а бывает так, что  недостаточно отсутствия запрета  на
поступок,  а  требуется  еще  официальное  разрешение.  Иногда  этого  мало,
требуется  еще  запрещение  препятствовать   осуществлению  разрешенных  или
незапрещенных поступков. До сих пор я говорил об отношении  отдельно взятого
человека  к  отдельно  взятому  поступку. Но  в  общественной  жизни  встает
проблема  отношения  множества  людей какого-то  рода к множеству  поступков
какого-то рода. Например, речь может идти об отношении курсантов Школы (а не
отдельного курсанта) к  множеству поступков, в которое входят походы к бабам
и выпивка. Свободны или нет курсанты Школы совершать или не совершать походы
к  бабам  и  пьянки? Ответить на этот вопрос  пока еще  нельзя. Надо сначала
ввести  понятие степеней свободы и указать способ их измерения. В частности,
степень  свободы  можно  определить  как величину, характеризующую отношение
свободных человеко-поступков к общему числу человеко-поступков данного рода.
Это будет величина в интервале от нуля  до  единицы.  Степень свободы  равна
нулю, если для всех  людей этого множества несвободны  все поступки  данного
рода, и единице,  если для всех  людей этого множества свободны все поступки
данного  рода. Остальные случаи располагаются между  этими  крайностями. Эта
схема  все   еще  сильно  упрощает  реальное   положение,  ибо   в  ней  все
человеко-поступки  принимаются  как   одинаково  показательные  и  число  их
достаточно  велико.  А  реально  это не так.  Реально  люди имеют  различную
социальную  ценность  и  величину.  Иногда  наличие  свободы  печатать  свои
сочинения для тысяч людей ничего не говорит о наличии свободы  публикаций, а
отсутствие  свободы  напечатать  свой  труд  для  одного  человека  является
показателем   отсутствия   свободы  публикаций.  Иногда   люди   вообще   не
предпринимают попыток совершать поступки какого-то рода, хотя они официально
не запрещены, или предпринимают настолько редко, что нельзя судить о наличии
или  отсутствии  фактической  свободы, ибо вообще  нельзя  измерить  степень
свободы. Но допустим, что  есть способ измерения  степеней свободы и условия
для его применения. Теперь еще надо договориться, какая величина достаточна,
чтобы  признать  наличие  свободы или  отсутствие  таковой.  Здесь  возможны
варианты.  Например,  в  каких-то  случаях  возможно  соглашение,  когда для
признания  наличия свободы достаточно, чтобы величина  степени свободы  была
больше  половины. Так что весьма возможно,  что группа  людей  имеет высокую
степень свободы в отношении  поступков данного рода, а некто Ибанов при этом
может быть несвободным. Добавьте к этому то, что в отношении разных множеств
поступков могут быть  разные степени свободы. Я назвал далеко не все аспекты
проблемы. Но из этого  должно быть ясно, что всякие  общие  разговоры на эту
тему без достаточно точно определенной терминологии и  строго  установленных
фактов лишены смысла. Вот вам в заключение задачка. Даны две страны А и В. И
в той, и  в  другой  разрешены туристические поездки  граждан  заграницу. Вы
хотите узнать,  есть в  них  на этот счет  фактическая свобода или нет. И вы
располагаете такими данными. В стране А подано было сто заявлений, девяносто
девять  получили выездную визу, одного не выпустили. В стране В подано  было
за тот же срок пять тысяч заявлений, четыре тысячи пятьсот получили выездную
визу,  пятьсот  человек не  выпустили. Какая  страна  из А и В свободнее  по
отношению к туристическим поездкам за границу? Начался жуткий  гвалт. Прежде
всего  выяснилось,  что  больше  половины  участников  дискуссии  никогда не
слышали о заграничных туристических  поездках  и  выездных визах. Позиция их
четко  обозначились   выражениями   вроде  "с  жиру  бесятся",  "зажрались",
"поработали  бы  в  колхозе",  "ты бы  еще  Луну сюда приплел",  "это нас не
касается" и  т. д. Паникер резюмировал: дискуссия окончена, истина подохла в
споре. Интеллигент сказал  Уклонисту, что тот в общем  прав, но упустил  два
наиболее важных аспекта: нравственный и гражданственный. Для высокоразвитого
в  гражданском отношении общества проблема свободы  вообще имеет совсем иной
смысл,  чем  для общества с неразвитой гражданственностью.  В первом степень
свободы  определяется  тем,  в   какой  мере   общество  способно  допустить
фактическую  свободу в отношении действий людей,  считаемых оппозиционерами.
