Пальцы незнакомки
вцепились в мою руку.
   - Быстрее! Быстрее! Пожалуйста, отвезите...
   - Как насчет вашего друга?
   - Это не друг! Он с ними заодно! Пожалуйста, побыстрее!
   В открытой двери моей машины появился человек с большим
подбородком, сидевший за рулем "кадиллака". Он схватил
женщину за меховой воротник. Она попыталась вскрикнуть, но
из ее горла донесся лишь булькающий звук, который издает
человек с перерезанной глоткой. Я ударил водителя
"кадиллака" в подбородок пистолетом. Парень попытался
упасть в машину, но я вытолкнул его.
   Не успела его голова коснуться тротуара, как я захлопнул
дверцу и развернулся. Когда мы поворачивали за угол,
раздались два выстрела. Может, они стреляли еще, не знаю.
Я несколько раз свернул и наконец понял, что погони нет.
   Пока все в порядке. Я начал с Кида, бросил его, чтобы
заняться Маруа, а теперь отпустил того, чтобы узнать, кто
эта женщина. Трудно сказать, из-за чего вся возня, но
теперь я, кажется, понял, из-за кого она.
   - Куда? - спросил я через несколько минут.
   - Домой, - она назвала адрес.
   Я не стал возражать, так как моя попутчица жила в том
самом доме на Макалистер- стрит, в котором днем побывал Кид.
Хотелось опередить Француза и Большого Подбородка, поэтому
мы быстро добрались на место. Не знаю, догадывалась ли моя
пассажирка или нет, но я не сомневался, что все действующие
лица знают этот адрес.
   Во время поездки женщина не произнесла ни единого слова.
Она сидела рядом со мной и дрожала. Я смотрел на дорогу,
думая, как бы получить приглашение к ней домой. Жаль, что я
выронил ее пушку, когда выталкивал из машины Большого
Подбородка. Позже это могло бы пригодиться. Если она не
пригласит меня сейчас, у меня не будет повода для визита.
   Но беспокойства оказались напрасными. Она не пригласила,
она потребовала, чтобы я пошел с ней. Незнакомка была
сильно напугана.
   - Не покидайте меня, - просила она, пока мы ехали по
Макалистер-стрит. - Какой кошмар! Вы не можете бросить
меня! Если вы уйдете, я отправлюсь с вами!
   Я хотел попасть в ее квартиру, но не хотел оставлять
машину рядом с домом.
   - Поставим машину за угол и пойдем к вам.
   Я проехал квартал, смотря по сторонам, но черной машины
нигде не было видно. Оставив автомобиль на Франклин-стрит,
мы вернулись к дому на Макалистер-стрит. Незнакомка
заставила меня почти бежать. К этому времени ливень
превратился в слабый дождик.
   Дрожащей рукой женщина попыталась открыть входную дверь.
Пришлось взять ключ и помочь ей. Никого не встретив, мы
поднялись на лифте на третий этаж. Я открыл дверь квартиры.
   Не отпуская мою руку, хозяйка включила свет. Я не
понимал, чего она ждет, пока женщина не закричала:
   - франа! Франа! Франа!
   Откуда-то донесся приглушенный собачий лай. Однако самой
собаки не было видно.
   Обеими руками женщина вцепилась в меня.
   - Они здесь! - В ее голосе слышался ужас. - Они здесь!
   - В квартире должен кто-то быть? - поинтересовался я,
отодвинув хозяйку, чтобы она не загораживала обе двери,
выходящие в прихожую.
   - Нет! Только моя собачка Франа, но...
   Одну руку я сунул в карман, чтобы при необходимости
быстро достать пушку. Другой - отвел женские руки.
   - Оставайтесь здесь. Я посмотрю.
   Подойдя к ближайшей двери, я вспомнил, как восемь, лет
назад Лью Махер сказал: "Парень умеет стрелять, и он просто
сумасшедший. Его не сдерживает ничто - ни осторожность, ни
страх перед последствиями".
   Левой рукой я нажал на дверную ручку и распахнул ногой
дверь.
   Ничего не произошло.
   Нашел выключатель а включил свет. Уютная гостиная.
Полный порядок.
   Через открытую дверь в противоположном конце комнаты
донеслось приглушенное тявканье. Сейчас оно стало громче и
возбужденнее. Я двинулся к этой двери. Свет из гостиной
освещал тихую и пустую комнату. Я вошел в нее и включил
лампу.
