еровыми  кулаками по графининой
морде,  верно, неудобно. Дама в обморок может упасть. А поскольку перед нами
курьерша, подумаешь, велика беда!
     Публика. Вот так рассудил!!
     Шмонин. Слово предоставляется защитнику тов.  Жукова,  уважаемому  тов.
Гудзенке.
     Гудзенко (одергивая куртку). Возьмем факт с медицинской  точки  зрения.
Тут говорят: Жуков ударил, Жуков побил, то да се... Да вы гляньте на  Жукова
(все глядят на Жукова с любопытством). Посмотрите, какой он  щуплый,  хилый,
ведь он одной ногой в гробу стоит...
     Жуков (обиженно). Сам ты в гробу стоишь, говори, да не заговаривайся!
     Гудзенко. Пардон! Вообще  Жуков  интеллигентный  человек,  сознательная
личность, он даже газету выписывает, ну разве он может как следует  ударить?
Вы поглядите на кульершу (все глядят на курьершу с любопытством).  Ведь  это
что? Физиономия... (Раздвигает руки на аршин.) Во физиономия! Руки! Ноги! Да
ведь это не женщина, а прямо-таки чугунный памятник!  Да  ее  ежели  кулаком
ударить, кулак рассыплется. Ее кочергой бить  надо!  Ну  какой  он  ей  вред
причинил?
     Курьерша. Да у меня синяк!
     Шмонин. Ну, приложи к синяку пятак, он у тебя до свадьбы заживет. Итак,
суд удаляется  на  совещание.  (Удаляется  с  Гудзенкой  и  с  Гудзенкой  же
возвращается.) Тише! Суд вынес решение (торжественно): ввиду того, что Жуков
Токаревой никакого особенного  повреждения  не  причинил,  считать  Токареву
непобитой. Жукову выразить месткомово порицание, но,  принимая  во  внимание
интеллигентность Жукова и хилое его сложение, считать порицание  условным  в
течение пятнадцати лет. С Жукова взыскать в  пользу  Токаревой  один  медный
пятак для приложения его к синяку, с тем, чтобы  по  выздоровлении  Токарева
вернула пятак Жукову с процентами. Суд кончен!
     Голос с галерки (среди общего гула). Тетка Токарева, жалуйся в  нарсуд!
Это безобразие! (Шум).
     Занавес падает.

 * Михаил Булгаков. Приключения покойника



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     - Кашляните, - сказал врач 6-го участка М. - К. - В. ж. д.
     Больной исполнил эту нехитрую просьбу.
     - Не в глаза, дядя! Вы мне все глаза заплевали. Дыхайте.
     Больной задышал,  и  доктору  показалось,  что  в  амбулатории  заиграл
граммофон.
     - Ого! - воскликнул доктор. - Здорово! Температура как?
     - Градусов 70, - ответил больной, кашляя доктору на халат.
     - Ну, 70 не бывает, - задумался доктор, - вот что, друг, у  вас  ничего
особенного - скоротечная чахотка.
     - Ишь как! Стало быть, помру?
     - Все помрем, - уклончиво отозвался медик. - Вот что, ангелок, напишу я
вам записочку, и поедете вы в Москву на специальный рентгеновский снимок.
     - Помогает?
     - Как сказать, - отозвался служитель медицины, - некоторым очень. Да со
снимком как-то приятнее.
     - Это верно,  -  согласился  больной,  -  помирать  будешь,  на  снимок
поглядишь - утешение. Вдова потом снимок повесит в  гостиной,  будет  гостей
занимать: "А вот, мол, снимок моего покойного железнодорожника, царство  ему
небесное!" И гостям приятно.
     -  Вот  и  прекрасно,  что  вы  присутствия  духа  не  теряете.  Берите
записочку, топайте к начальнику Зерново-Кочубеевской топливной ветви. Он вам
билетик выпишет до Москвы.
     - Покорнейше благодарю.
     Больной  на  прощанье  наплевал  полную  плевательницу  и   затопал   к
начальнику. Но до начальника он не дотопал, потому что дорогу ему  преградил
секретарь.
     - Вам чего?
     - Скоротечная у меня.
     - Тю! Чудак! Ты что ж, думаешь, что у начальника санатория в  кабинете?
Ты, дорогуся, топай к доктору.
     - Был. Вот и записка от доктора на билет.
     - Билет тебе не полагается.
     - А как же снимок? Ты, что ль, будешь делать?
     - Я тебе не фотограф. Да ты не кашляй мне на бумаги.
     - Без снимка, доктор говорит, непорядок.
     - Ну, так и быть, ползи к начальнику.
     - Драсьте. Кхе... кх!.. А кха, кха!
     -  Кашляй  в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два
месяца. Потерпи еще месяц.
     - Без снимка помру.
     - Пойди на бульвар да снимись.
     - Не такой снимок. Вот горе в чем,
     - Пойди потолкуй с бухгалтером.
     - Здрасьте.
     - Стань от меня подальше. Чего?
     - Билет. За снимком.
     - Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.
     - Здра... тьфу. Кха. Ррр!..
     - Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.
     - Здравия жела... кха... хр...
     - Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!
     - Драсьти... Не дают!
     - Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.
     - Не пойду... помру... Урр...
     - А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.

ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ

     - С нами крестная сила! Ты ж помер?!
     - То-то и оно.
     - Так чего ты ко мне припер? Ты иди, царство тебе  небесное,  прямо  на
кладбище!
     - Без снимка нельзя.
     - Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.
     - Дух обыкновенный. Жарко, главное.
     - Ты б пива выпил.
     - Не подают покойникам.
     - Ну, зайди к начальнику.
     - Здрав...
     - Курьеры! Спасите! Голубчики родненькие!!
     - Куда ты с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!
     - Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.
     - Билетик бы в Москву... за снимком...
     - Выписать ему! Выписать! Мягкое место  в  международном.  Только  чтоб
убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.
     - Как же писать?
     - Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.
     - А гроб как же?
     - Гроб в багажный!
     - Готово, получай.
     - Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.
     - Нет уж, рукопожатия отменяются!
     - Иди, голубчик, умоляю тебя,  иди  скорей!  Курьер,  проводи  товарища
покойника!

 * Михаил Булгаков. О пользе алкоголизма



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      На собрание по перевыборам месткома на
                                   станции   N   член  союза  Микула  явился
                                   вдребезги  пьяный. Рабочая масса кричала:
                                   "Недопустимо!",   но  представитель  учка
                                   выступил  с защитой Микулы, объяснив, что
                                   пьянство - социальная болезнь и что можно
                                   выбирать и выпивак в состав месткома..
                                                                 Рабкор 2619

ПРОЛОГ

     - К черту с собрания пьяную физию! Это недопустимо! -  кричала  рабочая
масса.
     Председатель то вставал, то садился, точно  внутри  у  него  помещалась
пружинка.
     - Слово предоставляется! -  кричал  он,  простирая  руки,  -  товарищи,
тише!..  Слово  предоставля...  товарищи,  тише!..  Товарищи!..  Умоляю  вас
выслушать представителя учка...
     - Долой Микулу! - кричала масса, - этого пьяницу надо изжить!
     Лицо представителя появилось за  столом  президиума.  На  учкином  лице
плавала благожелательная улыбка.  Масса  еще  поволновалась,  как  океан,  и
стихла.
     - Товарищи! - воскликнул представитель приятным баритоном.

          Я - председатель! И если он -
          Волна! А масса вы - Советская  Россия,
          То учк не может быть не возмущен,
          Когда возмущена стихия!

