ровью прямо в собственной постели. Билл в то время учился в средней школе. Он пришел домой с футбольной тренировки и обнаружил отца. Теперь видишь, почему он меня понимает? Почему ему необходимо делать то, что он делает?
     - Конечно, - согласился я, раздумывая, насколько правдива эта история. Вспоминая составленный по описанию портрет человека, которого видели уходящим в темноту с Дон Херберт.
     - Он поднял и свою мать, - продолжала Стефани. - Он умеет разрешать проблемы. Поэтому он стал полицейским, поэтому нашел время вернуться к учебе и изучить финансы. У него степень доктора философии, Алекс. Он потратил на учебу десять лет, потому что не прекращал работать. - Она подняла голову, ее профиль преобразился улыбкой. - Но даже не пробуй назвать его доктором.
     - Кто такой Пресли Хененгард?
     Она помедлила с ответом.
     - Еще одна государственная тайна? - спросил я.
     - Это... Ладно, я расскажу тебе - я хочу, чтобы ты доверял мне. Это не такой уж секрет. Пресли был одним из детских друзей Билла. Маленький мальчик, в восьмилетнем возрасте умерший от опухоли мозга. Билл воспользовался его именем, потому что это было безопасно - кроме метрики, никаких данных нет, они были одного возраста, все подходило идеально.
     Казалось, она задыхалась от возбуждения, и я понял, что "Билл" и его мир давали ей что-то большее, чем просто помощь в тяжелую минуту.
     - Прошу тебя, Алекс, - предложила Стефани, - давай забудем все это и продолжим нашу совместную работу. Я знаю о капсулах с инсулином - твой друг рассказал Биллу. Видишь, он доверяет ему. Давай вместе подумаем и поймаем ее. Билл поможет нам.
     - Как?
     - Я не знаю, но он это сделает. Вот увидишь.

***

     Она прицепила пейджер к поясу, и мы направились в дом. Майло все еще сидел на диване. Хененгард-Зимберг-Билл стоял на другом конце комнаты в углу и листал журнал.
     - Привет, ребята, - неестественно весело прощебетала Стефани.
     Хененгард закрыл журнал, взял ее под локоть и усадил в кресло. Придвинув другое кресло поближе к ней, тоже сел.
     Она не сводила с него глаз. Он шевельнул рукой, как будто хотел прикоснуться к ней, но вместо этого расстегнул пиджак.
     - Где сейчас диски Дон Херберт? - спросил я. - И не говорите мне, что они к делу не относятся, потому что могу поспорить - это не так. Херберт, возможно, поняла, а возможно, и нет, какую работу Эшмор выполнял для вас, но я уверен, у нее были подозрения по поводу детей Джонсов. Кстати сказать, вы нашли историю болезни Чэда?
     - Пока нет.
     - А как насчет дисков?
     - Я только что отправил их на расшифровку.
     - Понимают ли люди, которые расшифровывают ее диски, что именно они смотрят? Я говорю о таблице случайных чисел?
     Он кивнул головой:
     - Возможно, это подстановочный код - разобраться с ним не составит большого труда.
     - Вы еще не расшифровали все числа Эшмора. Почему вы думаете, что с кодом Херберт дела пойдут быстрее?
     Хененгард посмотрел на Стефани, у него вновь мелькнула полуулыбка:
     - Мне нравится этот парень.
     Ее ответная улыбка была нервной.
     - Человек ставит правильный вопрос, - подал голос Майло.
     - Эшмор - это особый случай, - ответил Хененгард. - Настоящий мастер загадок, высокий коэффициент умственного развития.
     - С Херберт не так?
     - Если судить по тому, что я слышал о ней, нет.
     - Что именно вы слышали?
     - Только то, что известно вам, - ответил Хененгард. - Достаточно сообразительная в математике, но в основном - клептоманка, опустившаяся дальше некуда... наркомания и проигранная жизнь.
     С каждым новым определением Стефани вздрагивала. Он заметил это, повернулся к ней и быстро коснулся ее руки.
