езает  нынче  или
принимает  в папуасское племя. А то, я смотрю, Евгений Иванович
уже нервничает. Этим я хочу сказать только то, как  удивительно
самые разные религии настроены на один и тот же образ, в данном
случае  -  образ страдания ребенка перед приобщением к высшему.
Кстати, обращали ли вы внимание, Глеб, как часто во всех  своих
романах  Лев  Толстой  применяет  один  и  тот же прием - самые
"взрослые"  поступки  своих  героев  он  объясняет   совершенно
детскими  мотивами  - и именно это делает его прозу удивительно
психологичной.
     Глеб   сидел    теперь,    ладонями    обхватив    голову,
сосредоточенно думал о чем-то.
     - Так  вы  считаете, что материя разумна, - то ли спросил,
то ли подтвердил он, наконец, поднимая взгляд; видно было,  что
какая-то  мысль  мучительно  не  давалась ему. - Материя - наша
мать. Родная мать. Вы знаете, я  ведь  иногда  чувствовал  это,
хотя  рассуждал  иначе.  Я  ходил  по лесам, по полям, и что-то
ощущал в себе, какую-то мистическую связь  с  природой,  но  не
понимал.  Хотя  как  же  мог  я  не понимать этого? Ведь Мать с
ребенком - Она, как и Бог, в  каждом  храме.  Почему  же  я  не
понимал  этого?  -  поморщился  он;  похоже  было, он размышлял
вслух. - Я думал всегда, что материя, как оковы, тянет человека
вниз. Вы знаете, я ведь часто чувствовал, будто тело мое мешает
мне. Например, моя душа - она восторгается миром Божьим, в  ней
все  живет, радуется, а тело мое в это же время хочет спать или
есть.  Или,  скажем,  заболит  голова,  и  душа  уже  как-будто
несвободна.  Здесь  есть какое-то противоречие, Иван Сергеевич.
Ребенку одинаково дороги и отец, и мать, а во всей нашей  жизни
материя словно противостоит духу. Стремясь к духовному, человек
уходит  от  материального и наоборот. Духовное возвышает его, а
материалистические идеи оправдывают зло. Подождите! Да вы  ведь
и  сами  говорили  только  что:  дьявол  искушающий  - это наша
материальная половина, стремление к материальным  удовольствиям
- то,  что тянет человека назад. Как же так?! Разве родная мать
наша - может быть "назад", "вниз"?!
     Иван Сергеевич покачал головой.
     - Должно  быть,  вы  неправильно  меня  поняли,  Глеб,   -
произнес   он  что-то  уж  совсем  устало.  -  Или  я  неудачно
выразился. Я не  мог  сказать,  будто  материя  тянет  человека
назад.  Тянет  человека  назад  забвение  нравственности - норм
поведения  духа  -  ради  достижения   материальных   благ.   И
оправдывают   зло  не  материалистические  идеи,  не  признание
законов материи, но отказ от веры в законы  духа.  Скажите,  вы
что-нибудь слышали о хромосомной теории? - спросил он вдруг.
     - Да,  я  слышал,  когда учился в техникуме, - пробормотал
Глеб. -  Но  она,  кажется,  не  доказана.  У  нее  есть  много
противников.
     - Она  не  доказана,  -  подтвердил  Гвоздев.  - Но она во
многом представляется удивительно логичной, а противники у  нее
в   основном   идеологические.   Теория   эта  считает,  что  в
хромосомах,  расположенных  в  ядре  каждой   клетки,   заложен
индивидуальный   химический   код   живого   существа   -  код,
передаваемый по наследству. Хромосомы всегда существуют парами,
и среди пар этих есть одна, отвечающая  за  наследование  пола.
Причем,  у женщины она состоит из двух одинаковых хромосом - Х,
Х. А у мужчины из двух разных - Х, Y. При образовании зиготы  -
первой  клетки  нового организма - каждый из родителей передает
ей по одной хромосоме из этой пары.  Женщина,  понятно,  всегда
передает  Х.  А  мужчина  -  либо  Х, либо Y. Соответственно, в
зиготе может возникнуть либо набор  Х,  Х;  либо  набор  Х,  Y.
Соответственно,  и  родиться  может либо женщина, либо мужчина.
Это представляется мне очень логичным прежде всего потому,  что
математически невозможно придумать более совершенного механизма
воспроизводства с равной вероятностью обоих полов.
     Гвоздев замолчал почему-то.
     - Ну, так и что же? - не вытерпел Глеб.
