и даже на вашу, но в другой момент.
Только вот не верю я в такие случайности. И мне почему-то
сдается, что он хорошо знал, что делает. Он забрал у вас
все побрякушки и поскакала квартиру мисс Эвелет. Может, он
хотел сбежать вниз, да натолкнулся на Макбирни, а может, и
нет. Фактом является то, что он побежал наверх, в квартиру
мисс Эвелет, и там начал искать пожарную лестницу. Разве не
славно? Парень знает, когда и где можно сделать детски
простой налет, но не знает, по какой стороне дома проходит
пожарная лестница. Никому из находившихся в квартире, как и
Макбирни, он не говорит ни слова, а с мисс Эвелет вдруг
начинает разговаривать низким басом. Разве не славно? Из
квартиры мисс Эведет он улетучивается, как камфора, хотя все
выходы находятся под наблюдением. Полиция была здесь
прежде, чем он успел ускользнуть, и, разумеется, в первую
очередь заблокировала все пути бегства, не говоря уже о том,
что раньше то же самое учинили Мартинес, Амброуз и Макбирни.
И несмотря на все это пташка упорхнула. Разве не славно?
На нем была мятая одежда, которая выглядела так, как если бы
он вытянул ее откуда-то перед налетом. Ну и это был очень
маленький мужчина. Мисс Эвелет не назовешь такой уж
маленькой девушкой, но из нее явно получился бы маленький
мужчина. Кто-нибудь достаточно подозрительный мог бы
подумать, что мисс Эвелет и есть тот самый бандит.
   Фрэнк Топлин, его жена, молодой Уогенер, Макбирни и
служанка смотрели на меня с недоверием. Гэррен оценивающе
осматривал прищуренными глазами мисс Эвелет, которая
сверлила меня взглядом так, словно хотела убить. Филлис
смотрела на меня то ли пренебрежительно, то ли с
состраданием по поводу моей глупости. Закончив
рассматривать мисс Эвелет, Билл Гэррен медленно кивнул.
   - Такой номер она могла бы выкинуть, - сказал он. -
Разумеется, в замкнутом помещении и при условии, что не
будет говорить.
   - Именно, - сказал я.
   - Именно ерунда! - взорвалась Филлис Топлин. - Дрянной
из вас детектив! Думаете, что мы не отличили бы мужчину от
женщины, переодетой мужчиной? У этого типа была двухдневная
щетина на лице, настоящая щетина, если вы знаете, что это
такое. Или вы предполагаете, что нам могли втереть очки
приклеенной бородкой? Щетина была настоящая, и никакая не
подделка!
   Выражение удивления исчезло с лиц присутствующих, и все
согласно закивали головами.
   - Филлис права, - поддержал свою дочь Фрэнк Топлин. -
Это был мужчина, а не женщина, переодетая мужчиной.
   Жена, служанка и Макбирни явно разделяли эту точку
зрения. Но я не из тех парней, которых легко сбить со
следа, когда все улики ведут в определенном направлении. Я
повернулся на каблуках в сторону Бланш Эвелет.
   - А вы ничего не хотите добавить по этому делу? -
спросил я.
   Она сладко улыбнулась и покачала головой.
   - Ладно, ладно, - сказал я. - Игра окончена. Идем!
   Однако теперь оказалось, что ей есть что добавить. Она
много кое-чего имела сказать; все это относилось ко мне и,
по меньшей мере, не было для меня лестным. Ее голос стал
резким от ярости; редко случается, чтобы такая ярость
овладела кем-то внезапно. Мне стало очень неприятно. До
сих пор дело развивалось гладко и спокойно, не возмущаемое
никакими эксцессами, не было ничего, что оскорбило бы глаза
и уши присутствующих здесь женщин, и я надеялся, что так
будет до конца. Тем временем мисс Эвелет по мере того, как
ругала меня, становилась все более вульгарной. Правда, она
не знала слов, которых я до того не слышал, но слагала из
них сочетания, совершенно для меня новые. Я терпел это так
долго, как мог. Однако в конце концов заткнул ей рот своим
кулаком.
   - Спокойно, спокойно! - воскликнул Билл Гэррен, хватая
меня за руку,
   - Поберегите силы, Билл, - посоветовал я, отстраняя его
руку, чтобы поднять умолкнувшую Эвелет с пола. - Твоя
галантность прославила тебя, но вскоре ты убедишься, что
настоящее имя нашей мисс Бланш - Том, Дик или Гарри.
