очных. Погоди, говорит Он. Эти порядочные еще покажут себя. Нельзя так,
говорит Она.  Жизнь  многопланова.  В  каких-то  отношениях улучшения все же
происходят.   Происходят,  говорит   Он.   Но   общая  атмосфера   остается.
Бессмысленно за полярным кругом искать очаги  субтропиков. На днях на  самом
высшем  уровне  обсуждали  Журнал  Теоретических  Проблем  Ночных Горшков  и
Иконостасов.  ЖТПНГИИ.  Нашли  идеологическую  ошибку   в  освещении  обычая
ковырять  в  носу  и почесывать  задницу. Редактора  сняли.  И знаешь,  кого
назначили? Не  может быть, говорит  Она. Это же чудовище! Почему же, говорит
Он. Это -- улучшение. Ходит слух, будто..., говорит Она. Неужели это правда?
Правда, говорит Он. Что же теперь будет, говорит Она. Улучшения, говорит Он.
Кто он,  спрашивает  Она. Странный вопрос, говорит Он. Конечно, сумасшедший.
Интересно,  как  об  этом сообщат,  говорит  Она. Это  ведь не  скроешь.  Не
скроешь, говорит  Он.  Ибанская история  утратила  невинность и  из  области
бюрократической  фантазии  перешла  в  область  шизофренической  реальности.
Смешно! Все древние формы  протеста воспроизводятся. Но  как! Возьми террор.
Раньше  бомбы кидали в открытые  коляски.  Прошло  сто лет. Наука и  техника
сделали невероятные успехи. И что же? По бронированным машинам бабахают чуть
ли не  из  рогаток. Представляю, съезд  революционеров соберется. И какие же
проблемы  обсуждать  будут?  Где достать ведра для бензина и хороший бензин,
чтобы с одной  спички загорался. Как усовершенствовать резинку для  рогатки.
Резинки из женских трусиков, конечно, хороши. Но уже  не  удовлетворяют. Как
сочетать слово божие с квантовой  механикой для чудом уцелевших безграмотных
старух.  Ничего  смешного в  этом нет,  говорит Она.  Ты вульгарно понимаешь
религию. Послушал бы хотя бы раз... Слушал,  говорит Он. И не раз. Я их всех
лично знаю. Они сами по себе вульгарны. Это не от хорошей жизни идет. Успех?
Лекции Мыслителя о психоанализе  тоже имеют успех, а шарлатаном он от  этого
не  перестает быть.  Так  что  же  ты предлагаешь, спрашивает  Она.  Ясность
говорит   Он.   Беспощадную   прозаическую   ясность.   А   не   извращения.
Патологические средства дают патологический результат.

О СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМАХ
     Для теории социальных систем безразлично, сложилась та или иная система
естественно или  была изобретена искусственно. В применении к обществу такое
различение   вообще  бессмысленно.  Когда   особенности  ибанского  общества
усматривают в том, что оно придумано  искусственно, то говорят чепуху.  Если
даже  некоторое  общество  строят  по  плану  одного  человека,  в  качестве
строительного  материала  и  исполнителей  привлекается  большое  количество
людей.  И это обстоятельство  имеет неизбежным следствием то, что вступают в
силу  социальные  законы. По этим законам  рано  или поздно, скрыто или явно
начинают  жить  участники  реализации  замысла.  Они  начинают  образовывать
группы,  бороться за власть и привилегии и  т.п. Когда  идею искусственности
ибанского  общества  начинают  истолковывать как непомерную  бюрократизацию,
систему запретов,  насильное  навязывание идеологии  и т.п., то  упускают из
виду простую и  уже очевидную истину: все это  суть не  отклонения  от  норм
этого общества, а  его законные продукты, его реальное бытие, его  подлинная
натура.

