чшая детская клиника в городе. Но когда дело касается вашего собственного ребенка, то статистика не имеет значения, правда? И людские ошибки неизбежны.
     Я открыл дверь в "палаты Чэппи" и придержал ее для Чипа, несшего чашки с кофе.
     Через стеклянную дверь подсобной комнаты, расположенной за постом медсестер, виднелась коренастая фигура Вики. Женщина ставила что-то на верхнюю полку. Мы прошли мимо и направились к палате Кэсси.
     Чип на секунду заглянул в комнату, а потом подтвердил:
     - Все еще спят.
     Посмотрев на чашки, предложил одну мне:
     - Нет никакого смысла дожидаться, пока этот дрянной кофе совсем пропадет.
     - О нет. Спасибо.
     Он тихо засмеялся:
     - Мнение опытного человека. Что, он всегда был таким дрянным?
     - Всегда.
     - Вы только посмотрите - немного продукции нефтяной компании "Эксон Вальдес".
     Едва заметная радужная пленка покрывала черную поверхность жидкости. Сморщившись, Чип поднес чашку ко рту:
     - Ух, неотъемлемая часть аспирантуры. Но я нуждаюсь в ней, чтобы голова работала.
     - У вас был слишком длинный день?
     - Наоборот, чересчур короткий. Кажется, что чем старше вы становитесь, тем короче делаются дни. Вы не замечали? Короткие и забитые работой. Потом еще это мотание туда-обратно между работой, домом и больницей. А наши чудесные магистрали - поистине высшее достижение человечества.
     - Жить в Вэлли-Хиллз - это значит ездить по автостраде Вентура, - сказал я. - Хуже не бывает.
     - Отвратительно. Когда мы искали себе пристанище, я умышленно подобрал дом, расположенный поблизости от работы, чтобы избежать поездок из пригорода. - Он пожал плечами. - Но так всегда происходит с самыми лучшими планами. Иногда я сижу в машине бампер к бамперу и воображаю, что нечто подобное будет твориться и в аду.
     Он вновь рассмеялся и отхлебнул кофе.
     - Я испробую это на себе через пару дней, когда нанесу вам домашний визит, - заявил я.
     - Да, Синди говорила об этом. А, вот и наша мисс Найтингейл . Привет, Вики. Опять ночь напролет не смыкаете глаз?
     Я повернулся и увидел вышагивающую к нам медсестру, она приветливо улыбалась, чепчик весело покачивался из стороны в сторону.
     - Добрый вечер, профессор Джонс. - Она втянула воздух, как будто готовилась поднять что-то тяжелое, и кивнула мне.
     Чип вручил ей нетронутый кофе:
     - Выпейте или вылейте.
     - Благодарю вас, профессор Джонс.
     Он кивнул головой в сторону палаты Кэсси:
     - Давно дремлют наши спящие красавицы?
     - Кэсси заснула около восьми. Миссис Джонс приблизительно без четверти девять.
     Он взглянул на часы:
     - Сделайте мне одолжение, Вики. Я провожу доктора Делавэра и, пока буду внизу, может быть, перехвачу что-нибудь поесть. Пожалуйста, попросите разыскать меня, если они проснутся.
     - Если желаете, я могу спуститься вниз и что-нибудь принести вам, профессор.
     - Нет, спасибо. Мне нужно поразмяться - вся эта автострада.
     Вики с сочувствием покудахтала.
     - Конечно, я сообщу вам, как только кто-нибудь из них проснется, - заверила она.
     Когда мы оказались по другую сторону тиковой двери, Чип остановился и спросил:
     - Что вы думаете о том, как здесь нами занимаются.
     - Занимаются в каком смысле?
     Он направился дальше.
     - Занимаются в медицинском смысле - вот эта теперешняя госпитализация. Насколько я могу судить, никакого настоящего обследования не проводится. Никто не обследует Кэсси физически. Я не говорю, что это меня не устраивает. Слава Богу, ей не приходится переносить эти проклятые уколы. Но я начинаю подозревать, что все это напоминает безвредную пилюлю для успокоения больного и делается для отвода глаз. Воздержимся от каких-либо мер, пошлем за психологом - я не имею ничего против вас лично - и дадим тому, что происходит с Кэсси, закончиться своим путем.
     - Вы находите это оскорбительным?