Подошло время  обеда, и  арестанты поплелись на  губу, разбудив караульного,
который всю дискуссию проспал, сидя на толчке.

КОНГРЕСС
     После   реабилитации   и   разрешения  бывшей  реакционной   буржуазной
псевдонауки  логии  в Ибанске за два месяца сложилась  дружная  и сплоченная
семья передовых логов и  превзошла всех. На состоявшийся летом международный
курортный  конгресс Ибанск смог  поставить крупнейшую  в  мире делегацию  из
тысячи  человек,  что  неоспоримо  свидетельствовало  о преимуществах  нашей
системы. В газете Литератор напечатал по этому поводу восторженные стихи:
     Из Ибанска на конгресс
     Уходил ночной экспресс.
     Как Ибанская ворами,
     Был набит он докторами.
     В  качестве  докладчика  на  конгресс  был  приглашен  Клеветник. После
многочисленных дискуссий его временно  включили в делегацию. Но  в последний
момент выкинули,  так  как в  связи с обострением доклад  вместо  Клеветника
решил  сделать  сам  Академик.  Помимо  Академика,  Претендента,  Социолога,
Мыслителя, Супруги, Литератора, Художника, Сотрудника, Инструктора, а  также
их близких родственников, дальних  знакомых и подчиненных молодых сотрудниц,
в делегацию  включили  сотрудников, знающих языки,  и  сотрудников,  которые
должны были следить за правильным поведением остальных. По прибытии на место
выяснилось, что языки знал один Мыслитель, да и то  совсем не те, какие были
тут  нужны,  а те, какие тут были не нужны. Правда, надо отдать ему должное,
знал  он их вполне прилично.  Перед поездкой всем  сделали рентген  и  укол.
Велели купить водки для дружеской атмосферы. Потом делегацию разбили на  две
части  и велели  каждой  из них  присматривать за другой.  Главное,  говорил
инструктировавший делегацию  Помощник, вилку и ножик держите в левой руке, а
котлету  в   правой.   Ни  с  кем  не  общайтесь  без  ведома.  Не  заводите
несогласованных  разговоров.  Давайте  отпор  и  отповедь. Помните,  кто вы,
откуда вы, где вы,  зачем вы. Успех делегации  превзошел все ожидания.  Было
сделано пятьсот разоблачительных  докладов восемьсот  погромных выступлений,
пять тысяч  критических  замечаний, двадцать  тысяч обескураживающих реплик.
Противник пришел в полное замешательство, расстроил свои ряды и, раздираемый
внутренними  непримиримыми   противоречиями,  бросился  пересматривать  свои
позиции. Сэкономив на желудке,  делегация  закупила  пятьсот  псевдозамшевых
пиджаков, юбок  и пальто и  полторы  тысячи  штанов  в  обтяжку  с  кожаными
заплатками и непонятной надписью "Маде заграницей". Мыслитель, посетивший на
правах исключительной личности предосудительные заведения, привез две колоды
игральных  карт с  изображениями  голых женщин  всех национальностей,  кроме
наших.  В дороге он показывал картинки молодым  сотрудницам и спрашивал  их,
поглаживая доброй мягкой рукой выше коленки и глядя в  упор умными грустными
глазами,  где тут пресловутая порнография.  Впечатление было ошеломляющее, и
авторитет Мыслителя  как выдающегося мыслителя сильно укрепился. Одну колоду
Мыслитель  подарил  потом  супруге Претендента. Клеветнику  привезли приветы
коллег и сожаления по поводу того, что он, как всегда, по состоянию здоровья
и по семейным обстоятельствам не смог присутствовать на конгрессе.

СОЦИАЛЬНОЕ И ОФИЦИАЛЬНОЕ
     Я различаю, писал  Шизофреник, официальное и социальное.  Официальность
есть  историческая  форма, в которой осуществляется  признание социальности.