     - Если на диске проявится что-то, что касается вас, будьте спокойны, я дам вам знать.
     - Нам нужно знать сейчас. Информация Херберт могла бы дать нам какое-то направление. - Я повернулся к Майло: - Ты рассказал ему о нашем приятеле, бармене?
     Майло кивнул.
     - Все?
     - Не трудитесь быть деликатным, - отозвался Хененгард. - Я видел шедевр, созданный вашим наркоманом-барменом, и могу заявить: нет, это не я. Я не режу женщин.
     - О чем вы говорите? - спросила Стефани.
     - О глупости, - объяснил ей Хененгард. - У них есть описание подозреваемого в убийстве - кого-то, кто, возможно, убил, а может быть, и не убил эту самую Херберт, и они думали, что этот портрет имеет сходство с вашим покорным слугой.
     Она прикрыла рот рукой.
     Он рассмеялся:
     - Даже близкого ничего нет, Стеф. Последний раз я был таким тощим в средней школе. - И, обращаясь ко мне: - Можем мы теперь приступить к работе?
     - Я ее и не прекращал, - произнес я. - Есть ли у вас какая-либо информация о Вики Боттомли?
     Хененгард махнул рукой Майло:
     - Расскажи ему.
     - Мы проследили звонки из ее квартиры Джонсам на дом и в кабинет Чипа.
     - Мы? - переспросил Хененгард.
     - Ну, он, - ответил Майло, кивая на Хененгарда. - По федеральному ордеру. На следующей неделе у него вырастет пара крыльев.
     - Обнаружили что-нибудь? - поинтересовался я.
     Майло покачал головой:
     - Никаких звонков. Никто из соседей Боттомли ни Синди, ни Чипа поблизости не видел. Так что, если связь и есть, она хорошо скрыта. Интуиция подсказывает мне, что Боттомли не имеет к этому никакого отношения. Во всяком случае, главный отравитель точно не она. Как только карты откроются, мы увидим, причастна ли вообще медсестра к этому делу.
     - Итак, что мы будем делать теперь?
     Майло посмотрел на Хененгарда. Тот в свою очередь взглянул на меня и указал рукой на диван.
     - Сидел целый день, - отмахнулся я.
     Он нахмурился, потрогал галстук и перевел взгляд на остальных.
     - Если еще будут эти федеральные намеки, я убираюсь отсюда, - предупредил Майло.
     - Хорошо, - согласился Хененгард. - Прежде всего я хочу повторить мое требование о соблюдении строжайшей секретности - полное ваше сотрудничество. Никаких импровизаций, я говорю серьезно.
     - Все это в обмен на что? - спросил я.
     - Возможно, на техническую помощь, достаточную, чтобы схватить Синди с поличным. У меня имеются федеральные ордера на Чака Джонса, и в двухминутной беседе по телефону я смогу включить в них и его самого, и все его имущество. Мы сейчас ведем разговор об аудио- и видеослежении за домом и кабинетом Чипа в колледже. Я могу сделать так, что некая маленькая штучка будет подсматривать за ними из-за булавки. Дайте мне два часа побыть одному в их доме, и я смогу установить следящие "игрушки", в существование которых вы даже не поверите. У меня есть камера, которая может быть установлена в их телевизоре так, что, когда они смотрят его, она смотрит за ними. Я могу обшарить весь дом в поисках инсулина или еще какой-нибудь дряни, которую вы хотите найти, и они никогда не узнают об этом. Все, что от вас требуется, это держать рты на замке.
     - В первую очередь нужно установить оборудование в комнате Кэсси, - сказал я, - и в ванной комнате, которая соединяет ее со спальней родителей.
     - В ванной комнате кафельные стены?
     - Да, кафельные, и одно окно.
     - Никаких проблем. Если у меня не окажется каких-либо "игрушек", я могу получить их в двадцать четыре часа.
     - Твои доллары налогов заняты работой, - проговорил Майло.
     Хененгард нахмурился:
     - Да, иногда они действительно работают.