     - Не оскорбительным - хотя... возможно, немножко. Как будто мы все это выдумываем. Поверьте мне, это не так. Вы, все вы, работающие здесь, не видели того, что пришлось видеть нам, - кровь, припадки.
     - Вы все это видели?
     - Не все. Синди встает по ночам. Я сплю довольно крепко. Но я видел достаточно. Когда появляется кровь, что-либо доказывать бесполезно. Так почему сейчас ничего больше не делают?
     - Я не могу говорить за других. Но я могу предположить только одно: никто не знает по-настоящему, что нужно делать, поэтому они и не хотят бесполезного вмешательства.
     - Пожалуй, я соглашусь с вами, - проговорил Чип. - Да, возможно, именно это и есть правильный путь. Доктор Ивз кажется достаточно компетентной. Может быть, у Кэсси симптомы - как это называется - недоразвитой болезни?
     - Абортивные формы болезни - симптомы исчезают, не достигнув полного развития.
     - Абортивные. - Он улыбнулся. - Медики придумывают больше эвфемизмов, чем кто-либо другой... Молю Бога, чтобы симптомы действительно исчезали, не развившись. С превеликим удовольствием оставил бы неразгаданной эту медицинскую тайну при условии, что Кэсси наконец станет здоровой. Но теперь уже с трудом в это веришь.
     - Чип, - сказал я. - Меня вызвали не потому, что кто-то считает, что болезнь Кэсси психосоматического характера. Моя работа сводится к тому, чтобы помочь ей справиться с беспокойствами и болью. Я хочу нанести вам визит на дом, чтобы укрепить взаимопонимание с девочкой, - только в этом случае я смогу оказаться полезным, если вдруг потребуюсь.
     - О да, конечно, - согласился он. - Я понимаю.
     Он посмотрел на потолок и принялся отбивать дробь одной ногой. Мимо нас прошла пара медсестер. Он проводил их рассеянным взглядом.
     - С чем мне действительно трудно справляться, так это с иррациональностью, - вновь заговорил Чип. - Как будто все мы дрейфуем по кругу в каком-то море случайных событий. Что же, черт возьми, вызывает ее болезнь? - Он со всей силы ударил кулаком по стене.
     Я чувствовал, что любая моя реплика только осложнит ситуацию, но я знал также, что и молчание не особенно улучшит дело.
     Дверь лифта открылась, мы вошли.
     - Раздраженные родители, - покачал он головой, с силой нажав кнопку "вниз". - Не очень-то приятно в конце трудового дня.
     - Это моя работа.
     - Ничего себе работа.
     - Похлеще любой физической.
     Он улыбнулся.
     Я указал на чашку, которую он все еще держал в руке:
     - Уже остыл. Что, если мы выпьем немного свежего месива?
     На секунду он задумался.
     - Отлично, почему бы и нет?

***

     Кафетерий был закрыт, поэтому мы прошли по коридору мимо комнаты отдыха врачей и раздевалки с отдельными шкафчиками к ряду торговых автоматов. Нас обогнала худенькая молодая женщина в хирургическом костюме с полными пригоршнями леденцов. Мы с Чипом взяли кофе, а он еще купил пакетик шоколадного печенья.
     Дальше по коридору можно было присесть - стулья, покрытые оранжевым пластиком, были расставлены буквой "L", рядом расположился низкий белый столик с рассыпанными на нем обертками от пищи и старыми журналами. Прозекторская находилась совсем рядом. Я подумал о сынишке Чипа и о том, вызовет ли ее близость какую-либо реакцию у него. Но он медленно подошел к стульям и, позевывая, опустился на один из них. Развернув печенье, окунул его в кофе:
     - Пища, которая придает силы, - и откусил намокшую часть.
     Я сидел напротив него и потягивал кофе. Напиток был просто ужасен, но тем не менее странно успокаивал - как несвежее дыхание любимого дядюшки.