Официальность  есть  антипод  социальности,  вырастающий  на   ее  основе  и
неразрывно связанный с  ней. Официальность  есть  двойник социальности.  Они
непримиримые  враги и неразлучные друзья. Они суть одно и то же, но в разных
проявлениях.  Официальность  не  совпадает с государством,  правом, моралью,
идеологией  и т. п. Выделение  ее есть  совсем  иная  ориентация взгляда  на
общество.  Антисоциальность  --  то,  что  ограничивает  социальные  законы,
препятствует им и стремится вообще к ликвидации их власти. Антиофициальность
--  то,  что  враждебно  официальности  как признанию  социальности, функции
антисоциальности могут выполнять государство, мораль, религия и т. п. Но они
же могут выполнять  и функции антиофициальности,  а  также  быть на службе У
социальности  и официальности.  Крайним  проявлением  социальности  является
полный  аморализм,  крайним  проявлением  антисоциальности  --  нравственное
сознание,  крайним  проявлением  официальности  --  формальный  бюрократизм,
крайним проявлением антиофициальности --  преступность. Но это,  разумеется,
весьма схематично. И я пишу об этом скорее Для того, чтобы переориентировать
воззрения на общество с  привычного плана  на  тот,  который я  считаю более
интересным.
     Приведу несколько примеров,  поясняющих введенные различения. Социально
N есть демагог, дурак, карьерист, а официально -- серьезный  хороший оратор,
прекрасный  руководитель.  Когда  N  выбирали в  Академию,  в  кулуарах  все
плевались, разводили руками и  т. п. Но с трибуны все  превозносили N, потом
жали руку,  поздравляли  с заслуженным  избранием  и т. п. Если  N  ездит  в
заграничные  командировки,  то   социально  это  означает,  что  он   урвал,
ухитрился,  устроился, и  т. д., а  официально это означает, что он проделал
большую работу, участвовал, принес пользу. К этому я еще вернусь в несколько
ином аспекте. Социально индивид  не  лучше (крайний  случай --  хуже)  своих
поступков,  официально  индивид  адекватен  своим  поступкам,  антисоциально
индивид  может  быть  (крайний  случаи --  всегда)  лучше  своих  поступков,
антиофициально  индивид  неадекватен  своим  поступкам. Даже  в тех случаях,
когда как будто бы есть совпадение, можно  найти оттенки различия. Например,
социально   есть  тенденция   сделать  индивидов  полностью  зависимыми   от
социальных групп, в которые  они входят,  а официально -- тенденция  сделать
индивидов  полностью  контролируемыми  не  только  социальными  группами,  в
которые они входят, но и властями.
     Основной закон отношения социального и официального  -- стремление к их
соответствию  и даже совпадению.  Это обусловливает определенные тенденции в
реальности, заметные невооруженным глазом. Например, социально начальник  не
может быть умнее группы подчиненных  (интеллектуальный  индекс начальника не
превышает таковой группы подчиненных), а официально начальник не может  быть
глупее  группы  подчиненных.   Поскольку  имеет  силу   тенденция   привести
официальное  в  соответствие  с социальным  и наоборот,  то реализацией этой
тенденции применительно  к  данному  случаю  является тенденция  к  снижению
интеллектуального потенциала группы (к оглуплению).
     Взаимодействие социального  и официального  усиливает социальное в  тех
случаях, где достигается  их соответствие. Например, чем больше  государство
вложило средств в данного индивида (степени, звания, премии, квартира, дача,
заграничные поездки  за счет государства и т. п.), тем  выше  его социальная
позиция. А чем выше  его социальная позиция, тем больше он способен  урвать,
т. е. заставить государство вкладывать в себя средства.

ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИОЛОГА
     Прочитав  этот отрывок рукописи  Шизофреника, Социолог добавил к  своей
статье,  принятой к печати в Журнале,  большой кусок, в котором показал, что
помимо установленных в нашем изме членений общества возможны и другие, более
второстепенные. Он,  например,  может  предложить  такое.  Клеветник  сказал
Мазиле, что он напрасно дает Социологу читать трактат Шизофреника, ибо  этот
шакал непременно  украдет, изуродует и при этом напишет донос. Мазила принял
совет к сведению. Но было уже поздно. Социолог начал знакомиться с рукописью
Шизофреника, минуя посредничество Мазилы.

