осмос.  И без визы их
теперь даже за бананами на дерево уже не выпускают. Это, конечно, из области
анекдотов, сказал  Мазила.  На  Западе-то ничего подобного нет. Они отстали,
сказал Болтун.  Во  всех  отношениях  отстали.  Вот,  читай далее. Видишь, в
Народной  Тибенголии открылась  выставка живописи  и  скульптуры. Выставлено
скульптур  в полтора раза  больше,  чем  во всем  Париже, вместе  взятом,  а
полотен в  два  раза больше, чем в Нью-Йорке с пригородами. Во как! А ты  --
Запад!... У нас скоро  открывается школа  для одаренных детей  на сто  тысяч
мест.  Вот это  масштабы! Приказано  поднять  уровень и утереть Западу  нос.
Погоди,  может  быть,  тебя  попросят   там  лекции  почитать.  О  сочетании
скульптуры с архитектурой и политикой.

ПОД-ИБАНСК
     Задолго  до ВЦ под Ибанском  была создана  грандиозная  сеть  подземных
сооружений.  Одних  только  станций метро было  несколько десятков  тысяч. А
сколько канализационных отстойников и мусорных отлежников! Поцелуеубежища со
всем,  что  нужно  для  жизни огромного числа  людей  на  длительное  время.
Население, занятое в  подземном  хозяйстве,  само  по  себе могло образовать
целое государство. В речи по поводу награждения канализационной сети орденом
Заибан  сказал, что  из одних  только  золотариков  мы  можем укомплектовать
аппарат  управления и научные  учреждения любого западного государства. Были
созданы  первоклассные  научно-исследовательские институты  по  исследованию
подземного  хозяйства.  Для  подземников   построили  благоустроенные  жилые
кварталы  под  землей, санатории  и  спортивные  сооружения.  Большая  часть
подземников  настолько  привыкла  к   подземному  образу  жизни,  что   даже
испытывала   неудовольствие,  когда  их  выгоняли   наверх  для  участиях  в
демонстрациях, встречах и проводах.  Так что,  когда началась война,  Ибанск
был  стерт  с земли и  выходы  на поверхность  оказались все  замурованными,
подземники долгое время жили как ни в чем  не бывало. Они даже были  сначала
довольны,  что  их  оставили  в   покое,  не  дергали  никакими  комиссиями,
проверками,   соревнованиями,   манифестациями   и   прочими   общественными
мероприятиями.  Об   этом  времени  впоследствии  сложились  легенды  как  о
мифическом золотом веке.  Молодежь, слушая эти легенды, только посмеивалась.
Никаких  собраний?  Никаких визитов?  Никаких  соревнований? И даже  арестов
никаких? Старушечьи сказки! Нашли дураков!!...
     Когда   кончилась  война,  ликвидировали   ее  вредные  последствия,  и
восстановили  Ибанск над  землей  (Над-Ибанск),  то  вспомнили  о  подземном
Ибанске.  Общее  мнение  было таково,  что  там все погибли. Попытки  ученых
установить   связь  с  подземной   цивилизацией  не  увенчались  успехом,  и
Под-Ибанск сочли несуществующим. Но подземники выстояли. На то они и ибанцы!
Они сохранили все  завоевания  социзма и упрочили  их. Поскольку  они жили в
полной темноте, им  не нужно было читать и сочинять книги, рисовать картины,
кривляться в театрах, в кино и по телевидению. Благодаря этому они построили
псизм значительно раньше, чем в Над-Ибанске. Ликования по  этому поводу были
такими мощными, что  тряслась  земля, и  в  Над-Ибанске кое-где  разрушились
здания. Но  ученые  сочли  это верным признаком того, что  в  центре планеты
происходят внутриатомные процессы.

СОРТИР
     Первым  делом  в Ибанске восстановили  древнейший памятник культуры  --
Сортир. На торжественном  открытии его Заибан зачитал двенадцатичасовую речь
Все  собравшиеся  заснули.   Этим  воспользовался  Хмырь,  приглашенный  как
участник строительства  первого  ибанского Сортира.  Он вытащил из  дырявого
кармана ржавый двенадцатидюймовый  гвоздь  якобы  от  этого  самого  первого
Сортира и на пластмассовой стенке нового Сортира выцарапал народную песню из
далекого будущего:
     Хотел кишки я опростать.
     Велят сперва в шеренгу стать
     Строителей социзма.
     Велят от радости вопить,
     Мол, с каждым часом лучше жить,
     Без тени юморизма.
     Меня терзает с неких пор
     Банальный старческий запор.
     Поставить что ли клизму?!
