опасности? - спросил я.
     - Пока нет. Как говорил вам мистер Сестер, Джонс предвидел наступление "черного понедельника" и получил огромную прибыль. Правление директоров больницы просто обожает его.
     - Увеличивает сумму в своей копилке, чтобы потом ее же и разграбить?
     - Нет, он грабит прямо сейчас. Опуская туда доллары, он одновременно вынимает их.
     - Как он ухитряется проделывать все это и не попадаться?
     - Только он один совершает все сделки - он один видит всю картину целиком. Использует фонд в личных целях. Держит в нем акции, смешивает счета фонда со своими, ежечасно переводит деньги туда и обратно. Играет ими. Продает и покупает, действуя под десятками вымышленных имен, сменяемых ежедневно. Сотни сделок каждый день.
     - И получает крупные комиссионные?
     - Очень крупные. Кроме того, благодаря всему этому почти невозможно уследить за ним.
     - Но вы-то смогли.
     Хененгард кивнул, лицо его вспыхнуло - азарт охотника.
     - Мне потребовалось четыре с половиной года, но я наконец добрался до его банков данных, и пока что он не знает об этом. У него нет оснований подозревать, что за ним следят, - обычно правительство не обращает внимания на убыточные пенсионные фонды. Если бы Джонс не совершил несколько ошибок в отношении некоторых погубленных им корпораций, он был бы хозяином на попечительских небесах.
     - Какие ошибки?
     - Неважно, - вдруг рявкнул Хененгард.
     Я пристально посмотрел на него.
     Он заставил себя улыбнуться и протянул вперед руку.
     - Главное в том, что его броня наконец дала трещину и я с трудом, но открываю ее - подбираюсь Восхитительно близко, чтобы разнести ее вдребезги. Сейчас наступил решающий момент, доктор. Поэтому, когда за мной начинают следить, я становлюсь таким раздражительным. Понимаете? Ну, теперь вы удовлетворены?
     - Не сказал бы.
     Он насторожился:
     - Что вам непонятно?
     - Для начала - пара убийств. Почему погибли Лоренс Эшмор и Дон Херберт?
     - Эшмор, - проговорил он, покачав головой. - Эшмор был странным типом. Врач, который действительно разбирался в экономике и умел с пользой применять свои знания. Он разбогател и, как большинство богатых людей, начал верить, что сообразительнее других. Такой сообразительный, что может избежать выплаты полагающихся налогов. Некоторое время это ему удавалось, но Служба внутренних доходов США в конце концов поймала его. Он мог надолго сесть в тюрьму. А я помог ему.
     - Ах ты, маленький мошенник, - сказал я. - Он был вашим лазутчиком, и добывал данные о Джонсе, так? Чтобы вклиниться в стан врага, лучшего и искать не надо - доктор медицины, не принимающий больных. А его диплом был настоящим?
     - На все сто процентов.
     - Вы купили ему эту должность за миллионную субсидию, плюс дотация больницы. Практически больнице заплатили, чтобы она приняла его на работу.
     Хененгард удовлетворенно улыбнулся:
     - Жадность. Срабатывает безотказно.
     - Вы работаете в Службе внутренних доходов? - спросил я.
     Продолжая улыбаться, Хененгард покачал головой:
     - Очень редко одно щупальце перекрещивается с другим.
     - Как же вы поступили? Просто сделали заказ в Службу внутренних доходов? Пришлите мне врача, у которого возникли неприятности с уплатой налогов и который умеет работать на компьютере, - и они выполнили ваш заказ?
     - Все не так просто. Потребовалось много времени, чтобы найти такого человека, как Эшмор. И эта находка явилась одним из основных факторов, который помог убедить... мое начальство субсидировать мой проект.
     - Ваше начальство, - продолжал я расспросы, - институт химических исследований Ферриса Диксона - ИХИ. Или второе "И" означает что-то другое?
     - "Истощай все возможные ресурсы" - таково было представление Эшмора о шутке, для него все было игрой. Единственное, чего он хотел, это соответствовать Загородному клубу игроков в кегли - этот клуб был его любимым. Он гордился тем, что хорошо образован. Но я убедил его быть более осторожным.
     - Кто такой профессор Уолтер Уильям Зимберг? Ваш начальник? Или еще один лазутчик?
