ценой признания вины и раскаяния. Но без этого можно было  обойтись.
Не  могли же они  со всеми  расправиться так, как со мной. Процесс все равно
должен быть. Они  совершили ошибку, обычную ошибку. Они уступили, оправдывая
уступку возможностью суда. Но  эта возможность была и без уступки. Наоборот,
тогда  она  была  бы еще сильнее. Нет, уступка  тут  -- не расчет. А натура.
Просто  расслабленность. Впрочем, зачем их судить?  Они  же сделали все-таки
дело. Настоящее дело.  И пусть им простятся их слабости. Они же  люди. Да  к
тому же ибанцы.

ВЫБОР ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
     Все, в конце концов,  зависит от  выбора точки зрения, говорит Почвоед.
Верно,  говорит Учитель. Но выбор точки зрения  не сводится к признанию  или
отрицанию  каких-то заданных суждений. Это может быть также и выбор явлений,
подлежащих   рассмотрению.   Возьмем,   например,   историю   с   Коновалом,
Селекционером  и Генетиком.  Послушать тебя, дело  обстояло  так. Невероятно
злобный и глупый Хозяин жаждет разрушить сельское хозяйство и науку и потому
возвеличивает шарлатана Коновала и уничтожает выдающихся ученых Селекционера
и Генетика.
     Я так не думаю, говорит Почвоед. Ты вульгаризируешь мою точку зрения. Я
лишь  утверждаю,  что  объективно  получается  так. Что  значит, объективно,
говорит Учитель. Давай лучше без оценок. Вот тебе только кусочек реальности.
Хозяин знал, что положение с сельским хозяйством  трудное. На это  много ума
не нужно. И знал, что Селекционер и Генетик крупные ученые. Но что давала их
наука тогда? Она и  сейчас-то только сулит, но практических массовых выходов
не имеет. А  по тем временам  предполагалось, что  наука  Селекционера  даст
эффект лет через двадцать-тридцать, а наука Генетика -- лет через  пятьдесят
минимум. А  делать  нужно  было что-то сейчас же. Нужно было чудо.  И  народ
жаждал чуда. И  правительство могло рассчитывать  лишь на чудо.  И это  чудо
приходит в образе  Коновала. Выходец из народа. Сулит златые  горы. И к тому
же  в ближайшие сроки. Шарлатан?  А кто  его знает? В  кругах специалистов в
кулуарах об этом говорили. Вслух -- нет. Боялись?  Да. Но не только. Не было
полной уверенности в своей науке. Не было полной уверенности в его лженауке.
А чем черт не шутит? Вдруг и получится! А слухи-то ходили, что получается. А
Хозяин? Да что бы  он ни думал о Коновале,  другого выхода  не  было. Он был
удобен как явление социальное.  Хозяин  --  вождь.  Это  не агитка. Вождь --
особое социальное явление в сфере власти. Он действительно был вождь. Он, во
всяком  случае,  чуял, что главное -- руководство  умонастроениями людей.  И
независимо от того,  что есть Коновал, он  нужен был  как  ход в этом  деле.
Коновал  чудотворец.  Его возвеличили. Народ в него поверил, т.е. поверил  в
то,  что  все  будет в  порядке.  Это  было  правильное  социальное  решение
экономически  неразрешимой  задачи.  А   остальное  --   обычный  спектакль.
Селекционер, Генетик и иже с ними презирали режим Хозяина и его самого. Они,
на  самом  деле, были  его  врагами.  Они многим  мешали. На них можно  было
свалить голод и развал сельского хозяйства. Их убрали вполне в духе времени.
Это  апологетика,  говорит  Почвоед. Нет, говорит  Учитель. Апологет  ты. Ты
говоришь: вся мразь есть отклонение  от  норм этого общества, и с  ней  надо
бороться,  укрепляя это  общество. Я  говорю: вся эта  мразь  есть  здоровое
проявление   норм  этого  общества,  надо  расшатывать  самые  основы  этого
общества, чтобы  сложились  силы,  способные сопротивляться  этой мрази.  Ты
опасен, сказал Почвоед. Самое время писать донос, сказал Учитель.

