Я вспомнил, как она забеспокоилась и удивилась, когда я сообщил ей, что собираюсь нанести им домашний визит.
     Есть что скрывать? Или это естественная реакция, потому что больничные врачи больше не посещают пациентов на дому?
     Другой фактор риска: ее представление о тетке. Это медсестра. Женщина, которая даже в нежных воспоминаниях Синди представляется солдафоном.
     Медсестра, которая работала с частным доктором, но постоянно ссорилась с ним. Которая плохо отзывалась о врачах вообще.
     Она не возражала, если Синди выберет профессию, связанную с медициной, но только не профессию медсестры.
     Противоречивое отношение к врачам? К самой структуре здравоохранения? Зацикленность на болезнях и их лечении?
     Может, все это передалось Синди в раннем возрасте?
     Кроме того, вопрос о ее собственной болезни - грипп и пневмония, которые сорвали планы военной карьеры.
     Что ни делается, все к лучшему.
     Внезапно покраснела, затеребила косу. Увольнение из армии - тема для нее явно болезненная.
     Я поднял телефонную трубку, узнал код нужного мне района в Южной Каролине - 803 - и соединился с тамошней справочной службой. Форт-Джексон оказался в районе столицы штата - Колумбии. Я записал номер и набрал его.
     Ответил манерный медлительный женский голос. Я попросил к телефону начальника медицинской службы.
     - Вам нужен начальник госпиталя?
     - Да, пожалуйста.
     - Минуточку.
     Через секунду:
     - Офис полковника Хеджворт.
     - Говорит доктор Делавэр из Лос-Анджелеса, Калифорния. Я бы хотел поговорить с полковником.
     - Пожалуйста, повторите фамилию, сэр.
     - Делавэр. - Я добавил мои профессиональные титулы и наименование медицинской школы.
     - Полковник Хеджворт отсутствует, сэр. Если желаете, можете поговорить с майором Данлэпом.
     - Да, конечно.
     - Подождите, пожалуйста.
     Несколько щелчков, затем еще один манерный голос - мужской баритон:
     - Майор Данлэп слушает.
     - Майор, говорит доктор Алекс Делавэр из Лос-Анджелеса. - Я повторил мои звания.
     - Ага. Чем могу помочь, доктор?
     - Мы занимаемся некоторыми научными изысканиями - характером распространения вирусных эпидемий, в особенности гриппа и пневмонии, в сравнительно замкнутых коллективах, таких, как тюрьмы, частные школы и военные базы. И проводим сравнение с контрольными группами среди обычного населения.
     - Эпидемиологическое исследование?
     - Да. Мы работаем от департамента педиатрии. Сейчас мы находимся на стадии сбора предварительных данных и взяли форт-Джексон как место возможного распространения инфекции.
     - Ага, - повторил майор. Последовала длительная пауза. - У вас на это отпущены специальные субсидии?
     - Пока еще нет, незначительные первичные деньги. Обратимся ли мы за полным обеспечением этого проекта, зависит от того, каковы будут предварительные данные. Если мы действительно обратимся с подобным предложением, то это будут совместные усилия - обследуемые объекты и наша научная группа. Мы сами проведем всю основную работу, и нам от вас нужен только доступ к фактам и цифрам.
     Он усмехнулся:
     - Если мы предоставим вам нашу статистику, вы поставите наши имена под результатами исследования?
     - Это было бы непременным условием. Но мы всегда рады и научному вкладу.
     - Какую медицинскую школу вы представляете?
     Я назвал.
     - Ага. - Еще смешок. - Ну что ж, думаю, это довольно привлекательно, если бы меня все еще интересовали подобные вопросы. Ну да, конечно, я полагаю, вы можете включить наши имена - пока, условно - без принятия каких-либо обязательств. Я должен посоветоваться с полковником, прежде чем дать окончательный ответ.
     - А когда он вернется?
     Майор засмеялся:
     - Она вернется через пару дней. Дайте ваш номер телефона.
     Я назвал ему номер своего местного коммутатора, предупредив:
     - Это частная линия, по ней легче дозвониться.
     - И пожалуйста, еще раз ваше имя.
     - Делавэр.
     - Так же, как штат?
     - Точно.
     - И вы работаете в педиатрии?