ЕДИНСТВО
     Сидим мы  тут  все вроде бы вместе, говорит Посетитель, да живем-то  мы
все по-разному. В разных мирах. Вот Вы, молодой человек, еще не заработали в
жизни своим трудом ни копейки, а  уже имеете квартиру и можете за один вечер
потратить в ресторане  столько, сколько мне хватает на еду на целый месяц. А
я -- бывший боевой офицер.  Семь орденов. Четыре ранения. С четырнадцати лет
хлеб себе сам  зарабатывал. А живу в сыром подвале. Восемь метров комнатушка
на  троих.  А мне  какое  дело до твоих  боевых и трудовых подвигов, говорит
Сотрудник. Не валял бы дурака  -- стал бы генералом.  А Вам известно,  в чем
заключалось мое  валяние  дурака, спрашивает Посетитель. Не  обижай старика,
говорит  Супруга. Поживи с его,  может  не  так запоешь.  А я  что,  говорит
Сотрудник.  Только мне  надоели  бесконечные  нравоучения.  Нельзя  квартиру
иметь?  Нельзя  в  ресторан ходить?  Я  Вас не упрекаю  и нравоучений Вам не
читаю, говорит Посетитель. Я  просто использую образную форму  для изложения
общей мысли.  И  в чем же  состоит эта твоя общая мысль, спросил Сотрудник с
презрением и превосходством. Не  финти,  говорит Крикун.  Ты  сам  прекрасно
понимаешь,  о  чем  идет  речь. Тут  мы  собутыльники.  В  лучшем  случае --
соученики. А за дверями Павильона мы социальные  индивиды, устраивающие свои
делишки. Тут ты свой в доску парень.  А  там ты  активист. Карьерист, точнее
говоря. И  хапуга, добавил Учитель. Ну-ну, говорит  Сотрудник, вы полегче. А
что,  спрашивает  Учитель,  устроишь   погромчик  вроде  того,  что  учинили
Двурушнику?  Так мне лично насрать и  на  тебя,  и  твои погромчики, я твоих
вдохновителей, и твоих помощников. Ребята, умоляет Супруга, перестаньте. Что
вы  ссоритесь из-за  пустяков.  Мы же все свои. Есть проблемы  поважнее. Мне
что,  говорит  Сотрудник. Я  добрый.  Ты,  старик,  лучше  расскажи, как  ты
ухитряешься  жить  на такие гроши. Мне  лично  этого не хватило бы  даже  на
папиросы.  Я  к  такому  нищенскому  образу жизни не  привык и привыкать  не
намерен.  Это прекрасно, говорит Посетитель. Не привыкайте ни в коем случае.
Это  -- специфически ибанская ненормальность. Я ее не  предлагаю в  качестве
нормы. Но раз уж она  неизбежна, к ней надо приспособиться. У меня есть свои
теория.  Изобрел я ее  еще  тогда, когда меня  первый раз посадили. За  что,
посадили, спросил Учитель. Это не имеет значения, говорит Сотрудник. Конечно
же, ни за  что. Их всех ни за что сажали. Не  всех, говорит Посетитель. Меня
посадили за дело. Написал письмо Хозяину о безобразиях в части. Оказалось --
клевета. И устав нарушил. А  в чем заключается Ваша теория, спросил  Крикун.
Хотя  бы  в  двух  словах.  Извольте,  сказал  Посетитель. Есть  шкала  всех
жизненных процессов.  У  нее есть  нижний предел  и верхний  предел.  И есть
определенные  корреляции. Кажется,  например,  что если  мало  ешь, то  надо
больше спать  и бездельничать.  Это ошибка. Разумеется, если питание не ниже
минимальной  нормы.  Если  ниже  этой  нормы,   то  человек  перестает  быть
человеком. Я бы  даже закон  такой  ввел: человек,  которого насильно кормят
ниже минимума,  имеет право на любое преступление против  начальства. А  кто
будет следить  за соблюдением таких  правовых  норм, спросил  Сотрудник.  Не
перебивай,  сказал   Учитель.  Это  литература,  и  не  в   ней  суть  дела.
Продолжайте, то, что Вы говорите, крайне интересно для меня. Так вот, сказал
Посетитель, я отыскал...

ГОСУДАРСТВО
     Такой способ воспроизводства власти, говорил Клеветник, вполне отвечает
ее природе. Эта  власть выражает  и реализует  не  политические отношения, а
другие социальные отношения -- отношения  господства и подчинения. Это -- не
политическая  власть,  а  власть-насилие. И больше  ничего. И  она не  имеет
никаких  других   основ.  Это  самодовлеющая   власть,  не  имеющая  никаких
посредников,  надстроек, пристроек и  т.п.  Здесь  не  власть существует для
общества,  а общество  допускается лишь в  той мере, в  какой  оно  нужно  и
достаточно для воспроизводства,  функционирования  и идеалов  власти.  Здесь
общество  есть  лишь питательная  среда и  арена  спектакля  власти. По этой
причине ибанская  система  власти не  исполняет функций интеллекта общества.
Эти функции ей чужды. Если ей и  приходится иметь с ними дело, то лишь как с
неизбежным злом или  средством во  взаимной борьбе за власть и ее удержание.
