нужен тебе.
     - Прекрасно, - обрадовалась Синди.
     - Па-па.
     - Па-па, - повторил Чип. - Па-па любит тебя, моя умница. - Затем, обращаясь к Синди: - Не стоило забегать на пару минут. Теперь я буду скучать еще сильнее.
     - Мы тоже скучаем по тебе, папочка.
     - Я был по-соседству, - объяснил он. - Так сказать, по эту сторону холма.
     - В университете?
     - Ага, по делам, в библиотеке. - Он повернулся ко мне. - Я преподаю в колледже в Уэст-Вэлли. Новый студенческий городок, пока недостаточно научного материала. Поэтому, когда нужно заняться серьезной научной работой, я отправляюсь в университет.
     - Моя альма матер, - кивнул я.
     - Да? А я учился на Востоке. - Он пощекотал животик Кэсси. - Поспала хоть немного, Син?
     - О, достаточно.
     - Не обманываешь?
     - Да, да.
     - Хочешь какого-нибудь настоя из трав? Кажется, у меня в машине есть немного ромашки.
     - Нет, спасибо, милый. Доктор Делавэр применяет некоторые приемы, чтобы помочь Кэсси справиться с болью.
     Поглаживая ручку Кэсси, Чип посмотрел на меня.
     - Это было бы великолепно. Все случившееся - такая пытка.
     Очень глубоко посаженные, слегка прикрытые веками серовато-синие глаза.
     - Да, конечно, - согласился я.
     Чип и Синди переглянулись, затем посмотрели на меня.
     - Ну что ж, - сказал я. - Пока покидаю вас. Приду проведать завтра утром.
     Я нагнулся и шепотом попрощался с Кэсси. Она захлопала ресницами и отвернулась.
     Чип засмеялся:
     - Какая кокетка. Это врожденное, да?
     - Ваши методы, - напомнила Синди. - Когда мы сможем поговорить о ней?
     - Вскоре, - заверил я. - Вначале я должен установить взаимопонимание с Кэсси. Считаю, что сегодня мы достигли кое-каких успехов.
     - О, конечно. Мы отлично показали себя. Правда, пончик?
     - Я приду в десять часов, хорошо?
     - О да, - ответила Синди. - Мы никуда не собираемся.
     Чип взглянул на жену:
     - Доктор Ивз ничего не говорила о выписке?
     - Пока нет. Она хочет еще понаблюдать.
     - О'кей, - вздохнул он.
     Я направился к двери.
     Чип сказал:
     - Доктор, мне уже тоже нужно бежать. Если можете подождать секундочку, я отправлюсь вместе с вами, - произнес Чип.
     - Разумеется.
     Он взял жену за руку.
     Я закрыл за собой дверь, прошел к сестринскому посту и завернул за стол. Вики Боттомли вернулась из магазина игрушек и сидела на стуле регистраторши, читая журнал. Кроме нас, в коридоре никого не было. Коробка, обернутая фирменной бумагой магазина, лежала на столе рядом со свернутым катетером и стопкой страховых бланков.
     Женщина даже не взглянула в мою сторону, когда я вытащил из стеллажа историю болезни Кэсси и начал ее перелистывать. Просмотрев медицинские записи, я дошел до составленной Стефани психосоциалогической карты. Меня интересовала разница в возрасте Чипа и Синди. Я просмотрел биографические данные отца.
     Чарльз Л. Джонс-третий. Возраст: 38. Образование: степень магистра. Род занятий: преподаватель колледжа.
     Почувствовав, что на меня кто-то смотрит, я опустил историю болезни и заметил, что Вики быстро уткнулась в свой журнал.
     - Ну, - спросил я. - Как обстоят дела в магазине игрушек?
     Она опустила журнал:
     - Вы хотите узнать у меня что-нибудь более конкретное?
     - Все, что поможет мне справиться со страхами Кэсси.
     Ее красивые глаза прищурились.
     - Доктор Ивз уже просила меня об этом и, кстати, в вашем присутствии.
     - Просто подумал, не вспомнили ли вы случайно чего-нибудь за это время.
     - Случайно ничего не вспомнила, - отрезала она. - Я ничего не знаю - я всего лишь медсестра.
     - Медсестры часто знают больше, чем кто-либо.
     - Скажите об этом совету по зарплате.
     Она снова закрыла лицо журналом.
