я, сидит перед экраном, вместо того чтобы заниматься настоящим делом. Заместитель начальника выглядел так, как будто только что втянул через соломинку свиное дерьмо, но помалкивал. Хененгард спросил, могут ли меня подключить к его расследованию - осуществлять связь лос-анджелесского департамента полиции с федеральной службой. Заместитель начальника весь скорчился и сказал: конечно, в планах департамента всегда стоял вопрос о возвращении меня обратно на активную службу. Мы вышли из офиса вместе с Хененгардом, и, как только оказались наедине, он заявил, что ему плевать на меня лично, но вот-вот должно разразиться дело Джонсов, которое он ведет, и мне лучше не становиться поперек дороги, когда он будет готов нанести смертельный удар.
     - Смертельный удар? Ничего себе.
     - Добрая душа, должно быть, не носит натуральные меха... Потом он добавил: "Вероятно, мы сможем заключить сделку. Не сорвите мое дело, и я помогу вам". И он рассказал, что от Стефани ему известно о Кэсси, но он ничего не делал потому, что не было достаточных доказательств, может быть, теперь они появились.
     - Отчего же вдруг так внезапно?
     - Возможно, оттого, что он подошел достаточно близко, чтобы накрыть дедушку, и не возражал бы погубить всю семью. Меня также не удивит, если на каком-то уровне сознания он доволен, что Кэсси страдает, - проклятие семьи Джонсов. Он действительно ненавидит их, Алекс... С другой стороны, чего бы мы достигли без него? Поэтому давай используем все, что можем с него взять, и посмотрим, что из этого выйдет. Как тебе мой костюм?
     - Классно, Бен Кейси.
     - Ага. Сделай фотографию. Когда все закончится.

***

     Движение на экране.
     Опять ничего.
     Моя шея затекла. Не отрывая взгляда от монитора, я переменил положение.
     Хененгард продолжал заниматься своим "домашним заданием". Прошло уже несколько часов с тех пор, как он последний раз обратил на меня внимание.
     Время текло до жестокости медленно.
     Опять движение.
     Что-то затенило один угол экрана. Верхний правый.
     Затем долгое время опять ничего.
     Затем...
     - Эй! - проговорил я.
     Хененгард взглянул поверх своей бумаги. Ему было скучно.
     Тень росла. Светлела.
     Приобрела форму. Белая, но пока неясная.
     Морская звезда... человеческая рука.
     Что-то зажато между большим и указательным пальцами.
     Хененгард выпрямился.
     - Начинайте! - воскликнул я. - Вот же она!
     Он улыбнулся.
     Рука на экране продвигалась вперед. Становилась больше. Большая, белая...
     - Давайте же! - не унимался я.
     Хененгард отложил свои бумаги.
     Рука дернулась... ткнулась во что-то.
     Казалось, что Хененгард любуется этой картиной.
     Он посмотрел на меня так, будто я прервал потрясающий сон.
     Предмет, зажатый между пальцами, что-то нащупывал.
     Улыбка Хененгарда растянулась под его маленькими усиками.
     - Будь ты проклят! - проворчал я.
     Он взял маленький черный радиопередатчик и поднес его ко рту.
     - Цель появилась.
     Рука находилась уже у счетчика аппарата для внутривенного вливания. Предмет, зажатый между пальцами, нащупывал резиновое входное отверстие.
     Предмет с острым концом.
     Белый цилиндр, очень похожий на ручку. Сверхтонкая игла.
     Она ткнулась в резину, как птица, клюющая червяка.
     Погрузилась...
     - Давай! - скомандовал по радио Хененгард.
     Только позже я понял, что он пропустил команду "Приготовиться!".