НАПРАВЛЕНИЯ В ИСКУССТВЕ
     Художник и Мазила вместе учились и были большими друзьями. Как-то раз в
шутку Мазила сказал, что в искусстве действовал всегда один закон:  чем выше
зад, который удается вылизать художнику,  тем  крупнее художник. Нельзя быть
крупным  художником,  не  будучи художником  короля. Художник  принял  шутку
всерьез,  и  скоро  их пути  в  искусстве  и жизни  разошлись, но  дружеские
отношения  сохранились. За выдающиеся успехи Художник был удостоен и избран,
а  затем  назначен.  За  портрет  Советника  получил  квартиру.  За  портрет
Помощника  -- дачу.  За  портрет  жены Заместителя  --  машину.  За  портрет
Заместителя  -- заграничную командировку. За первый  портрет  Заведующего он
стал лауреатом и получил всеибанскую  известность. В  Институте  ему  выдали
постоянный пропуск и сказали, что будут рады его видеть в  любое время дня и
ночи.  За  второй  портрет  Заведующего  ему  отдали  под  мастерскую   весь
трехгодичный   фонд   мастерских.   За   портрет   Помощника   ему  устроили
круглосуточную  бесплатную  для  посетителей  выставку.  И  все  же Художник
чувствовал бы  себя  менее  несчастным  человеком, если бы на  свете не было
Мазилы.
     Мазила  с  трудом  раздобыл комнатушку под  мастерскую  за  свой  счет,
которого у  него  не  было. И  до поры  до времени  что-то  мудрил в  полной
безвестности, но со скандалами. До Художника доходили всякие вздорные слухи,
но  он  им  не хотел верить. Он  хорошо знал, что такое наше искусство и что
такое наш брат художник. Наконец, какие-то  сомнительные  интеллигенты стали
добиваться   выставки  Мазилы.   Создали   комиссию   под  председательством
Художника. Комиссия персональную выставку запретила. Но так как новые веяния
стали проникать  даже в сферу  управления искусством,  решили создать  новую
комиссию  для выяснения  возможности  допущения  одной  наиболее  подходящей
работы  Мазилы  на  общую  выставку  работ  любителей-пенсионеров и  кружков
народного творчества. Глава новой комиссии Художник лично посетил мастерскую
Мазилы и был ошарашен. Но  виду не  подал. Неужели ты  в самом деле считаешь
себя гением, сказал он. Это же смешно. У нас гениев нет и быть  не может. Ты
же это сам знаешь прекрасно. Признайся, старик, ты все это вытворяешь, чтобы
голову всем заморочить? Потом Художник предложил Мазиле  устроить совместную
выставку.  Я  тебе  подскажу  тему  и  покажу,  как  сделать,  чтобы  прошло
наверняка,  сказал он. Мазила был  тронут  такой  дружеской заботой,  но  от
совместной  выставки  отказался.  На комиссии Художник  сказал,  что  Мазила
работает слишком  много,  что  есть верный  признак халтуры. Работы  его  по
технике  исполнения  не  соответствуют  нашей  идеологии,  а  по  содержанию
находятся   на  низком  Уровне.   Тем  более  Мазила  --   пьяница,  бабник,
гомосексуалист, спекулянт, хапуга, внутренний  эмигрант, не  помогает семье,
бросил родителей, и  потому они давно умерли, не платит взносы, не считается
с мнением  коллег  и  систематически  игнорирует  юбилейные  выставки.  И на
выставку работу Мазилы не допустили. Приятель  Художника  принес стенограмму
заседания  Мазиле.  Мазила  был  сначала взбешен,  потом  долго  смеялся  и,
позвонив Клеветнику, отправился на пустырь.
     Клеветник  последнее время бросил  всякую работу. Чем меньше работаешь,
говорил он,  тем  прочнее положение,  Работа  только раздражение вызывает  у
бездельников. А так как бездельники почти все,  то  вывод  напрашивается сам
собой. Мазила  рассказал Клеветнику  историю  с выставкой.  Пустые  хлопоты,
сказал Клеветник. Все равно ничего не делаешь. Везде так. Клевета,  зависть,
насилие у нас  -- неизбежные  спутники незаурядного человека. Но ведь он  же
способный художник был, сказал Мазила. Способные, у которых нет возможностей
и мужества реализовать свои способности, -- самые опасные, сказал Клеветник.