     Сперва прослушать речь велят
     Про самый гениальный взгляд
     На суть того же изма.
     Подох. И начал уж смердить.
     Давно пора бы схоронить
     В целях гигиенизма.
     Сперва велят зачеты сдать,
     Законов знанье показать
     Опять его же, изма.
     Коль доведется снова жить,
     Себя не дам я задурить.
     Довольно кретинизма.
     Ошибок прошлых не прощу.
     Касторки съев, в толчок спущу
     Сперва идею изма.
     Это не  искусство, сказал  Вша, вытирая зад Заибана  специально помятой
для  этой цели прогрессивной передовицей  из  Журнала. Не  учтены достижения
современной науки, сказал плюшевый Мыслитель, стоявший рядом  с Претендентом
в  почетном  карауле у  толчка  Заибана. Находчивая  свободолюбивая  Супруга
подобрала  гвоздь  и  поверх  крамольных  стихов  нацарапала  самое  любимое
ибанское слово из трех букв.

ПСИЗМ
     Псизм  есть высшая ступень социзма или полнейший  социзм, сказал Заибан
накануне  объявления псизма  в  речи  по  поводу  своего награждения  Высшим
Орденом  за  заслуги в развитии. От низшей  ступени  социзма  он  отличается
следующим. На низшей ступени  каждый  индивид вкалывает  по способностям,  а
получает  в  соответствии с тем, что он сделал. Как говорили в  то время, по
труду. Сознание при этом достигает такого  уровня, что каждый  индивид четко
представляет, какие способности  у него есть и каких нет, и за пределы своих
способностей   не   вылезает.   Общество   располагает   достаточно  мощными
средствами, чтобы не дать индивиду трудиться сверх своих способностей или по
чужим  способностям  и  убедить  его  в  том, что  он  получил по  заслугам.
Поскольку  всего  очень  много, индивиды довольны и ждут наступления  высшей
ступени. На высшей ступени индивиды продолжают вкалывать по способностям, но
получают уже  не по заслугам, а по потребностям. Сознание при этом достигает
такого чудовищно высокого уровня, что  каждый индивид  даже во  сне  помнит,
какие  потребности ему положено иметь и какие нет.  А общество развивает еще
более  мощные   средства  поддерживать  сознательность   индивидов  на  этом
высочайшем уровне. Иначе нельзя. Иначе все  мигом  растащат. Народ! За ним в
оба  смотреть надо!  Поскольку здесь всего  в  избытке, то  все  потребности
удовлетворяются,  и... Вот в этом-то  и состоит  суть  дела. Многие скептики
полагают, что  людям  тогда  будет так  хорошо,  так хорошо, что  лучше и не
нужно. И никакой прогресс тогда не нужен  будет. Прогресс прекратится. А без
прогресса  никак нельзя. Теория не  разрешает.  Именно  в этом видят главную
опасность  псизма  --  всего  будет  вволю,  и  дальше прогрессировать будет
незачем. Наши враги  особенно злобствуют именно по поводу этого центрального
пункта  нашего научного псизма. Ага, вопят они. Все  будет в  изобилии. Всем
будет хорошо.  Все будут  довольны. А дальше  что? Застой?!  Нет, говорим мы
спокойно  и уверенно.  Прогресс будет продолжаться. Без этого нельзя. Теория
нас учит.  Классики. Что тогда  будет? И на  это  у нас  есть  четкий научно
обоснованный ответ. Тогда  будет иметь  место борьба хорошего и еще лучшего.
Еще лучшее будет побеждать хорошее.  И  общество  стремительно двинется  еще
дальше вперед.
     Прогнозы Заибана блестяще подтвердились. Как только псизм наступил, так
прогресс  пошел  еще более ускоренными темпами. Стоило появиться чему-нибудь
хорошему и  даже очень хорошему, как немедленно в борьбу с ним  вступало еще
лучшее  и   побеждало  его.  Появлялась,   например,  мало-мальски  терпимая
картошка.  И  тут  же  с  ней  начинала борьбу  еще лучшая. Прежняя исчезала
совсем. А пока новая внедрялась, ее вытесняла еще лучшая. И так без конца. И
за  сравнительно короткий срок псизм не прошел, а  проскакал  галопом первую
ступень и  поднялся  на  вторую.  Теперь  общепризнано,  что  первая ступень
продолжалась от объявления  псизма  до разоблачения  группы врагов  псизма в
очереди за ширли-мырли у Продуктового  Ларька на  углу  проспектов Хозяина и
Победителей. Вторая ступень  началась сразу же после этого и продолжается до
сих  пор. Она  скоро кончится,  так  как  наш  любимый  и гениальный  Заибан
поставил  задачу разработать конкретный  план  перехода к третьей  ступени и
установить подходящие сроки, а именно -- предстоящие именины Заибана. Первая
ступень  псизма характеризуется,  как известно,  тем,  что  на  ней возникла
качественно новая высшая форма социальной общности людей -- очередь. На этой
ступени в основе очереди еще лежали материальные интересы. На второй ступени
в связи с тем, что ожидавшиеся на первой ступени ширли-мырли исчезли совсем,
очередь приобрела черты наивысшей  общности индивидов, базирующейся на более
высокой  форме  сознательности,  при которой  сама  мысль об  удовлетворении
потребности становится равной процессу удовлетворения этой потребности.