32

     Он кинулся к двери, но я рванул задвижку и выскочил первым. Годы бега трусцой и занятия на тренажере в конце концов принесли пользу.
     Дверь палаты 505W уже была распахнута.
     Кэсси лежала на спине в своей кроватке и дышала через рот.
     Сон после припадка.
     Закутана до самой шеи. Трубки аппарата внутривенного вливания вились из-под одеяла.
     Синди тоже спала - она лежала на животе, одна рука свисала с кровати.
     Майло стоял около стойки аппарата. Зеленый хирургический костюм висел на нем, как мешок. Больничный пропуск был приколот к рубашке. "М. Б. Стерджис, доктор медицины". Лицо на фото было сердитым, похожим на медвежье.
     Настоящее его лицо было лицом полицейского-стоика. Одной рукой он обхватывал кисть Чипа Джонса. Другой заламывал руку Чипа за спину. Тот вскрикнул от боли.
     Майло не обратил на это внимания и зачитал мужчине его права.
     Чип был одет в спортивный костюм цвета верблюжьей шерсти, коричневые замшевые кроссовки с кожаными косыми полосами. От захвата Майло его спина выгнулась, глаза расширились и сверкали - в них был ужас.
     Именно этот страх вызвал у меня желание убить его.
     Я подбежал к кровати и проверил счетчик аппарата. Запечатан суперклеем Крейзи. Это была идея Стефани.
     Ничего из того, что находилось в колбе аппарата, не попадало в кровь Кэсси. Изобретательно, но не без риска. Несколькими секундами позже Чип почувствовал бы нагнетание давления в шприце. И понял бы все.
     Майло уже надел на него наручники. Чип начал было плакать, но перестал.
     Хененгард облизнул губы и сказал:
     - Ты засыпался, младший.
     Я не видел, когда он вошел.
     Чип уставился на Хененгарда. Его рот все еще был открыт. Бородка дрожала. Он что-то уронил на пол. Белый цилиндр с тончайшей иглой. Цилиндр прокатился по ковру и остановился. Чип поднял ногу и пытался наступить на него.
     Майло отдернул его. Хененгард натянул хирургическую перчатку и подобрал цилиндр.
     Помахал им перед лицом Чипа.
     Чип издал звук, похожий на хныканье, Хененгард ответил неприличным жестом.
     Я подошел к Синди и потолкал ее. Она повернулась на другой бок, но не проснулась. Я потряс ее за плечи, но разбудить не смог. Затем потряс сильнее и позвал. Безрезультатно.
     На полу, вблизи ее свисающей руки, стояла чашка с недопитым кофе.
     - Какое снотворное ты ей дал? - спросил я Чипа.
     Он не ответил. Я повторил вопрос, но он продолжал смотреть в пол.
     Сегодня в его серьге был изумруд.
     - Что ты ей дал? - добивался я ответа, набирая номер телефона.
     Чип надулся.
     Ответила оператор, я попросил соединить меня с реанимацией.
     Чип наблюдал за всем происходящим широко открытыми глазами.
     Хененгард опять двинулся к нему. Майло остановил охранника взглядом и сказал:
     - Если она в опасности и ты не скажешь нам об этом, ты только усложнишь свое положение.
     Чип прокашлялся, как будто готовясь к важному объявлению, но так ничего и не сказал.
     Я направился к кровати Кэсси.