   Я поставил ее (или его) на ноги и спросил:
   - Ну, теперь расскажешь нам обо всем?
   Вместо ответа я услышал шипение.
   - В связи с отсутствием информации из первых рук, -
обратился я к остальным присутствующим, - я познакомлю вас,
господа, со своей версией. Коль мисс Эвелет могла бы быть
тем грабителем, если бы не отсутствие щетины и затруднений,
возникающих, когда женщина пытается выдать себя за мужчину,
то почему настоящий бандит не мог бы перевоплотиться в Бланш
Эвелет перед налетом и после него с помощью парика и
сильного... как это называется?.. депиллятора, которым он
обрабатывал лицо? Женщине трудно подражать мужчине, но есть
много мужчин, которые с успехом могут сойти за женщин.
Итак, разве не мог наш приятель снять квартиру и все это
организовать в облике Бланш Эвелет? Посидеть дня два дома,
чтобы отросла борода, после чего спуститься вниз и разыграть
этот номер? А затем разве не мог он вернуться наверх,
ликвидировать щетину и переодеться в женское платье в
течение, скажем, пятнадцати минут? Я утверждаю, что мог. А
эти пятнадцать минут у него были. Не знаю только, как
объяснить разбитый нос. Может, он упал, когда бежал наверх,
и должен был приспособить к этому свою историю, а может, он
разбил нос умышленно.
   Мои домыслы оказались недалеки от истины, вот только
настоящее имя этого типа было Фред. Фредерик Эйдж-нью Дадд.
Девятнадцатилетним пареньком он попал в исправительное
заведение в Онтарио за кражу в универмаге, которую он
совершил, переодевшись женщиной. Он молчал, как рыба, так
что мы так никогда и не отыскали его пистолет, темно-синий
плащ, шапку и черные перчатки. Обнаружили мы только
углубление в матрасе, где он скрывал все это от глаз полиции
до того времени, когда смог без особой опасности вынести все
это ночью. Зато драгоценности Топлинов возвращались к
владельцам вещь за вещью по мере того, как сантехники
раскручивали трубы и калориферы в квартире под номером 702.



   Дэшил Хэммет
   Некто Кид


   Перевод С. Манукова


   Это началось в Бостоне еще в семнадцатом году. На
Тремонт-стрит возле отеля "Турейн" мы столкнулись с Лью
Махером и остановились поболтать.
   Я что-то рассказывал, когда Лью прервал меня:
   - Посмотри незаметно на парня в темной кепке.
   Я у видел долговязого малого лет приблизительно
восемнадцати, с бледным угреватым лицом, угрюмо сжатыми
губами, тусклыми карими глазами и бесформенным носом. Он
прошел мимо, не обратив на нас внимания, а я сразу углядел,
какие у него уши. Они не были похожи на сломанные уши
боксера, но их края как-то смешно загибались. Парень
повернул на Бойлстон-стрит и скрылся из виду.
   - Этот парень станет знаменитостью, если не попадется или
его не пристрелят, - предсказал Лью. - Запомни его имя.
Это Кид. Уверен, в недалеком будущем тебе придется ловить
его.
   - Чем он занимается?
   - Вооруженный грабеж. Парень умеет стрелять, и он,
по-моему, просто сумасшедший, Его не сдерживает ничто - ни
воображение, ни страх перед последствиями. А жаль! Легче
ловить осторожных и рассудительных бандитов. Могу
поклясться, что Кид участвовал в нескольких ограблениях в
Бруклине месяц назад, но доказательств нет. Все же я обещаю
накрыть его с поличным.
   Лью не сдержал свое обещание. Через месяц его грохнул
какой-то домушник в перестрелке на Аудубон Роуд.
   Через пару недель после этой встречи я уволился из
бостонского отделения сыскного агентства "Континенталь",
чтобы попробовать солдатской жизни. После войны вернулся в
"Континенталь", но не в Бостон, а в Чикаго, и через пару лет
перевелся в Сан-Франциско.
   Итак, почти восемь лет спустя я увидел изогнутые уши Кида
в Дримлэнд Ринке.
   По пятницам в зале на Стейнер-стрит проходили вечерние
бои. Я пропустил несколько схваток. Однажды все же удалось
вырваться. Уселся на твердый деревянный стул недалеко от
ринга и стал смотреть, как парни размахивают руками. Прошло
почти четверть боя, когда я заметил впереди, через два ряда,
странные и чем-то знакомые уши.