ВОЗВРАЩЕНИЕ
     Почему ты  вернулся,  спросил  Болтун. Долго говорить,  сказал  Мазила.
Видишь ли,  у меня никогда не было принципиальных конфликтов  с властями.  У
меня были конфликты с профессиональной средой. Я ее одолел. А там я попал  в
другую  среду.  С ней у меня  тоже  постепенно стал  намечаться конфликт.  Я
почувствовал, что мне нужно минимум лет десять,  чтобы одолеть  ее. А у меня
их нет. А твой Великий Замысел, спросил Болтун. Видишь ли, пока мы здесь, мы
для них  как бы на фронте. Попав туда,  мы  попадаем в  тыл. И интерес к нам
меняется. С моим замыслом не  так-то просто.  Пока я был  здесь, предложений
было навалом.  Приехал туда  -- все  испарились. Буду делать  здесь.  А пока
лепишь Заибана, спросил Болтун.  А что  поделаешь, сказал  Мазила. Деньги. К
тому  же я  не иду  на  сделку с  совестью. Я  делаю  настоящее произведение
искусства. В конце концов Рафаэль писал Папу, Гойя писал Короля,  Пракситель
сделал  бюст Перикла, Делакруа  писал  Наполеона. Ничего  плохого в этом  не
вижу. Ты полагаешь, что Папа, испанский король, Наполеон и Заибан -- явления
однопорядковые, спросил Болтун. Но он же -- Заведующий, сказал Мазила. Глава
государства.  Дело не  в этом,  сказал Болтун. Дело в том механизме, который
выталкивает  индивида  на  вершины  власти.  И в  том,  что  это  за индивид
независимо от власти. И какова моральная и психологическая атмосфера власти.
Заибана  тоже можно  рисовать  и  лепить.  Но  чтобы  это  было произведение
искусства, надо делать карикатуру.  А я и  делаю, сказал  Мазила.  Вглядись!
Вижу, сказал Болтун. Только  боюсь, что никто  этого не  заметит. Потомки  в
особенности. Какой бы шедевр ты ни сделал, он все равно будет восприниматься
как лесть, подхалимство  и т.п. Ты  не  прав,  сказал  Мазила.  Если  строго
придерживаться твоих  принципов, вообще нельзя  работать.  А  как жить?  Для
денег  можно  лепить  академиков, сказал  Болтун. Тебе  же предлагали -- сам
отказался.  Почему?  Натура не та? Чушь. У  академиков рылы похлеще Заибана.
Дело не в этом. Портрет Заибана  -- это опять пресса. Еще бы! Мазила вылепил
самого Заибана!  Искусство  выше политики! И прочее.  Никакой  проблемы "КАК
ЖИТЬ?"  для  тебя  нет. Есть лишь  субъективное  намерение жить определенным
образом. Ты слишком жесток, сказал Мазила. Мы всего лишь люди.  А претендуем
быть богами, сказал Болтун. Мы не  люди. Мы вши. Или крысы. Если хочешь быть
человеком, будь Богом.  А чтобы стать  богом,  надо стать Человеком. Все это
лишь  красивые слова,  сказал Мазила. Ты поезжай туда и посмотри на все наши
разговорчики со  стороны. Увидишь, какие они смехотворно ничтожные. Если мне
не  изменяет  память,  сказал  Болтун,   мы   никогда  не   претендовали  на
значительность. Мы даже не претендовали на истину. Мы претендовали только на
искренность. Тебе  это кажется пустяками, ибо тебе это кажется  неискренним.
Но я-то не могу уехать отсюда и посмотреть на это со стороны.  Я дух твой, а
дух не может эмигрировать. Я обречен на искренность по пустякам. Надо многое
переговорить заново, сказал  Мазила.  Пойми,  пройдут века,  и наши  потомки
совсем иначе  будут  воспринимать наше  время. Значит...  Это значит, сказал
Болтун, что такова будет их, а не наша жизнь. Живи сейчас! Другого не будет.
