обще-то
говоря,  ибанцы на своем личном опыте  убедились в том, что полный изм можно
построить и без такой базы. И  даже  легче. Меньше волокиты. Собрали главных
начальников,  приняли решение, провели  разъяснительную работу, и  готово. А
если  кто вздумает,  то...  Но  как-то  неудобно перед  классиками.  Старики
мечтали  сделать дельце на  хорошей материально-технической базе. Чтобы  все
было как следует, в полном согласии с объективными железными законами. Тогда
если кто и вздумает пикнуть, ему и  сунем  в  рожу базу. Смотри,  мол, сукин
сын,  против чего ты прешь!  Против  железных законов!  Против  исторической
необходимости!!! И по шее. А лучше в затылок. Научнее.
     Ко всему прочему -- заграница.  Ах, если бы  ее не было!  Тогда бы мы в
два  счета.  А  там  вечно  что-то  выдумывают.  А  с  ними  тягаться  надо.
Преимущество  свое доказывать. Не успеешь стянуть у  них  одну машинку,  как
нужно тянуть другую. Пока внедряли, устарела, сволочь! А тут без науки никак
не обойдешься.  Ну, и  угроза,  разумеется.  Угроза  --  это  главное.  Надо
противостоять. И всех защищать. Пропадут же без нас, сволочи! Тут и на науку
потратиться не жалко. Пусть себе развивается! Мы не против. Кто  сказал, что
мы  против? Клевета! Мы всегда  за. Наука -- она, ха-ха-ха, штука серьезная.
Авось придумает что-нибудь такое.  Придумает, сволочь! А  если не придумает,
мы  им...  Придумает,  не  смеет  не придумать.  Ученые же там  сидят,  а не
какие-нибудь... За что, спрашивается, деньги им платим? И какие деньги! Мало
-- еще дадим.  А нет,  так  ведь  и урежем.  Пусть  как  все. Придумают! Вот
тогда-то мы ка-а-а-а-к бабахнем!  И скажем  свое слово. Хватит, туды растуды
вашу мать! Попили кровь мирового пролетариата и угнетенных отсталых народов!
Вы  ответите  нам за  все! Теперь  наша очередь!  Что вы  сделали  с  нашими
папуасами? Бабах! Что  вы делали с нашими  бизонами? Бабах! Кто навел руку в
нашего...?... Бабах! Ах, если бы не заграница!  Мы бы тогда все силы бросили
на мирный  атом, конечно. На  космические полеты! Не вечно же  на Земле  нам
сидеть!
     Конечно,  внутри  у  нас  не все  на  должном  уровне.  Есть  отдельные
недостатки. Развиваемся,  но не такими ускоренными темпами, как хотелось бы.
Мешают. Мы стараемся, а они мешают. Мы для них,  а  они... Хлеба не хватает.
Мяса, говорят, нет.  Преувеличивают, конечно.  Но нет дыма... Говорят, наука
помогает. Врут, сволочи! А вдруг и в самом деле поможет? Выдумает что-нибудь
такое!  Ведь  выдумали же  икру!  Есть, правда,  нельзя. Не  переваривается,
сволочь.  Но продавать можно. Американцы  вон за милую душу ее лопают. И еще
просят. Выдумает, не посмеет не выдумать! И тогда руководить можно будет как
следует.  Вызовешь  на  дцать  ноль-ноль.  Прикажешь.  И  жди результат.  Не
терпится -- прикажи, досрочно сделают. За что им  деньги платим? А результат
не  может не  быть. Не смеет не быть. Обязан быть. С перевыполнением.  И  до
срока. А если что -- снимем. Судить будем.
     Короче   говоря,   без   науки-то   лучше   было.   Жили   без   теории
относительности. И  без хромосом. И без обратной связи. И без информации.  И
неплохо жили. По крайней мере, не было ни Правдеца, ни Певца, ни Двурушника,
ни  Срамиздата. И  еще неизвестно, чем все это кончится. Прихлопнешь одного,
другой вылезет и заорет на всю вселенную: помогите, зажимают, не  выпускают,
сажают, лечат...  Давить их, гадов,  надо.  Давить в зародыше. А если уж без
науки пока  нельзя, так проверять надо.  Следить. Контролировать.  Достойных
отбирать. Мало ли кто что выдумает!