     - Такого человека нет, - ответил он, - буквально.
     - Его не существует?
     - Нет, в смысле реального понятия.
     - Человек-Мюнхгаузен, - пробормотал Майло.
     Хененгард сверкнул на него глазами.
     Я возразил:
     - Но у него есть кабинет в университете в Мэриленде. Я разговаривал с его секретарем.
     Хененгард поднес чашку ко рту и долго не отрывался от нее.
     - Почему для Эшмора было так важно работать в больнице? - спросил я.
     - Потому что именно там находится логово Джонса. Я хотел, чтобы Эшмор имел прямой доступ к материалам Джонса, заложенным в компьютер.
     - Джонс использует больницу как бизнес-центр? Он говорил мне, что у него нет кабинета в здании клиники.
     - Ыормально это так. Вы не найдете его имени на дверях кабинетов. Но его аппарат запрятан внутри пространства, которое он отнял у медиков.
     - Внизу, в полуподвальном этаже?
     - Скажем так: глубоко запрятан. Где-то, где трудно найти. Как начальник охраны, я это отлично устроил.
     - А самому устроиться на этом месте, наверное, было чрезвычайно трудно?
     Хененгард оставил мои слова без ответа.
     - Вы все еще не ответили мне, - продолжал я, - почему погиб Эшмор?
     - Я не знаю. Пока еще не знаю.
     - Что он такого сделал? Стал действовать за вашей спиной в своих интересах? Использовал то, что он узнал, работая на вас, чтобы вымогать деньги у Чака Джонса?
     Хененгард облизнул губы:
     - Возможно. Сведения, которые он собрал, все еще расшифровываются.
     - Кем?
     - Людьми.
     - А как насчет Дон Херберт? Она участвовала в этом вместе с Эшмором?
     - Я не знаю, в чем заключалась ее игра, - покачал он головой. - Не знаю, была ли она у нее вообще.
     Его огорчение казалось непритворным.
     - Тогда почему вы охотились за ее компьютерными дисками? - продолжал я.
     - Потому что Эшмор интересовался ими. Когда мы начали расшифровывать его файлы, всплыло и ее имя.
     - В каком контексте?
     - Он сделал кодированное примечание: "серьезно обратить на нее внимание". Обозначил ее как "негативное число" - это его термин, означающий что-либо подозрительное. Но к тому времени она уже была мертва.
     - Что еще он говорил о ней?
     - Это пока все, что мы расшифровали. Он ко всему применил сложные коды. На дешифровку требуется время.
     - Он ведь был вашим мальчиком, - прищурился я. - Разве он не оставил вам ключи?
     - Лишь некоторые.
     Гнев сузил его круглые глаза.
     - Поэтому вы украли диски?
     - Не украл, а присвоил. Они были моими. Она составила их, работая у Эшмора, а Эшмор работал на меня, поэтому по закону они являются моей собственностью.
     Последние слова он буквально выпалил. Чувство собственности ребенка, получившего новую игрушку.
     - Для вас все дело заключается не только в работе, верно? - спросил я.
     Он окинул взглядом комнату, затем обернулся ко мне:
     - Именно в работе. Так случилось, что я просто люблю свою работу.
     - Значит, вы не имеете понятия, почему убили Херберт?
     Он пожал плечами:
     - Полиция говорит, что это было убийство на почве секса.
     - И вы думаете, что это так?
     - Я не полицейский.
     - Нет? - сказал я. - Готов поспорить, что вы были полицейским до того, как вернулись к учебе. До того, как научились говорить, словно профессор из бизнес-колледжа.
     Он еще раз окинул комнату взглядом, быстрым и острым, как выкидной нож.
     - Что это, бесплатный психоанализ?
     - Ваша специальность - деловое администрирование, - продолжал я, - или, может быть, экономика.
     - Я скромный государственный служащий, доктор. Ваши налоги оплачивают мою зарплату.
     - Скромный государственный служащий с фальшивыми именами и с субсидией более миллиона долларов на несуществующую научную работу, - усмехнулся я. - Вы Зимберг, не так ли? Но это, возможно, тоже не ваше настоящее имя. Что означает инициал "Б" на записке Стефани, оставленной в ее блокноте?
     Хененгард уставился на меня, поднялся с кресла, прошелся по комнате. Прикоснулся к раме картины.