Слова, слова, слова, сказал Мазила. Мне трудно  тебя переубедить.  Надо тебе
самому увидеть и пережить все то, что я видел и пережил за эти годы.

ВОЗВРАЩЕНИЕ
     Оставим  Спекулянтку на крайний случай,  сказал Учитель. А пока обойдем
старых друзей,  если это  слово сохранило  здесь  какой-то смысл. Остался же
кто-нибудь от  прошлого? Сомневаюсь, сказал  Хмырь. У прошлого  воруют, но о
нем стараются забыть. А поскольку в этом обществе все друзья, то друзей  тут
вообще  не  бывает. Единственные  отношения,  отдаленно  напоминающие дружбу
прошлых   лет,  это  собутыльники.   Но  здесь   это  порицается  высочайшей
нравственностью, возведенной в закон.
     Пессимистические прогнозы Хмыря подтвердились. Один друг сказал, что он
уехал в командировку. Другой сказал, что он в отпуске. Третий сказал, что он
не знаком  ни с каким Учителем. Четвертый... На каждом шагу их останавливали
милиционеры,  дружинники,  дети  -- юные помощники  милиции,  пенсионеры  --
активисты милиции и даже собаки. Поразительная бдительность, сказал Учитель.
Эти скоты  нас  задерживают именно  потому,  что мы совершенно  безобидны  и
беззащитны. А будь мы настоящие грабители  и начни  кого-нибудь  раздевать и
резать на глазах у всех, ни одна сволочь не остановится и не защитит жертву.
Надо  сменить шкуру,  сказал  Хмырь.  Зайдем,  тут  живет  один  мой  старый
собутыльник --  Лапоть, У  него  наверняка найдется  какое-нибудь  приличное
тряпье.
     Привет,  сказал  Лапоть.   Ну  и  видок  у  тебя,  сказал  он  Учителю.
Самодеятельность?  А,  оттуда!  Не  может  быть!  Говорят,   оттуда  уже  не
выпускают. Заходите. Полюбуйтесь, какая квартирка!  Отдельная!  Две комнаты!
Мечта! Конечно, кооператив.  Загнали  все, что  можно было. Залезли в долги.
Зато отдельная!  Ох,  и намотались же мы по коммуналкам! Тряпье? Да что  вы,
ребята! Сам хожу, видите, в чем! Вот телевизором вас могу угостить на славу.
Глядите-ка,  какой  красавец.  Новейшей  марки. Зори  псизма. Чудо  техники.
Принимает все сто каналов.  Идеальный цвет. Стерео.  Располагайтесь удобнее.
Вот здесь,  саморегулирующееся  кресло. Включили  первую  программу.  Заибан
награждает орденом  дерево,  под  которым он какал  во  время войны. Местные
жители любовно ухаживают за кучкой. Они ее сохранили. До сих пор свеженькая.
Даже пар  идет. Заибан  растроган.  Сейчас  будет целоваться со  всеми...  А
теперь речь. Часа на  два. Программа  вторая.  Заибан читает речь. Программа
третья... Впрочем, можно сразу переходить  на десятую. Итак, десятая. Заибан
улетает...  Почетный  караул...  Заибан  прилетает...  Целуются...  Почетный
караул... Речь... Программа тридцать третья. Герой  труда.  Вырастил двойные
кочаны  каких-то   ширли-мырли...  Что  это   такое?  Сорок  седьмая.  Итоги
соревнования...  Шестьдесят девятая... В  сети политпросвещения... Семьдесят
первая... Хоккей.  Девяносто пятая... футбол... Ну как? Кошмар!... Выкинь ты
это дерьмо, говорит Учитель. Что ты, говорит Лапоть. Он же сумасшедших денег
стоит.  А зачем  купил,  спрашивает Учитель. Все покупают,  говорит  Лапоть.
Потом жена. Теща.  Сын.  Иногда кое-что покажут  приличное. Мультфильмы. Про
зверей. Детективы иногда неплохие бывают. Старые в особенности. Заграничные.
А так,  конечно,  жуткая муть.  Смотреть совершенно  нечего. Противно.  И не
смотреть  нельзя.  Скучно.  Пойти-то все  равно  некуда.  Представляешь, сто
каналов!!!  Потрясающее цветное и  объемное изображение, А  что  показывают?