     Такое начало польстило массе чрезвычайно.
     - Стихами говорит!
     - Кормилец  ты  наш!  -  восхищенно  воскликнула  какая-то  старушка  и
зарыдала. После того как ее вывели, представитель продолжал:
     - О чем шумите вы, народные витии?!
     - Насчет Микулы шумим! - отвечала масса.
     - Вон его! Позор!
     - Товарищи! Именно по поводу Микулы я и намерен говорить.
     - Правильно! Крой его, алкоголика!
     - Прежде всего перед  нами  возникает  вопрос:  действительно  ли  пьян
означенный Микула?
     - Ого-го-го-го! - закричала масса.
     - Ну, хорошо, пьян,  -согласился  представитель.  -  Сомнений,  дорогие
товарищи, в этом  нет  никаких.  Но  тут  перед  нами  возникает  социальной
важности вопрос, на каком таком основании пьян уважаемый член союза Микула?
     - Именинник он! - ответила масса.
     - Нет, милые граждане, не в этом дело. Корень зла лежит гораздо глубже.
Наш Микула пьян, потому что он... болен.
     Масса  застыла,  как  соляной  столб.  Багровый  Микула   открыл   один
совершенно мутный глаз и в ужасе посмотрел на представителя.
     - Да-с, милейшие товарищи, пьянство есть не что  иное,  как  социальная
болезнь, подобная  туберкулезу,  сифилису,  чуме,  холере  и...  прежде  Чем
говорить о Микуле, подумаем, что такое  пьянство  и  откуда  оно  взялось?..
Некогда, дорогие товарищи, бывший великий князь Владимир, прозванный за свою
любовь к спиртным напиткам Красным Солнышком, воскликнул: "Наше веселие есть
пити!"
     - Здорово загнул!
     -  Здоровее  трудно.  Наши  историки  оценили  по   достоинству   слова
незабвенного бывшего князя и начали выпивать по малости, восклицая при этом:
"Пьян, да умен - два угодья в нем!"
     - А с князем что было? - спросила масса, которую  заинтересовал  доклад
секретаря.
     - Помер, голубчики. В одночасье от водки сгорел, - с сожалением пояснил
всезнайка-секретарь.
     -  Царство  ему  небесное!  -  пискнула  какая-то  старушечка, - хуть и
совецкий, а все ж святой.
     - Ты религиозный дурман на собрании не разводи,  тетя,  -  попросил  ее
секретарь, - тут тебе царств небесных нету.  Я  продолжаю,  товарищи.  После
чего в буржуазном обществе выпивали 900 лет подряд всякий и каждый, не  щадя
младенцев и сирот. "Пей, да дело  разумей",  -  воскликнул  знаменитый  поэт
буржуазного периода Тургенев. После чего составился ряд  пословиц  народного
юмора в защиту  алкоголизма,  как-то:  "Пьяному  море  по  колена",  "Что  у
трезвого на уме, то у пьяного на языке", "Не вино пьянит человека, а время",
"Не в свои сани не садись", - и какие бишь еще?..
     - "Чай не водка, много не выпьешь"! - ответила крайне  заинтересованная
масса.
     - Верно, мерси. "Разве с полведра напьешься?", "Курица и та  пьет",  "И
пить - умереть, и не пить - умереть",  "Налей,  налей,  товарищ,  заздравную
чару!..".
     - "Бог зна-е-ет, что с нами случится..." - подтянул  пьяный  засыпающий
Микула.
     - Товарищ больной, попрошу вас не петь на собрании, - вежливо  попросил
председатель, - продолжайте, товарищ оратор.
     - "Помолимся, - продолжал оратор, - помолимся, помолимся творцу,  мы  к
рюмочке приложимся, потом и к огурцу", "господин городовой,  будьте  вежливы
со мной, отведите меня в часть, чтобы в грязь мне не упасть",  "неприличными
словами прошу не выражаться и на чай не давать", "февраля двадцать  девятого
выпил штоф вина проклятого", "ежедневно свежие раки",  "через  тумбу,  тумбу
раз"...
     - Куда! - вдруг рявкнул председатель. Пять  человек  вдруг,  крадучись,
вылезли из рядов и шмыгнули в дверь.
     - Не выдержали речи,  -  пояснила  восхищенная  масса,  -  красноречиво
убедил. В пивную бросились, пока не закрыли.
     - Итак! - гремел оратор, - вы видите, насколько глубоко  пронизала  нас
социальная болезнь. Но  вы  не  смущайтесь,  товарищи.  Вот,  например,  наш
знаменитый самородок Ломоносов восемнадцатого века в  высшей  степени  любил
поставить банку, а, однако, вышел первоклассный ученый и  товарищ,  которому
даже памятник поставили у здания Университета на Моховой улице. Я бы еще мог
привести выдающиеся примеры, но не хочу...  Я  заканчиваю,  и  приступаем  к
выборам...

ЭПИЛОГ

     "...после чего рабочие массы выбрали в  кандидаты  месткома  известного
алкоголика, и на другой же день он сидел пьяный как дым на перроне и потешал
зевак анекдотами, рассказывая, что разрешено пить, лишь бы не было вреда".
     Из того же письма рабкора.

 * Михаил Булгаков. Как, истребляя пьянство, председатель транспортников истребил!