     - Да, - сказал я. С формальной точки зрения это было правдой, но я надеялся, что он не будет копать слишком глубоко и не обнаружит, что хотя я и имею ученое звание, но уже многие годы не читаю лекций.
     - Прекрасно, - отозвался он. - Позвоню вам, как только смогу. Если от меня не будет известий в течение, скажем, недели - перезвоните сюда еще раз.
     - Хорошо, майор. Спасибо.
     - Никаких проблем.
     - А тем временем я был бы весьма благодарен, если бы вы смогли дать мне кое-какую информацию.
     - Что именно?
     - Можете ли вы припомнить, не случалось ли за последние десять лет на вашей базе какой-либо эпидемии гриппа или пневмонии?
     - За последние десять лет? Гм. Я здесь не так уж давно. Однако действительно, пару лет тому назад наблюдались вспышки менингита, но бактериального характера. Очень мерзкая болезнь, надо вам заметить.
     - Мы ограничиваем наши исследования вирусными респираторными заболеваниями.
     - Что ж, - ответил майор. - Думаю, информация где-то есть. Подождите.
     Через пару минут:
     - Капитан Катц. Чем могу служить?
     Я повторил просьбу.
     - В компьютере нет информации за такой долгий период, - ответил капитан. - Я смогу перезвонить вам по этому вопросу?
     - Конечно. Спасибо.
     Еще один обмен номерами.
     Расстроенный неудачей, я положил трубку, зная, что информация находится на чьем-то жестком диске или на дискете и может быть получена мгновенно, стоит только нажать нужную клавишу.
     Майло позвонил только после четырех.
     - Пытался разобраться с твоими Джонсами, - объяснил он. - У коронера зарегистрирована смерть первого ребенка. Чарльз Лайман Джонс-четвертый. Ничего подозрительного - синдром внезапной младенческой смерти, установленный твоей приятельницей Стефани и подтвержденный какой-то Ритой Колер, доктором медицины.
     - Она заведует центральным педиатрическим отделением. Начальник Стефани. Сперва она являлась лечащим врачом Джонсов, но когда умер Чэд, ее не было в городе.
     - Ага. Все выглядит кошерно, как и положено. Теперь что касается родителей. Вот до чего я докопался: они живут в Уэст-Вэлли и вовремя выплачивают налоги - множество налогов, потому что владеют большой собственностью. Пятьдесят участков.
     - Пятьдесят? Где?
     - Там же, где и живут, - вся округа принадлежит им. Неплохо для преподавателя колледжа?
     - Преподаватель колледжа - владелец трастового фонда. Да-а...
     - Безусловно. Кроме того, кажется, что живут они весьма просто, без затей. Чарльз Лайман-третий ездит на четырехдверном "вольво-240" 1985 года выпуска, в прошлом году он был оштрафован за превышение скорости и дважды отмечен за неправильную парковку. Все штрафы оплачены. Синди Брукс Джонс ездит на "плимуте-вояджере", чиста как снег, законопослушна. То же самое относится и к твоей неприветливой медсестре, если ее зовут Виктория Джун Боттомли, дата рождения: 24 апреля 1936 года, проживающая в Сан-Вэлли.
     - Похоже, это она.
     - Пока что все, мой следопыт.
     - Видно, ты не получил мое послание.
     - Нет. Когда и куда ты его передал?
     - Около одиннадцати. Передал сестре Рика.
     - Не получал никаких срочных сообщений.
     - Это потому, что я записал его после первого сигнала, - объяснил я. - Из уважения к порядку действий, установленных вашей фирмой.
     Затем я рассказал ему о своих подозрениях, вызванных разговором с Синди, и о моем звонке в Южную Каролину.
     - Ну ты и ищейка. Не можешь удержаться, да?
     - Ага. Принимая во внимание твои гонорары, я счел, что любые сведения, которые я могу получить самостоятельно, будут выгодны для нас обоих.
     - Знакомство со мной - вот настоящая выгода, - проворчал Майло. - Пневмония, да? Значит, что получается? Ее легкие спутали планы относительно карьеры, поэтому она взялась за легкие своего ребенка - как это у вас называется, спроецировала?
     - Что-то вроде этого. Вдобавок ко всему она прошла подготовку по дыхательной терапии.