Эта  власть  антиинтеллектуальна.  Вся  интеллектуальная  деятельность  лиц,
участвующих во власти, уходит на то,  чтобы занять более  выгодную  позицию.
Она  здесь  есть элемент чисто  социального поведения  в  определенной сфере
общественной  жизни,  а  не  элемент  политики  как  профессиональной  формы
деятельности. Здесь нет профессиональных  политиков.  Есть  профессиональные
карьеристы. Эта власть антиполитична.

РЕАЛЬНОЕ И ИЛЛЮЗОРНОЕ
     Я  охотно   готов   признать,   что  концепция   Правдеца   политически
прогрессивна,  морально искренна и  т.п., говорит Неврастеник. Но с  научной
точки  зрения  она  так же  несостоятельна, как и официальная точка  зрения.
Возьмем, к примеру, историю взаимоотношений Хозяина  и Демагога. Факты вроде
бы таковы. Хозяин выдвинул свой план. План  ерундовый. Вопрос этот тогда был
второстепенным,  и Демагог  не  захотел из-за этого  поднимать шум. С  точки
зрения более важных в то время  проблем  это  было  тактически  правильно. И
Демагог поступил  так. В общем он одобрил план Хозяина  и высказал несколько
критических замечаний.  Эти  замечания фактически  означали  полный  разгром
плана  Хозяина  и  предлагали  принципиально  иное решение.  Всем  это  было
очевидно. И  очевидным  казалось,  что принятие замечаний Демагога усиливало
его  позиции  и  ослабляло позиции  Хозяина. В кулуарах  все  так  и оценили
ситуацию. О Демагоге говорили, что он --  голова,  настоящий государственный
ум.  О  Хозяине говорили,  что  он --  мелочный  безграмотный  интриган. Они
понимали все, но не  понимали самого  главного:  того, что  они жили в новую
эпоху, в обществе нового типа. А в этом обществе  реальную силу имеет только
то,  что  официально входит в протокол. Кулуарные идеи, какими бы  верными и
мудрыми они ни были, официально не  существуют. Значит не существуют вообще.
Или  существуют ложно. Иллюзорно. Официально-то все одобрили  план  Хозяина.
Официально  обсуждался  план Хозяина, а  не  Демагога.  Демагог сделал  лишь
несколько  замечаний. Причем, в протокол вошло лишь  одно замечание Демагога
как его замечание,  т.е. персонифицированно. Да и то не в  его  пользу,  как
выяснилось на другой же  день. Итак,  Хозяин  присвоил себе  план  Демагога.
Правдец  прав.  Но  это  не  кража,  не  плагиат. Это  явление  не  подлежит
юридической и  нравственной оценке. Все  происходило на глазах у всех. Никто
не  протестовал. Боялись? Нет. Хозяин тогда не  был так силен. Он только еще
начинался. К  тому же все  были  довольны, что  привязали это  дело  к имени
Хозяина.  Это  были  грязные  пустяки, которым тогда не  придавали  большого
значения. И от них помимо всего прочего сильно отдавало авантюрой. А если бы
план прошел официально  как план Демагога,  это не изменило бы положения. Он
проигрывал по  другим параметрам, и история с  этим планом так или  иначе, в
любом исполнении обернулась бы против него. Но нас здесь интересует другое.
     Что произошло дальше? Хозяин  принял план  Демагога.  Но как? Он  начал
критиковать цифры, которые привел Демагог для иллюстрации сути идей. В такой
крупной политике нет мелочей. Если уж вылезаешь с идеей, изволь все взвесить
заранее.  Или молчи. Его никто за язык не  тянул. Сам вылез.  Хозяин заявил,
что Демагог занижает размеры капиталовложений и увеличивает сроки, тем самым
сдерживая наши реальные возможности. Что делает Демагог и компания? Кричат о
том, что надо  знать меру,  учитывать реальные возможности, делать скидку на
очковтирательство  и волокиту и т.п.  Эти  кретины воображали, что на  самом
деле решают  какие-то  реальные проблемы  страны. Они не  понимали, что речь
идет о лозунгах, а  не об инструкциях  для дела. Лозунги  имеют иные законы,
нежели  инструкции  для  дела. Они  пытались  держаться в  рамках  политики,
апеллирующей к  интересам дела. Вернее,  их туда вытолкнули. Хозяин вел свою
игру  по  правилам  лозунгов.  И  потому  имел  неоспоримые  преимущества  в
демагогии.  И он  ловко  использовал ситуацию  в свою пользу.  Демагог и его
соратники, которые тут же его продали, стали выглядеть как противники своего
же  собственного  плана.  Хозяин  со своей  железной логикой во всеуслышание
делает  вытекающие  из  такой  позиции  выводы. Раз они против,  значит,  за
отсталость. Кому выгодна наша  отсталость? Буржуям. Значит, позиция Демагога
объективно на  руку  буржуям.  Значит, он  за  поражение  и  реставрацию.  И
пустяковый вопрос  вдруг  неожиданно для  всех  вылезает в  центр  внимания.