     Гвоздев опять вздохнул.
     - В  каждом  из нас, Глеб, объединены две различные сути -
материя и дух. Но вы совершенно правы - духовное в нашей  жизни
более  важно, потому что как единое целое развиваемся мы именно
к духу.
     Глеб  не  понимал  еще  -  напряженно  смотрел  на   Ивана
Сергеевича.
     - Как единое целое мы мужской организм, - заключил Гвоздев
и, на секунду закрыв глаза, прислонился спиной к стене.
     Вольф почему-то испуганно ахнул.

     Глава 40. МАТЕРИЯ

     Несколько  раз пройдя по камере туда и сюда, сев, встав, и
снова сев, Глеб, страдая, всплеснул руками.
     - Главное, Иван Сергеевич, понимаете  -  главное  в  вашем
образе  все  равно  остается  в  темноте. Неужели вы считаете -
материя независима от духа? Я имею в виду  -  насколько  далеко
можно  продолжать  этот  образ? Можете вы представить себе, что
где-то во вселенной,  помимо  "мужских",  развиваются  "женские
организмы"?
     Пальцами  слегка растирая себе виски, Гвоздев только глаза
завел от этих вопросов.
     - Глеб, Глеб... Что же вы от меня хотите? Чтобы я  сочинил
вам   фантастический   роман?  Чтобы  один  двухлетний  ребенок
популярно объяснил другому основы квантовой физики?  Вы  хотите
даже  более  того.  Вы  хотите  разумом  познать  принципиально
непознаваемое им. О  том,  что  человек  не  видит,  он  мыслит
образами.   Физики  никогда  не  видели  атома,  но  образ  его
присутствует во всех их расчетах.  Человечеству  лишь  очевидно
дано   понимать,  что  ближайшие  и  самые  верные  образы  для
категорий  "материя"  и  "дух"  -  это  его  мать  и  отец.   В
человеческом разуме мы так или иначе можем оперировать одной из
этих  категорий  -  материя.  Вы  же хотите, чтобы я оперировал
обеими. Но дух не познается разумом. Я могу лишь сказать вам  -
читайте  классиков  марксизма:  разум  -  это свойство материи.
Произнося,  например,  "Высший  Разум",  мы   отнюдь   еще   не
произносим  -  Бог.  Произнося  "Высший  Разум", мы даже еще не
произносим - дух. Мы произносим только то, что в самой  материи
имеется  нечто,  очевидно  недоступное  пониманию человеческого
разума. Разум - это  свойство  материи,  но  только  отнюдь  не
побочное  и не конечное ее свойство. Стоит вообще отметить, что
эти классики, представив  человечеству  поразительно  алогичные
выводы  своей  философской  теории,  нигде почти не поступились
логикой внутри нее - потому что вся их теория  касается  только
материальной стороны мироздания. Они лишь оставили без внимания
некий  логический  парадокс.  А  именно:  человеку  очевидно не
хватает разума для того, чтобы  сделать  выбор  между  верой  и
неверием в категорию "дух", и тем не менее выбор этот делают на
Земле миллионы людей. Чем же они делают его? Неудобно, впрочем,
спорить  с  отсутствующими.  Они, наверное, нашлись бы ответить
мне. Что-нибудь вроде: "не хватает его тем, кто делает выбор  в
пользу  духа." Например, Исааку Ньютону и Льву Толстому, не так
ли? И мы пришли бы с  ними  к  разговору  о  присущем  человеку
зазнайстве.
     - Не  то,  Иван  Сергеевич,  не  то,  - поморщился Глеб. -
Поймите - какие бы образы  ни  строили  мы,  всегда  все  равно
останется  один  -  самый  главный  вопрос:  что  было раньше -
материя или дух?
     - Вот уж избавьте от  таких  вопросов,  -  поднял  Гвоздев
ладони  перед  собой.  -  О  чем  вы  спрашиваете? Что значит -
раньше? Читайте классиков, Глеб, читайте  -  возьмите  в  нашей
библиотеке:  время,  как и пространство - это свойство материи.