ПОСЛЕДУЮЩАЯ ИСТОРИЯ
     При Заведуне XIV отменили деньги. И они стали  величайшим дефицитом. За
какую-нибудь паршивую трешку приходилось платить бешеные деньги. А за валюту
буквально  дрались,  поскольку  за  нее   можно  было  купить   хоть  что-то
мало-мальски приличное. Черт их побери, сказал один сверхсознательный ибанец
в интервью своему не менее сознательному  собутыльнику. Раньше хоть какие-то
гроши  получали.  А теперь  и этого не  будет. Оставили  бы пока хотя  бы на
выпивку и курево. Без закуски мы как-нибудь обошлись бы.
     При Заведуне XV процвела медицина. Жизнь Заведунам научились продлевать
до пятисот лет, Заместителям -- до  трехсот. Поставили задачу -- продлить до
тысячи. Етот  задачъка,  сказал Заведун,  нам уполне по плечику типерича.  В
целом  по  стране  продолжительность жизни среднего  ибанца, как  установили
путем наблюдений  с  искусственных  спутников  Земли, увеличилась на 0,00001
миллисекунды  в год. За такую неслыханную доселе точность измерения  большую
группу сотрудников Академии Наук наградили орденами и премиями. Наша  наука,
сказал Президент  в ответном слове  от имени награжденных,  вышла  благодаря
этому открытию века на первое место в мире. И наша задача теперь --  догнать
и перегнать НБДР и в области науки.
     Установили шкалу болезней и  сексуальной мощи.  В  зависимости от ранга
руководителей стали  освобождать  от  болезней  той  или  иной  категории  и
присваивать тот или иной уровень сексуальности. Заведун был избавлен от всех
болезней, за  исключением одной,  о которой  речь  пойдет  ниже, и награжден
абсолютной  сексуальной  мощью.  Аналогично поступили с едой и выпивкой. Так
что, начиная с  директора крупного  учреждения, руководитель мог  целый день
совокупляться с женщинами (до пятидесяти штук), лакать без передыха вино (до
ста бутылок  коньяка Сто  Звездочек) и  жрать  пудами  дефицитные  продукты,
которые стали редкостью  даже в закрытых распределителях. Стало модно ходить
с расстегнутой  ширинкой  и  с вымазанным  красной икрой  рылом. Только одна
болезнь упорно не поддавалась  лечению -- слабоумие. Причем, оно усиливалось
с повышением  ранга  руководителей  и возраста,  достигая на  высших уровнях
таких масштабов, что даже два на два стали умножать с помощью вычислительных
машин. Это  было бы еще  полбеды. Все-таки  научно-техническая революция! Но
машины  с такой задачей справиться уже  не  могли  без посторонней помощи  и
систематически  делали ошибки, как перезревшие  второгодники.  Тогда за дело
взялись философы. Со  ссылками на первоисточники они доказали, что это вовсе
не слабоумие, а  развитие  сверхгениальности,  начавшееся еще  с классиков и
достигшее  в лице нашего  любимого сверхсверхсверхсверхгениального  Заведуна
поистине махрового расцвета.

ТРЕТЬЕ ПИСЬМО ПЕВЦА
     Вплоть до самой гробовой доски
     Мне в изгнании отныне суждено
     Сохнуть-дохнуть, изнывая от тоски,
     Пить их слабенькое кислое вино.
     Тут жратвы и разных тряпок, верно, воз.
     От свобод демократичных не вздохнуть.
     Только, честно говоря, сплошной навоз.
     Это выдумали видом обмануть.
     Я мечтаю, свою душу бередя,
     Испытать хоть раз забытое волнение,
     Хоть часочек постоять в очередях.
     Прочитать про перевыполнение.
     Чтобы вызвали в собрание меня
     Для серьезного глобального внушения.
     Правосудие, бог весть за что виня,
     Закатило лет пяток для исправления.

ЧАС ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ
     После  того, как о Срамиздате  заговорили во  всем  мире, и  чтение его
стало   признаком   хорошего   тона   в  среде  либеральной   интеллигенции,
студенчества, грамотных  сотрудников  ответственнейших  учреждений и  членов
семей самого высокого начальства. Генерал явился  к  Министру и доложил, что
есть   некоторые  сведения,  позволяющие   судить  о   том,   ч   "о  что-то
подозрительное имеет  место. Так,  по обмену  с западными  Органами получены
материалы,  из  коих видно, что на  территории  Ибанска  функционирует некий
Срамиздат.  Один  реакционный  буржуазный  (значит,  ему  можно   доверять!)