     С  другой стороны -- обещают жизнь  продлить до  двухсот лет. И никаких
болезней.  Перелеты опять же. Воздух очищают. И кины показывают смешные. Это
ежели годам  к восьмидесяти изберут  или  назначат,  так за сто с лишним лет
можно будет  так  зажать, что  Хозяин  позавидует.  То есть счастливыми всех
сделать.  За  пятьсот   лет  потом  не  наблагодарятся.  Сколько   встреч  и
переговоров  за сто-то  лет!  А  юбилеев  сколько! А  наград!  Ха-ха, десять
человек на особых  щитах за тобой  носить будут. А речей! В  год по тому  --
минимум сто томов. Надо на полиграфическое дело  внимание  обратить. Отстало
малость от  общего  неудержимого  движения вперед.  А  то  последнее  полное
собрание  пришлось печатать за  границей. Стыд-то  какой,  если  узнают.  Не
узнают, сволочи! Пусть, попробуют...
     Хотят слухи, что американцы научились любые органы заменять  на  новые.
Надо делегацию послать. Сотрудников,  конечно. Можно включить и пару врачей.
Риск,  сбежать  могут.  Отобрать надо. Надежных.  А рискнуть стоит. Если они
любые органы меняют на новые... Вот бы!...

ТРАГИЗМ КОМИЧЕСКОГО
     Жизнь Ибанска комична, если на нее со стороны посмотреть. Но боже упаси
тебя попасть  в сферу действия этой комедии. Однажды Хозяин заключил пари со
своим  сыном,  что  тот не принесет  ему в зачетке не только двойку, но даже
тройку. Ставка  была крупная, и Сын решил постараться. Пошел сдавать экзамен
к  одному  редкостному проходимцу. Зачетку зажал.  Отвечал  плохо. Поскольку
двойки было ставить  нельзя (институт  включился в  борьбу  за стопроцентную
успеваемость),  Профессор  решил поставить Сыну  тройку.  Разумеется,  он не
знал, что это -- Сын. Когда  Сын на радости протянул ему зачетку, Профессора
хватил инфаркт. Несколько  раз Сын  ездил в  больницу, уговаривал Профессора
поставить тройку. Тот боялся провокации и настаивал на  пятерке. Наконец, он
пошел  на хитрость. Пообещал  тройку, а закатил пятерку.  Взбешенный  Сын  в
отместку пустил слух, будто Профессор поставил пятерку за взятку: Сын обещал
протолкнуть его в академики. Профессора сунули в лагерь, где он вскоре сдох,
так и не осознав, что стал  жертвой собственной глупости, а не бессмысленной
жестокости режима. А  сдох напрасно, так как распущенный сыном слух дошел до
Президента Академии, и он приказал на ближайших выборах избрать Профессора в
академики.

СОМНЕНИЯ
     Чем больше  Учитель  вникал в ту  грандиозную информацию,  которую  ему
поставлял Почвоед,  тем больше он  убеждался в  ее  полной бессмысленности с
научной точки зрения. С научной точки зрения все эти данные можно предвидеть
заранее с очень высокой степенью  приближения.  И он  проделывал это не раз.
Прежде чем приступить к обработке материала, он заранее прикидывал возможный
результат. Через несколько недель каторжной работы он получал примерно то же
самое.  Это,  конечно, давало  блестящее  подтверждение  разрабатываемой  им
теории. Но  его теория в  таких  подтверждениях не  нуждалась.  И жалко было
терять время  впустую.  А Почвоед не  признавал  никаких теорий. Он требовал
таблиц, графиков,  процентов. На кой черт все это нужно, думал Учитель. Кого
убедишь этими таблицами и графиками. Все же знают, что наши цифры -- липа, и
ни за что не поверят  в правдивые данные. А выводы, которые напрашиваются из
анализа  этого моря цифр, очевидны  сами собой  без всяких исследований.  Их
можно услышать в пивных, а кухнях, в коридорах,  в автобусах... Везде  и ото
всех. Боже мой, в какую историю я влип. Надо с  этим потихоньку кончать. Это
не моя игра.