Почему? Кто этого хотел? Никто. Дело просто в том, что реально в руководстве
шла борьба за  власть и за  места в системе  власти. И  какой  бы  вопрос не
обсуждался, это главное дело происходящего должно было вылезти наружу. Более
того, шла  борьба  за  сами  основы  и  формы  власти. С  одной стороны была
зародившаяся  и  укрепляющаяся система  власти, вырастающая  из самих  основ
общества ибанского типа,  т.е. система  социальной власти. С другой  стороны
были обрывки несложившейся и не  имеющей реальных основ  в социальном  строе
общества  политической или, скорее,  политикоподобной  власти.  Попадание же
отдельных  лиц  в  тот или  иной лагерь было делом случая, их индивидуальной
судьбы. В  частности, Демагог оказался главой второго  лагеря только потому,
что  место  главаря  первого  лагеря  оказалось занятым. А  так,  по  личным
качествам это был мерзавец ничуть не лучше Хозяина.
     В  этой истории есть еще  один план, который надо принимать во внимание
обязательно.  Народ был в  общем доволен  тем, что Хозяин  всыпал Демагогу и
спас народ от  реставрации. Лучшей  формы агитации для ибанского народа того
периода не придумаешь. Правдец  прав, в пропагандистском  освещении все дело
было  представлено так,  будто шла реальная борьба  за судьбы страны.  А  на
самом  деле, якобы, была всего-навсего коварная  линия поведения  нечестного
жесткого человека в борьбе за  личную  власть. Но дело-то в том, что в самой
реальной жизни страны  шла  борьба  за  дальнейший  способ  жизни.  И  очень
серьезная. Решающая.  Только фронт этой борьбы  проходил не  тут. И шла  она
между   другими  силами  общества.  Проследить   линию  фронта  этой  борьбы
невозможно. Она проходила  через души людей,  через семьи,  через  города  и
деревни...  Во многих планах  и сечениях.  Это не  линия. Это  -- состояние.
Борьба состояний. Борьба Хозяина с Демагогом не была специально выдумана для
этого. Она шла в  другом  разрезе. Но она приняла такую форму не случайно, а
как  отражение  общей  ситуации в стране. В силу  правил  борьбы  за  власть
Демагог вынуждался хоть в чем-нибудь занять позицию, отличную  от Хозяина. И
что  бы он ни думал и ни говорил, он невольно  выталкивался  на роль главаря
одной из враждующих тенденций в жизни страны. И это не выдумка. Если бы даже
все это специально выдумали Хозяин и его приспешники, это стало реальностью.
Иначе карта Демагога не была бы бита.
     Я никого не оправдываю. Но отдавать себе отчет в реальном положении дел
невредно.  Ошибочно  изображать  жизнь  Ибанска так,  будто  банда  злодеев,
узурпировавшая власть, издевается над мирными людьми, нарушая нормы морали и
права.  Никакой  узурпации  власти  не  было.  Это  чушь.  Просто  сложилось
общество, к которому бессмысленно подходить с точки зрения права и морали. И
власть,  выраставшая   естественным  образом  по  законам   этого  общества,
укрепляла  себя,  являла  свою  мощь, убеждалась  в  том,  что  она  власть,
справляла свой триумф. Здесь разыгралась  драма, анализ которой предполагает
совсем  иную  систему  понятий и оценок, чем у  Правдеца.  Начальство должно
благодарить судьбу за  то, что она  послала ему именно такого противника. Он
надолго  отвлек внимание заинтересованной  части человечества  в  сторону от
более  глубоких  проблем  нашей  жизни.  Ты  прав, сказал  Болтун.  Но  если
применить твою концепцию к самому Правдецу, то получим следующее.  Не играет
роли, о чем он кричит. Важно, насколько  громко он кричит и кто  его слышит,
Кричит он на весь мир. И слышали его все. А это уже нечто. А насчет науки --
это пустяки. Наплевать на науку. Ее ведь может и не быть совсем.