журналист за разрешение посетить район Космодрека сообщил, что он сам держал
в руках номер  Срамиздата.  Министр приказал начать подготовку  материалов и
первым  делом  выяснить  организаторов  и  собрать  выпущенные  номера.  Это
оказалось не таким  уж  легким делом. Хотя списки организаторов и активистов
Срамиздата  валялись  во  всех  папках,  архивах,  ящиках,  шкафах,  сейфах,
кабинетах и т.п.  могучего аппарата Органов,  уже  в  течение  многих  лет и
систематически  уточнялись и  обновлялись  десятками штатных  сотрудников  и
сотнями  добровольных  осведомителей,  хотя  всех  организаторов  Срамиздата
назубок знали все слушатели  зарубежного  радио на ибанском  языке, пришлось
создать специальную оперативную группу и действовать  по всем правилам сыска
и досмотра. Табуны агентов стали по ночам шляться по Ибанску, прислушиваться
к стуку пишущих машинок и вытаскивать из помоек использованную копировальную
бумагу.  Со  всех  машинок сняли образцы шрифта,  а у всех  машинисток взяли
образцы  их почерка.  Во всех учреждениях машинки  стали  запирать амбарными
замками  на ночь.  Одним словом, была проделана грандиозная работа,  которая
была под силу только изматическому обществу и свидетельствовала о его  явном
превосходстве  над обществом  буржуазным.  И  всего через каких-то пару  лет
примерный список организаторов Срамиздата  был составлен. В него не попал по
странному  недоразумению сам  Лодер, но попал  Крикун.  Однажды руководитель
группы на вечеринке у  Социолога  встретился с Лодером и  растрепал ему  обо
всем. Лодер  попросил показать список и внес  в  него уточнения.  Во-первых,
сказал он, почему тут нет меня?  Я же главный тут. Я создатель  и душа всего
дела. Во-вторых, при чем тут Крикун? Это вообще сомнительная личность. Явный
проходимец. По-моему  он стукач.  Конечно, стукач. К  Срамиздату он не имеет
никакого  отношения.  И  пусть не примазывается. Наконец, список  активистов
Срамиздата  был  составлен.  В  нем  фигурировало  пять штатных  сотрудников
Органов,    десять   осведомителей    и   несколько   настоящих   убежденных
оппозиционеров. Душой дела действительно был признан Лодер. Это была большая
победа Органов. Самая  крупная  за  всю их  историю,  поскольку на  сей  раз
впервые была реальная организация, а не липа.
     Хуже  обстояло дело с  номерами Срамиздата.  Полный  комплект  их имели
Сотрудник  и  Социолог.  Но это  были  ценные экземпляры их личных коллекций
антиибанской  литературы,  с  которыми  они не хотели  расставаться.  Полный
комплект по идее должен был быть у секретаря Лодера, агента Органов с самого
основания Срамиздата. Но когда его взяли за жабры, выяснилось, что он загнал
его на  черном  рынке за  валюту атташе  одного посольства. Отдельные номера
имелись у сына Министра и дочки Генерала. Но первый за них требовал японский
магнитофон и полный набор пленок с песнями  Певца, а вторая -- туристическую
путевку в  Италию. Пришлось  пойти им навстречу.  Остальные номера  частично
закупили за валюту на Западе,  частично на время попросили  у Лодера, обещав
ему вернуть в ближайшее время.
     Ознакомившись  с  материалами.  Министр  пришел  в  ужас  и  побежал  к
Заведующему. Тот перепугался еще  больше Министра и созвал экстренное тайное
совещание, о  котором на другое утро знал весь Ибанск, а зарубежное радио на
ибанском  языке  сообщило  еще  накануне  за  час  до  его  начала.   Причем
комментатор  рассказал о  том, какое  будет  решение,  и  предоставил  слово
крупнейшему юристу  по такого  рода делам.  Юрист  сказал,  что по  ибанским
законам можно  к  ответственности  привлечь  только  машинистку  и  еще пару
девочек,  которых  неоднократно  видели  за  передачей номеров  Срамиздата и
которых,   очевидно,  назовут  читатели.  Заведующий,   Министр   и   прочие
внимательно  выслушали  зарубежное радио.  Да, сказал  Заведующий, положение
сложное.  С  одной стороны,  нельзя  допускать.  С  другой  стороны,  нельзя
упускать.  С  этими  гадами нам торговать  надо.  Если  мы  нажмем, они  хай
подымут. И сорвут нам все. Надо все по закону. Верно,  сказал Заместитель по
идеологии. Надо  их поймать с  поличным. На  месте  преступления. И устроить
большой процесс по всем правилам. Как  это Хозяин  умел  делать, надо отдать
ему должное. Министр суть дела  понял и  отдал соответствующие  распоряжения
Генералу. Генерал вызвал Полковника, и тот поручил  Майору разработать  план
операции.