     - Тогда почему она переключилась с дыхательных упражнений? Почему у ребенка возникают желудочные проблемы и припадки?
     - Не знаю, но факты есть факты: заболевание легких испортило ей жизнь. И - или - привлекло к ней повышенное внимание.
     - Поэтому она передала это заболевание своим детям, чтобы привлечь к себе еще большее внимание? Или озверела из-за своей болезни и отыгрывается на детишках?
     - Или то, или другое. Или не то и не другое. Или то и другое вместе. Не знаю. А возможно, я просто сотрясаю воздух - не сочти сказанное за каламбур.
     - А это ее высказывание насчет сумасшествия. Ты думаешь, она подозревает, что за ней наблюдают?
     - Возможно. А может быть, она просто водит меня за нос. Она крайне напряжена, но каждый находился бы в таком же состоянии, если его ребенок постоянно болеет. В этом-то и заключается трудность - все, что я замечаю, можно истолковать по-разному. Но то, как она покраснела и теребила косу, когда говорила об армии, действительно засело у меня в голове. Я подумываю, не является ли история с пневмонией прикрытием увольнения со службы по причинам психического расстройства или чего-нибудь еще, о чем бы ей не хотелось рассказывать. Надеюсь, что армия подтвердит либо одну, либо другую версию.
     - И когда же армия собирается позвонить тебе?
     - Парень, с которым я разговаривал, не хотел связывать себя временными рамками. Сказал, что такие давнишние данные о здоровье служащих не внесены в компьютер. Как ты думаешь, в том банке военных данных, в который влез Чарльз, могут быть сведения о здоровье служащих?
     - Не знаю, но спрошу.
     - Спасибо.
     - Как малышка?
     - Абсолютно здорова. Никаких неврологических проблем, которые могут привести к припадкам. Стефани хочет понаблюдать ее еще пару дней. Мамаша говорит, что не возражала бы отправиться домой, но не предпринимает никаких усилий, чтобы сделать это, - сама Мисс Уступчивость: доктор знает что делать. Она утверждает также, что с тех пор, как мы познакомились, Кэсси произносит больше слов. И уверена, что это моя заслуга.
     - Старая добрая лесть?
     - Матери-Мюнхгаузены прославились этим - обслуживающий персонал обычно обожает их.
     - Ладно, - заключил Майло, - наслаждайся, пока это возможно. Стоит тебе открыть что-нибудь неблаговидное в этой леди, она тут же перестанет быть такой милой.
     9
     Я повесил трубку и отправился в кулинарию в западной части Лос-Анджелеса, захватив с собой почту - утреннюю газету и счета за месяц. В кафетерии почти не было свободных мест - старики склонились над своими тарелками супа, молодые родители с маленькими детьми зашли перекусить, в глубине зала два полицейских в форме зубоскалили о чем-то с владельцем кулинарии, их переносные рации лежали на столе рядом с торой сандвичей.
     Я уселся недалеко от входа - за угловой столик слева от прилавка - и заказал копченую индейку с луком, салат из шинкованной капусты и содовую.
     Вкусно и приятно, но мысли о больничных делах мешали моему пищеварению.
     В девять вечера я решил снова отправиться в больницу с незапланированным визитом. Чтобы посмотреть, как миссис Чарльз Лайман Джонс-третий прореагирует на это.

***

     Темная ночь. Тени на бульваре Сансет движутся, будто в замедленной съемке, а сам бульвар по мере приближения к богатой части города становится все более и более призрачным. Несколько миль пустых глазниц, сонных теней и жутковатых мотелей, и вас наконец встречает эмблема Западной педиатрической больницы - фигурка младенца - и ярко освещенная стрела отделения неотложной помощи.
     Стоянка автомашин была практически пуста. Небольшие желтые лампочки, забранные проволочной сеткой, свисали с бетонного потолка, освещая каждое второе парковочное место. Все остальное пространство оставалось в тени, так что стоянка напоминала шкуру зебры - светлые и темные полосы. Я направился к лестнице, но мне показалось, что за мной кто-то наблюдает. Я оглянулся - никого нет.