АНЕКДОТ
     Но  главным  явлением духовной  жизни ибанского общества этого  периода
стал  анекдот.   Причем,  анекдот  запрещенный  и  наказуемый.  Анекдоты   и
классифицировались соответствующими специалистами с обеих сторон  по срокам,
которые были положены за  них. В основе анекдота лежал принцип, передаваемый
следующим анекдотом.  Каждый десятый  англичанин гибнет  в море,  но  это не
мешает им  быть  страстными  яхтсменами.  Каждый пятый американец  гибнет  в
автомобильной   катастрофе,   но   это   не   мешает   им  быть   страстными
автомобилистами.  Каждый третий француз гибнет от любви, но это не мешает им
быть страстными любовниками. Каждый второй  ибанец стукач,  но это не мешает
ибанцам   быть  страстными  любителями   антиибанского   анекдота.  Анекдоты
рождались в  невероятных  количествах на  такие  темы,  которые, казалось, в
принципе неподвластны анекдоту и смеху вообще. Но самое поразительное в этой
эпидемии  анекдотов  заключалось  в  том, что  в анекдотах  не  было  ничего
анекдотичного.  Они   просто  в   краткой  афористичной  и  образной   форме
пересказывали то, что регулярно наблюдали ибанцы в своей повседневной жизни.
Один ибанец спрашивает другого, например, почему исчезли из продажи шапки из
ондатры. Потому, отвечает другой, что ондатры размножаются в  арифметической
прогрессии, а  номенклатурные работники --  в  геометрической.  Кроме  того,
давно не производился  отстрел начальства.  И это  -- не  анекдот,  а чистая
правда.  Или  спрашивает  один  ибанец  другого,  сколько человек погибло  в
недавней железнодорожной  катастрофе. Пятьдесят человек,  ответил ибанец. А,
говорит  первый, значит  по-старому пятьсот.  Дело происходило вскоре  после
денежной  реформы, по которой денежные  знаки заменили в пропорции  десять к
одному.  Интересно,  что  в  катастрофе действительно погибло около  пятисот
человек.
     Расцвет  анекдота  относится  к  самой  либеральной  части   прошедшего
периода. Анекдот, каким бы критичным он ни был,  предполагает некоторую долю
оптимизма.   Как   только   оптимистические   иллюзии  сменились   сознанием
неизбежности мрачных перспектив,  анекдоты исчезли без всякого вмешательства
Органов.  Сами  собой. Ибанский анекдот --  трагедия, но с примесью комедии.
Трагедия же, лишенная комизма, -- неподходящая почва для анекдота.

ПЕРСПЕКТИВЫ
     Как ни рыпайся, сказал Почвоед, а изм  рано или  поздно победит во всем
мире, причем -- навечно.  Мы не  учитываем целый  ряд факторов, работающих в
его  пользу  с  неотвратимой  силой. Каких? Например, грандиозное усложнение
производства.  Оно  ведет,  в   конечном   счете,   к   установлению  режима
военно-бюрократического типа  в главной сфере  общества  -- в  производстве.
Потом --  климат.  Да, представь  себе,  климат.  Он  становится  все  более
суровым.  А  что  это  означает в итоге?  Ограничение свободы  передвижения.
Направление  мыслей  в бытовую сферу. Строгое регламентирование  всего,  что
ранее  было даровым  продуктом  природы. Ну,  а  если  проблема  космических
полетов станет близкой  практической перспективой, то отпадут даже сомнения.
Аргументы сильные, признаю, сказал  Учитель. Но  разберем их по отдельности.
Дисциплина  и организация  производства? Но  это к  изму  не имеет  никакого
отношения.  Это идет по  другой  линии,  враждебной  сути  изма.  Усложнение
производства -- вещь серьезная. Но это -- реальная надежда ограничения изма,
а не его бесконтрольного буйства. Из основ изма вырастает тенденция к застою
производства  и превращения  его в  арену чисто социальной  драмы. Ты высоко
сидишь. Неужели тебе неведомо это? Ведомо, сказал Почвоед. Да еще как. Но мы
против  этого боремся.  Боретесь, сказал  Учитель. Согласен. Но мы говорим о
другом. Что означает  эта борьба -- за изм  или против него? За него, сказал
Почвоед, но путем его ограничения, если  принять твою позицию. Это не меняет
дела. Меняет, говорит Учитель. То, что  ты называешь измом, есть  нечто иное
сравнительно с тем, что я называю изм