склока.  В
конце концов победу одержали  два претендента --  Заперанг-17 и Заперанг-39.
Моя очередь, вопил Заперанг-17. А где  равенство, скулил Заперанг-39. У тебя
уже пятнадцать  томов  собрания сочинений, а у меня  всего семь!  А  я  ведь
постарше!  Пришлось  вызвать сотрудников  ООН.  Те решили, что читать  будет
Завторанг-7. Надо порадовать трудящихся, сказал Заибан. И предложил включить
в  речь  сообщение о том,  что  в  этом  году  ожидается неслыханный  урожай
ширли-мырли.

БИОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ
     Сразу же  обнаружились  непредвиденные биологические барьеры. Поскольку
ибанцы  по  интенсивности  издаваемой вони  несколько  уступали  подибанцам,
последние  решили, что ибанцы  уступают  им по  уровню  интеллекта, а ибанцы
решили, что подибанцы  уступают им. И каждая из  делегаций поэтому  захотела
взять верх. Подибанцы развонялись по сему поводу до такой степени, что главу
ибанской делегации  Заперанга-17  хватил  инсульт,  и  его  спешно  пришлось
заменить Заперангом-39, а всем членам ибанской делегации надеть противогазы.
Благодаря   этому   ибанская  делегация   даже  выиграла,  так  как  ибанцев
иностранные журналисты  перестали  путать  с подибанцами. Возникла проблема,
как быть дальше.  Поручили ЖОПу  выработать конструктивные предложения. Крыс
вызвал Балду. Пустяки, сказал Балда. Пусть наши делают вид, будто мы чуточку
глупее их. В Под-Ибанске, в свою  очередь,  собрался Верховный Дурал  и  дал
указание своей делегации делать вид, что подибанцы чуточку глупее ибанцев. И
дело пошло на лад. Но обнаружилось новое препятствие: языковый барьер.

ЛЕГЕНДА
     Учитель застелил койку и, естественно, завалился на нее в сапогах. И на
стене землянки прочитал следующее:
     Если триппер не ловил,
     Почитай, что и не жил.
     Что такое триппер? Смелость.
     Аттестат мужской на зрелость.
     Этикетка светская.
     Сила молодецкая.
     Не замечен он пока
     У юнца и старика.
     Я за это не боролся.
     Я случайно напоролся.
     Как и ты. Как он. И он.
     Как и прочих легион.
     Срок пришел. Иду мочиться.
     Вот так раз! Извольте бриться!
     Я от боли завопил.
     Братцы, триппер подцепил!
     Выручайте, говорю.
     А иначе погорю.
     Ах, напасть! Беда какая!
     Эта штучка дорогая.
     Коль по-тихому лечить,
     Надо уйму заплатить.
     Две шинельки. Плюс портянки.
     Плюс черняшки две буханки.
     В общем, хочешь сделать чисто,
     Становись рецидивистом.
     Воровать я не хочу
     И бреду в санчасть к врачу.
     Под стихотворением кто-то приписал:
     Врач не лечит это дело
     Без Особого Отдела.
     Ничего  себе,  подумал  Учитель.  И   прочитал  другое   стихотворение,
написанное рядом, но другим почерком.
     Звучит команда. Выходи!
     По росту разберись.
     В грудь слева пятого гляди.
     Замри. Не шевелись.
     А ты -- из строя. Раз, два, три.
     Кругом. Друзьям в лицо смотри.
     Ты плохо койку заправлял.
     Не чистил сапоги.
     Ты хуже всех в мишень стрелял.
     Шагал не с той ноги.
     Твоих проступков всех не счесть.
     Позоришь нашей части честь.
     Ученье наше не читал.
     Сбегал со строевой.
     Кто в самоволку умотал!
     Кто спал с чужой вдовой!
     Чего стоишь -- молчишь, как пень!
     Долой значки! Снимай ремень!
     Ты день и ночь вовсю кутил.
     И вот тебе финал.
     Шинель чужую ты пропил.
     Пойдешь под трибунал!
     А я? Как будто мне плевать.
     Как будто мне не привыкать.
     Мол, больше вышки не дают.
     Мол, дальше фронта не пошлют.
     Любопытно, сказал Учитель вслух. А что  напишу тут я?  Место  свободное
есть.  Пришел Мерин. Гони  парашют, сказал  он.  Я  нашел покупателя.  Ведро
самогонки. И  две пары сапог. Не хромовые, конечно. Но натуральная  кожа, не
шкасы  все-таки.  А шкасы потом  пропьем. Живем! Кстати,  я  познакомился  с
девочками. Пальчики оближешь. Вечером идем, пригласили.

