- Как вы думаете, что могло ее задержать? - спросил он.
   У меня не хватило духа ответить ему, какой вывод
напрашивается теперь, когда выкуп уплачен, а девушка не
появляется. Я отделался парой общих фраз и вышел.
   Я поймал такси и попросил отвезти меня в торговый центр.
Я ходил из одного магазина в другой, задерживаясь во всех
секциях, торгующих женской одеждой, - от туфель до шляп, и
расспрашивал, не покупал ли в последние дни какой-нибудь
мужчина с внешностью Леитона одежду для молодой женщины с
фигурой Одри Гейтвуд. Побывав в пяти магазинах и не получив
нигде подтверждения, я поручил проверку остальных городских
магазинов парню из нашего агентства, а сам на пароме
переправился на другую сторону залива, чтобы прочесать
универмаги Окленда. И в первом же из них мне
посчастливилось.
   Не далее как вчера мужчина, который вполне мог быть
Лейтоном, покупал женские вещи размеров Одри. Он купил
множество вещей - от белья до плаща, и мало того, он - я не
верил своему счастью - приказал отослать купленные вещи
мистеру Т. Оффорду на Четырнадцатую улицу.
   В подъезде доходного дома, находившегося под этим
адресом, я нашел возле номера квартиры 202 нужную мне
фамилию. Теодор Оффорд.
   В этот момент отворилась входная дверь: на пороге стояла
толстая немолодая женщина в ситцевом домашнем халате. Она с
интересом осмотрела меня, а я спросил:
   - Вы не знаете, где живет смотритель?
   - Это я.
   Я подал ей визитную карточку и вошел в дом.
   - Я из отдела поручительств Североамериканского
страхового общества, - повторил я ложь, напечатанную на моей
фальшивой визитке. - К нам поступило заявление о
поручительстве за мистера Оффорда. - Не могли бы вы помочь
мне составить о нем мнение? Тот ли это человек, на которого
можно положиться?
   Я сказал все это со слегка озабоченным выражением лица -
такая мина подходит тому, кто выполняет необходимую, но не
слишком важную формальность.
   - Поручительство? Очень странно! Мистер Оффорд завтра
уезжает.
   - Я не знаю, о каком поручительстве идет речь, - ответил
я небрежно. - Мы получаем только фамилии и адреса в целях
предварительного знакомства. Может, поручительство
потребовалось его теперешнему работодателю, а может, это
кто-то, к кому мистер Оффорд намеревается поступить на
работу. Некоторые фирмы обращаются к нам, чтобы мы провели
разведку в отношении лиц, которых они намереваются
пригласить на работу. Хотят застраховаться от финансовой
ответственности за работников.
   - Ну, что я могу вам сказать... Мистер Оффорд очень
милый молодой человек, - сказала она. - Но он живет здесь
всего лишь неделю.
   - Неделю? Да, это недолго.
   - Они приехали из Денвера. Должны были остаться здесь
надолго, но приморский климат не пошел миссис Оффорд на
пользу, поэтому они возвращаются.
   - Вы точно знаете, что они приехали из Денвера?
   - Ну... так они мне сказали.
   - Это большая семья?
   - Нет, их только двое. Это молодые люди.
   - И какое они на вас произвели впечатление? - спросил я,
стараясь своим тоном дать ей понять, что свято верю в ее
проницательность.
   - Они производят впечатление очень милой молодой пары.
Временами можно подумать, что их целыми днями нет дома, так
тихо они себя ведут.
   - Они часто выходят?
   - Не могу вам сказать. У них есть собственный ключ от
входной двери. Временами, когда они входят или выходят, я
их встречаю...
   - Значит, вы могли бы и не знать, если бы они однажды
вечером не вернулись ночевать?
   Она измерила меня подозрительным взглядом - мой вопрос не
стыковался с делом, которое я выдвинул в качестве предлога.
Но это уже не имело значения. Она покачала головой.
   - Ну... разумеется, могла бы и не знать.
   - Они часто принимают гостей?
   - Не могу сказать. Мистер Оффорд не...
   Она не закончила фразу, потому что с улицы вошел мужчина.
Он прошел за моей спиной и двинулся к лестнице.
   - Боже мой! - шепнула она. - Надеюсь, что он не слышал!
Это мистер Оффорд!