РЕАБИЛИТАЦИЯ КИБЕРНЕТИКИ
     Реабилитировали  кибернетику. Заодно -- ряд  других буржуазных лженаук.
Структурную лингвистику, формальную генетику, конкретную социологию и т.п. В
Газете  напечатали  установочную  передовую  статью  "Кибернетика на  службе
изма".  В  Журнале напечатали серию разъясняющих  статей крупнейших ибанских
структуралистов, генетиков, кибернетиков. В передовице слегка  намекалось на
некоторые  недооценки и  искривления, зато прямо и откровенно  было сказано,
что  подлинно  научное  понимание кибернетики впервые дано  классиками изма,
которые хотя  о кибернетике не  знали, но цитаты по сему поводу высказали, и
ибанскими учеными.  В  статьях специалистов было убедительно  доказано,  что
кибернетику и  все  остальные  современные науки впервые  открыли в Ибанске.
Вскоре на  каждой улице открыли институты  и  лаборатории кибернетики и всех
остальных современных наук, имеющих необычайно важное значение  для практики
строительства изма. В каждом доме открыли свою социологическую  лабораторию.
Тогда-то Социолог и  разработал знаменитую допросную..., извиняюсь, опросную
анкету,  в  которую впервые в истории  мировой науки ввел фундаментальнейшие
проблемы:  Любите ли  Вы  своего  Заведующего? Хотите  ли  Вы  строить  изм?
Доверяете ли Вы справедливости Органов? И многие  другие.  Потом  эту анкету
запретили  из гуманных  соображений. Вдруг  кто-нибудь  по ошибке  или сдуру
скажет  нет.  Тогда  его  по закону надо  сажать за  клевету. А  сажать пока
преждевременно.
     Благодаря реабилитации кибернетики и прочих исконно  ибанских  областей
науки  прогрессивные силы  неожиданно получили  средство  идеологического  и
организационного объединения, санкционированное свыше. Им были предоставлены
помещения  для   сборищ,  трибуны  для  ораторов,   печать  для  пропаганды.
Начальство попалось  на удочку истории и  не  ведало,  что творило. Ему было
невдомек, что  сам выход на  трибуну  этого, например, худосочного  очкарика
воспринимался собравшимися как открытый  протест против режима.  Раньше  его
давно бы посадили,  и за  дело. А  теперь он  кривляется на  трибуне, что-то
бормочет про энтропию и информацию  (а не  про материю и сознание!). И пишет
на доске иксы  и игреки с таким  видом, будто не было  стольких десятков лет
такой  славной  истории  Ибанска.   А  когда  этот,  например,  косноязычный
шизофреник написал  на  доске  функцию  пси  от  альфы  и беты,  собравшиеся
интеллигенты  поняли это как призыв покончить  с зажимом и даровать свободы.
Научного смысла функции никто  не понимал, ибо его и не было, ибо смысл ее и
состоял исключительно в призыве к свободе.
     Реакционные  силы  братийным чутьем чувствовали, что  в  Ибанске всякие
новые  идеи  на первых  порах обретают идеологическое  звучание и становятся
враждебными  изму.  И  предупреждали  об этом. Понимать  не понимаю, говорил
Троглодит, но  чувствую,  что  это  не  наше. Погодите,  говорил  Секретарь,
кончится тем, что придется вводить  войска. Реакционные силы  по опыту знали
что  новые  идеи только тогда  начинают  лишний раз  подтверждать изм, когда
безнадежно устаревают  и  начинают вызывать  скуку.  Но  на  них прикрикнули
руководители из прогрессивного  крыла своих же родных реакционных сил, и они
сами на всех парах  устремились  в прогресс,  заняв в нем руководящую  роль.