ВОЗВРАЩЕНИЕ
     Что тут за жизнь,  говорит Мазила. Я от этого  там отвык, и все это мне
кажется  чудовищно  нелепым.   Как  тут  работают!  В  два-три  года  бюстик
какого-нибудь героя, деятеля, артиста. Надгробие. Если вождь, да еще в рост,
--  большая удача. Несколько  иллюстраций к убогой книжонке. Одно полотно на
районной выставке. Портретик  в клубе. Награды и звания бог весть за что, но
только  не за реальный вклад в искусство.  А рецензии...  Искусствоведческие
книги... Об этом даже не стоит говорить. Тоска зеленая. Такого вроде не было
даже  лет десять назад. Было, говорит  Болтун.  Всегда  так  было.  Но  были
Надежды и Иллюзии. Сейчас  и это испарилось. Осталась серость в чистом виде.
У нас то  же самое. Вот  талантливый  молодой человек начинает  свою научную
карьеру. Что его ждет?  В лучшем случае  -- то  же самое, что  ждет вопиющую
бездарность. Вот взгляни. Журнал. Две рецензии на две книги. Ты  думаешь, по
рецензии  можно  судить о том, какая из них  лучше? Нет. В  данном случае на
плохую  книгу  дана  прекрасная  рецензия.  На  другую,  среднюю,  --  очень
сдержанная. Но  могло  быть иначе. Если бы автор средней книжки  имел  более
высокий чин, и рецензию  дали бы  лучше. Одновременно с этими книжками вышла
еще одна. Действительно хорошая. Случайно проскочила. На нее рецензий нет. И
не  будет. А если и проскочит в  силу  исключительных обстоятельств, то  еще
более  скромная, чем  на среднюю книжку. Автор хорошей книжки на  докторскую
степень  даже не  рассчитывает. Я  его знаю. Просто не поставят  на  защиту.
Автор  плохой  уже  защитился. И  уже  выдвинут  в  Академию. Автор  средней
поставлен  на очередь на  защиту.  Это не исключение.  Это  типично.  У  нас
отсутствуют   нравственные   принципы   и  традиции,  по   которым  какая-то
влиятельная категория лиц отдает предпочтение  действительно  более ценным и
талантливым продуктам творчества.  А раз так, снижается число лиц, живущих с
учетом  того, что справедливая оценка их  творчества возможна.  Лишь единицы
оказываются способными противостоять  этой ситуации. А они не делают погоды.
Они или погибают, или выбрасываются вон. В результате искажаются все оценки.
Категории,  выработанные  для  оценки  подлинно  талантливых  и   трудоемких
продуктов творчества, переносятся на  бездарную халтуру  с таким  видом, как
будто  это --  настоящее  искусство, настоящая наука.  Серость  торжествует.
Официально устанавливается  система лжи, покрывающая все это.  Одним словом,
бездарная имитация творчества и всей окружающей его  ситуации занимает место
настоящего, нормального творчества. Итог -- одуряющая скука. Иногда какие-то
группы людей на время впадают  в  заблуждение относительно  каких-то явлений
культуры. Но оно быстро проходит или не  затрагивает общей атмосферы серости
и  скуки. И жизнь начинает измеряться десятилетиями.  Проходят десятки  лет,
прежде   чем  творческий   человек   накопит   какой-то  заметный   минимум,
свидетельствующий  о  том,  что  и  он  кое-что  сделал.  Тут  можно  ввести
математически   точные   формулы,   позволяющие  предсказывать   перспективы
личности.  Но они ни к чему, сказал Мазила. И без них всем все ясно с самого
начала. Вот посмотри,  на что я могу рассчитывать на ближайшие пять лет.  По
деньгам это  больше,  чем достаточно.  С  точки зрения творческой это работа
пяти минут. С  точки зрения технического  исполнения это -- адский труд, так
как... Сам знаешь, как у нас работают.