     Вестибюль был тоже пуст, мраморные полы ничего не отражали. Единственная женщина сидела за окошком справочного бюро, методично штампуя какие-то бланки. Работник, имеющий дело с бланками, получал сдельную зарплату. Громко тикали часы. В воздухе все еще держался запах лейкопластыря и пота - напоминание о прошедших волнениях.
     Я забыл еще кое-что: ночью больницы имеют совсем другой вид. Сейчас клиника была такой же призрачной, как улицы, по которым я только что проезжал.
     Я поднялся на лифте на пятый этаж и прошел по отделению никем не замеченный. Двери большинства палат были закрыты; некоторое разнообразие вносили прикрепленные на них надписи от руки: "Изолятор", "Инфекционная проверка. Вход воспрещен"... Некоторые двери были открыты, из них доносились звуки работающего телевизора и похожие на песню сверчка щелчки, отмеряющие количество внутривенных вливаний. Я прошел мимо спящих и притихших под лучами катодных ламп детей. Рядом сидели застывшие, будто отлитые из гипса, родители. Они ждали.
     Тиковые двери "палат Чэппи" всосали меня - как в вакуум - в мертвую тишину. На сестринском посту не было ни души.
     Я подошел к комнате 505W и чуть слышно постучал. Ответа не последовало. Я приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
     Боковые стенки кроватки Кэсси были подняты. Она спала, охраняемая этой сеткой из нержавеющей стали. Синди тоже спала, расположившись на диван-кровати так, что ее голова находилась поблизости от ножек Кэсси. Одна рука протянулась сквозь сетку и касалась простыни девочки.
     Я тихонько закрыл дверь.
     Голос за моей спиной произнес:
     - Они спят.
     Я повернулся.
     Вики Боттомли свирепо сверкала на меня глазами, уперев руки в мясистые бедра.
     - Вы что, опять работаете две смены подряд? - поинтересовался я.
     Она закатила глаза и собралась уйти.
     - Постойте. - Резкость моего голоса удивила нас обоих.
     Женщина остановилась и медленно повернулась.
     - Что?
     - В чем дело, Вики?
     - Ни в чем.
     - Нет. Я думаю, что-то не так.
     - Думайте, что хотите. - Она вновь собралась удалиться.
     - Подождите.
     Пустой коридор усилил мой голос. Или, может быть, я на самом деле был слишком зол.
     - Меня ждет работа, - заявила она.
     - Меня тоже, Вики. У нас, между прочим, один и тот же пациент.
     Она указала на ящик с историями болезней:
     - Прошу.
     Я подошел к Вики. Достаточно близко, чтобы потеснить ее. Она попятилась назад. Я наступал.
     - Не знаю, в чем причина подобного отношения ко мне, но считаю, что нам следует разобраться в этом.
     - У меня нет никаких проблем в отношениях с кем-либо.
     - Да? Значит, до сих пор я имел дело с обычным проявлением вашей любезности?
     Вики заморгала своими красивыми голубыми глазами. И хотя они были сухи, быстро вытерла их.
     - Послушайте, - продолжал я, отступая на шаг. - Я не хочу влезать в ваши личные проблемы. Но с самого начала вы относитесь ко мне крайне враждебно, и мне бы хотелось знать причину.
     - Все в порядке, - ответила она. - Все будет в порядке, никаких проблем. Обещаю. О'кей?
     Она протянула руку.
     Я дотронулся до нее.
     Она коснулась моей руки лишь кончиками пальцев. Быстрое пожатие. Затем Вики отвернулась и направилась прочь.
     - Я собираюсь пойти вниз и выпить кофе. Желаете присоединиться?
     Она остановилась, но не обернулась:
     - Не могу. Я на дежурстве.
     - Хотите, я принесу вам сюда?
     На этот раз она резко повернулась в мою сторону:
     - Что вам надо?
     - Ничего, - ответил я. - Вы дежурите в две смены, и я подумал, вам было бы приятно выпить чашечку кофе.
     - Мне и так хорошо.
     - Я слышал, вы просто потрясающи.
     - В каком смысле?
     - Доктор Ивз очень высоко ценит вас. Как медсестру. И Синди тоже.
     Она обхватила себя руками, как будто удерживаясь, чтобы не развалиться от негодования:
     - Я выполняю свою работу.
     - И считаете, что я могу помешать вам в этом?