Троглодита  назначили  председателем  по  кибернетике.  И  под  его  опытным
руководством  прогрессивные  силы  первым  делом  доказали, что  новые  идеи
подтверждают  правоту  изма  на  новом  этапе, и  начали  догонять Запад  по
кибернетике. По мясу и молоку Ибанск уже догнал и перегнал Запад, и о мясе и
молоке ибанцы забыли  думать. А  он  неплохой мужик,  говорили прогрессивные
силы  о  Троглодите.  Главное  -- не  мешает работать. Смотря,  кому, сказал
Учитель.
     Теперь тебе лафа, сказал  Неврастеник  Учителю. Ерунда, сказал Учитель.
Теперь  у  нас  все  кибернетики.  Первое,  что  сделали наши  прогрессисты,
отпихнули  меня подальше, обвинив  в  невежестве и  кустарничестве.  Смешно!
Человек, обвинивший  меня  в  этом, переложил  для кибернетического сборника
статью одного западного математика как последнее слово науки.  А тот  просто
излагал мои идеи, опубликованные еще  пять лет назад. Причем,  прямо называл
меня  как первоисточник. Недавно  у нас  было всего пять-шесть кибернетиков.
Все состояли на учете в  Органах.  Почти все сидели. На прошлой  неделе  был
симпозиум. Съехалось более тысячи специалистов.  Так что никакой лафы.  Даже
наоборот. До сих пор было хотя бы состояние исключительности. Негативное, но
признанное. Теперь и  этого  нет. Перспективы? Они очевидны. Начинается бум.
Дело  раздуют.  Присосется всякий сброд. Нагреют руки.  Защитят диссертации.
Получат звания, ордена,  премии.  Поездят  за  границу  -- высшая награда за
заслуги в нашем обществе. Потом бум стихнет. За это время ототрут и раздавят
приличных   людей.   Наступит   всеобщее   разочарование.   Идеи   исчерпают
объединяющее  идеологическое значение. Останется чисто  официальное массовое
явление  со всеми атрибутами ибанских  учреждений.  А  поскольку  новых идей
такого масштаба не предвидится, прогрессивные силы  распадутся на социальные
атомы --  на отдельных  индивидов с нелепой формой поведения. Перспектив тут
никаких. Социальная оппозиция должна перестать рядиться в чуждые ей оболочки
науки, искусства, хозяйствования. Она должна  выступить в своей  собственной
роли, без камуфляжа.

ПЕРЕМЕНЫ
     На крыше  нового полунебоскреба редакции  Газеты  и  Журнала  вспыхнули
зеленые слова:
     АЗЕТ -- ОВО РАЗВЕ
     УРНА -- ПОЛ С ВЕ ЧИ
     Что это значит, спросил  Журналист. Сейчас узнаем,  сказал Неврастеник.
После нескольких подмигиваний на табло вспыхнули ярко-красные слова:
     ПУСК БАНЕ ТАР И МАЛ
     ПРОЧ ГАЗЕТУ И ЖУРНАЛ.
     В переводе на английский, сказал Неврастеник, это означает:
     ГАЗЕТА -- НОВОГО РАЗВЕДЧИК,
     ЖУРНАЛ -- ПОЛЕЗНОГО СОВЕТЧИК.
     ПУСКАЙ ИБАНЕЦ СТАР И МАЛ
     ПРОЧТЕТ ГАЗЕТУ И ЖУРНАЛ.
     Как видите, мы и в области рекламы наступаем вам на  пятки. И все-таки,
сказал Журналист, тупо уставившись на вывеску магазина АСТРОНОМ, за эти годы
у  вас  произошли  грандиозные  перемены.  Вчера, например,  я встречался  с
Распашонкой. Он читал прекрасные стихи. Смелые. Глядите, сказал Неврастеник,
это тоже из Распашонки.