ВОЗРАЖЕНИЕ УЧИТЕЛЯ
     Прочитав проект программы, предложенный  Хмырем, Учитель согласился. Но
высказал некоторые возражения.
     Согласно последнейшим данным науки
     Ибанец не может подохнуть от скуки.
     Кто думает так, заблужденье печальное.
     Скука есть жизнь. Бытие изначальное.
     Ведь мы не стихийные. Мы строго научные.
     Мы -- скука в работе. Мы -- праздники скучные.
     Мы -- скука в семье и внебрачных скитаниях.
     В очередях бесконечных торчания.
     Мы -- скука в учении.
     И в муке творчества.
     И даже в мучении
     Противоборчества.
     В хвастливом вранье.
     И в истерике-критике.
     И в текущем рванье.
     И в наружной политике.
     Мы кто? Мы -- продукт всей прошедшей истории.
     Мы -- скука не как-нибудь, а по теории.
     Тоска перманентная.
     Зевота исконная.
     Серость заветная.
     Занудность законная.
     Считают науки,
     Доказано строго:
     Подохли от скуки --
     Туда им дорога.
     Отличная  основа  для  раскола,  сказал  Балда.  Самое  время.   Всякое
серьезное политическое  движение начинается с раскола и размежевания. Только
давайте расколемся пополам и  по жребию. И  пусть потом история зайдет из-за
этого в тупик.  Вот смеху будет!  Из-за  расколов тупиков не бывает,  сказал
Учитель. Расколемся пополам, будут задние и передние. Представляете, фракция
задников   и   фракция   передников.   Лучше   задниц  и  передниц,  сказала
Сожительница. Ого, сказал  Хмырь. Наши бабы выходят  на  политическую арену.
Быть беде! Точно, сказал Лапоть. Забегаловку собираются закрыть на учет.

ОЧЕРЕДЬ
     Юбилейная  речь Заперанга произвела ошеломляющее впечатление. Хотя  все
знали, что его обещания -- брехня,  начали готовить авоськи. По почину снизу
трудящиеся  ринулись  на  субботник  по   очистке  и  ремонту  складов   для
ширлей-мырлей. Но складов не оказалось  на  месте. Тогда трудящиеся ринулись
на воскресник по  очистке пустыря, на  котором  будут построены  склады  для
ширлей-мырлей. Но на пустыре ничего не оказалось. Тогда трудящиеся  ринулись
на  понедельнешник  по  захламлению  пустыря.  А  где взять  хлам?  И  тогда
трудящиеся  начали кромсать все,  что подвернется под руку. И  устроили  для
этого  вторнишник,  средишник,  четвержишник,  пятнишник.   И  навели  такой
порядок, что пришлось призвать всех выйти на субботник  по очистке... Заводы
временно прекратили работу, а руководящие учреждения закрылись до осени.

ЯЗЫКОВЫЕ ТРУДНОСТИ
     Задолго до встречи лингвисты, математики, психологи, логики и прочие, и
прочие, и  прочие разработали совместно Всеобщий  Универсальный  Язык (ВУЯ),
пригодный для  общения ибанцев с любыми  цивилизациями.  При  разработке ВУЯ
ибанские ученые исходили  из самого крайнего допущения,  что  между ибанским
языком и  языком  представителей внеземной цивилизации  нет  ничего  общего.
Языки же для всех прочих случаев, как было точно доказано, можно получить по
принципу соответствия  путем  предельных  переходов  из  ВУЯ. Фундамент  ВУЯ
составили  таблица умножения, теорема Пифагора и бином Ньютона, которые, как
было  установлено  путем  статистических  исследований,   являются  наиболее
прочным инвариантом всех человеческих  знаний. Идея Балды положить  в основу
ВУЯ  наиболее  древние  языковые формы ибанского  мата была  отвергнута  как
ревизионистская и механистическая. А напрасно, так как именно на этой основе
была обнаружена первая внеземная цивилизация и установлены первые контакты с
ней.
     Но  когда  приступили к  переговорам, выяснилось, что перейти  от ВУЯ к
языку  подибанцев невозможно никакими  разработанными  наукой  методами.  По
грамматическому  строю  этот  язык,  как  оказалось,  полностью  совпадал  с
ибанским.  И  даже содержал  в  себе много сходных слов. Но и только.  Затем
начиналось расхождение. В подибанском языке содержались слова, для которых в
ибанском языке  не было  никаких  эквивалентов,  а в ибанском  -- слова,  не
имеющие  эквивалентов  в  подибанском.  И  никакими  методами  нельзя   было
установить, что  они  обозначают.  После  нескольких лет  неудачных попыток,
делегации не смогли начать переговоры.  Подибанцы  уползли в канализационную
трубу. Ибанцы залезли  в свои шикарные квартиры в Над-Ибанске. Казалось, что
никакого  общения  не  выйдет,  и  ибанское руководство уже начало обсуждать
проект засыпки ямы и зацементирования канализационных колодцев. Но выход  из
затруднения  нашелся  сам  собой.  Как-то  Балда,  Хмырь, Дворник  и  Сторож
разговорились  на эту тему  в Забегаловке. Вшивая  проблема, сказал  Сторож.
Надо начать не с идиотской таблицы умножения, суть  которой не  понимает  ни
один  наш  академик  по  математике,  логике  и  философии  (хотя  тайна  ее
банальна!),  а с болтовни на социальные темы. Это добро, уж наверняка, везде
одинаковое.  Точно,  сказал Балда. И быстро вычислил  весь словарный  состав
подибанского языка,  имеющий  какое-то  отношение  к социальному  устройству
общества.  Подслушивавший эту пьяную болтовню стукач донес о ней Сотруднику.
Собеседников-собутыльников забрали. Вот вам бумага, сказал Сотрудник. Если к
утру  не  составите ибанско-подибанско-ибанский словарь, пеняйте на себя. На
другой день Заперанг-39 уже стучался в крышку канализационного люка, вызывая
подибанскую делегацию на переговоры.