Поток отборнейшего дерьма! Прогресс? Чего прогресс?  Культуры? Что  лучше --
технически великолепное изображение  дерьма или плохое изображение подлинных
творений  искусства? Сто  каналов, и  почти  никакой  информации о  реальной
жизни.  Сплошное  вранье. Или  мелочи.  А  главным образом --  их  идиотское
кривляние. Речи. Парады. Заседания. Вручения. Поздравления. Бог мой, неужели
этому нет конца? А где же настоящая жизнь?! Увы, сказал Учитель. Говорю тебе
как  специалист: это и есть настоящая  жизнь. И другой нет. Все то, что  для
тебя  есть  настоящая  культура,   допускалось  ими  лишь  для  того,  чтобы
обеспечить себе эту свою настоящую жизнь.  Так что выруби эту совершеннейшую
дрянь.  Пусть  без  нас  паясничают.  А  стоит  ли,   сказал  Лапоть.  Пусть
кривляются. Какая ни есть, а все жизнь. И он включил сотую программу. Заибан
произносил речь по поводу награждения Низшего  Ордена  за выдающиеся заслуги
Высшим Орденом. Речь произносил без бумажки.  Гляди-ка,  сказал Лапоть.  Без
бумажки! Это что-то новое! Ерунда,  сказал  Хмырь.  Им теперь в уши вживляют
микроприемники, а  язык -- микродвигатели  на атомной энергии.  Диктор радио
зачитывает  речь на пленку. Теперь стоит на пульте управления нажать кнопку,
как Заибан хочет -- не хочет, а будет говорить речь. Ты  погляди, он же пьян
в  стельку. И  спит. Вот  это да, сказал Лапоть. Научно-технический прогресс
отрицать все-таки  нельзя. Одна  надежда  -- на него. Ерунда,  сказал Хмырь.
Сейчас  изобрели  потрясающий мозгоприемник.  Размеры  --  простым глазом не
разглядишь.  Энергию берет от мозговых токов. Вставляют эту штучку в мозг. И
теперь в  определенное  время все  ибанцы  без исключения  будут  слушать  и
видеть... да, видеть!... все то, что захочет начальство. И не выключишь! Вот
это, действительно, прогресс!
     После  посещения  Лаптя  зашли   в   Забегаловку,   а   потом  пошли  к
Сожительнице. Как-нибудь переспим, сказал  Хмырь. И барахлишко  какое-нибудь
бабы раздобудут.

ПСИЗМ
     Хотя  ибанцы  с  самого  начала знали, что  псизм -- брехня,  они ни на
минуту не сомневались в том, что он рано или поздно наступит. Основоположник
литературы  ибанистского  реализма Крысан выразил эти  чаяния народа  такими
замечательными стихами:
     Верили мы, очень скоро случится
     То, о чем нам велели мечтать.
     По способностям станем трудиться.
     По потребностям получать.
     Основоположник  сдох  накануне  объявления  псизма,  признавшись  своей
последней несовершеннолетней супруге  в том, что  псизм -- бред шизофреника.
Дачу  основоположника поделили на сотню садово-огородных  участков и раздали
молодым писателям-лауреатам. Те в  припадке  благодарности подхватили  знамя
ибанистского  реализма,  выпавшее  из   цепких   когтей  основоположника,  и
опубликовали совместное заявление:
     Ибанец! Верь! Взойдет она,
     Заря пленительного счастья.
     Построит псизм страна
     Сполна, а не отчасти.
     Ибанцы  точно знали,  когда  будет объявлено о  наступлении  псизма,  и
многократно  под  руководством  специальных инструкторов  репетировали  свое
поведение  в  этот  торжественнейший  за   всю  прошлую  и  будущую  историю
человечества  момент. Они  знали даже то, где лежат предназначенные для  них
бутерброды,  которые они  должны  схватить  по  своим  потребностям.  И даже
пометили  бутерброды  во  избежание  путаницы.  Но  они  все  равно впали  в
состояние возвышенного окаменения, когда чуть свет миллионы репродукторов на
полную мощность проревели на всю вселенную:
     Эй, ибанцы! Просыпайтесь!
     Петушок пропел давно!
     Попроворней одевайтесь!
     Псизм стучится к вам в окно!
     Это  начал  читать  свою  знаменитую речь  Заибан.  Речь  готовили  все
трудящиеся Ибанска,  за  исключением Хмыря, в  течение последних  ста лет, и
каждый внес в нее свою лепту. Хмырь от подготовки речи уклонился, сославшись
на перегруженность общественной работой. Его как раз  в это  время назначили
руководителем  методологического  семинара  у  химиков,  не  освободив,  как
обещали, от работы  культорга в группе  шарамыжников  у мебельного магазина.
Матери и  дочери! Орал Заибан,  Бабушки и внучки! Отцы и сыно