   Худощавый мужчина в коричневом костюме и бежевой шляпе -
он вполне мог оказаться Лейтоном. Я видел его только со
спины, а он меня - тоже. Он спокойно поднимался по
лестнице. Если он слышал, как женщина назвала его фамилию,
то он воспользуется поворотом лестницы, чтобы бросить на
меня взгляд. Он это сделал. Я постарался ничем не
обнаружить, что узнал его. Это был Жмот Квайл, аферист,
который года четыре тому назад бесчинствовал в западных
штатах. Он не выдал себя ни жестом, ни взглядом, но я знал,
что он тоже меня узнал. Хлопнула дверь на втором этаже.
   Я направился к лестница.
   - Загляну наверх поговорить с мистером Оффордом, -
уведомил я смотрительницу.
   Я тихо подошел к двери квартиры 202 и некоторое время
прислушивался. Изнутри не доносилось ни малейшего звука.
Для колебаний не было времени. Я нажал кнопку звонка.
   Один за другим, быстро, как три удара пишущей машинки под
пальцами опытной машинистки, только куда громче, прозвучали
три револьверных выстрела. И в двери квартиры 202 на высоте
пояса появились три отверстия. Я был бы уже упитанным
трупом с тремя пулями в брюхе, если бы в давние времена не
научился становиться сбоку от двери, в которую звоню, когда
наношу непрошеный визит в незнакомую квартиру.
   За дверью прозвучал Повелительный мужской голос:
   - Перестань! Дура! Боже, только не это!
   Ему отвечал истеричный женский голос, выкрикивающий
ругательства. И какие! Еще две пули прошили дверь.
   - Перестань! Прошу тебя!
   Теперь в голосе мужчины звучали нотки страха. Женщина
исступленно сыпала крепкими словечками. Послышались звуки
борьбы. Грохнул ещё один выстрел.
   Я пнул дверь изо всех сил, и замок не выдержал. На полу
комнаты мужчина - Квайл - боролся с женщиной. Стоя на
коленях, он держал ее за запястье и старался прижать ее руку
к полу. Женщина стискивала в руке дымящийся револьвер.
Одним прыжком я оказался рядом и вырвал оружие.
   - Хватит! - крикнул я, поднявшись на ноги. - Встать! У
вас гость!
   Квайл отпустил руку своей противницы, которая немедленно
попыталась вцепиться своими острыми коготками ему в глаза;
однако ей удалось лишь расцарапать ему щеку. Он на
четвереньках отбежал от нее, и тут же они оба вскочили на
ноги. Он сразу плюхнулся в кресло, вытирая окровавленную
щеку платком. Девушка осталась стоять посреди комнаты,
уткнув руки в бедра и испепеляя меня ненавидящим взглядом.
   Я рассмеялся - теперь я мог себе это позволить.
   - Если у вашего отца сохранилось немного разума, то он
славно отделает вас ремнем, на котором правит бритву. Лихо
вы его объегорили!
   - Если бы вы прожили с ним так долго, как я, и вас бы
постоянно унижали и терроризировали, вы тоже были бы готовы
на все, чтобы раздобыть немного денег и начать жить
самостоятельно.
   На это я ничего не ответил. Помня о торговых методах ее
папочки - особенно о кое-каких военных контрактах, в
отношении которых министерство юстиции все еще проводит
расследование, - я должен был признать, что самое худшее, в
чем можно упрекнуть Одри, это то, что она слишком дочь
своего отца.
   - Как вы вышли на наш след? - вежливо спросил меня
Квайл.
   - Несколько мелочей, - ответил я. - Во-первых, знакомая
видела Одри на Маркет- стрит около половины девятого вечера,
а письмо ваше было проштемпелевано в девять. Вы немного
поспешили с этим. С отправкой письма следовало малость
подождать. Вероятно, она бросила его в почтовый ящик по
дороге сюда?
   Квайл кивнул.
   - Во-вторых, - продолжал я, - ее телефонный звонок. Она
хорошо знала, что потребуется несколько минут, чтобы все эти
секретарши соединили ее с отцом. Если бы она действительно
добралась до телефона, воспользовавшись невнимательностью
похитителей, то она так торопилась бы, что выложила бы все
первому лицу, на которое наткнулась, скорее всего,
телефонистке на коммутаторе. Все указывало на то, что
главной целью происходящего было нагнетание страха - такого
страха, чтобы ваш отец совсем размяк. Я не касаюсь здесь
попытки подбросить нам этот ложный след с Даблтопом.
   Квайл снова кивнул.