   Сразу не вспомнил, так как не мог разглядеть лицо
владельца, который смотрел, как на ринге Киприани и Банни
Коф обмениваются ударами. Я пропустил большую часть
поединка, пытаясь вспомнить, где я видел эти уши. Во время
краткого перерыва между боями, перед выходом следующей пары,
мужчина повернул голову, чтобы что-то сказать соседу. Я
увидел лицо и моментально вспомнил его. Кид.
   Он не сильно изменился за это время и не превратился в
красавца. Только глаза стали более тусклыми, а складки у
рта - еще жестче. Физиономия Кида по-прежнему оставалась
такой же бледной и прыщавой, как и восемь лет назад.
   Он сидел прямо передо мной. Теперь, когда я его узнал,
можно было спокойно досмотреть бой.
   Насколько мне было известно, Кида нигде не разыскивали.
Во всяком случае, "Континенталь" за ним не охотился. Если
бы он был простым карманником, я бы не стал его трогать. Но
налетчики всегда пользовались у нашего брата повышенным
вниманием. Самыми важными клиентами агентства являлись
страховые компании, платившие большие премии за пойманных
грабителей.
   Когда Кид с почти половиной других зрителей в середине
следующего боя покинул зал, не обращая внимания на
мускулистых тяжеловесов на ринге, я вышел вместе с ними.
   Парень был один. Следить за ним оказалось легко, так как
улицы заполнили зрители. Кид двинул по Филлмор-стрит,
перекусил в закусочной и сел на 22-й трамвай. На
Макалистер-стрит мы с ним пересели на 5-й номер.
   На Полк-стрит долговязый бандит вышел и двинулся в
северном направлении. Пройдя квартал, он опять повернул на
запад. Примерно через полтора квартала Кид подошел к
грязному крыльцу трехэтажного здания, на втором и третьем
этажах, которого находились меблированные комнаты, а на
первом - ремонтные мастерские.
   Я нахмурился. Дом находился на южной стороне Голден Гейт
авеню между Ван Нессом и Франклином. Если бы он сошел на
Франклине, ему не пришлось бы топать пешком целый квартал.
Однако Кид доехал до Полк-стрит и вернулся назад. Может,
захотел размяться?
   Я немного послонялся по Гоулден Гейт. Ни в одном окне не
зажегся свет. Очевидно, окна его комнаты выходили во двор,
или я имел дело с очень осторожным молодым человеком. Я не
сомневался, что парень не заметил слежку - у него просто не
было шанса. Пока все складывалось очень удачно.
   Фасад здания не дал мне никакой информации. Я отправился
на Ван Несс, чтобы посмотреть со двора. Здание занимало
Редвуд-стрит, узкий переулок, деливший квартал пополам. В
четырех окнах горел свет, но это ни о чем не говорило. Я
заметил дверь, ведущую, очевидно, в мастерскую. Вряд ли
жильцы пользовались ею.
   По пути домой я заскочил в агентство и оставил записку
Старику:
   "Слежу за Кидом, налетчиком, 25-27, 135, 5ф, 11д.,
бледное лицо, шатен, карие глаза, толстый нос, изогнутые
уши. Работал в Бостоне. Есть ли по нему какие- нибудь
сведения? Живет на Голден Гейт рядом с Ван Нессом".
   В восемь часов следующего утра я находился в квартале от
дома, в котором скрылся Кид. Шея обложной дождь, но я не
обращал на него внимания. Внешний вид черного двухместного
автомобиля, в котором я сидел, идеально подходил для работы
в городе. В этой части Гоулден Гейт авеню находится
множество авторемонтных мастерских и магазинов по продаже
старых машин. На улице в любое время дня и ночи стояли
десятки автомобилей. Здесь можно было околачиваться целый
день без риска вызвать подозрение.
   Так и случилось. Девять часов я слушал, как дождь
барабанит по крыше автомобиля, и ждал Кида. Кроме "Фатимы"
(1), у меня ничего не оказалось, и я ужасно проголодался. Я
не знал, живет ли Кид в доме, за которым я наблюдаю. Парень
мог вчера вечером после моего ухода двинуть домой. В
сыскном деле трудно избавиться от пессимизма. Я постарался
отогнать сомнения и не сводил глаз с грязной двери, в
которой вчера скрылась моя дичь.
   В начале шестого прибежал с запиской от Старика Томми
Хауд, четырнадцатилетний мальчишка с приплюснутым носом из
агентства.