   Открыл дверь, из-за которой раздавался собачий лай.
Темная пушистая собачонка прыгнула на меня. Я схватил ее
там, где шерсть была самой густой. Франа оказалась
фиолетовой, как виноград! Ее выкрасили в фиолетовый цвет.
Держа этого крашеного, тявкающего пса, я направился в пустую
спальню. В шкафу никто не прятался. В ванной и на кухне не
было ни души. Очевидно, Кид запер фиолетового щенка еще
днем.
   Возвращаясь в прихожую с собачкой, я увидел лежащий на
столе лицом вниз надрезанный конверт. Конверт был из
дорогой бумаги и адресовался Инес Альмад.
   Похоже, я имею дело с международной компанией. Маруа -
француз, Кид - американец из Бостона, у собаки чешское имя
(по крайней мере, несколько месяцев назад я взял одного
фальшивомонетчика - чеха, которого звали Франа) и Инес, у
которой, по-моему, испанское или португальское имя. Что
касается ее фамилии, то она тоже, несомненно, была
иностранной, хотя, кажется, не французской. Я вернулся в
прихожую к хозяйке, которая так и не тронулась с места.
   - Все, кажется, в порядке. Собачка просто забралась в
чулан.
   - Никого нет?
   - Никого.
   Она взяла обеими руками собачонку и поцеловала ее в
пушистую мордочку, успокаивая словами на непонятном языке.
   - Ваши друзья, люди, с которыми вы поссорились сегодня
вечером, знают, где вы живете?
   Я не сомневался, что они-то знают, но хотел выяснить,
известно ли это ей?
   Инес бросила собаку, словно забыла о ней, и нахмурилась.
   - Не знаю, - медленно ответила она. - Возможно. Если
знают, то...
   Она задрожала и захлопнула ногой входную дверь.
   - Может, они были здесь днем, - продолжила она. - Я
такая трусиха, я всего боюсь! Но сейчас здесь никого нет?
   - Никого, - заверил я ее...
   Мы вошли в гостиную. Я впервые увидел незнакомку без
шляпы и темной накидки.
   Передо мной стояла женщина лет тридцати со смуглой, как у
индианки, кожей, чуть ниже среднего роста, в ярко-оранжевом
платье. Круглые коричневые обнаженные плечи, изящные руки и
ноги, на пальцах множество колец. Тонкий с горбинкой нос,
ярко накрашенные полные губы, очень узкие глаза с длинными и
густыми ресницами. Глаза какого-то темного цвета, который
невозможно определить через узкий просвет между ресницами.
Словно два темных луча пробиваются через закрытые веки.
Черные волосы в беспорядке. На смуглой груди нитка жемчуга,
в ушах серьги в форме дубинок.
   Да, это была странная штучка. Я не хочу сказать, что она
не была красива. Нет, Инес была прекрасна какой-то дикой
красотой.
   Закусив нижнюю губу белыми зубами и дрожа от испуга, она
включила электрообогреватель. Я воспользовался моментом и
переложил револьвер из плаща в брюки, затем снял плащ.
   Хозяйка вышла на секунду из гостиной и вернулась с
бутылкой с коричневой жидкостью и двумя бокалами на
бронзовом подносе, который поставила на маленький столик
рядом с обогревателем.
   Первый бокал Инее наполнила почти до краев. Я остановил
ее, когда она наполнила второй бокал наполовину.
   - Мне хватит.
   Напиток оказался бренди и пошел отлично. Она опрокинула
свой бокал, словно ее мучила жажда, повела голыми плечами и
удовлетворенно вздохнула.
   - Вы, конечно, думаете, что я ненормальная, - улыбнулась
Инее. - Бросаюсь на улице к первому встречному незнакомцу,
отнимаю у него время, доставляю хлопоты.
   - Вовсе нет, - серьезно солгал я. - По-моему, вы
довольно рассудительны для женщины, которая, несомненно, не
привыкла к таким вещам.
   Она пододвинула маленькую, обтянутую материей скамеечку
поближе к обогревателю и столу, на котором стояла бутылка с
бренди, села и кивком пригласила меня устроиться рядом.