     Я подумал, понимает ли он вообще, что такое шутка. Стефани это было безразлично; выражение ее лица говорило, что он в ее глазах не только ходит по водам, но даже танцует на них.
     - На завтрашний вечер у меня намечена встреча у них дома, - вспомнил я. - Я попытаюсь перенести ее в больницу. Можете ли вы подготовить свое оборудование к этому времени?
     - Вероятно, да. Если нет, то немного попозже - на день или два. Но можете ли вы заверить меня, что дом будет совершенно пуст? Я уже готов обрушиться на папочку и не могу позволить никакого срыва.
     - Почему бы тебе не вызвать Чипа и Синди на беседу? - предложил я Стефани. - Скажи им, что в лабораторных анализах обнаружены отклонения от нормы и тебе нужно обследовать Кэсси, а затем поговорить с ними. А когда они приедут, непременно продержи их подольше.
     - Прекрасно, - согласилась Стефани. - Я заставлю их подождать - скажу, что лаборатория что-то затеряла.
     - Камера, начали, - скомандовал Хененгард.
     - Как вы сможете включить Чипа в ордера? - спросил я. - Разве он замешан в финансовых махинациях отца?
     Хененгард не ответил.
     - Я считал, что вы с нами откровенны, - заявил я.
     - Он тоже порядочная дрянь, - с раздражением проговорил Хененгард.
     - Вы имеете в виду те пятьдесят акций, которыми он владеет? На самом деле это одна из сделок Чака?
     Он покачал головой:
     - Сделка с земельными участками - это дерьмо. Чак слишком умен для этого. Младший - вечный неудачник, не может удержать ни единого доллара. Уже промотал немало папочкиных денег.
     - На что он их тратит, кроме земли? - поинтересовался я. - Его образ жизни довольно обычный.
     - О да, на поверхности так. Но это всего-навсего составляет часть имиджа. Мистер Всего-Добившийся-Сам. Чепуха. Этот малюсенький младший колледж, в котором он преподает, платит ему двадцать четыре тысячи в год. Как вы думаете, можно на эти деньги купить такой дом, уже не говоря о целом участке? К тому же он им не владеет.
     - А кто же?
     - Банк, который финансирует сделку.
     - Его лишили права выкупа?
     - Могут лишить в любую минуту. - Широкая улыбка. - Год назад папа купил землю по дешевке. Отдал сыну из расчета, что тот разбогатеет самостоятельно. Он даже сообщил ему, когда наступил этот подходящий момент. Но Чип не прислушался к советам отца. - Улыбка расплылась в оскал выигравшего в лотерею. - И это не в первый раз. Когда младший учился в Йеле, он попытался организовать свое собственное дело. Папа финансировал его, дал сто тысяч или около того. Все равно что спустил в канализацию - мало того, что сам план был идиотским, младший потерял всякий интерес к делу. Это его стиль. У него проблема с окончанием начатого дела. Несколькими годами позднее, во время учебы в аспирантуре, он решил, что будет издателем - начнет издавать журнал по социологии для непрофессиональной публики. Еще четверть миллиона папиных долларов. Были и другие попытки - все в том же духе. По моим подсчетам, на ветер вышвырнуто около миллиона, не считая эту землю. Конечно, по папиным стандартам это немного, но вы понимаете, что даже недалекий человек смог бы сделать что-то конструктивное с авансом таких размеров, так ведь? Но не Джонс-третий! Он слишком творческая натура.
     - А что произошло с этой землей? - поинтересовался я.
     - Ничего, но сейчас на рынке период спада, и цены на владения резко снизились. Вместо того чтобы продать землю и тем самым уменьшить потери, младший решил заняться строительным бизнесом. Папочка знал, что это глупо, и отказался финансировать сына, тогда тот пошел в банк и взял заем, используя в качестве обеспечения имя отца. Младший, как обычно, потерял интерес, субподрядчики поняли, что им попалась хорошая добыча, и взялись за дело. Все, что там построено, никуда не годно.
     - Шесть фаз, - проговорил я, вспомнив стенд перед въездом. - Выполнено не так уж много.