   "Бостонское отделение подозревает Кида в нескольких
грабежах, но доказательств нет. Настоящее имя, возможно,
Артур Кори или Кэри. Может, принимал участие в налете на
бостонского ювелира Танниклифа в прошлом месяце. При налете
погиб служащий и похищено необработанных камней на
шестьдесят тысяч долларов. Ограбление совершили двое, но их
примет нет. Бостон считает, что им следует заняться
всерьез".
   Я вернул записку мальчишке (какой смысл таскать ее с
собой) и попросил:
   - Позвони Старику, чтобы он подменил меня, пока я
перекушу. С утра не было маковой росинки во рту.
   - Как бы не так! - ответил Томми. - Все заняты. Весь
день не видел ни одного оперативника. Не пойму, почему вы
не носите с собой хотя бы шоколад?
   - Ты начитался статей об арктических экспедициях, -
упрекнул я его. - Когда у человека брюхо прилипает к
хребту, он готов съесть что угодно. Но когда он просто
проголодался, то не согласен набивать желудок сладостями.
Сбегай, принеси пару сэндвичей и бутылку молока.
   На хмуром лице Томми появилось хитрое выражение.
   - Скажите, как выглядит ваш приятель и где он прячется, -
предложил Хауд, - и я посмотрю за ним, пока вы будете есть,
как приличный человек. Идет? Мясо, жареная картошка,
пирог, кофе.
   Томми мечтал заняться настоящим делом и ловить бандитов
толпами. Поэтому он был не прочь воспользоваться случаем.
Я тоже не возражал против того, чтобы парень посидел в
машине. Но если Старик узнает, что я оставил мальчишку
одного среди головорезов, он снимет с меня скальп. Поэтому
я покачал головой.
   - У этого парня четыре пушки и топор, Томми. Он тебя
съест и не подавится.
   - А, ерунда. Вы, оперативники, всегда пытаетесь убедить,
что кроме вас никто не может это делать. Ваши жулики не
такие уж лихие бандиты, если позволяют вам ловить себя.
   В этом была доля истины, но я все равно выгнал парня из
машины.
   - Один сэндвич с языком; второй с ветчиной и бутылку
молока. Одна нога здесь, другая там.
   Однако, когда он вернулся, меня уже не было. Только
Томми скрылся из виду, как из дверей меблированных комнат
вышел Кид. Он поднял воротник плаща и повернул на юг, на
Ван Несс.
   Когда я доехал до угла, долговязая фигура исчезла. Он не
мог дойти до Макалистер-стрит. Если парень не спрятался в
здании, то он на Редвуд-стрит. Я проехал еще квартал до
Голден Гейт авеню, повернул на юг и очутился на углу
Франклина и Редвуд-стрит как раз вовремя - Кид нырнул в
заднюю дверь жилого дома, выходящего на Макалистер-стрит.
   Я медленно ехал и думал.
   Дом, где Кид провел ночь, и дом, в который он только что
вошел, выходили дворами в один переулок. Между ними было
расстояние с полквартала. Если окна комнаты Кида смотрят во
двор и если у него есть сильный бинокль, то он мог без труда
видеть, что происходит в здании напротив, на
Макалистер-стрит.
   Вчера вечером парень вышел за квартал от своего дома.
Увидев, как он только что вошел через черный ход, я понял,
почему Кид вышел на Полк-стрит. Если бы он сошел ближе к
своему дому, его бы могли заметить из этого здания. Скорее
всего, парень следит за кем-то из дома на Макалистер-стрит и
не хочет, чтобы его видели.
   То, что Кид воспользовался черным ходом, объяснить было
нетрудно. Парадная дверь заперта, а задняя почти во всех
зданиях, наверное, весь день открыта. Если он не наткнется
на привратника, то без труда попадет в нужную квартиру.
Трудно сказать, был ли хозяин дома. Во всяком случае, Кид
вел себя скрытно.
   Меня не очень беспокоило то, что я не знаю, в чем дело.
Главное сейчас - найти удобное место для наблюдения.
   Если он покинет дом через черный ход, то следующий
квартал на Редвуд-стрит между Франклин авеню и Голден Гейт,
самое подходящее место. Но парень не клялся мне, что выйдет
из здания через черный ход. Скорее всего, он воспользуется
парадным. Если Кид выйдет именно так, а не будет красться
со двора, то привлечет меньше внимания. Лучше,
следовательно, ждать на углу Макалистер-стрит и Ван Несс,
откуда видна парадная дверь и Редвуд-стрит.