     - Хорошо, - продолжал Майло. - Пошли в тюрьму. - Он подтолкнул Чипа вперед. - Предоставим возможность определить это лаборатории.
     - Возможно, диазепам... валиум, - проговорил Чип. - Но я ей его не давал.
     - Сколько? - спросил я.
     - Она обычно принимает по сорок миллиграммов. Майло посмотрел на Меня.
     - Скорее всего, не смертельно, - ответил я на его взгляд. - Но для человека ее комплекции это тяжелая доза.
     - Нет, - заявил Чип. - Она привыкла.
     - Я в этом уверен, - согласился я, сплетая пальцы, чтобы удержать свои руки.
     - Не будьте дураками, - сказал Чип. - Обыщите меня, и посмотрим, найдете ли вы хоть какие-нибудь лекарства.
     - У тебя их нет, потому что ты все дал ей, - отозвался Хененгард.
     Чип ухитрился рассмеяться, хотя глаза его были испуганными.
     - Давайте, начинайте.
     Хененгард прощупал его, вывернул карманы и нашел только кошелек и ключи.
     Чип взглянул на него, тряхнул головой, отбрасывая волосы с глаз, и улыбнулся.
     - Что тебе так смешно, младший?
     - Вы делаете большую ошибку, - проговорил Чип. - Если бы я не был жертвой, мне бы было по-настоящему жаль вас.
     Хененгард улыбнулся:
     - В самом деле?
     - Да, именно так.
     - Младший считает, что все это очень забавно, джентльмены. - Хененгард резко повернулся к Чипу: - Что, мать твою, ты думаешь, здесь происходит? Ты считаешь, что один из папиных адвокатов сможет выручить тебя? Мы засняли тебя на видео, когда ты пытался убить собственного ребенка, - все, начиная с подготовки шприца до попытки ввести его. Хочешь узнать, где находится камера?
     Чип продолжал улыбаться, но в его глазах появилась паника. Он заморгал, прищурился, обежал взглядом комнату. Внезапно он закрыл глаза и уронил голову на грудь, бормоча что-то невнятное.
     - Что такое? - спросил Хененгард. - Что ты хочешь сказать?
     - Обсуждение закончено.
     Хененгард подошел ближе:
     - Попытка убийства - это не просто какая-то паршивенькая одиннадцатая статья. Какой подонок сделал бы подобное по отношению к своему отпрыску?
     Чип продолжал стоять с опущенной головой.
     - Ну что ж, - подытожил Хененгард, - ты всегда можешь начать новый проект, на этот раз для тюремных адвокатов. Эти буйволы с максимальным сроком наверняка полюбят твою ученую задницу.
     Чип не пошевелился. Его тело обмякло, и Майло приходилось делать усилия, чтобы поддержать его.
     С кроватки донесся звук. Кэсси изменила позу. Чип посмотрел на нее. Она вновь шевельнулась, но не пробудилась.
     Ужасающее выражение появилось на его лице - разочарование из-за неоконченной работы.
     Такого количества ненависти хватило бы, чтобы разжечь войну.
     Мы все заметили этот взгляд. Комната стала слишком тесной.
     Хененгард покраснел и раздулся, как жаба.
     - Желаю счастья в оставшейся жизни, дерьмо, - прошипел он и вышел из комнаты.
     Когда дверь за ним закрылась, Чип издал сдавленный смешок, но тот прозвучал искусственно.
     Майло толкнул его к выходу. Они скрылись из вида как раз перед появлением Стефани и группы неотложной помощи.