     - Может быть, половина первой фазы. План был рассчитан на целый город. Свой собственный Левиттаун  для Джонса-младшего. - Хененгард рассмеялся. - Вам бы следовало видеть предложение, которое он составил и прислал папочке. Как курсовая работа - иллюзия величия. Разумеется, банк, прежде чем приняться за дело, обратится к отцу. И папа, возможно, просто поделится, потому что он любит сына, рассказывает всем, кто готов слушать, какой умный у него мальчик, - это еще одна шутка. Младший менял свою специализацию в колледже бессчетное количество раз. Но получил диплом доктора философии. Старая история. Скука.
     - Но он остался верен одному - преподаванию, - заметил я. - И, кажется, в этом преуспевает - он получал поощрения.
     Хененгард покачал головой и даже позволил себе высунуть язык из своего маленького ротика.
     - Ага. Формальные организации. Техника менеджмента Новой Эры. Мы говорим о марксистской теории и рок-н-ролле. Он эстрадный артист. У меня есть записи его лекций: что он в основном делает, так это угождает студентам. Изобилие антикапиталистической риторики, зло корпоративной коррупции. Не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, что к чему. Ему нравится тыкать это в лицо старику - даже жена является частью его программы, разве не так?
     - Каким образом?
     - Ну же, доктор. Майло рассказал мне, что вы узнали о ее военной карьере. Эта женщина потаскушка. Неудачница из низов. Все это в добавление к тому, что она делает с ребенком. Она и близко не могла стоять к той партии, которую старик хотел бы для сына.
     Хененгард усмехнулся. Опять стал пунцовым и страшно вспотел. Почти взлетел со своего кресла от ярости и удовлетворения. Его ненависть была ощутима, ядовита. Стефани почувствовала это, в ее глазах было заметно глубокое волнение.
     - А как насчет матери Чипа? - поинтересовался я. - Как она умерла?
     Он пожал плечами:
     - Самоубийство. Снотворные таблетки. Вся семья ненормальная. Хотя не могу сказать, что осуждаю ее. Не могу представить, чтобы жизнь с Чаком была полна святости. Известно, что он любил порезвиться, ему нравится, чтобы была целая компания из трех или четырех молодых грудастых блондинок с умственными способностями, близкими к нулю.
     - Вам бы хотелось прибрать всю семейку, так ведь?
     - Я не выношу их, - быстро проговорил Хененгард. Он встал, сделал несколько шагов, повернулся к нам спиной и потянулся. - Итак, - продолжал он, - давайте ориентироваться на завтра. Вы вытаскиваете их из дома, мы влезаем в него и разыгрываем Капитана Видео.
     - Великолепно, Билл, - сказала Стефани.
     Ее пейджер запищал. Она сняла аппарат с пояса и посмотрела на цифры.
     - Где у тебя телефон, Алекс?
     Я провел ее в кухню и крутился рядом, пока она набирала номер.
     - Это доктор Ивз. Я только что получила... Что?.. Когда?.. Хорошо, дайте мне дежурного детского врача... Джим? Это Стефани. Что случилось?.. Да-да. Это уже не в первый раз. Все написано в истории болезни... Абсолютно, продолжай внутривенное вливание. Похоже, что ты все делаешь правильно, но подготовь мне полный токсикологический анализ. Обязательно проверь гипогликемические изменения. Еще проверь, нет ли на теле следов уколов, но так, чтобы никто об этом не знал, хорошо? Очень важно, Джим. Пожалуйста... Спасибо. И держи ее в абсолютной изоляции. Никто не должен входить в ее комнату... Особенно они... Что?.. Снаружи в холле. Оставь портьеры открытыми так, чтобы они могли видеть ее, но никто не должен входить вовнутрь... Мне все равно... Я знаю. Пусть, я буду отвечать, Джим... Что?.. Нет. Держи ее в блоке интенсивной терапии. Даже если ей станет лучше... Мне все равно, Джим. Найди где-нибудь кровать. Этот случай решающий... Что?.. Скоро. Насколько это возможно - наверное, через час. Только... Что?.. Да, конечно... Хорошо, спасибо. Я так тебе обязана.