     - Итак, - начал Чип, опять окуная печенье, - позвольте мне рассказать вам о моей дочери. Превосходный характер, прекрасный аппетит, отличный сон - она спала фактически в течение пяти недель. Для кого-нибудь другого было бы замечательно, согласны? Но после того, что случилось с Чэдом, это перепугало нас до смерти. Мы хотели видеть ее бодрствующей - по очереди ходили к ней и будили нашу несчастную крошку. Но что меня удивляет, так это ее способность быстро восстанавливать свои силы, то, как она каждый раз моментально возвращается в норму. Трудно поверить, что такая малышка может быть такой выносливой. Я считаю, - продолжал Чип, - что просто смешно обсуждать ее состояние с психологом. Она ведь еще младенец, Господи, какой вообще у нее может быть невроз? Хотя, конечно, учитывая то, что с ней происходит, все может закончиться всяческими нервными заболеваниями, правда? Все эти потрясения. Вы считаете, что она обречена до конца жизни серьезно лечиться у психотерапевта?
     - Нет.
     - А кто-нибудь занимался изучением этого вопроса?
     - В этой области довольно много научных исследований, - объяснил я. - Хронически больные дети умеют справляться со своим состоянием намного лучше, чем предполагают эксперты - да и не только эксперты.
     - Умеют справляться?
     - Большинство из них.
     Он улыбнулся:
     - Ну да, понятно. Это не физическое состояние. Ладно, позволю себе немного оптимизма.
     Он весь напрягся, затем расслабился - сознательно сделал это, будто был знаком с приемами медитации. Уронил руки вниз, покачал ими, вытянул ноги. Закинул голову назад и помассировал виски.
     - А вам не надоедает? - поинтересовался он. - Целый день выслушивать людей? Понуждать себя одобрительно кивать, сочувствовать им и уверять, что у них все в порядке?
     - Иногда, - ответил я. - Но обычно вы скоро узнаете людей и начинаете видеть их человеческую природу.
     - О да! Это место как раз очень подходит для того, чтобы напоминать вам о ней: "Возвышенный дух не мог разбудить человеческую природу; но вы, боги, дали нам наши недостатки, чтобы сделать нас людьми". Слова Вилли Шекспира, курсив мой. Знаю, это звучит довольно претенциозно, но я нахожу, что этот старый бард успокаивает меня - у него всегда найдется пара фраз для любой ситуации. Интересно, приходилось ли ему лежать в больнице.
     - Возможно. Он жил во времена, когда свирепствовала чума, так ведь?
     - Да, так... Ну что ж, - Чип выпрямился и развернул второй пакетик печенья, - вы заслуживаете всяческой похвалы, я бы не смог так работать. Мне в любом случае нужно что-нибудь точное, чистое и теоретическое.
     - Я никогда не думал, что социология - трудная наука.
     - По большей части нет. Но формальная организация имеет множество изящных моделей и определенных гипотез. Иллюзия точности. Я постоянно ввожу сам себя в заблуждение.
     - А чем именно вы занимаетесь? Управление промышленностью? Анализ систем?
     Он покачал головой:
     - Нет, это прикладные науки. Я занимаюсь теоретическими построениями, создаю - по сути, феноменологически - модели того, как функционируют группы и организации на структурном уровне, как цепляются друг за друга отдельные компоненты. Короче говоря, строю башню из слоновой кости, но я нахожу в этом большой интерес. Я ведь и учился в башне из слоновой кости.
     - Где именно?
     - В Йельском университете и в университете Коннектикута в аспирантуре. Но не закончил диссертацию, потому что обнаружил, что преподавание интересует меня больше, чем научные исследования. - Он уставился в пустоту коридора, наблюдая за одетыми в белое, похожими на призраков, изредка проходящими вдали фигурами. - Жутковато, - заметил он.
     - Что жутковато?
     - Это место. - Он зевнул, посмотрел на часы. - Я, наверное, поднимусь наверх и проведаю своих дам. Спасибо, что уделили мне время.
     Мы поднялись.
     - Если вам нужно будет переговорить со мной, вот номер моего служебного телефона.
     Он поставил чашку и вынул из кармана индийскую серебряную прищепку для денег, отделанную бирюзой Сверху лежала двадцатидолларовая купюра, а снизу - кредитные карточки и разные бумажки. Раскрыв пачку, Чип порылся в ней и нашел белую визитную карточку. Положив ее на стол, он вынул из другого кармана дешевую одноразовую ручку, что-то написал на карточке и вручил ее мне.
     На эмблеме изображен рычащий тигр, вокруг него надпись:
     "Тигры МКУВ"
     Чуть ниже:
     Муниципальный колледж Уэст-Вэлли Отделение общественных наук (818) 509-3476
     Внизу две пустые строки. Он подписал на них черными квадратными буквами:
     ЧИП ДЖОНС добавочный номер 2359
     - Если я буду на занятиях, то этот телефон соединит вас с коммутатором, где вы можете оставить информацию. Если вы хотите, чтобы я присутствовал при вашем визите к нам домой, то постарайтесь предупредить меня за день до него.