33

     Я наблюдал, как спит Кэсси. Стефани ушла с группой реанимации, но вернулась через полчаса.
     - Как дела у Синди? - спросил я.
     - Вероятно, будет ужаснейшая головная боль, но она выживет.
     - Возможно, потребуется детоксикация, - вымолвил я, понижая голос до шепота. - Чип сказал, что она привыкла принимать снотворное. Хотя отрицал, что давал ей таблетки, настойчиво упирал на то, что у него при себе не было никаких лекарств. Но я уверен, что он сунул их в кофе. И делал это множество раз вплоть до вчерашнего вечера. Каждый раз, когда я приходил сюда, у него в руках была чашечка кофе.
     Стефани покачала головой, села на кровать и сняла с шеи стетоскоп. Согрев диск дыханием, прижала его к груди Кэсси и стала прослушивать.
     Когда она закончила осмотр, я спросил:
     - В организме Кэсси есть наркотик?
     - Нет, только низкое содержание сахара. - Ее шепот был очень тихим. Она подняла свободную руку Кэсси и пощупала пульс. - Хороший и регулярный. - Она опустила ручку девочки.
     Посидела некоторое время, затем подоткнула одеяло вокруг шеи Кэсси и прикоснулась к ее мягкой щечке. Портьеры были распахнуты. Я видел, как усталый взгляд женщины устремился в ночь.
     - В этом нет никакого смысла, - вздохнула она. - Почему он применил инсулин сразу после того, как ты нашел шприц? Если только Синди не рассказала ему об этом. Неужели они были так мало связаны друг с другом?
     - Я уверен, что она все рассказала, и именно поэтому он так и поступил. Он специально подложил туда коробку, чтобы я ее нашел. Специально перезвонил, чтобы знать наверняка, что я приду, и постарался устроить так, что сам он в это время будет отсутствовать. Разыгрывал обеспокоенного папочку, а на самом деле выяснял точное время визита. Потому что знал, что к настоящему моменту мы должны будем подозревать синдром Мюнхгаузена, и надеялся, что я начну высматривать, обнаружу капсулы и заподозрю Синди. Именно так я и поступил. Что могло быть логичнее: это ведь были образцы лекарств ее тети. Она ведет хозяйство, поэтому естественнее всего предположить, что именно она и спрятала их там. Кроме того, она мать - это с самого начала и подтасовывало карты против нее. Когда мы беседовали с ним в первый раз, он подчеркнул, что у них традиционная семья и растить детей - ее дело.
     - Указывал на нее пальцем с самого начала. - Стефани с недоверием покачала головой. - Разыграно, как по нотам...
     - Да, тщательно. И, если бы я не нашел капсулы во время вчерашнего визита, у него было бы множество других возможностей, чтобы подставить жену.
     - Что за чудовище, - проговорила Стефани.
     - Дьявол, одетый в костюм для пробежки трусцой.
     Стеф обхватила себя руками.
     - Какая доза была в инсуджекте? - спросил я.
     Она посмотрела на Кэсси и понизила голос до шепота:
     - Более чем достаточно.
     - Значит, сегодняшняя ночь должна была стать заключительной главой? У Кэсси смертельный приступ, Синди дремлет тут же, и мы все подозреваем ее. Если бы мы не поймали Чипа, он, возможно, спрятал бы шприц в ее сумочку или в какое-нибудь другое место, как орудие убийства, уличающее ее в преступлении. А валиум в ее организме добавил бы красок к виновности: попытка самоубийства. Раскаяние в убийстве своего младенца или просто неуравновешенность. - Стефани потерла глаза. Оперлась головой на руку. - Какой невероятный мерзавец... Как он пробрался в больницу, минуя охрану?
     - Твой друг Билл сказал, что Чип не входил в больницу через парадный вход. Вероятно, воспользовался одним из ключей отца и вошел через заднюю дверь. Возможно, через грузовой отсек. В это время там никого не бывает. Нам известно, благодаря камере в коридоре, что он поднялся по лестнице и, прежде чем войти в "палаты Чэппи", подождал, пока сестра пятого отделения не вышла в заднюю комнату. Наверное, проделал то же самое и тогда, когда у Кэсси здесь, в больнице, случился первый припадок. Генеральная репетиция. Проскользнуть внутрь заранее, сделать ей такую инъекцию инсулина, которая вызовет только замедленную реакцию, затем поехать домой и ожидать звонка Синди, потом вернуться обратно, чтобы утешать ее в пункте первой помощи. То, что в палатах Чэппи почти всегда не бывает пациентов, облегчило ему возможность приходить и уходить незамеченным.
     - И все это время я была помешана на виновности Синди. Великолепно, Ивз!
     - Я тоже. Все мы так думали. Она была великолепным объектом для подозрения в синдроме Мюнхгаузена. Низкий уровень самолюбия, спокойный характер, раннее знакомство с тяжелой болезнью, медицинская подготовка. Вероятно, читая различные книги по медицине, Чип натолкнулся на этот синдром, увидел схожесть и понял, что у него появилась возможность разделаться с женой. Именно поэтому он не позволил перевести Кэсси в другую больницу. Хотел дать нам время развить наши подозрения. Работал над нами, как над аудиторией, - так, как работает со своими студентами. Он эксгибиционист, Стеф. Но мы не видели этого, потому что в книгах говорится, что это всегда женщина.
     Молчание.
     - Он убил Чэда, правда? - спросила Стефани.
     - Весьма вероятно.
     - Почему, Апекс? Зачем нужно измываться над собственными детьми, чтобы добраться до Синди?
     - Не знаю, но скажу одно. Он ненавидит Кэсси. Прежде чем его вывели из комнаты, он бросил на нее взгляд, который был по-настоящему страшен. Чистейшее презрение. Если пленка схватила этот взгляд и если сочтут, что ее можно представить на суде, то обвинителю большего и не потребуется.
     Покачав головой, Стефани вернулась к кроватке и погладила волосы Кэсси.
     - Бедная малютка. Бедная невинная крошка.