   Фиолетовая собачка запрыгнула на колени к хозяйке,
которая сбросила ее на пол. Когда Франа попробовала
вернуться, Инее пнула ее в бок острым носком бальной
туфельки. Собачонка завыла и заползла под стул.
   Я старался держаться подальше от окна. Оно было
зашторено, но не настолько плотно, чтобы Кид, если он сидит
у окна с биноклем, не мог видеть, что происходит в гостиной.
   - Но я вовсе не рассудительна, - возразила смуглая
женщина, когда я сел на скамеечку рядом с ней. - Я ужасная
трусиха. Даже привыкнув... Это мой муж или, вернее, тот,
кто был моим мужем. Ваша доблесть заслуживает объяснения.
Я не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне неправильное
представление.
   Я попытался произвести впечатление доверчивого и
легковерного мужчины. На самом же деле не верил не единому
ее слову.
   - Он безумно ревнив, - продолжила Инее низким, мягким
голосом, выговаривая слова так, что в ее речи едва слышался
иностранный акцент. - Он невероятно злобный старик. Бывший
муж подослал этих людей! Сначала была женщина, так что
сегодняшние головорезы не первые. Не знаю, что они хотят.
Может, убить меня... искалечить, обезобразить... не знаю.
   - И мужчина, бывший с вами в такси, один из них? Я ехал
за вами, когда на вас напали, и заметил, что вы не одни. Он
был с ними?
   - Да! Сначала я не знала, но, судя по всему, он заодно с
ними. Он не защищал меня! По-моему, мой спутник просто
притворялся.
   - Не пробовали натравить на своего муженька легавых?
   - Что?
   - В полицию обращались?
   - Да, - она пожала шоколадными плечами. - Но я могла бы
с таким же успехом молчать. Это произошло в Буффало. Они
обязали мужа сохранять спокойствие, так, кажется, это
называется. Тысяча долларов штрафа! Фу! Что значит тысяча
для такого Отелло? И я... я не могу выносить газеты, их
шуточки. Пришлось уехать из Буффало. Да, однажды я
попыталась натравить на мужа легавых.
   - Буффало? - я решил немного проверить. - Я там
некоторое время жил... На Кресент авеню.
   - О, да. Это недалеко от Делавэрского парка.
   Все верно. Но ее знание Буффало не доказывает, что все
остальное правда.
   Женщина налила еще бренди. Мне нужно было остаться
трезвым, так как еще предстояла работа. Она вновь выпила
полный бокал, затем предложила сигареты из лакированного
ящика - изящные сигареты, завернутые вручную в черную
бумагу.
   Они воняли и горели, как порох.
   - Вам не нравятся мои сигареты?
   - Я старомоден, - извинился я, гася сигарету на бронзовом
подносе и доставая из кармана свои собственные. - Что в
ваших хлопушках?
   Мадам Альмад мелодично рассмеялась.
   - Извините меня. Они мало кому нравятся. Я подмешиваю к
табаку индусские благовония.
   Я промолчал. Что можно ожидать от женщины, которая
выкрасила свою собаку в фиолетовый цвет?
   В этот момент собачонка заскребла когтями по полу.
Смуглая женщина бросилась мне на грудь, схватив за шею.
Вблизи ее глаза оказались не темными, а серо-зелеными.
Чернота была лишь тенью от густых ресниц.
   - Это всего лишь собака, - успокоил я и отодвинул ее на
конец скамеечки.
   - Фу, - с огромным облегчением вздохнула Инее. Затем она
налила еще раз.
   - Видите, я ужасная трусиха, - сказала она, выпив третий
бокал бренди. - Но у меня, ах, такие неприятности. Это
просто чудо, что я до сих пор не сошла с ума.
   Я мог бы ей сказать, что она не настолько далека от
сумасшествия, чтобы хвалиться этим, но вместо этого
сочувственно кивнул.
   Инее уронила сигарету и сейчас же закурила новую. Ее
глаза опять превратились в черные щелочки.
   - Наверное, неприлично, - она улыбнулась, и на щеках
появились маленькие ямочки, - бросаться в объятия мужчины, о
котором я ничего не знаю, даже его имени.
   - Это легко исправить. Меня зовут Янг, - соврал я. - Я
могу продать ящик шотландского виски по цене, которая
потрясет вас. Не стану особенно возражать, если вы станете
называть меня Джерри. По крайней мере, большинство леди,
которые сидели у меня на коленях, называли меня Джерри.