     Прежде чем я успел ответить, звук тяжелых поспешных шагов, донесшийся с дальнего конца холла, заставил нас обернуться. К нам приближался незнакомец. Спортивная походка, темная куртка.
     Черная кожаная куртка. Синие легкие брюки и шляпа. Один из наемных охранников, осматривающий коридоры педиатрического рая и выискивающий непорядки?
     Человек подошел ближе. Усатый чернокожий мужчина с квадратным лицом и зоркими глазами. Я взглянул на его значок и понял, что это не охранник. Департамент полиции Лос-Анджелеса. Три нашивки. Сержант.
     - Прошу прощения, джентльмены, - тихо начал полицейский, бегло оглядывая нас. На планке было написано его имя - Перкинс.
     - В чем дело? - спросил Чип.
     Полицейский взглянул на мой значок. Казалось, то, что он прочитал, смутило его:
     - Вы врач?
     Я кивнул.
     - Джентльмены, сколько времени вы находились здесь, в холле?
     Чип ответил:
     - Минут пять - десять. А что случилось?
     Взгляд Перкинса переместился на грудь Чипа, попутно отметив его бороду и сережку.
     - Вы что, тоже врач?
     - Он родитель, - ответил я. - Навещает своего ребенка.
     - Есть ли у вас пропуск для посещения, сэр?
     Чип вытащил пропуск и подержал его перед лицом полицейского.
     Перкинс прикусил изнутри щеку и вновь повернулся ко мне. От него пахло парикмахерской.
     - Заметил ли кто-нибудь из вас что-то необычное?
     - Что, например? - спросил Чип.
     - Все, что могло показаться необычным, сэр. Кого-нибудь, кто здесь был бы неуместен.
     - Неуместен, - переспросил Чип. - Наверное, кто-нибудь из здоровых?
     Глаза Перкинса превратились в щелочки.
     - Мы ничего не видели, сержант, - произнес я. - Здесь было тихо. А почему вы спрашиваете?
     - Благодарю вас, - ответил Перкинс и ушел.
     Я заметил, что он немного замедлил шаг, проходя мимо прозекторской.

***

     Мы с Чипом поднялись по лестнице в вестибюль. Толпа работающего в ночную смену медперсонала скопилась в восточной части холла, люди теснились у стеклянных дверей, ведущих наружу. По другую сторону дверей ночная темнота пересекалась вишнево-красным пульсированием полицейских мигалок и белыми огнями софитов.
     - Что здесь происходит? - осведомился Чип.
     Какая-то медсестра ответила, не поворачивая головы:
     - На кого-то напали. На автостоянке.
     - Напали? Кто?
     Медсестра взглянула на Чипа. Увидела, что он не из числа персонала, и отошла.
     Я огляделся, отыскивая хоть одно знакомое лицо. Никого. Слишком долго меня здесь не было.
     Какой-то бледный и худой санитар с коротко остриженными волосами цвета платины и с белыми усами, как у Фу Маньчу , проговорил гнусавым голосом:
     - Все, чего мне сейчас хочется, это отправиться домой.
     Кто-то поддакнул ему.
     По вестибюлю пронесся неразборчивый шепоток. По ту сторону стеклянной двери я увидел фигуру в униформе, загораживающую выход. Снаружи просочился внезапный всплеск переговоров по радио. Оживление на улице. Какой-то автомобиль на мгновение осветил фарами дверь и умчался прочь. Я успел прочесть промелькнувшую надпись: "СКОРАЯ ПОМОЩЬ". Но ни гудков, ни сирены не было.
     - Почему они просто не принесут ее сюда? - спросил кто-то.
     - А кто сказал, что это она?
     - Это всегда она, - проговорила незнакомая мне женщина.
     - Разве вы не слышали? Отъехали без сирены, - заметил еще кто-то. - Может быть, на этот раз не неотложный случай.
     - А может быть, - заявил блондин, - в сирене уже нет необходимости.
     Толпа вздрогнула, как гель в чашке Петри. Кто-то произнес:
     - Я пытался выйти через заднюю дверь, но они и ее закрыли. Мы как в ловушке.