     Я раздумывал над ответом, когда услышал, что меня окликнули. Ко мне направлялся Чип Джонс.
     - Спасибо, что подождали.
     Заслышав его голос, Вики оторвалась от чтения. Она поправила чепчик и проговорила:
     - Здравствуйте, доктор Джонс.
     Сладкая улыбка разлилась по ее лицу - мед на черством хлебе. Чип облокотился о стойку, усмехнулся, покачал головой и сказал:
     - Ну вот, опять вы, Вики, пытаетесь повысить мое звание. - Затем, обращаясь ко мне: - Я всего лишь соискатель степени доктора - диссертация пока не готова. Но наша добрая мисс Боттомли все время пытается присвоить мне степень, которую я еще не заслужил.
     Вики ухитрилась изобразить еще одну улыбку лизоблюда.
     - Есть степень - нет степени... Какая разница?
     - Однако, - возразил Чип, - кое для кого, как, например, для доктора Делавэра, который по праву заработал свою степень, это может иметь значение.
     - Не сомневаюсь.
     Чип расслышал в голосе медсестры язвительные нотки и недоуменно взглянул на нее. Женщина взволновалась и отвернулась.
     Он заметил подарочную коробку.
     - Вики, опять?
     - Так, пустячок.
     - Очень мило с вашей стороны, Вики, но в этом нет никакой необходимости.
     - Мне очень захотелось, доктор Джонс. Она такой ангелочек.
     - Что правда, то правда, Вики. - Он улыбнулся. - Еще одна зверюшка?
     - О да. Они ей так нравятся, доктор Джонс.
     - Мистер, Вики, а если вы настаиваете на формальностях, то как насчет "герр профессор"? В этом есть нечто притягательно-классическое, согласны, доктор Делавэр?
     - Абсолютно.
     - Я заболтался, - спохватился Чип. - Это место сбивает меня с толку. Еще раз спасибо, Вики. Вы очень добры.
     Боттомли залилась краской.
     Чип повернулся ко мне:
     - Ну как, доктор, готовы?

***

     Мы прошли через тиковые двери и окунулись в суматоху пятого этажа. На каталке везли какого-то плачущего ребенка, подключенного к капельнице; на голове был намотан тюрбан из бинтов. Чип нахмурился, но промолчал. Когда мы подошли к лифтам, он сказал:
     - Добрая старушка Вики. Что за бесстыжая подхалимка! Но с вами она вела себя довольно дерзко, не так ли?
     - Я не принадлежу к числу ее любимчиков.
     - Почему?
     - Не знаю.
     - Когда-нибудь не поладили?
     - Ничего подобного. Вообще вижу в первый раз.
     Он покачал головой:
     - Что ж, очень жаль, но, по нашему мнению, она отлично ухаживает за Кэсси. И нравится Синди. Я думаю, потому, что напоминает Синди тетю - та вырастила ее. Тоже медсестра - сильная женщина.
     Миновав стайку растерянных студентов медицинского колледжа, Чип продолжал:
     - Возможно, такое отношение Вики к вам просто что-то вроде "охраны своей территории". Как думаете?
     - Может быть.
     - Я не раз замечал здесь подобные вещи - собственнические чувства в отношении пациентов, как будто пациенты - это товар.
     - Вы испытали это и на себе?
     - О, разумеется. Плюс к тому наше положение. Люди считают, что нам выгодно льстить, потому что мы имеем прямое отношение к администрации. Полагаю, вам известно, кто мой отец?
     Я кивнул.
     - Меня раздражает, - продолжал он, - что к нам относятся по-особому. Боюсь, это приведет к тому, что Кэсси будут лечить хуже.
     - В каком отношении?
     - Не могу сказать. Ничего конкретного, думаю, просто чувствую себя неловко, когда для нас делается исключение. Не хотелось бы, чтобы упустили что-то важное или отошли от стандартного лечения из-за опасения вызвать недовольство со стороны нашей семьи. Не то чтобы доктор Ивз была не слишком опытным врачом - я испытываю к ней величайшее уважение. Это в большей степени относится к системе в целом - особое ощущение, которое возникает, когда попадаешь сюда. - Он замедлил шаг. - Может быть, я просто болтаю чепуху. С отчаяния. Кэсси практически всю свою жизнь была больна - то одним, то другим, - и никто не смог до сих пор определить причину. Да и мы тоже... Я хочу сказать, что эта клиника представляет собой строго организованную структуру, и всякий раз, когда в подобной структуре нарушаются правила, возникает опасность, что она даст трещину. Это как раз область, в которой я работаю - строго регламентированные организации. И должен вам сказать, это организация, каких мало.