Они способны в основном на любую пакость. Их много. Они мечутся в  отчаянии,
злобе и скуке. И уничтожают все, что может стать укором их совести. У Ларька
Шизофреник облек случившееся в бесстрастные, но четкие  формулировки. Каждый
конкретный  случай,  сказал он,  есть продукт  действия  многих  социальных,
психологических и прочих  законов, и  потому он кажется чистой случайностью.
Художник гневался  из-за того, что ты не захотел  сделать так, как советовал
он? Правильно. Если насилуемый сопротивляется, то насильник всегда гневается
и  воспринимает  это как нарушение  справедливости.  Обычная  формула: мы им
(вам, ему),  а  они (вы,  он)!!! Коллегиальная солидарность?  Правильно. Она
есть. Но только в отношении дерьма.  Согласись  ты на совместную выставку  с
Художником,   все  было  бы  молниеносно  устроено.   Только  он  в  порядке
коллегиальной солидарности вынудил бы тебя нарисовать и  выставить чепуху, а
не  твои шедевры. Коллегиальная солидарность работает  тогда, когда  коллега
чувствует,  что ты слабее  его или  хотя бы не настолько силен, чтобы другие
заметили, что  ты  сильнее. И  потом чтобы  было выгодно или по крайней мере
безопасно. Контроль коллег всегда самый бдительный. Уверен, тебя не пустят и
на  общую выставку,  ибо ты  спутаешь  им  карты. Им  важно,  чтобы не  было
нарушения  установленной  гармонии.  А  все  эти  разговоры   об  идеологии,
негуманности,  формализме  и  т.  п.  суть  лишь  удобное  средство  сделать
по-своему.  Ты  нарушаешь  правила игры,  сказал Болтун.  Вместо того, чтобы
пройти все установленные  этапы и последовательно  делать  по  установленным
нормам то  же самое дерьмо, какое делают все, ты делаешь  нечто непохожее ни
на что, делаешь  слишком  много и хочешь обойтись без их игрушек. Да, сказал
Мазила, но Художник их обошел!  А какой ценой, сказал  Шизофреник. Я однажды
попал  в  его  мастерскую и наблюдал муки его  творчества.  Он третий  месяц
малевал вшивый  портрет  жены  Начальника,  а  портрет  никак не  получался.
Художник долго и нудно говорил о своих замыслах и своеобразном видении мира,
которое   хотел   воплотить   в   улыбку   одуревшей   от   сознания   своей
исключительности старой  бабы, чтобы  человечество потом так и  не сумело бы
разгадать  ее  смысл.  Чем  ничтожнее   творчество,  сказал  Клеветник,  тем
мучительнее муки творчества.  Не  за что зацепиться. Из настоящего художника
прет само, только успевай  оформлять. А из ничтожества  надо  выдавливать по
капле.  Тут  важна  установка,  сказал Мазила.  Попробуй,  напиши гениальную
передовицу  для  Газеты.  Ничего не выйдет. Любой  сверхгений  и самый серый
газетный  работник  напишут   ее  примерно  одинаково.  Так  и  с  портретом
Заведующего.

ПРОБЛЕМЫ ВЛАСТИ
     С нашими  друзьями происходит что-то странное, говорит  Мазила.  Ничего
особенного, говорит Клеветник.  Они  идут  к  власти. Но они  уже у  власти,
говорит Мазила. Они  имеют посты, а это  само  по  себе еще  не есть власть,
говорит Клеветник. Это пока еще лишь возможность власти.  У  власти еще надо
утвердиться. Для этого надо подняться еще  на  ступень выше, увеличить число
холуев  и продвинуть  их к власти, дискредитировать и устранить конкурентов,
отмежеваться  от  сомнительных связей  и  акций  в  прошлом,  устранить  или
обезвредить лиц, знающих им цену, спасти общество от опасности (реальной или
мнимой,  роли не  играет; но  лучше от  мнимой,  которая  кажется реальной),
оказать тем  самым свою незаменимость и  полезность и, наконец наложить  все
печать своей  индивидуальности. К чему  все это, спросил  Мазила. Они  же не
глупые люди. И вроде бы образованнее и культурнее всех прочих. Образование и
культурность, сказал Клеветник, есть их козырь в данной ситуации, и не более
того. А то, о чем я говорил,  не  есть индивидуальная цель  или потребность.
Это  просто  формальный механизм  власти,  который одинаково обязателен