     КАЖДЫЙ ИБАНЕЦ ОБЯЗАН ЗНАТЬ
     НАУКУ ОДНУ
     КАКУЮ?
     ОТВЕТЬТЕ-КА!
     ЭТА НАУКА
     -- НАУК НАШИХ
     МАТЬ,
     ОРУЖИЕ НАШЕ
     -- САМА ДУБАЛЕКТИКА!
     Это  пустяки,  сказал  Журналист.  Нельзя  же  без этого.  А без этого,
спросил Неврастеник, указывая на табло.
     ДЕЛОВЫЕ КОНТАКТЫ НУЖНЫ --
     ТЕРПИ.
     НО ЕСЛИ ДАЖЕ
     ОБОСТРЕНЬЕ УТИХНЕТ,
     ИДЕОЛОГИЮ
     НАШУ
     ВО ВСЮ КРЕПИ
     И ВОВСЮ ВОЮЙ
     С ИДЕОЛОГИЕЙ
     ИХНЕЙ!
     Да,  сказал  Журналист.  Это уже не шутки. Какой-то  проходимец на этом
большие денежки нажил.  Этот  проходимец  -- Ваш  любимый Распашонка, сказал
Неврастеник.  Может  быть зайдем  куда-нибудь  слегка выпить?  Идея,  сказал
Журналист,  указывая   на  забегаловку,  над  которой  сверкали  исполинские
разноцветные  буквы КУСОЧНАЯ.  Вот сюда!  Уже закрывается?  Странно. Еще так
рано.  Тогда пошли сюда. Очередь! Часа полтора стоять! Нет, это не  по  мне.
Журналист задумался. Он уже не реагировал на огромный плакат в окне кафе, на
котором был изображен произносящий речь Заведующий, а под ним -- слова:
     ЧТОБЫ В ПОЛИТИКЕ РАЗБИРАТЬСЯ ХОРОШО,
     РЕЧЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ИЗУЧИ С КАРАНДАШОМ.
     Неврастеник  хотел  сказать, что  это  -- тоже  Распашонка.  А  портрет
рисовал трижды лауреат...  Но ему было  лень из-за  такого пустяка открывать
рот.  Он  ждал. Пошли  в Интурист, сказал  Журналист. Меня  туда  не пустят,
сказал Неврастеник. Тогда в Националь,  сказал Журналист. Там уже с открытия
нет свободных мест, сказал Неврастеник.  Тогда пошли ко мне  в номер, сказал
Журналист. Вы  хотите, чтобы  мне  дело пришили,  спросил  Неврастеник.  Вот
сволочи,  сказал  Журналист. У вас тут ничто не меняется!  Когда Неврастеник
показал ему на табло, на котором  сияли слова из новой поэмы  Распашонки, он
махнул рукой. Я не читая знаю, что там будет, сказал он.
     К СВЕТИЛУ ГОЛОВУ ВОЗДЕВ,
     ОРУ ЕМУ ДЕВИЗ МОЙ:
     ВПЕРЕД,
     И НИКАКИХ ГВОЗДЕЙ,
     К ПОБЕДЕ ПОЛНОЙ
     ИЗМА.

ПО ЗАСЛУГАМ
     Смотри,  говорит Она. Троглодита и  Теоретика  выбрали  в академию наши
друзья-соседи. Большая статья о их выдающихся научных заслугах. Господи, что
творится. Они же полнейшие ничтожества  в  науке! Потому и  выбрали, говорит
Он. Потому  и  статью дали.  Учителя,  между прочим, в трех академиях Запада
избрали. А у нас об  этом ни  строчки.  Почему? Потому что он  стал  крупной
фигурой в  науке  без  ведома  начальства. И  вопреки ему.  Неужели  у  этих
Троглодитов и Теоретиков совесть спокойна, говорит Она. Конечно, говорит Он.