     Плачевная история


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


     Из комнаты с надписью на  дверях  "Без  доклада  не  входить"  слышался
треск.
     Это председатель учкпрофсожа  ломал  себе  голову,  размышляя  о  вреде
пьянства.
     - Ты пойми, - говорил он, крутя за пуговицу секретаря, - что  все  наши
несчастья  от  пьянства.  Оно   разрушает   союзную   дисциплину,   угрожает
транспорту, в корне подрывает культурно-просветительную работу как таковую и
разрушает организм! Верно я сказал?
     - Совершенно верно, - подтвердил секретарь и  добавил:  -  до  чего  вы
умны, Амос Федорович, даже неприятно!
     - Ну, вот видишь. Стало быть, перед нами задача, как эту гидру пьянства
истребить.
     - Трудное дело, - вздохнул секретарь, - как ее, проклятую, истребишь?
     - Нужно, друг! Не беспокойся: я вырву наших  транспортников  из  когтей
пьянства и порока, чего бы мне это ни стоило! Уж я придумаю.
     - Вас на это взять, - льстиво сказал секретарь, - вы хитрый.
     - Вот то-то.
     И, сев думать, председатель подумал  каких-нибудь  16  часов,  но  зато
придумал изумительную штуку.

x x x

     Через несколько дней во всех погребках, пивных и тому подобных  влажных
заведениях появилось объявление:
     "Хозяева, имейте в виду, что транспортники не кредитоспособны. Так чтоб
им ничего не отпускать".
     Эффект получился, действительно, неожиданный.

x x x

     - Здравствуй.
     - Здравствуй, - хмуро ответил хозяин.
     - Чего ж это у тебя такая кислая физия? Ну-ка сооруди нам две парочки.
     - Нету парочек.
     - Как нету? Ну, ты что, очумел?
     - Ничего я не очумел. Деньги покажи.
     - Ты смеешься, что ли? Завтра жалованье получу, отдам.
     - Нет. Может быть, у тебя никакого жалованья нету.
     - Ты спятил?.. У меня нету?! Да ты что, меня не знаешь?
     - Очень хорошо знаю. Ты не кредитоспособный.
     - А вот я как тебе по уху дам за эти слова...
     - Ухо в покое  оставь.  Читай  надпись...  Транспортник  прочитал  -  и
окаменел...

x x x

     - Бутылочку пива!
     - А вы кто?
     - Тю! Не узнал. Помощник начальника станции.
     - Тогда нету пива.
     - Как нету, а это что в корзинах?
     - Это касторка.
     - Да что ты врешь. Вот двое твоей касторки напились, песни поют.
     - Это не такие.
     - Какие ж они?
     - Они почище. Древообделочники.
     - Ах  ты,  гадюка!  Какое  же  ты  имеешь  право  нас,  транспортников,
оскорблять...
     - Объявление прочитайте.

x x x

     - Здравствуй, Абрам. Материю принес. Сшей ты, мой друг, мне штаны.
     - Деньги вперед.
     - Какие деньги? У  тебя  ж  объявление  висит:  "Членам  союза  широкий
кредит".
     - Это не таким членам. Транспортникам - шиш с маслом.
     - Пач-чему???
     - А вон ваш председатель развесил объявление в пивнушках...

x x x

     - Манька! Беги в лавочку, возьми керосину на книжку... Ну, что?
     - Хи-хи. Не дают.
     - Как не дают?
     - Так говорят: транспортникам,  говорят,  не  даем.  Они,  говорят,  не
способны...

x x x

     - Дай, Федос Петрович, пятерку до среды, в субботу отдам.
     - Не дам...
     - На каком основании отказываешь лучшему другу?
     - Ты не кредитоспособный.

x x x

     Через  две  недели   по   всей   территории   учкпрофсожа   стоял   вой
транспортников.  И  неизвестно,  чем  бы  все  это  кончилось,  если  бы  из
дорпрофсожа не прислали в учкпрофсож письмо:
     "Дорогой Амос Федорович! Уберите ваши  объявления,  к  свиньям.  Против
пьянства они не помогают, а только жизнь портят.
     Подпись".
     Смутился Амос Федорович и объявления снял.

 * Михаил Булгаков. Аптека



     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                      Аптека   НКПС   на  Басманной  открыта
                                   только  по будням, а в праздники заперта.
                                   А если кто заболеет, как же тогда быть?
                                                          Из письма рабкора.