   - Джерри Янг, - словно про себя повторила смуглая
женщина. - Прекрасное имя. Так вы бутлеггер?
   Все, кроме страха, в этой женщине было фальшиво. Инес
здорово перепугалась и не собиралась проводить ночь одна.
Она намеревалась держать меня рядом на случай, если
подвернутся еще подбородки, которые нужно погладить. Она
собиралась охмурить меня. Инес не сдерживали ни природная
стыдливость, ни напускная скромность. Она не принадлежала к
пуританкам. Мне же хотелось, когда раздастся финальный удар
гонга, отвести эту бэби и кое-каких ее дружков в тюрьму.
Это была еще одна причина в числе прочих, почему мне не
следует раскатывать губы.
   Я был не против разбить в ее берлоге лагерь, пока
что-нибудь не произойдет. Квартира напоминала сцену
следующего действия, в котором я играю свою игру. Я не мог
позволить Инее Альмад догадаться, что ей отведена
второстепенная роль. Надо притворяться, что за моим
согласием остаться не стоит ничего, кроме желания защитить
крошку. Ее можно взять рыцарством, притворившись
благородным защитником слабого пола. Но не более того. Тут
нужно было держать ухо востро. Инес выпила так много
бренди, что уже не скрывала своих игривых намерений.
   Я не тешил себя мыслью, что ее теплое отношение вызвала
моя красота. Я мужик с толстыми ручищами и большими
кулаками. Она попала в переплет и сразу увидела, что я -
защита. Я являлся буфером, который Инее собиралась
поместить между собой и своими неприятностями.
   Существовала еще одна причина, из-за которой я не мог
раскиснуть. Я не настолько молод, но и не настолько стар,
чтобы сходить с ума по каждой юбке. Сейчас я нахожусь между
тридцатью и сорока, как раз в том возрасте, когда мужчина
ценит дружбу, например, выше красоты. Эта смуглая женщина
раздражала меня тем, что уж очень была уверена в себе.
Работала Инее грубо. Она пыталась обращаться со мной, как с
фермером. Но вопреки внешнему виду, я не такой уж олух.
Инее чувствовала себя, как рыба в воде, когда нужно было
поиграть плечиком. Она не нравилась мне. Я надеялся в
конце спектакля запереть ее в боксе. Однако я был бы
лгуном, если бы не признался, что она немного зацепила меня.
   В гостиной происходила жесткая игра безо всяких
сантиментов.
   Пару раз мое терпение мне едва не изменило. Взглянул на
часы - 2.06. Она накрыла часы унизанной кольцами ручкой.
   - Пожалуйста, Джерри, - взмолилась Инее, на этот раз без
всякого притворства. - Вы не можете уйти. Вы не должны
бросать меня. Если вы уйдете, я пойду с вами. Вы не можете
оставить меня здесь одну. Ведь меня могут убить.
   Я снова сел. Через несколько минут раздался звонок. Она
задрожала и бросилась мне на шею. Я с трудом освободился от
ее обнаженных рук.
   - Что это?
   - Это парадный вход. Не обращайте внимания.
   - Ну, ну. Будьте хорошей девочкой, - я потрепал ее по
плечу. - Ответьте. Посмотрим, кто это. Ее руки сжались.
   - Нет! Нет! Это они!
   Опять зазвонил звонок.
   - Ответьте, - настаивал я.
   - Нет! - она уткнулась носом мне в грудь.
   - Ладно. Тогда я отвечу сам.
   Я освободился от женщины и вышел в прихожую. Инес
следовала за мной. Я опять попытался убедить ее ответить,
но она стояла на своем, хотя и не возражала, если я отвечу
сам. Мне бы не хотелось, чтобы гость знал, что Инес не
одна, но делать было нечего.
   - Ну, в чем дело? - сказал я в трубку.
   - Кто вы, черт побери? - спросил хриплый мужской голос.
   - Что вам нужно?
   - Я хочу поговорить с Инес.
   - Скажите мне. Я передам.
   Женщина стояла рядом со мной и все слышала.
   - Это Билли, - прошептала она. - Скажите ему, чтобы он
ушел.
   - Уходите, - передал я послание.
   - Да? - голос стал жестче. - Откроете или ломать дверь?
   В вопросе не было ни капли юмора. Не советуясь