     - Мне показалось, что один из полицейских сказал, что это был доктор.
     - Какой доктор?
     - Я больше ничего не слышал.
     Гудение. Шепот.
     - Изумительно, - проговорил Чип и, внезапно повернувшись, начал пробираться сквозь толпу обратно в вестибюль. Прежде чем я успел что-либо сказать, он исчез.

***

     Через пять минут стеклянные двери открылись, и толпа хлынула на улицу. Сержант Перкинс проскользнул сквозь нее и поднял желтовато-коричневую ладонь. Он выглядел как вышедший на замену учитель перед недисциплинированным классом средней школы.
     - Прошу минуту вашего внимания. - Он дожидался тишины и в конце концов примирился с весьма относительным спокойствием. - На вашей автостоянке произошло нападение. Нам нужно, чтобы вы выходили по одному и отвечали на кое-какие вопросы.
     - Что за нападение?
     - Что с ним?
     - На кого напали?
     - Это доктор?
     - Где это случилось?
     Глаза Перкинса опять превратились в щелочки.
     - Эй, друзья, давайте сделаем это как можно быстрее, тогда все вы сможете отправиться домой.
     Мужчина с усами Фу Маньчу заявил:
     - Как насчет того, чтобы сообщить нам, что же произошло, чтобы мы могли защитить себя, а, офицер?
     Одобрительное гудение в толпе.
     - Давайте-ка просто успокоимся, - предложил Перкинс.
     - Нет уж, сами вы успокаивайтесь, - возразил блондин. - Вы, ребята, только тем и занимаетесь, что штрафуете за переход бульвара в неположенном месте. А когда происходит что-то серьезное, вы задаете свои вопросики и смываетесь, оставляя нас расхлебывать кашу.
     Перкинс не двинулся с места и не сказал ни слова.
     - Послушай, приятель, - начал другой мужчина, чернокожий и сутулый, в форме медбрата. - У некоторых из нас есть, между прочим, своя личная жизнь. Скажи нам, что произошло.
     - Да! Скажи!
     Ноздри Перкинса раздулись. Он еще некоторое время разглядывал толпу, а затем открыл дверь и попятился наружу.
     Толпа в вестибюле гневно гудела.
     Кто-то громко проговорил:
     - Собака!
     - Чертовы копы, только пешеходами-нарушителями и занимаются.
     - Ага, шайка грабителей - больница ткнула нас на автостоянку через улицу, а эти подлавливают, когда мы спешим на работу.
     Шум одобрения. Никто не сказал больше ни слова о том, что произошло на стоянке.
     Дверь вновь открылась. Появился другой полицейский - молодая суровая белая женщина.
     - Итак, - заявила она. - Сейчас вы просто будете выходить по очереди, друг за другом, полицейский проверит ваши удостоверения личности, и вы сможете отправиться домой.
     - Да что ты? - воскликнул чернокожий мужчина. - Добро пожаловать в Сан-Квентин . Что дальше? Личный досмотр?
     Ворчание в том же духе продолжилось, но вскоре толпа задвигалась и притихла.
     Для того чтобы выбраться на улицу, мне потребовалось двадцать минут. Полицейский списал мое имя со значка-пропуска, спросил подтверждающий документ и записал номер моего водительского удостоверения. Шесть машин полицейского отделения стояли прямо у входа в больницу, за ними виднелся автомобиль без каких-либо опознавательных знаков. Посредине наклонной дорожки, ведущей к автостоянке, расположилась кучка людей.
     - Где это произошло? - поинтересовался я у полицейского.
     Он указал пальцем на стоянку.
     - Я ставил машину там же.
     Он поднял бровь:
     - Когда вы приехали сюда?
     - Около девяти тридцати.
     - Вечера?
     - Да.
     - На каком этаже вы поставили машину?
     - На втором.
     Он поднял глаза на меня:
     - Вы заметили что-нибудь необычное, когда парковали машину? Может, какой-нибудь подозрительный тип там вертелся?
     Вспомнив странное ощущение, будто за мной наблюдают, я тем не менее ответил:
     - Нет, но освещение было неровным.
     - Что вы подразумеваете под "неровным", сэр?
     - Неравномерное. Половина пространства была освещена, а другая - находилась в темноте. Там было легко спрятаться.
     Полицейский посмотрел на