   - Когда она не появилась после уплаты выкупа, я начал
догадываться, что она сама замешана в этом деле. Не
приходится сомневаться, что если бы она возвратилась домой
после такого номера, ее не пришлось бы долго допрашивать,
чтобы она выдала все. И, наверное, она этого боялась.
Остальное не составило труда, к тому же мне немного повезло.
Мы узнали, что она находится в сговоре с каким-то типом,
когда обнаружили женский наряд, который вы выбросили, когда
необходимость в нем миновала. Я предположил, что в этом
деле участвует лишь один сообщник. Кроме того, я знал, что
ей потребуется что-то из одежды: она не могла вынести свои
вещи из дома. А ведь у нее тьма приятельниц, основное
занятие которых - бросаться деньгами в магазинах. Поэтому я
подумал, что она скорее всего пошлет за покупками сообщника.
И не ошибся. А сообщник поленился таскать пакеты, или их
было слишком много, вот он и велел переслать их. Вот и вся
история.
   - Да, это было чертовски неосторожно с моей стороны, -
признал Квайл, после чего презрительно ткнул пальцем в
сторону ловушки. - Но что я мог поделать с этой идиоткой?
Она же колется! Пришла, уже накачавшись какой-то дрянью. Я
должен был все время следить, чтобы ей не стукнуло в голову
и она не завалила все дело. Да вы же сами только что
убедились, что она такое. Я сказал ей, что вы поднимаетесь
наверх, а эта дура схватилась за пушку и чуть-чуть не
прибавила к делу ваш труп!
   Свидание отца с дочерью состоялось в кабинете капитана в
управлении полиции на втором этаже муниципалитета в Окленде.
Зрелище было что надо.
   В течение доброго часа можно было делать ставки: хватит
ли Харви Гейтвуда удар, задушит ли он свою единственную дочь
или только прикажет запереть ее в исправительное заведение
до совершеннолетия? Однако в конце концов Одри его
пережала. Недаром она была дочерью своего отца и притом
особой достаточно молодой, чтобы не считаться с
последствиями, тогда как Гейтвуда, несмотря на его
деспотический характер, жизнь уже научила кое-какой
осторожности. Картой, которой она его побила, оказалась
угроза выложить газетной братии все, что она о нем знает.
Понятия не имею, что она знала в действительности, да и он,
пожалуй, не был особо уведомлен но он не мог рисковать в тот
момент, когда министерство юстиции проводило расследование,
связанное с его военными контрактами. Не приходится
сомневаться, что она выполнила бы свою угрозу, а одна из
газет в Сан- Франциско только и ждала случая, чтобы спустить
на него собак. В конце концов отец и дочь покинули кабинет
капитана вместе пылая взаимной ненавистью.
   Квайла мы заперли наверху, в камере, однако по этому
поводу особо не обольщались. Я знал, что у нас нет способа
обвинить его в чем либо, не поставив Одри перед судом.
   Это было несуразное дело. И я вздохнул с облегчением,
когда оно закончилось.

------------------------------------------------------------

   1) - Небоскреб в Сан-Франциско



   Дэшил Хэммет
   Десятый ключ к разгадке


   Перевод А. Заливадного


   - Мистер Леопольд Гантвоорт вышел, - сказал слуга,
который открыл мне дверь. - Но есть его сын, мистер Чарльз.
Если вы хотите с ним увидеться...
   - Нет, мы договорились с мистером Леопольдом Гантвоортом,
что я приду в девять часов или немного позже. Сейчас ровно
десять. Видимо, он скоро будет. Я подожду.
   - Пожалуйста.
   Он отступил в сторону, чтобы я мог пройти, взял у меня
плащ и шляпу, проводил в комнату наверху - библиотеку
Гантвоорта - и оставил одного. Я взял какой-то толстый
журнал из стопки, лежащей на столе, подвинул поближе
пепельницу и уселся поудобнее.
   Прошел час. Я отложил журнал и начал проявлять
нетерпение. Прошел еще час, и я уже беспокойно вертелся в
кресле.
   Где-то в глубине дома часы били одиннадцать, когда в
комнату вошел молодой человек лет двадцати пяти или двадцати
шести, высокий и худой, с очень бледной кожей и очень
темными глазами и волосами.
   - Отец еще не вернулся, - сказал он. - Извините, что вам
пришлось так долго ждать. Не могу ли я чем-нибудь помочь?