ЛЕГЕНДА
     После  того,  как пропили  половину парашюта, к  Учителю пришла любовь.
Любовь была  большая, а девчонка невзрачная. Но это  не имело значения.  Они
сидели рядом, молчали и  испытывали нечто такое, чего с  Учителем никогда не
было  до  этого  и потом.  Невдалеке  Мерин  барахтался на  земле  со  своей
девчонкой,  давая ей самые  верные  клятвы,  что непременно женится.  Все вы
такие, шептала девчонка. Сначала пообещаете, а потом  -- поминал, как звали.
Под утро вернулись в землянку. Мерин -- с грязными коленками и  с намерением
жениться  и хотя  бы  несколько недель  пожить  настоящей  семейной  жизнью.
Учитель  -- с намерением заполнить пустое место на стене над койкой. Учитель
успел выполнить свое намерение а Мерин -- нет.
     Не к Богу, не к Черту, а просто к Кому-то
     Я с просьбой простой обращаюся лично.
     Будь другом, продли мне вот эту минуту.
     Потом -- что угодно. Потом -- безразлично.
     И Кто-то ответил безжалостно строго.
     Меня твоя просьба, приятель, смутила.
     Ты грамотный, знаешь, что чуда такого
     Даже с поллитром творить я не в силах.
     Подброшу, попросишь, казарму-хоромы.
     Захочешь -- продвину по службе и в чине.
     Дам сапоги натурального хрома.
     С кантом штаны, как пристало мужчине.
     Велю -- совершишь для народа геройство.
     Поймаешь известности яркую птицу.
     Велю -- подорвешь человечье Устройство.
     Позволю -- откроешь в науке частицу.
     В случае крайнем явлю свою милость.
     По блату позволю страдать за идею.
     На то же, что просишь, уж гак получилось,
     Без санкции свыше я прав не имею.
     И Он замолчал. Глас Небес отгудел.
     Ему не подвластен Особый Отдел.

ВЗАИМОПОНИМАНИЕ
     Мы построили псизм, сказал Заперанг-39,  открывая переговоры. Подибанцы
схватились за животы и захохотали, издавая невыносимое зловоние, от которого
не   спасал  даже  противогаз.  Они   построили   псизм,  пропищал  Глапоид,
покатываясь от  хохота. Ребята,  поглядите на этих идиотов. Ха-ха-ха!!  Да у
нас псизм давным-давно построен. С незапамятных времен. Испокон веков. Нам и
строить его не надо было, так как у нас ничего другого не было вообще. У нас
всегда был псизм. С самого начала.  Вы суньтесь-ка к нам! Сразу увидите, что
нам не до морали, не до демократии,  не  до  культуры.  У  нас  все эти ваши
штучки-дрючки вообще негде держать. Они нам просто не нужны. Никому. Правда,
в  наших преданиях  сохранились  намеки  на смутное  время, длившееся  всего
несколько лет. Появились интеллигенты. Они лепили из глины какие-то странные
фигурки,  пели  неприличные  песенки  и  требовали,  чтобы  их выпускали  за
границу. Но  их быстро изловили. И что с ними сделали,  спросил Заперанг-39.
Глапоид безмерно  удивился  нелепому  вопросу. Конечно, съели, прохрипел он,
давясь  от  хохота.  А  вы что делаете  со своими  интеллигентами? Мы  их не
защищаем,  сказал  Заперанг-39.  И  они выводятся  сами.  Еще до  того,  как
появляются.
     Вечером  состоялся  обед  в  честь   подибанской  делегации.  Подибанцы
чувствовали  себя сначала  неловко и  чем-то были недовольны,  хотя стол был
уставлен  кушаньями, о  которых  ибанцы  знали только из старых  книг. Потом
подибанцы  строем побрели в туалет и обожрались там до такой степени, что их
пришлось  в специальных  ассенизационных  бочках  свезти к люку. Все  газеты
опубликовали совместное коммюнике, в котором говорилось,  что встреча прошла
в обстановке  сердечности и доброжелательства, была вполне конструктивной, и
договаривающиеся стороны достигли взаимопонимания.
     Замухрышку застукали в  тот самый момент, когда он пытался изнасиловать
сопротивлявшегося  фокстерьера  Муперанга-739. И тому  не  оставалось ничего
другого, как согласиться сотрудничать с ООН.