     "Снег. На углу стоит аптека".
     - "Любовь сушит человека..."  -  напевал  приятным  голосом  человек  в
сером, стоя у крыльца. В окнах по бокам крыльца красовались два сияющих шара
- красный и синий - и картинка, изображающая бутылку боржома.
     Очень бледный гражданин в черном пальто выскочил из-за угла, кинулся на
крыльцо и уперся в висячий замок.
     - Вы не бейтесь, - сказал ему серый, - заперто.
     - Как это заперто? Ох, голубчик, - бледнея, заговорил черный, - я  тебя
умоляю. Ох, взяло, говорю тебе, взяло. Наискосок.
     - Аль живот? - участливо спросил.
     - Живот... Голубчик родной, -  тоскливо  забормотал  гражданин,  -  вот
рецептик... По пять капель, ох, опию... Три раза в  день!!!  Ой,  пропаду...
Опять взяло... По кап... пятель... Пузырь с водячей горой... Я  вас  умоляю,
товарищ!!!
     - Что вы меня умоляете, я караулю. Меня умолять нечего.
     - О-го-го-го-го... - неожиданно закричал  гражданин,  звонко  и  широко
открывая рот. Прохожие шарахнулись от него.  -  Ух,  отпустило,  -  внезапно
стихая, добавил гражданин и вытер пот со лба. - По какому праву заперто?
     - Да день-то какой сегодня?
     -  Вос-кре...   Воскресенье.   Ох,   голубчики   родные,   воскресенье,
воскресеньице, милые.
     - Завтра, в понедельник, приходи... Впрочем, нет, завтра не  приходи...
Тоже праздник... После Нового года приходи.
     - Я в старом помру, ох-ох-ох, о-о-о!
     - Иди в другую аптеку, что ж поделать!
     - Где ж другая-то здесь?
     - Я не знаю, голубчик, у милиционера спроси.
     Черный сорвался с крыльца,  завился  винтом,  несколько  раз  вскрикнул
задушенно и полетел наискосок через улицу к милиционеру.
     - Живот болит, товарищ милиционер, - кричал он, размахивая рецептом,  -
умоляю вас...
     Милиционер вынул изо рта папиросу и, взмахивая  рукой,  стал  объяснять
гражданину, куда бежать...
     Тот потоптался еще секунд пять и исчез.

 * Михаил Булгаков. Банан и Сидараф


     Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.
     OCR Гуцев В.Н.


                                   - Какое правление в Турции?
                                   - Э... э... турецкое!
                                                        "Экзамен на чин" -
                                                        рассказ А. П. Чехова

I

     Дело происходило в прошлом году. 15 человек на родной из станций  Ю.-В.
ж. д. закончили 2-месячный курс школы ликвидации безграмотности и явились на
экзамен.
     - Нуте-с, начнем, - сказал  главный  экзаменатор  и,  ткнув  пальцем  в
газету, добавил: - Это что написано?
     Вопрошаемый  шмыгнул  носом,  бойко  шнырнул глазом по крупным знакомым
буквам,  подчеркнутыми  жирной  чертой,  полюбовался  на  рисунок  художника
Аксельрода и ответил хитро и весело:
     - "Гудок"!
     - Здорово, - ответил радостно экзаменатор и, указывая на начало статьи,
напечатанной средним шрифтом, и хитро прищурив глазки, спросил:
     - А это?
     На лице у экзаменующегося ясно напечатались средним шрифтом два  слова:
"Это хуже..."
     Пот выступил у него на лбу, и он начал:
     - Бе-а-ба, не-а-на. Так что банан!
     - Э... Нет, это не банан, - опечалился экзаменатор,  -  а  Багдад.  Ну,
впрочем, за 2 месяца лучше требовать и нельзя. Удовлетворительно! Следующего
даешь. Писать умеешь?
     - Как вам сказать, - бойко ответил второй, - в ведомости только умею, а
без ведомости не могу.
     - Как это так "в ведомости"?
     - На жалованье, фамелие.
     - Угу... Ну, хорошо. Годится. Следующий! М... хм... Что такое МОПР?
     Спрашиваемый замялся.
     - Говори, не бойся, друг. Ну...
     - МОПР?.. Гм... председатель. Экзаменаторы позеленели.
     - Чего председатель?
     - Забыл, - ответил вопрошаемый.
     Главного экзаменатора  хватил  паралич,  и  следую