     Ее плечи поднялись. Казалось, она раздумывает над ответом. Но вслух проговорила лишь:
     - Нет. Все будет в порядке. О'кей?
     - Вики...
     - Обещаю, - повторила она. - Хорошо? А теперь можно мне уйти?
     - Разумеется, - ответил я. - Прошу прощения, если был слишком резок.
     Она сжала губы, развернулась и направилась к столу медсестер.
     Я пошел к лифтам, расположенным на восточной стороне пятого отделения. Один из лифтов застрял на шестом. Два других прибыли одновременно. Из центрального вышел Чип Джонс, в каждой руке он нес по чашке кофе. На нем были вылинявшие джинсы, белый свитер с высоким воротом и куртка из грубой хлопчатобумажной ткани под стать джинсам.
     - Доктор Делавэр, - поприветствовал он.
     - Профессор.
     Чип засмеялся:
     - Пожалуйста, не надо.
     Он вышел из лифта и остановился в холле.
     - Как там мои дамы?
     - Спят.
     - Слава Богу. Когда сегодня днем я разговаривал с Синди, она показалась мне совершенно измученной. Принес это снизу, - он поднял одну чашку, - чтобы подкрепить ее. Но сон - именно то, что сейчас ей больше всего нужно.
     Он направился к тиковой двери. Я последовал за ним.
     - Не отрываем ли мы вас от домашнего очага, доктор?
     Я покачал головой:
     - Я уже побывал там и вернулся.
     - Не знал, что теперь психологи придерживаются такого расписания.
     - Конечно, нет, если в нем нет необходимости.
     Он улыбнулся:
     - Что ж, если Синди уснула так рано, значит, Кэсси выздоравливает, и Синди может расслабиться. Итак, дела идут на поправку.
     - Синди сказала мне, что никогда не покидает Кэсси.
     - Никогда.
     - Наверное, ей очень трудно.
     - Невероятно трудно. Вначале я пытался помочь, немного разгрузить ее. Но, после того как мы несколько раз побывали здесь, после того как я увидел других матерей, я понял, что это нормально. Даже целесообразно. Это самозащита.
     - От чего?
     - От ошибок.
     - Синди тоже говорила об этом, - подтвердил я. - Вам пришлось столкнуться здесь с ошибками медперсонала?
     - Мне следует говорить как родителю или как сыну Чака Джонса?
     - А разве есть разница?
     Чуть заметная, напряженная улыбка.
     - Еще какая. Как сын Чака Джонса, я нахожу, что эта больница просто педиатрический рай, я так и заявлю в следующем отчете, если меня попросят. А как родитель, я могу сказать, что мне случалось кое-что видеть - неизбежные человеческие ошибки. Вот вам пример, причем такой, который действительно привел меня в ужас. Пару месяцев назад весь пятый этаж только и говорил об этом случае. Там лежал маленький мальчик, которого лечили от какого-то вида рака - давали экспериментальное лекарство, а это означает, что, вероятнее всего, никакой надежды на выздоровление уже не было. Но дело не в этом. Кто-то неправильно прочел точку или запятую в десятичной дроби, и мальчику дали огромную дозу лекарства. Это вызвало повреждение мозга, кому и все остальное. Все родители, находившиеся на этом этаже, слышали, как вызвали реанимацию, и видели, как в комнату бросилась группа неотложной помощи. Слышали крики матери. Мы тоже видели все это. Я был в холле и сам слышал, как она кричала, умоляя о помощи. - Чип поморщился.
     - Я встретил ее пару дней спустя, доктор Делавэр. Когда ребенку все еще делали искусственное дыхание. Женщина была похожа на жертву концлагеря. Забитая и всеми преданная. И все это из-за какой-то точки в десятичной дроби. Весьма возможно, что подобное происходит постоянно в более мелких масштабах - в таких, которые могут быть скрыты или даже вообще остаться незамеченными. Поэтому вы не можете осуждать родителей за то, что они постоянно настороже, ведь так?
     - Нет, конечно, - согласился я. - Создается впечатление, что вы не очень-то доверяете этой больнице.
     - Наоборот, как раз доверяю, - жарко возразил он. - Прежде чем мы остановили свой выбор на этой клинике, мы навели справки, а не приняли безоговорочно мнение отца. И теперь я знаю, что эта больница на самом деле лу