     Мы подошли к лифтам. Чип нажал кнопку и сказал:
     - Надеюсь, вы сможете помочь Кэсси со всеми этими уколами. Она прошла через настоящий кошмар. И Синди тоже. Она потрясающая мать, но при таких обстоятельствах сомнения в себе неизбежны.
     - Она винит себя? - спросил я.
     - Время от времени. Хотя для этого нет никаких оснований. Я пытаюсь разуверить ее, но... - Он покачал головой и сжал кулаки. Костяшки пальцев побелели. Поднял руку и покрутил серьгу в ухе. - Как она выдерживает такое невероятное напряжение?!
     - И вам, должно быть, тяжело, - добавил я.
     - Веселого мало, это верно. Но вся тяжесть ложится на Синди. Откровенно говоря, мы подходим под определение обычной, традиционной семьи с типичным разделением обязанностей полов: я работаю, она занимается домашним хозяйством. По взаимному согласию - на самом деле именно Синди так хотела. Я тоже до некоторой степени занимаюсь домашними делами - возможно, не в такой мере, как следовало бы, - но воспитание детей целиком лежит на Синди. Видит Бог, она в этом деле разбирается куда лучше меня. Поэтому, когда в этой области происходят какие-то срывы, Синди во всем винит себя. - Он погладил бородку и покачал головой. - Ну как, хорошую версию придумал, чтобы выгородить себя? Конечно, и мне было чертовски трудно. Видеть, как любимое существо... Полагаю, вам известно о Чэде - нашем первом ребенке?
     Я кивнул.
     - Это нас буквально убило, доктор Делавэр. Трудно даже... - Закрыв глаза, он опять встряхнул головой, как будто пытался освободиться от навязчивых воспоминаний. - Проще говоря, такого не пожелал бы своему злейшему врагу. - Он ткнул пальцем в кнопку лифта, посмотрел на часы. - Похоже, мы перехватили лифт, доктор... Как бы то ни было, мы с Синди начали приходить в себя. Собрались с силами и радовались появлению Кэсси, как вдруг случилось это... Невероятно.
     Подошел лифт. Вышли два любителя сорить обертками от конфет и врач. Мы вошли. Чип нажал кнопку цокольного этажа и прислонился к задней стенке кабины.
     - Невозможно угадать, что подбросит тебе жизнь в следующую минуту, - продолжал он. - Я всегда был упрямым. Может быть, даже излишне. Непереносимым индивидуалистом. Возможно, потому, что с раннего возраста меня заставляли быть таким, как все. Но со временем я понял, что весьма консервативен. Примирился с житейской мудростью: живи, как все, по правилам, и со временем все образуется. Безнадежно наивно, конечно. Но привыкаешь к определенному образу мыслей, он кажется тебе правильным, и ты следуешь ему. Думаю, это такое же приемлемое определение веры, как и любое другое. Но я быстро теряю ее.
     Лифт остановился на четвертом этаже. Вошли женщина за пятьдесят, похожая на испанку, и мальчик лет десяти. Мальчик невысокий, коренастый, в очках. На туповатом лице безошибочные признаки болезни Дауна. Чип улыбнулся им. Мальчик, казалось, даже не заметил. Женщина выглядела очень усталой. Все молчали. Эта пара вышла на третьем.
     Дверь закрылась, а Чип продолжал смотреть на нее. Когда лифт тронулся, он проговорил:
     - Вот, например, эта бедная женщина. Она не ожидала этого - такого позднего ребенка, а теперь вынуждена нянчиться с ним до конца дней. Подобные вещи способны перевернуть все наше мировоззрение. Именно это случилось со мной - все взгляды на смысл иметь детей. Никакой веры в счастливый конец. - Он обернулся ко мне. В синевато-серых глазах сквозила ярость. - Я очень надеюсь, что вы будете в состоянии помочь Кассандре. Уж если ей приходится подвергаться всем этим мучениям, пусть хотя бы ей не будет так больно.
     Лифт достиг цокольного этажа. Двери открылись, и Чип моментально исчез.