Незаслуженные награды  люди принимают с гораздо  большим  удовольствием, чем
заслуженные. Если награда заслужена, значит  человек сделал  дело, и об этом
знают. А  сделанное дело и  известность об этом  само по  себе уже укрепляет
социальную  позицию  человека. Награда только констатирует это и  может быть
чуть-чуть усиливает.  Очень  частый  случай  поэтому,  когда  к  заслуженным
наградам люди  относятся  равнодушно. Это  не поза. Это искренне,  представь
себе. Более того, люди меньше переживают, если их лишают заслуженных наград,
чем  если им  не удается  получить незаслуженные  награды,  которые  вот-вот
должны были им дать. Назови  мне хотя бы одного настоящего ученого, которого
провалили в академию и которого вследствие этого хватил  бы инфаркт. А когда
проваливают  ничтожества, те все без  исключения после  этого отправляются в
больницу.  Незаслуженная награда сама по себе  укрепляет социальную  позицию
человека.  А людям ведь больше ничего  в таких случаях и не надо. Неужели мы
все такие,  говорит  Она.  Нет,  не  все, говорит  Он. Большинство вообще не
допускается  до такого уровня социальности. Им просто не Дают  стать такими.
Очень немногие воюют с собой и одерживают какие-то победы. Человек в высоком
смысле   слова  есть  социальный  индивид,  победивший  в  себе  нормального
социального   индивида.   Это   --   продукт   культуры.  Нечто,   выводимое
искусственно.  Естественный человек  --  это  Хозяин,  Троглодит,  Теоретик,
Претендент,   Сотрудник,   Социолог  и  прочие  наши   знакомые   за  редким
исключением. Ты  в эту  компанию не входишь, говорит  Она. Разумеется,  нет,
говорит Он. И Учитель нет. И Болтун  нет.  И даже отчасти Неврастеник. И что
же с вами  будет, спрашивает Она.  Будут  систематически истреблять, говорит
Он,  пока не появится какая-то форма защиты  и  самозащиты.  И она появится,
спрашивает Она. Из законов  этого общества она  не следует, говорит Он. Если
появится, то случайно.

БРАТИЯ
     Братия,  говорит  Клеветник,   занимает  особое  положение  в  ибанском
обществе в том смысле, что это не  есть обособленная  социальная  группа или
скопление  таких  групп. Социальные группы образует  лишь братийный аппарат,
подчиняющийся общим социальным законам общества. Члены Братии как социальные
индивиды  являются  членами  внебратийных  социальных  ячеек,  существуют  и
действуют в этих ячейках. Если член Братии есть работник аппарата Братии, он
входит  в соответствующие социальные группы не в качестве члена Братии,  а в
качестве работника этой  группы, выполняющей  какие-то деловые функции. Член
Братии -- не  профессия. Это -- отобранный по определенным правилам рабочий,
инженер,  учитель, ученый,  писатель  и  т.п.,  который  призван  сыграть  в
обществе определенную роль. Что это за роль?
     Почти все лица, исполняющие власть во всех ячейках общества (по крайней
мере --  в жизненно важных), отбираются из членов  Братии. В крайнем  случае
они рассматриваются  как будущие члены Братии  и обычно вступают в  нее. Так
что  члены Братии --  это множество индивидов, из которых отбирается  власть
любого рода. Это резерв власти.
     Рядовые  члены Братии,  далее, служат  основой  для  иерархии братийных
органов  вплоть  до высших  сфер,  т.е. аппарата Братии.  Если сами  они  не
образуют  особые  социальные  группы,  то   формируемый  на  этой  основе  и
отбираемый из них аппарат Братии -- это есть система особого рода социальных
групп. Она есть  высшая  власть в стране на всех уровнях иерархии власти. Ей
принадлежит  вся  полнота власти.  Когда  говорят  о  различии  братийной  и
хозяйственной власти в Ибанске и даже о конфликтах между  ними, то проявляют
полное непонимание сути ибанской власти. Никакой особой хозяйственной власти
нет.   Есть   хозяйственные   функции   власти,  поручаемые   особого   рода
организациям. А власть одна