     Волосы у него на макушке уже начали редеть.
     - Четыре с половиной года, - продолжал я, - вы отказывались от многого, чтобы поймать Чака Джонса.
     Хененгард не ответил, но его шея напряглась.
     - Какое участие во всем этом принимает Стефани? - спросил я. - Кроме искренней любви.
     Он повернулся и взглянул на меня, его лицо вновь вспыхнуло. На сей раз не от гнева - от смущения. Подросток, застигнутый обнимающимся с подружкой.
     - Почему бы вам не спросить у нее самой? - мягко проговорил он.

***

     Она сидела в темном "бьюике-регаль", стоящем у моей подъездной дороги сразу же за живой изгородью, укрытая от взглядов с террасы. Внутри машины бегал точечный луч, похожий на попавшегося светлячка.
     Фонарик с тонким лучом. Стефани сидела на переднем сиденье справа от руля и читала. Стекло с ее стороны было опущено. На шее женщины блестело золотое колье, в котором отражался свет звезд; от нее пахло духами.
     - Добрый вечер, - сказал я.
     Она подняла голову, закрыла книгу, распахнула дверцу машины, фонарик погас, его сменил верхний свет в салоне, ярко осветив Стефани, как будто она была солисткой на сцене. Платье короче, чем обычно. Я подумал: серьезное свидание. Ее пейджер лежал на приборной доске.
     Стефани подвинулась на водительское сиденье. Я сел на ее место. Винил был еще теплым.
     Когда в машине снова стало темно, Стефани проговорила:
     - Прости, что не рассказала тебе, но ему необходима секретность.
     - Как ты зовешь его - Прес или Вэлли?
     Она закусила губу:
     - Билл.
     - Это от Уолтера Уильяма?
     Она нахмурилась:
     - Такое у него уменьшительное имя. Друзья так его называют.
     - Он мне этого не говорил. Думаю, что не отношусь к разряду его друзей.
     Она взглянула на ветровое стекло и взялась за руль.
     - Послушай, я знаю, что немного запутала тебя, но это очень личное. Что я делаю в своей частной жизни, на самом деле не касается тебя, правда?
     - Немного запутала? Мистер Привидение - твой любовник. Что еще ты мне не рассказала?
     - Я рассказала все - все, что имеет отношение к делу.
     - Так ли? Он говорит, что может помочь Кэсси. Тогда почему ты не заставила его взяться за дело раньше?
     Стефани положила руки на руль.
     - О черт. - Спустя некоторое, время она произнесла: - Все очень сложно.
     - Уверен, что так.
     - Послушай, - почти прокричала она. - Я сказала тебе, что он похож на привидение потому, что это тот имидж, который он хочет создать, понятно? Важно, чтобы он выглядел как "плохой парень" - это помогает ему делать свою работу. А то, что он делает, действительно важно, Алекс. Так же важно, как медицина. Он давно работает над этим.
     - Четыре с половиной года, - подтвердил я. - Уже наслышан по поводу благородного поиска. Назначение тебя на пост главы отделения тоже составляет часть вашего плана?
     Стефани повернулась и посмотрела мне в лицо.
     - Нет нужды отвечать. Я заслужила это повышение. Рита просто динозавр, Господи, прости. Она уже многие годы держится только за счет своей репутации. Вот тебе одна история: пару месяцев назад мы делали обход в пятом восточном отделении. Кто-то на посту медсестер съел гамбургер из "Макдональдса" и оставил коробку на столе - знаешь, одну из тех коробок из стиропласта, в которых гамбургеры отпускают на вынос. С выдавленными арками. Рита поднимает коробку и спрашивает, что это такое. Все подумали, она шутит. Но потом поняли - нет. "Макдональдс", Алекс. Вот насколько она далека от реального мира. Как может она работать с такой смесью пациентов, как у нас?
     - Какое это имеет отношение к Кэсси?
     Стефани прижала книгу к груди, как щит. Привыкнув к темноте, я смог прочесть название: "Чрезвычайные случаи в педиатрии".
     - Легкое чтиво, - сострил я. - Или подготовка к карьере?