Меня зовут Чарльз Гантвоорт.
   - Нет, спасибо, - я встал с кресла, принимая этот
вежливый намек на то, что слишком засиделся. - Я свяжусь с
ним завтра.
   - Мне очень жаль, - пробормотал он, и мы вместе пошли к
дверям.
   Когда мы выходили в холл, негромко затарахтел телефон в
углу комнаты, которую мы только что покинули.
   Чарльз Гантвоорт вернулся, чтобы взять трубку, а я ждал в
дверях.
   Разговаривая, он стоял спиной ко мне.
   - Да. Да! Что-о?.. Да. Да...
   Он медленно обернулся, и я увидел боль на его ставшем
серым лице, ужас в широко открытых глазах и разинутый рот;
он все еще держал в руке трубку.
   - Отец... - прошептал он. - Умер... убит.
   - Где? Как?!
   - Не знаю. Звонили из полиции. Они хотят, чтобы я
немедленно приехал.
   Он с усилием расправил опустившиеся плечи, пытаясь взять
себя в руки, повесил трубку, и его лицо стало менее
напряженным.
   - Прошу меня простить...
   - Послушайте, - прервал я эти извинения, - я сотрудник
Континентального сыскного агентства. Ваш отец звонил нам
сегодня и просил прислать к нему детектива. Говорил, что
его жизни угрожает опасность. Однако формально он никого не
нанимал. Поэтому, если вы...
   - Ну конечно! Я вас нанимаю! Если полиция еще не нашла
убийцу, то сделайте все возможное, чтобы его схватили.
   - 0'кей. Поехали в полицию.
   Во время поездки мы не обменялись ни словом до самого
здания суда. Пригнувшись над рулем своей машины, Гантвоорт
мчал со страшной скоростью по улицам города. У меня было
много вопросов, но если уж он хотел ехать в таком темпе, ему
сейчас требовалось все его внимание, чтобы куда-нибудь не
врезаться. Поэтому я не мешал, а только держался покрепче и
помалкивал.
   Когда мы прибыли на место, нас уже ждали полдюжины
детективов. Следствие вел О'Гар - сержант-детектив с
конусообразной головой, одетый, как деревенский констебль из
кинофильма - в широкополую черную шляпу и так далее, но, тем
не менее, не стоило его недооценивать. Мы уже работали
вместе по нескольким делам и отлично друг друга понимали.
   Он провел нас в одну из небольших комнат по соседству с
приемной. Там, на столе, мы увидели с десяток предметов.
   - Посмотрите на эти вещи внимательно, - сказал Гантвоорту
сержант-детектив, - и укажите те, которые были
собственностью вашего отца.
   - А где отец?
   - Сначала сделайте то, что я попросил, - твердо сказал
О'Гар . - А потом у вас будет возможность его увидеть.
   Пока Чарльз Гантвоорт проводил отбор, я тоже присмотрелся
к лежащим на столе предметам. Пустая шкатулка для
драгоценностей, записная книжка, три письма в разорванных
конвертах, адресованные покойному, еще какие-то бумаги,
связка ключей, авторучка, два белых льняных платка, два
револьверных патрона, золотые часы с золотым перочинным
ножиком и золотым карандашиком на платиновой цепочке, два
черных кожаных бумажника, причем один новенький, а другой
потертый, немного денег в банкнотах и серебре и небольшая
портативная пишущая машинка, погнутая, помятая, облепленная
кровью и волосами. Некоторые из вещей тоже были в крови,
другие - чистые.
   Гантвоорт выбрал из этой кучи часы с ножиком и
карандашом, ключи, авторучку, блокнот, платки, письма и
прочие бумаги и старое портмоне.
   - Это вещи отца, - негромко сказал он. - Остального я
никогда не видел. Не знаю также, сколько при нем сегодня
было денег, поэтому не могу сказать, что из этой суммы
принадлежит ему.
   - Вы уверены, что все опознали? - спросил О'Гар .
   - Мне кажется, но гарантировать... Уиппл мог бы вам
сказать больше. - Он обернулся ко мне. - Это тот человек,
который открывал вам дверь сегодня вечером. Слуга отца. Он
точно должен знать, что ему принадлежало.
   Один из детективов направился к телефону, чтобы сразу же
вызвать Уиппла.
   Теперь я начал задавать вопросы:
   - Не отсутствует ли здесь что-либо такое, что ваш отец
всегда носил с собой? Что-нибудь ценное?