***

     Я вернулся в отделение общей педиатрии. Стефани проводила осмотр в одном из кабинетов, и мне пришлось подождать. Через несколько минут она вышла в сопровождении огромной чернокожей женщины и девочки лет пяти. На девочке было платье в красный горошек. Черная как уголь, тугие мелкие косички и прелестные африканские черты лица. Одной ручонкой она вцепилась в руку Стефани, а другой держала леденец на палочке. На щечке остался след слезинки - лак на черном дереве. На сгибе руки наклеен кружок розового лейкопластыря.
     - Ты держалась молодцом, Тоня, - говорила ей Стефани и, увидев меня, беззвучно изобразила губами: "В мой кабинет" и вновь обратилась к девочке.
     Я отправился в кабинет. Томик стихов Байрона вернулся на свое место на полке, его позолоченный корешок выделялся на фоне журналов.
     Я полистал последний номер "Педиатрикс". Вскоре пришла Стефани и, закрыв за собой дверь, тяжело опустилась в кресло у стола.
     - Ну что? Как прошла встреча?
     - Прекрасно, если не брать во внимание продолжающуюся недоброжелательность мисс Боттомли.
     - Она чем-нибудь помешала?
     - Да нет. Все в том же духе. - Я рассказал Стефани о сцене между медсестрой и Чипом. - Пытается заручиться его добрым отношением, но, кажется, вызывает обратное действие. Он считает ее бессовестной подхалимкой, хотя признает, что она хорошо заботится о Кэсси. И его предположения по поводу ее враждебности ко мне, возможно, справедливы - борьба за внимание со стороны важных пациентов.
     - Старается привлечь к себе внимание, да? В этом есть что-то от синдрома Мюнхгаузена.
     - Да. Кроме того, она все-таки посещала их на дому. Правда, всего пару раз, и довольно давно. Так что мало вероятности, что она могла быть причиной чего-либо. Но давай все-таки присмотримся к ней.
     - Уже так и делаю, Алекс. Порасспросила окружающих. В службе сестер о ней самого высокого мнения. Неизменно хорошие отзывы, никаких жалоб. И, насколько мне известно, ничего необычного в течении болезней у ее пациентов не наблюдалось. Но мое предложение остается в силе - если она создает трудности, я ее переведу.
     - Дай я попробую установить с ней нормальные отношения. Синди и Чипу она нравится.
     - Хотя она и подхалимка?
     - Даже при этом. Между прочим. Чип считает, что это относится ко всей клинике. Ему не нравится повышенное внимание к их персонам.
     - В чем оно выражается?
     - У него нет конкретных примеров, и он особо подчеркнул, что ты ему нравишься. Он просто беспокоится: вдруг что-то в лечении может быть упущено из-за положения его отца. Но главное - он выглядит слишком уставшим. Они оба выглядят так.
     - Как будто все мы не устали, - заметила Стефани. - А каково твое первое впечатление от мамы?
     - Совсем не то, что я ожидал. Они оба не соответствуют моему представлению. Производят впечатление людей, питающихся в диетическом ресторане, а не в загородном клубе. И совсем не похожи друг на друга. Она очень... думаю, лучше всего подходит слово "простовата". Безыскусна. Особенно для невестки большого босса. Что касается Чипа, он, безусловно, вырос в достатке, но тоже не слишком похож на сына такого папочки.
     - Ты имеешь в виду серьгу?
     - Серьгу, выбор профессии, вообще его манеру вести себя. Он говорил о том, что в детстве его заставляли быть таким, как все, и он бунтовал. Может быть, женитьба на Синди и есть часть этого бунта. Между ними разница в двенадцать лет. Она была его студенткой?
     - Может быть. Не знаю. Это имеет какое-то отношение к синдрому Мюнхгаузена?
     - Вообще-то нет. Просто пока я знакомлюсь с обстоятельствами дела. Что касается синдрома Мюнхгаузена, слишком рано серьезно подозревать ее. Она действительно вставляет медицинские словечки, у нее тесное взаимопонимание с Кэсси, почти телепатическая связь. Физическое сходство очень сильно выражено: Кэсси - это Синди в миниатюре. Предполагаю, что этот факт может усилить взаимопонимание.
     - Ты хочешь сказать, что, если Синди ненавидит себя, она может перенести это отношение на Кэсси?
     - Такое возможно, - ответил я. - Но мне еще далеко до того, чтобы истолковать ее поведение. А Чэд тоже был похож на мать?