     - Да провались ты! - Она схватилась за дверную ручку. Но отпустила. Откинулась на сиденье. - Безусловно, если бы я стала заведующей отделением, это помогло бы ему - чем больше его друзей будет окружать Джонса и компанию, тем будет больше шансов собрать полную информацию, чтобы прижать мошенников. Чем же это плохо? Если он не доберется до них, то вскоре больница вообще перестанет существовать.
     - Друзей? - переспросил я. - А ты уверена, что он знает, что это такое? Лоренс Эшмор тоже работал на него, но твой Билл не очень-то дружески отзывается о нем.
     - Эшмор был дрянью - противный маленький ублюдок.
     - Я думал, ты не была с ним близко знакома.
     - Не была - мне и не нужно было. Я тебе рассказывала, как он поступил со мной, с каким пренебрежением он отказал мне, когда понадобилась его помощь.
     - Прежде всего, чья была идея проверить карту Чэда? Твоя или Билла? И что это - попытка вылить дополнительное ведро грязи на Джонсов?
     - Какая разница?
     - Не мешало бы выяснить, чем мы здесь занимаемся - медициной или политикой?
     - Какая разница, Алекс? Какая, к черту, разница! Важен результат. Да, он мой друг. Да, он мне очень помог, поэтому если я хочу помочь ему, это нормально. Что в этом плохого? Наши цели не противоречат друз другу!
     - Тогда почему не помочь Кэсси? - Я сам тоже начал кричать. - Я уверен, вы с ним говорили о ней. Зачем обрекать ее еще хотя бы на секунду страданий, если мистер Помогающий может прекратить их в один момент?
     Стефани вся сжалась. Ее спина упиралась в дверцу машины.
     - Какого черта ты хочешь от меня? Совершенства? Сожалею, я не могу выполнить твой заказ. Я пыталась - но это кратчайший путь к страданию. Поэтому не приставай ко мне, хорошо? Хорошо?
     Она заплакала. Я проговорил:
     - Забудь об этом. Давай лучше сосредоточимся на Кэсси.
     - Именно это я и делаю, - тихо ответила Стефани. - Поверь мне, Алекс, я всегда сосредоточена на ней - с самого начала. Мы не могли ничего сделать потому, что не знали. Нам нужна была уверенность. Именно по этой причине я пригласила тебя. Билл не хотел, чтобы я это делала, но я настояла. Я проявила твердость - на самом деле.
     Я промолчал.
     - Мне нужна была твоя помощь, чтобы узнать все наверняка, - продолжала Стефани. - Увериться, что Синди на самом деле вытворяет такое со своей дочерью. Тогда бы Билл имел возможность помочь. И мы смогли бы напрямую обвинить их.
     - Тогда бы? - повторил я. - Или ты просто ждала, когда Билл подаст сигнал? Ждала, когда его план свершится и он будет готов заграбастать всю семью?
     - Нет! Он... Просто мы хотели сделать это так, чтобы... добиться настоящего результата. Просто вскочить и обвинить их было бы не...
     - Неверно с точки зрения стратегии?
     - Неэффективно. Или неэтично - в любом случае, неправильно. Что, если Синди оказалась бы невиновной?
     - Что-то органическое? Или что-то с обменом веществ?
     - А почему бы и нет! Я ведь врач, черт возьми, а не Бог. Откуда мне знать? То, что Чак - комок слизи, не значит, что и Синди такая же! Я не была уверена, будь все проклято. Добраться до истины - это твоя работа, поэтому я и пригласила тебя.
     - Спасибо за приглашение.
     - Алекс, - грустно проговорила Стефани, - почему ты делаешь мне так больно? Ты же знаешь, какой я врач.
     Она шмыгнула носом и потерла глаза.
     - С самого начала, с того самого часа, как ты пригласила меня, у меня было чувство, что я бегаю по лабиринту, - заметил я.
     - У меня тоже. Ты думаешь, легко участвовать в совещаниях с этими мерзкими типами и притворяться, что ты их послушная марионетка? Пламб уверен, что рука дана ему, чтобы покоиться на моем колене. - Она скорчила гримасу и ниже натянула свое платье. - Ты думаешь, легко проходить в вестибюле с группой врачей мимо Билла и слушать, что они говорят о нем? Я понимаю, он не соответствует твоему представлению о приличном парне, но ты не знаешь его по-настоящему. Он очень хороший. Он помог мне. - Она посмотрела в боковое стекло. - У меня была проблема... Тебе не важно знать подробности. Черт возьми, а почему нет? У меня была проблема с пьянством, понимаешь?