   Прошел почти час.
   Кид вышел через парадную, застегивая на ходу плащ,
поднимая воротник и нагнув голову, чтобы спрятаться от
дождя.
   Мимо меня проехал черный "кадиллак" с зашторенными
окнами. Кажется, я видел эту машину около городского
муниципалитета, когда ждал Кида.
   "Кадиллак" заехал на тротуар и набрал скорость. Занавеси
раздвинулись, и в окне несколько раз что-то сверкнуло.
Раздалось семь выстрелов из пистолета маленького калибра.
   С головы Кида медленно сползла мокрая шляпа, однако у
него самого движения вовсе не были столь плавными. Он
нырнул в какой-то магазин.
   "Кадиллак" доехал до угла и повернул на Франклин авеню.
Я устремился за ним.
   Проезжая мимо магазина, в котором спрятался парень, я
мельком увидел, как он стоит на коленях и все еще пытается
достать пушку. За Кидом виднелись возбужденные лица.
Однако на улице было спокойно. Люди настолько привыкли к
шуму автомобилей, что обращали внимание только на грохот
шестидюймовой пушки.
   Когда я достиг Франклин-стрит, "кадиллак" обогнал меня на
квартал. Он мчался по направлению к Эдди-стрит.
   Я погнал по параллельной. Черная машина мелькнула на
площади Джефферсона. Ее скорость снизилась. Через
пять-шесть кварталов наши улицы соединились. Я почти догнал
"кадиллак" на Стейнер-стрит и разглядел номера. Машина
теперь двигалась с нормальной скоростью. Наверное, бандиты
были уверены, что им удалось скрыться, и не хотели
привлекать внимание высокой скоростью. На всякий случай я
отстал на три квартала, хотя и не боялся, что могу вызвать
их подозрение.
   На Хейт-стрит около парка из "кадиллака" вышел стройный
мужчина небольшого роста с бледным лицом, темными глазами и
усиками. Черное пальто, серая шляпа и трость выдавали в нем
иностранца.
   "Кадиллак" поехал дальше по Хейт-стрит, и мне не удалось
заметить, сколько в нем человек. После коротких раздумий я
решил сесть на хвост коротышке.
   Усатый иностранец зашел в аптеку, расположенную на углу,
и позвонил. Не знаю, что он там еще делал. Через несколько
минут приехало такси и отвезло его к отелю "Маркиз". Портье
дал ключ от 761-го номера, и он вошел в лифт.
   В "Маркизе" у меня были друзья. Я нашел местного
детектива Дюрана и поинтересовался;
   - Кто живет в 761-м?
   Дюран, немолодой, седой мужчина, похожий на президента
очень крепкого банка, когда-то работал капитаном детективов
в одном из больших городов Среднего Запада. Однажды он
переусердствовал на допросе медвежатника и убил его. Газеты
недолюбливали Дюрана, и, благодаря прессе, он потерял
работу.
   - 761-й? - переспросил Дюран, словно дедушка,
расспрашивающий внука. - Кажется, мистер Маруа. Вы
интересуетесь им?
   - Да, - признался я. - Что вы знаете об этом Маруа?
   - Немного. Он живет у нас примерно две недели.
Спустимся в холл. Может, там что- нибудь знают.
   Внизу мы переговорили с портье, телефонистками и старшим
коридорным. Затем поднялись наверх и опросили горничных.
Жилец из 761-го номера прибыл две недели назад и
зарегистрировался как Эдуард Маруа из Дижона. Ему часто
звонили, почты не получал, посетителей не было, поздно
вставал, поздно ложился, не скупился на чаевые. В гостинице
никто не знал, чем он занимается.
   - Можно полюбопытствовать о природе вашего интереса? -
спросил Дюран, который всегда говорил как поэт.
   - Я еще точно не знаю, - правдиво ответил я. - Сам
Маруа, может быть, в порядке, но он связан с подозрительным
типом. Сообщу, как только что-нибудь разузнаю.
   Я не мог рассказать Дюрану, что его гость стреляет среди
бела дня в налетчика недалеко от городского муниципалитета.
"Маркиз" - респектабельный отель, и они немедленно
вышвырнули бы француза на улицу, а пугать его не было
смысла.
   - Пожалуйста, не забудьте, - попросил Дюран. - Вы наш
должник. Так что, пожалуйста, не скрывайте от нас
информацию, которая может принести нам ненужную известность.
   - Договорились, - пообещал я. - Не окажете еще