   - Мне кажется, все на месте. Все, что он мог иметь при
себе, лежит здесь.
   - В котором часу он вышел из дома сегодня вечером?
   - Около половины восьмого. Может, даже и в семь.
   - Вы знали, куда он направлялся?
   - Он не говорил мне, но я полагаю, что к мисс Декстер.
Лица детективов вдруг прояснились, а глаза стали
внимательными. Думаю, и со мной произошло то же самое.
Встречается немало насильственных смертей, в которых не
замешаны женщины, но очень редко это бывает при убийствах
подобного типа.
   - Кто такая мисс Декстер? - тотчас перехватил инициативу
сержант.
   - Она... - Чарльз Гантвоорт запнулся, - ну, в общем,
отец был очень дружен с ней и ее братом. Обычно он навещал
их... ее несколько раз в неделю. Честно говоря, я
подозреваю, что он хотел на ней жениться.
   - Кто она такая и чем занимается?
   - Отец познакомился с ними обоими примерно полгода назад.
Я встречался с ними пару раз, но не могу сказать, что хорошо
их знаю. Мисс Декстер, ее зовут Креда, это девушка, лет,
по-моему, двадцати с чем-то, ее брат Мэдден года на четыре
старше. Он сейчас в Нью-Йорке или по дороге в Нью-Йорк, где
должен провести какую-то финансовую операцию по поручению
отца.
   - Отец говорил вам, что собирается вступить с ней в брак?
- 0'Гар уцепился за женскую линию.
   - Нет, но было хорошо видно, что он сильно... гм...
влюблен. Несколько дней назад, на прошлой неделе, мы даже
обменялись мнениями по этому вопросу. Нет, не поссорились,
просто обменялись мнениями. Из его слов я понял, что он
готов жениться на ней, и испугался.
   - Что значит "испугался"? - поймал его О' Гар на слове.
   Бледное лицо Чарльза Гантвоорта слегка покраснело. Он
смущенно кашлянул.
   - Мне бы не хотелось бросать тень на Декстеров. Не
думаю... уверен, что они не имеют ничего общего с тем, что
произошло. Но не могу сказать, что они мне нравятся... я
их не люблю. Я считаю их... ну, не знаю... может, они
охотятся за деньгами? Отец не был сказочно богат, но
капитал имел значительный. И хотя на здоровье он не
жаловался, но все же ему было уже пятьдесят семь, -
достаточно много для осознания того, что Креда Декстер
больше интересуется его состоянием, чем им самим.
   - А что с завещанием вашего отца?
   - Последнее, о котором мне известно - оно было составлено
два-три года назад, называет наследниками меня и мою жену.
Адвокат отца, мистер Мюррей Абернети, наверное, мог бы вам
сказать, были ли потом еще какие-нибудь приписки, но я в
этом сомневаюсь.
   - Ваш отец удалился от дел?
   - Да. Примерно год назад он передал мне свою
импортно-экспортную фирму. Кое-где у него были еще вклады,
но активной работой он уже не занимался.
   О'Гар сдвинул на затылок свою шляпу деревенского
констебля и некоторое время задумчиво чесал конусообразную
голову. Потом посмотрел на меня.
   - Хочешь еще что-нибудь спросить?
   - Да. Вы слышали когда-либо, чтобы отец или кто другой
говорил о некоем Эмиле Бонфий?
   - Нет.
   - Не вспоминал ли ваш отец, что получил письмо с
угрозами? Или что в него стреляли на улице?
   - Нет.
   - Он был в Париже в 1902 году?
   - Вполне возможно. Отец каждый год бывал за границей,
пока не удалился от дел.

                       * * *

   Затем мы отвели Гантвоорта в морг, чтобы он увидел отца.
Это оказалось не очень приятным зрелищем даже для меня и
О'Гар а, а ведь мы знали убитого весьма поверхностно. Я
запомнил его как невысокого жилистого мужчину, всегда
элегантно одетого, который двигался с упругостью значительно
более молодого человека.
   А теперь он лежал с головой, превращенной в кровавое
месиво.
   Мы оставили Гантвоорта у тела отца, а сами отправились
пешком обратно в здание суда.
   - Что это за старая история с Эмилем Бонфий в Париже в
1902 году? - спросил сержант-детектив, как только мы вышли
на улицу.
   - Сегодня днем покойный позвонил в наше агентство и
сообщил, что получил пис