     Майор, только что с удовольствием посмотревший пятидесятисерийный фильм
о блестящей работе Органов, разработал оригинальный план. План был гениально
прост и очень понравился  Полковнику. Полковник припомнил некоторые сцены из
многосерийного  фильма,  забытые Майором, внес в план дополнения и отнес его
Генералу.   Генерал,   смотревший   фильм   по   персональному   телевизору,
установленному  в  особом  сейфе, ключ от  которого имел  только  он  сам  и
Министр, пришел в восторг от плана. Исполнение разработанной под  его личным
руководством операции Министр  возложил  на другого  Генерала, а тому сделал
замечание  за несвоевременность  и  отсутствие  должного.  Операция получила
кодовое наименование Ротатор.
     По  плану  операции  Ротатор  предусматривалось  перебросить  на  Запад
пятьдесят хорошо подготовленных сотрудников из  местных жителей, находящихся
на нашем содержании. Часть из них должна стать крупными капиталистами, часть
-- политическими  деятелями, часть  -- агентами Запада, часть -- помощниками
глав государств, часть -- крупными писателями и артистами. В Ибанске создать
из  агентов  Органов  подпольную  организацию,   изготовляющую  антиибанские
листовки.  Чтобы  вызвать  доверие,  в  листовках  писать   только   правду.
Желательно  участие настоящих  оппозиционеров.  В случае  отсутствия таковых
поручить  Сотруднику  изготовить их  путем  непускания за  границу  деятелей
культуры  и науки, непубликования безобидных книг  и т.п.  После  того,  как
деятельность  организации  станет  известной  на  Западе,  один  из  агентов
Органов, заброшенных на  Запад, приедет в  Ибанск  как турист,  встретится с
агентом-членом подпольной организации  и предложит для подпольной типографии
переправить из-за границы портативный ротатор. Тут-то и надо будет выдвинуть
идею  объединения  со Срамиздатом  и  печатания  их  выпусков  в  подпольной
типографии. К организации  дела подключить активных членов Срамиздата. После
того,   как  в   подпольной   типографии  будет  отпечатан  очередной  номер
Срамиздата, всех  надо  взять на месте преступления.  Всю операцию незаметно
для  участников снять  на  кинопленку,  предварительно  установив  съемочную
аппаратуру в соответствующих местах.
     Операция Ротатор была блестяще проведена в полном соответствии с планом
за исключением одного незначительного пустяка. Когда Лодер  сказал, что есть
шансы достать  портативный ротатор и поставить издание номеров Срамиздата на
широкую  ногу, Крикун  сказал, что  это  --  явная  провокация.  Но  его  не
послушали. Лодер  сказал,  что если даже это провокация, тем более  надо  ее
использовать. Сделать они нам все равно ничего не сделают, не то время. Зато
какой эффект  будет! Черт с вами, сказал  Крикун. Только я умываю руки  и  с
вами больше не  играю. Съездишь за ротатором, сказал Лодер, а там посмотрим.
Может  быть, мы сами  тебя  попросим  убраться  подальше. Слух ходит, что ты
какими-то темными делишками на стороне занимаешься.
     И  Крикун,  взяв  отпуск  за  свой  счет,  с  двумя   стукачами-членами
подпольной типографии,  поехал в пограничный город за ротатором. Там  уж все
приготовлено было. Но Крикун выкинул  номер, нарушивший нормальный ход дела.
За полчаса  до назначенного срока он попросил  носильщика за трешку принести
его чемодан  (объяснил  как  его  взять  и где). Носильщик принес чемодан  с
ротатором,  и  Крикун  сел  в  первый подвернувшийся  поезд,  сунув  десятку
проводнику.  Пока  тучи стукачей носились по пограничному  городку в поисках
Крикуна  и ротатора.  Крикун  спокойно лежал  в купе  международного вагона,
говоря себе, что с этими кретинами и подонками пора кончать.  Они заигрались
в революцию и выродились в полнейшее дерьмо.
     В Ибанске Крикун отнес ротатор  на квартиру Лодера.  Лодер перепугался.