ДОНЕСЕНИЯ АГЕНТОВ
     Сверхопытный агент, знавший  пятьдесят иностранных языков и  правильное
положение ложки и  вилки  за  столом,  внедренный в  Очередь еще  до  своего
рождения,  прислал  Сотруднику  сверхсекретное   донесение.  Донесение  было
зашифровано до такой степени, что его  не  смогли  расшифровать на машинах в
ЖОПе. Вызвали  Балду. И тот сходу прочитал следующее.  В Очереди наблюдаются
отдельные проявления довольства. Ходят  слухи, будто  намечается образование
оппозиционной   группы,    защищающей    существующий    строй.    Донесение
заинтересовало  Сотрудника, и он  направил  в район Ларька пятьдесят опытных
агентов  с  кандидатскими  и  докторскими   степенями  выяснить,  скрывается
что-либо реальное за этими слухами или  нет. Агенты,  улучшив  свои жилищные
Условия и  опубликовав  по книге  и по десятку  статей, сообщили, что  слухи
лишены каких бы то ни было оснований. У Ларька  агенты ни разу не появились.
Боялись, что их разденут. Значит это все брехня, решил Сотрудник.

ВОЗВРАЩЕНИЕ
     Ты  утверждаешь,  говорит  Мазила,  что  наше  общество  не  только  не
правовое,  но и не моральное.  Я с этим  не могу согласиться.  Общество  без
морали  не  бывает. Даже  гангстеры имеют свою  мораль.  Тоталитарные режимы
прошлого тоже имели свою мораль. Так что можно говорить об обществе с плохой
моралью. Но общество без морали вообще... Извини,  но это -- чушь.  А что ты
называешь  моралью, говорит  Болтун.  Свод  определенных  правил  поведения?
Сейчас  много   говорят   о  моральном  кодексе.   Но   сами  эти  разговоры
симптоматичны.  Они  выражают  именно  то  обстоятельство,  что  в  обществе
фактически  отсутствует   мораль   как  социально   значимая  величина,  как
существенный  элемент  жизни общества,  и  за  мораль стремятся выдать нечто
иное. Никаких правил  морали вообще  не существует.  Мораль сама  есть  лишь
способ поведения. В крайнем  случае сама она есть одно единственное правило.
Дело  в том, что  слово "мораль",  по  меньшей  мере,  двусмысленно. В одном
смысле это свод определенных норм поведения. И в этом смысле можно  говорить
о  морали  гангстеров, групп  насильников  и т.п. В другом смысле  это нечто
принципиально иное. Говоря о морали, я имею в виду исключительно это  второе
понимание.  Если хочешь оставить  слово "мораль" за первым  случаем, оставь.
Тогда для второго  надо  ввести другое слово. Скажем -- совесть. Тогда  наше
общество будет морально  в твоем смысле (правда, вопрос  о  том, хороша  его
мораль или нет, остается открытым), но бессовестно в моем.
     Мораль-совесть относится  к  волевым  поступкам  людей  по отношению  к
другим  людям.  Причем совершающие  поступки  знают,  причиняют  их поступки
другим людям зло  или добро, или нет. Примерно представляют  размеры добра и
зла. Поступок морально-совестлив, если поступающий волен совершать  его  или
нет и если он не причиняет людям  зла. Более высокая  степень моральности --
если он причиняет людям  добро. Здесь возможно измерение  по степени.  Более
сложные ситуации --  если человек  вынужден  делать зло другому, он выбирает
путь наименьшего зла; причиняет себе ущерб, делая  добро и т.д. Пересмотреть
все  возможные  ситуации такого  рода -- примитивная задачка с  точки зрения
логики. По проценту  и значительности морально-совестливых поступков в общем
объеме  поступков  человека можно  с