***

     Я сидел на своем месте, и у меня не было желания ни думать, ни говорить, ни чувствовать.
     У моих ног на полу пристроились три мягких кролика.
     Я поднял одного. Перекладывал из руки в руку. И вдруг нащупал у него в животе что-то твердое.
     Открыв клапан, я пошарил в пластиковой набивке, так же, как делал это в спальне Кэсси. На сей раз что-то было запрятано в складке вблизи паха.
     Я вытащил этот предмет. Пакетик. Около дюйма в диаметре. Бумажная салфетка, скрепленная клейкой лентой.
     Я развернул его. Четыре таблетки. Светло-голубые, на каждой - контур сердца.
     - Валиум, - сказала Стефани.
     - Вот и тайник. - Я вновь свернул пакетик и отложил его для Майло. - А Чип так упирал на то, что у него нет никаких наркотиков. Все-то у него игра.
     - Этих кроликов купила Вики, - проговорила Стефани. - Именно Вики пристрастила к ним Кэсси.
     - С Вики будет особый разговор, - заверил я.
     - Просто удивительно, - продолжала Стефани, - всему этому нас не учат в шко...
     С кроватки донесся писк. Глаза Кэсси судорожно заморгали и открылись. Углы маленького ротика потянулись вниз. Девочка поморгала еще немного.
     - Все хорошо, малышка, - проговорила Стефани.
     Ротик Кэсси задвигался, и наконец из него послышался звук:
     - Эх-эх-эх.
     - Все хорошо, милая. Все будет хорошо. Ты будешь здорова.
     - Эх-эх-эх-эх.
     Девочка опять поморгала. Вздрогнула. Попыталась пошевелиться - не смогла, вскрикнула от огорчения и зажмурила глаза.
     Стефани взяла ее на руки и покачала. Кэсси пыталась вывернуться из рук.
     Я вспомнил, как она сопротивлялась мне.
     Реагировала на беспокойство матери? Или это были воспоминания о мужчине, который приходил ночью, скрытый темнотой, и причинял ей боль?
     Но тогда почему она не пугалась каждый раз, когда видела Чипа? Почему она так охотно льнула к нему тогда, когда я в первый раз застал их вместе?
     - Эх-эх-эх.
     - Шшш, малышка.
     - Эх... эх... эх...
     - Спи, милая. Спи.
     Еле слышно:
     - Эх...
     - Шш.
     - Эх...
     Глаза закрылись.
     Тихое посапывание.
     Стефани подержала ее еще несколько секунд, а затем положила в кроватку.
     - Должно быть, магическое прикосновение, - печально произнесла она. И, накинув стетоскоп на шею, вышла из комнаты.

34

     Вскоре прибыли медсестра и полицейский.
     Я передал полицейскому пакетик таблеток и как лунатик направился к тиковой двери.
     Там, в пятом отделении, ходили и разговаривали люди, но я не замечал их. На лифте я спустился на цокольный этаж. Кафетерий был закрыт. Раздумывая, были ли у Чипа ключи и от этой комнаты, я купил кофе в автомате, нашел платный телефон и потягивал напиток, пока справочное бюро по моей просьбе разыскивало номер телефона Дженнифер Ливитт. Поиски результатов не дали.
     Прежде чем оператор отключился, я попросил его проверить, есть ли в картотеке номер каких-либо Ливиттов, проживающих в Фэрфаксе. Да, есть два. Один из них, как мне показалось, смутно напоминал номер домашнего телефона родителей Дженнифер.
     На моих часах 9.30. Я знал, что мистер Ливитт ложится спать рано, чтобы попасть в пекарню к пяти часам утра. Надеясь, что еще не очень поздно, я набрал номер.
     - Алло.
     - Миссис Ливитт? Это доктор Делавэр.
     - Доктор, как поживаете?
     - Хорошо, а вы?
     - Очень хорошо.
     - Я звоню не слишком поздно?
     - О нет. Мы еще смотрим телевизор. Но Дженни здесь нет. У нее теперь собственная квартира. Моя дочка-доктор очень независима.
     - Вы должны гордиться ею.
     - А как можно не гордиться? Она всегда заставляла меня гордиться ею. Вам нужен ее новый телефон?
     - Пожалуйста.
     - Подождите... Она живет в Уэствуд-Вилледж, недалеко от университета. Вместе с другой девушкой, очень приличной девушкой... Вот он. Если ее там нет, она, наверное, в офисе - у нее теперь есть еще и офис.
     Она хихикнула.
     - Это здорово.
     Я записал номера.
     - Да, офис, - продолжала миссис Ливитт. - Вы понимаете: вырастить такого ребенка - это честь... Я скучаю без нее. Дом теперь слишком тихий, не для моего характера.
     - Еще бы.
     - Вы очень помогли ей, доктор Делавэр. Колледж в ее возрасте - это не очень-то легко. Вы должны гордиться собой.

***

     На квартире Дженнифер никто не ответил. Но в офисе после первого же гудка она подняла трубку.
     - Ливитт.
     - Дженнифер, это Алекс Делавэр.
     - Привет, Алекс. Ты решил тот случай с синдромом Мюнхгаузена "по доверенности"?
     - Кто сделал это, известно. Но почему он это сделал, еще до конца не ясно. Оказалось, отец ребенка.
     - Вот это поворот! - воскликнула Дженнифер. - Значит, не всегда мать?
     - Он рассчитывал, что мы так и