     - Я видела его мертвым, Алекс. - Она закрыла лицо, потерла глаза и взглянула на меня: - Помню лишь, что он был прелестный мальчик. Но серый, как статуя херувима где-нибудь в парке. По правде говоря, я старалась не смотреть на него. - Она подняла кофейную чашечку так, как будто была готова швырнуть ее. - Господи, какой это ужас. Пришлось нести его вниз, в морг. Служебный лифт застрял. Я стояла с этим свертком. Ждала. Люди проходили мимо меня, болтали. Мне хотелось кричать. Наконец я пошла к лифтам для посетителей и спустилась вниз вместе с незнакомыми людьми. Пациентами, родителями. Я старалась не смотреть на них, чтобы они не догадались, что я держу на руках.
     Мы помолчали. Затем она проговорила:
     - Эспрессо. - Нагнулась над маленьким черным аппаратом и включила его. Загорелся красный огонек. - Загружен и готов к работе. Давай смоем наши заботы кофеином. Ах да, я должна дать тебе список. Взяв со стола лист бумаги, она передала его мне. Список из десяти статей.
     - Спасибо.
     - Ты заметил еще что-нибудь в отношении Синди?
     - Нет. Ни деланного безразличия, ни стремления привлечь внимание драматичностью ситуации. Наоборот, очень подавлена. Чип упомянул, что вырастившая ее тетя была медсестрой, возможно, поэтому мы имеем дело с ранним знакомством с проблемами здравоохранения, а ко всему прочему, сама Синди - специалист по вопросам дыхания. Но само по себе все это весьма незначительно. Ее способности в воспитании детей бесспорны, она образцовая мать.
     - А как ты находишь их отношения с мужем? Заметил какую-нибудь натянутость между ними?
     - Нет. А ты?
     Она с улыбкой покачала головой:
     - А я-то думала, что у вас, психологов, есть разные трюки.
     - Я сегодня не захватил свой волшебный мешок. А вообще-то, кажется, у них довольно хорошие отношения.
     - Словом, одна большая счастливая семья, - подытожила Стефани. - Ты когда-нибудь раньше сталкивался с подобным случаем?
     - Никогда, - признался я. - Мюнхгаузены бегают от психологов и психиатров как от чумы, потому что мы служим свидетельством того, что их болезни не воспринимаются всерьез. Самое близкое, с чем мне приходилось сталкиваться, это бегающие по докторам родители, убежденные, что с их детьми что-то не в порядке, они скачут от специалиста к специалисту, хотя ни одного серьезного симптома никто не обнаруживает. Когда я проходил практику, врачи часто направляли ко мне пациентов, которые чуть не доводили их до помешательства. Но никогда у меня они долго не задерживались. Если они вообще являлись ко мне, то были настроены довольно враждебно и почти всегда быстро прекращали посещения.
     - Любители побегать по докторам, - проговорила Стефани. - Я никогда не считала их мини-Мюнхгаузенами.
     - Возможно, здесь та же динамика, но в менее выраженной форме. Одержимость здоровьем, стремление привлечь внимание авторитетов и заставить их танцевать вместе с ними.
     - Тот самый вальс, - закончила Стефани. - Ну, а как Кэсси? Как она ведет себя?
     - В точности, как ты говорила. Завидев меня, устроила истерику, но постепенно успокоилась.
     - Тогда у тебя получается лучше, чем у меня.
     - Я же не втыкал в нее шприцы, Стеф.
     Она кисло улыбнулась.
     - Может, я выбрала не ту специальность. Еще что-нибудь можешь сказать о ней?
     - Никакой серьезной патологии, разве только некоторая незначительная задержка речи. Если в ближайшие полгода речь не улучшится, придется провести полное психологическое обследование, включая нейропсихические исследования.
     Стефани начала наводить порядок среди стопок бумаг на столе. Резко повернулась на стуле лицом ко мне.
     - Полгода, - проговорила она. - Если к тому времени девочка будет жива.

6

     Приемная была, казалось, накалена нетерпением присутствующих. Некоторые матери с надеждой обратили взгляды на провожавшую меня Стефани. Улыбнувшись им и сказав: "Сейчас", она повела меня в коридор.
     Группа мужчин - три врача в белых халатах и один в деловом костюме из серой фланели - направлялись в нашу сторону. Шедший впереди белый халат, заметив нас, окликнул:
     - Доктор Ивз!