Понятие времени бессмысленно вне  материи.  Мы  измеряем  время
оборота  планеты  ходом  секундной  стрелки - один материальный
процесс мы соотносим с другим - только и всего. Ну, представьте
себе, Глеб. Вы едете в поезде со скоростью 10 километров в час,
а по соседней колее вас обгоняет другой поезд со  скоростью  20
километров  в  час.  И  в  одном из купе его едет ваш знакомый,
которому  вам  нужно  сказать  что-то  важное.  У  вас   будет,
предположим,  5  секунд,  покуда  ваши  купе будут рядом, чтобы
через открытые окна  крикнуть  ему  несколько  слов.  А  теперь
представьте,  что  ваш  поезд  едет  со  скоростью 10 миллионов
километров в час, а поезд вашего знакомого -  со  скоростью  20
миллионов  километров  в час. Но при этом в миллион раз быстрее
протекают все материальные процессы внутри и вокруг вас обоих -
движение  атомов,  химические  превращения,  ваши   нервные   и
двигательные реакции. В миллион раз быстрее бегут стрелки ваших
часов.  Вы  даже  не заметите, что что-либо изменилось. В вашем
распоряжении останутся те же 5  секунд.  Время  невозможно  без
движения,   Глеб.   Движение   невозможно  без  материи.  А  вы
спрашиваете меня, что раньше - материя или дух. Что же  я  могу
вам ответить?
     - Но  должны же вы понять, о чем я спрашиваю вас! - просто
уже в отчаянии воскликнул Глеб. - Можно ли молиться материи?
     Гвоздев удивленно посмотрел на него.
     - Молиться материи? - переспросил он и,  кажется,  впервые
за  весь  разговор задумался над вопросом Глеба. - Ах, вот вы о
чем... Но я полагаю, Глеб, что это вопрос уже не ко мне - не  к
философии  вообще,  а  к теософии. Как же мне ответить вам? Мне
кажется,  что  молиться  все  же  следует  по  вере,  а  не  по
философии.  Молитва  -  это  духовный акт. Так или иначе каждый
человек молится образу,  который  представляет  себе.  Молиться
бесконечному  скоплению  галактик  - мне трудно это вообразить.
Впрочем,  также,  как  и  молиться  Самому  Богу  -   Духовному
Абсолюту. Мы, собственно, ведь и не молимся никогда Ему - Тому,
что  не  можем  себе  представить.  Мы  молимся Христу и Матери
Божьей, как воплощению для нас Высшего. И я полагаю, что так  и
нужно.  Вы  вот что поймите, Глеб: философия - это еще не вера.
Философия - это поиски истины, поиски ее разумом  -  не  духом.
Разве  Моисей, Христос, Магомет - были философы? Вовсе нет, но,
очевидно, все они были  просветленные  духом  -  иначе  как  бы
создали  они  то,  что  им удалось создать? Я-то ведь отнюдь не
претендую на эту роль. Я, в общем, отлично понимаю,  Глеб,  чем
именно   нарисованный  мною  образ  не  удовлетворяет  вас.  Он
касается материальной стороны развития жизни и человека, в  нем
почти  не  находит отражения то, что делает нас частью духовной
жизни мироздания. Нейроны ведь принципиально отличаются от  нас
именно   тем,   что  не  являются  носителями  духа.  Но  я  не
просветленный, Глеб.  Поэтому  в  своих  построениях  я  орудую
разумом,  как  наиболее  доступным  мне  инструментом. Я мог бы
предложить вам разобраться в этих понятиях - материя и дух.  Но
разобраться разумом - свойством материи. Разобраться, используя
знания  современной  науки - отыскать в ней то, что этой науке,
разуму очевидно  не  поддается.  И  это  неподдающееся  в  свою
очередь  разделить  на  Высшую нас Материю и на Дух. Это вполне
возможно, Глеб. Представьте - именно благодаря науке это  стало
возможным.
     - Благодаря науке, приведшей нас к апокалипсису?
     - Да  не  наука,  Глеб,  вовсе  привела  к апокалипсису. К
апокалипсису,  к  атеизму   привело   бездарное,   некорректное
толкование  достижений  ее.  Давайте-ка  пойдем по порядку. Вы,
может быть, знаете:  лет  эдак  сто  назад,  вместе  с  первыми
успехами  науки, накрепко связавшими человека с животным миром,
а животный мир, в свою очередь, с миром  материи,  появилось  и
первое  -  вполне  наивное  еще  -  обобщение  этих  успехов  -
философия детерминизма. Она  рассуждала  так.  Человек  -  есть
часть материи. Но в материи нет свободы. Все движется по строго
определенным   законам.  Химия  определяется  законами  физики.