Нам же дай бог какой срок пришьют  за это, сказал он и велел отнести ротатор
к Секретарю. Секретарь отнес его на склад Органов, но у него там  отказались
принять,  поскольку  не  было накладной и технического  паспорта. Что я вам,
ишак что ли,  сказал  секретарь Лодера,  сунул чемодан под  лестницу и  ушел
комплектовать  очередной номер Срамиздата. Органы  сбились  с ног в  поисках
исчезнувшего ротатора, без которого горело все так  тонко задуманное дело. И
не  нашли до сих пор.  Но время подпирало. И Министр махнул рукой. Давайте в
суд как есть, сказал он.

ПОСЛЕДУЮЩАЯ ИСТОРИЯ
     Грани начали  стирать  еще при Хозяине. Но вплотную  подошли  к полному
стиранию  их  только теперь. До этого было  не до этого. Первым делом стерли
грани  между  городом и деревней. В  результате деревня  частично сбежала  в
город, а  частично  встала в очередь за  маслом, яйцами,  кильками и другими
промышленными товарами в  городских магазинах. И стоит там до сих пор. Ждет.
Обещали  выкинуть кое-что. Потом стерли грани между умственным  и физическим
трудом. В результате талантливые ученые стали зарабатывать почти столько же,
сколько уборщицы, маляры и  дворники. Это было настолько крупное достижение,
что Заведун произнес по сему поводу специальную речь. Мы, как говорится, это
самое, эээээ...,  того  в  общем, добились, так сказать, эээ..., сказал  он,
эээ...  это самое,..., ученые, они -- что, они тоже почти что люди,  эээ...,
наши, можно сказать...
     Наконец,  при  следующем  Заведуне взялись  за  стирание  граней  между
мужчиной и женщиной.  Женщинам разрешили носить брюки, курить, пить  коньяк,
ругаться матом  и  управлять государством. Мужчинам разрешили носить длинные
волосы, стричь ногти и  иногда менять нижнее белье. В конце концов, признали
и бороды, так что по  внешности мужчин  и женщин различать стало невозможно.
При  знакомстве  требовали  предъявить справки. Поскольку  началась кампания
против бюрократической волокиты, возникла острая проблема: у мужчин отрезать
или  женщинам пришивать?  Началась борьба, в которой,  как всегда,  победила
генеральная линия.  Мммыыы,  сказал  в  своем  докладе  Заведун,  пррроявили
величччччайший гуммммманизм, пойдя на этот исторрррический шагггг.

МОНОПОЛИЯ НА ТЕАТР ЖИЗНИ
     Вот  Газета, говорит  Неврастеник. Читайте.  Заведующий  принял  Посла.
Заведующий  прибыл  в  Париж.  Президент  прибыл  в  Ибанск и имел  беседу с
Заведующим. Заместитель принял Короля. Король посетил свиноферму. Состоялось
совещание,   на  котором   выступил   Помощник.  Заместитель  вручил  орден.
Заведующему  вручили   орден.  Металлурги  перевыполнили  план   и   послали
телеграмму  Заведующему. Хлеборубы досрочно выполнили план и т.д. И в другой
газете то же самое. И в третьей. И по радио. И по телевидению. И в кино... И
в...  А Вы не обращайте на это внимания,  говорит Журналист. Это же официоз.
Когда  тонешь, глупо отплевываться,  говорит Неврастеник. Хорошо не обращать
внимание, если  есть  что-то  другое. Это  же и есть наша жизнь, а не просто
формальный официоз.  Что делает жизнь таких  людей,  как я,  интересной?  Ее
театральность. Публичность. А они  узурпировали это  все для себя.  Они всем
нам  навязывают  свою  сцену, свою  игру, свой  театр.  Он  сами кривляются,
заставлют  нас  любоваться их ужимками,  а нам не  дают.  Поездки,  встречи,
заседания, выступления,  награждения,  резолюции  и  т.п. -- это и  есть  их
подлинная  социальная жизнь. И  ничего  другого у них нет. И нам они  ничего
другого не разрешают. Они свою серую и  бездарную чиновничье-бюрократическую
деятельность  превращают в общественный театр.  А все то,  что действительно
театрально, красиво, ярко, интригующе и т.п., они уничтожают или загоняют на
задний  план  и  превращают в декорации для  своих бездарных игрушек.  Везде
театр,   говорит  Журналист.   У  нас   тоже.  Верно,  говорит  Неврастеник.
Театральность жизни вообще есть норма. Важно, кто  вылезает на  сц