     - Понимаю.
     Она быстро повернулась ко мне:
     - Тебя это не удивляет? Разве по мне было заметно? Я вела себя патологически?
     - Нет. Но это случается и с приличными людьми.
     - По моему поведению это никогда не было видно?
     - Ты ведь не выживший из ума пьяница.
     - Нет. - Стефани рассмеялась. - Скорее, коматозный, как и моя мама, - вот она, старая добрая генетика. - Стефани вновь рассмеялась и сжала руль. - Вот папа, - продолжала она, - он был буйным пьяницей. А брат, Том, благовоспитанным. Остроумный, обаятельный - совсем как Ноэль Коуард . Всем очень нравилось, когда он хватал через край. Он был промышленным дизайнером, намного способней меня. Артистичный, творческий. Он умер два года назад от цирроза. Ему было тридцать восемь.
     Она пожала плечами.
     - Я стала алкоголиком несколько позже - всегда находилась в оппозиции семье. Но во время учебы в интернатуре в конце концов решила присоединиться к семейной традиции. Пьянки в выходные дни. Я хорошо умела это делать, Алекс. Знала, как во время обходов привести себя в порядок - такая умненькая и собранная. Но затем начала оступаться. Я стала путать время. Когда ты тайный алкоголик, время всегда очень мудреная штука... Несколько лет назад меня арестовали за вождение машины в нетрезвом виде. Стала причиной дорожного происшествия. Хорошенькая картина, а? Представь себе, если бы я кого-нибудь убила, Алекс. Убила бы ребенка. Педиатр превращает начинающего ходить малыша в дорожную пиццу - какой заголовок для газеты! - Она опять заплакала. Принялась вытирать глаза с таким остервенением, что казалось, будто бьет себя по лицу. - О черт, хватит жаловаться на свою судьбу - мои приятели из "Анонимных алкоголиков" все время критиковали меня за это. Я посещала группу в течение года. Потом бросила. Не было свободного времени, и у меня все шло как надо, ведь так? Затем, в прошлом году, после сильного стресса - некоторые дела личного характера не получились, я вновь начала пить. Знаешь, такие крошечные бутылочки, которые дают в самолетах? Во время одного полета, возвращаясь со встречи Американской медицинской ассоциации, я купила несколько. Всего глоток перед сном. Дальше - больше... а потом я начала носить эти "мерзавчики" на работу. Для приятного завершения дня. Но я была хладнокровной, всегда помнила, что нужно спрятать пустые бутылочки в сумку, не оставлять следов. Видишь, я способная притворщица. Ведь ты до сего времени не знал за мной этого, правда? Я обманула и тебя, да? О черт! - Она стукнула по рулю, положила на него голову.
     - Все в порядке, - успокоил я. - Забудь об этом.
     - Конечно, в порядке. Все о'кей, все великолепно, все изумительно, все чудесно... Однажды вечером - особенно поганым вечером - было жуткое количество больных, я прикончила целую кучу маленьких бутылочек и находилась в невменяемом состоянии, сидела за своим письменным столом. Билл делал обход и нашел меня в три часа утра. Меня вырвало на все медицинские карты, которые лежали на столе. Когда я увидела, что он стоит надо мной, я думала, что умру. Но он поднял меня, привел в порядок, отвез домой и позаботился обо мне, Алекс. Никто никогда не делал этого для меня. Я всегда заботилась о матери, потому что она всегда была... - Стефани поводила головой по рулю. - Это из-за него я стараюсь привести себя в порядок. Ты заметил, сколько веса я сбросила? А волосы?
     - Ты выглядишь великолепно.
     - Я научилась одеваться, Алекс. Потому что это наконец стало иметь значение. Билл купил мне кофеварку. Он понимал меня, потому что его семья тоже... Его отец был настоящим, мерзким пьяницей. По выходным он напивался. Проработал на одном заводе двадцать пять лет. Потом этот завод перекупили и ликвидировали, отец потерял работу, и стало известно, что пенсионный фонд разворован. До нитки. Отец Билла не смог найти работу и допился до смерти. Истек к