Биология - химии. Человек - биологии. Так  выходит  тогда,  что
один  раз в том или ином порядке расположив во вселенной атомы,
мы навсегда определили ее будущее. Потому что все атомы  всегда
будут  взаимодействовать между собой лишь в строго определенном
законами порядке. А все сущее - не что  иное,  как  набор  этих
атомов.  Значит,  если  бы  существовала возможность просчитать
взаимодействие всех атомов на год вперед, мы знали бы все,  что
произойдет  во вселенной в ближайшем году. И выходит тогда, что
не только каждое движение воздуха и воды  на  Земле  определено
раз  и  навсегда, но и никакое животное не может самостоятельно
пошевелить лапкой. И даже всякая мысль наша, как  биохимический
процесс,    была    запрограммирована    миллионы   лет   назад
взаиморасположением атомов во вселенной. Не  существует,  таким
образом,   лишь   возможности   просчитать   будущее,   но  оно
определено.
     - Но  ведь,  кажется,  так  и  есть!  -  воскликнул  Глеб,
рассмеявшись  вдруг.  -  Значит,  без понятия дух не может быть
речи о свободе  воли  человека.  Без  понятия  дух  -  мы  лишь
былинки, несомые вселенским ветром.
     - Да, ничего похожего, Глеб, - рассмеялся в свою очередь и
Гвоздев.  - Видите, как легко философии свернуть человеку мозги
набекрень. Никаким духом здесь и не пахнет еще. Вы что же  всем
животным  намерены приписать его? Или же лошади, которых лечили
вы,  -  только  бессмысленные  роботы,  не  способные  и   мухи
отпугнуть хвостом - иначе как по велению атомов, из которых они
состоят? Все дело в том, Глеб, что есть всеобщий закон материи,
по  которому  каждый  последующий  - более высокий - уровень ее
обладает как бы самостоятельной волей -  обладает  способностью
подчинять  себе,  своему  движению,  законы предыдущего - более
низкого уровня. Посмотрите на мои таблицы. Если по  морю  бежит
волна, то бежит она не потому, что молекулам воды, содержащимся
в  ней,  предписано  было когда-то бежать в этом направлении, а
лишь потому, что подул ветер. И все молекулы  воды,  совершенно
определенно взаимодействующие между собой по своим, присущим им
законам,  как  совокупность,  как  вещество, как комплекс более
высокого уровня материи, все бегут тем не менее вместе с волной
по направлению ветра. Для  того,  чтобы  понять,  почему  волна
побежала в ту или иную сторону, нам совсем не обязательно знать
законы  взаимодействия  атомов. Нам надо знать для этого законы
иной науки - законы метеорологии. Но  то  же  -  и  с  законами
жизни,  Глеб.  Но  то же - и с законами человечества. Если ваша
лошадь махнула хвостом, то это не  атомы,  не  молекулы,  и  не
клетки  подчинили своим законам ее хвост. А это она подчинила и
атомы, и молекулы, и клетки своей цели - смахнуть муху.  Потому
что  она,  находясь  на  более высоком уровне материи, обладает
самостоятельной волей - может подчинять своей воле совокупности
более низких уровней. И точно так же, если за три миллиарда лет
жизнь на Земле проделала путь от клетки до человека, то это  не
животные  подчинили  эволюцию  своим  законам  - изменчивости и
приспособляемости. А это Эволюция подчинила законы изменчивости
и приспособляемости своей воле - созданию человека. Если  далее
за  пятьдесят  тысяч  лет человечество прошло путь от пещеры до
радиоприемника, то это не человечество подчинило историю  своим
законам   -  законам  производительных  сил  -  а  это  История
подчинила эти законы своей цели.
     - Но здесь уже ошибка! - воскликнул вдруг Глеб. -  Человек
уже   не   только   материя.   Человек   -   дух.   Причем  тут
производительные силы?! Ведь есть же, наконец, в человеке дух?!
     - Да, разумеется, есть, Глеб. Не  волнуйтесь  вы  так.  Мы
просто  пока  что  говорим о другом. Мы рассматриваем материю и
материальную сторону человека. А история человечества - в  этом
Маркс  совершенно  прав  -  это  не "история духа", это явление
чисто материальное. У духа не может быть  истории,  потому  что
история  -  это  развитие.  А  чтобы  было  развитие, нужно, по
меньшей мере, чтобы было время. А время, как мы  уже  выяснили,
это  свойство материи, отнюдь не духа. Соответственно, развитие
и,  соответственно,  история  -  это  тоже  свойство   материи,
материальной стороны человека. Дух никуда не развивается, Глеб.
Но  во  всякое  время  в человечестве были люди более или менее
"приближенные" к нему. Давайте, впрочем, не отвлекаться. В  чем
парадокс?  В  том,  что  Маркс  и  Энгельс  были, без сомнения,
великие   мыслители.   Они   очень   кропотливо,   с   немецкой
добросовестностью,  изучали  свойства  материи.  Но  доходя  до
определенной границы, становились вдруг непостижимо  близоруки.
Объясните  мне, как может человечество самостоятельно повернуть
свою историю? "Клячу-историю загоним!"  Представьте  себе,  что
все клетки в хвосте у вашей кобылы запели бы одновременно: "Эту
клячу  мы  доконаем!  Хвост  ее  мы повернем в другую сторону!"
Удалось бы им это, как вы полагаете?
     Евгений Иванович рассмеялся вдруг. Взглянув на него, через
секунду улыбнулся и Глеб - и от  этого,  кажется,  расслабился,
наконец, немного.
     - Если  бы  у  клеток  этих,  как  у  людей,  был  разум и
способность  производить   осмысленные   действия,   они   лишь
навредили  бы  сами  себе  -  нарушили  бы  клеточную структуру
хвоста, обмен веществ в нем, а собственно кобыле доставили лишь
неприятное  ощущение.  Но  человечество,  Глеб,  -  не  кобыла.
Человечество   -   несмышленый,  слабый  ребенок,  а  Россия  -
важнейший отдел в головном мозгу его. Поэтому  и  результат  мы
имеем  гораздо  худший. Перечитайте-ка последнюю часть "Войны и
мира". Впервые в  XIX-м  веке  человек  осознал  объективность,
независимость  от  своей  воли  законов истории. И как же можно
было сразу вослед этому осознанию посчитать себя "творцом"  ее?
Это  даже  не  близорукость,  это  слепота.  Знаете,  Глеб, мне
кажется, что и Маркс, и Энгельс многое в  этом  мире  могли  бы
понять  гораздо  глубже,  во многом пойти бы гораздо дальше тех
пунктов,  где  они  вдруг  становились   незрячими,   если   бы
параллельно  с  занятиями  философией  они  не разрабатывали бы
"теорию" диктатуры пролетариата, не  бегали  от  полиции  и  не
призывали  венских люмпенов к массовому революционному террору.
Их бытие, к несчастью, определило  их  сознание.  Но  почему-то
изменение  бытия  пролетариата они считали необходимым начать с
изменения его сознания. Однако мы подошли, наконец,  к  важному
пункту.  Можем  ли  мы  представить себе, чтобы были химические
свойства воды, но не было бы  воды?  Можем  ли  мы  представить
себе,   чтобы   были   законы  обмена  веществ  в  человеческом
организме,  но  не  было  бы  организма  этого?  Можем  ли   мы
представить  себе,  чтобы были законы эволюции, законы истории,
но не было бы носителя этих законов?
     - Нет, - подумав, покачал головою Глеб.
     - Это хочется так ответить,  не  правда  ли?  -  подхватил
Гвоздев.  -  Но, представьте себе, что можем. Оказывается, этот
странный, этот  удивительный,  этот  качественно  иной  уровень
материи  -  жизнь,  появлением  своим  потеснившая  космические
объекты - обладает таким свойством - свойством,  немыслимым  ни
на  каком  ином  уровне  -  свойством  создавать  законы без их
носителей.  И  окружающая  нас  природа  дает  тому  конкретные
примеры. Биологи называют эти примеры общественными насекомыми.
Это  пчелы,  муравьи, осы. Но, может быть, самый яркий пример -
это термиты. Многие биологи, побывавшие в Африке, с  удивлением
наблюдали,  как  без  всяких представлений об инженерной мысли,
без всякой предварительной договоренности, без планов, чертежей
и расчетов совокупности из десятков тысяч этих существ  удается
в  короткий  срок  безошибочно возвести сложнейшую и прочнейшую
конструкцию   -   термитник,   высотой   иногда   превосходящий
двухэтажный  дом.  Что  должны  мы  предполагать, глядя на этот
термитник? Что существует невидимый нами общий  организм  семьи
термитов?  Некий  биокомплекс,  обладающий  разумом?  Едва  ли.
Скорее  мы  должны  предполагать,   что   нерушимые   инстинкты
поведения  их  в  среде себе подобных позволяют совокупности их
подчиниться   законам   строительной   инженерии   -   законам,
невместимым  ни  в одного термита