     Она повесила трубку. Белое лицо, вздымающаяся грудь.
     - Опять, - проговорил я.
     Она посмотрела мимо меня. Схватилась за голову.
     - Опять, - сказала она. - На сей раз девочка без сознания.

31

     Ночь. В "палатах Чэппи" тихо. В свободных комнатах нет недостатка.
     Наша комната находится через две двери от палаты 505W. Палаты Кэсси.
     Этот холодный, чистый больничный запах.
     Изображения на телеэкране черно-белые, нечеткие и мелкие. Уменьшенная, замкнутая реальность.
     В комнате холодно и чисто, но воздух спертый, как в любой больнице, хотя в этой палате долгое время никого не было.
     Я пробыл здесь большую часть дня и весь вечер.
     А теперь уже ночь...
     Дверь закрыта на задвижку. Комната погружена в темноту, за исключением сфокусированной желтой параболы от угловой напольной лампы. Двойные драпировки закрыли Голливуд. Я сижу на оранжевом стуле. Ощущение обреченности, как у любого пациента. Из холла едва доносится транслируемая по громкоговорителям музыка.
     Человек, который называет себя Хененгардом, сидит на другой стороне комнаты, вблизи лампы. Он уместился на таком же, как у меня, стуле, который придвинул к пустой кровати. Маленький черный радиопередатчик лежит у него на коленях.
     Постель оголена до матраса. На тиковой обивке - клонящийся на сторону бумажный холмик. Правительственные документы.
     Та бумага, которую Хененгард читает в данный момент, задержала его внимание более чем на час. Внизу виднеется линия цифр и звездочек, я заметил и слово: "МОДЕРНИЗИРОВАННЫЙ". Но не уверен, правильно ли прочитал, потому что нахожусь слишком далеко и ни он, ни я не желаем менять свои позиции.
     У меня тоже есть что почитать: последние отчеты лаборатории о состоянии Кэсси и совершенно новая статья, которую мне всунул Хененгард. Пять печатных страниц - рассуждения профессора У. У. Зимберга по вопросу о мошенничестве с пенсиями, написанные строгим юридическим языком со множеством вычеркнутых черным маркером слов.
     Мой взгляд вновь обратился к телеэкрану. На мониторе никакого движения, только медленное падение капель подсахаренной воды в пластиковой трубке. Я исследовал маленький бесцветный мир от края до края. В тысячный раз...
     Постельное белье и решетка кровати, пятно темных волос и пухлая щечка. Счетчик аппарата для внутривенного вливания с вводными и выходными трубками и запорами...
     Я уловил движение на другой стороне комнаты, но не обернулся. Хененгард вынул ручку и что-то вычеркнул.
     В соответствии с документами, которые он показал Майло в кабинете заместителя начальника, в ту ночь, когда искромсали Дон Херберт, он находился в Вашингтоне, округ Колумбия. Когда мы на рассвете ехали в больницу, Майло сказал мне, что проверил эти данные.
     - На кого именно он работает? - поинтересовался я.
     - Подробностей не знаю, но это какой-то вид секретной оперативной службы, возможно, связанной с министерством финансов.
     - Секретный агент? Думаешь, он знаком с нашим приятелем-полковником?
     - Сам размышлял на эту тему. Он очень быстро обнаружил, что я занимаюсь компьютерными играми. После того как мы вышли от заместителя начальника; я упомянул имя полковника и в ответ получил недоуменный взгляд; но меня не удивило бы, если они оба бывают на одних и тех же приемах. Скажу тебе одно, Алекс, этот тип не просто оперативный агент, у него за спиной настоящая опора.
     - Опора и мотивировка, - добавил я. - Четыре с половиной года, чтобы расплатиться за своего отца. Как, ты думаешь, он смог добыть бюджет в миллион долларов?
     - Кто знает? Возможно, поцеловал нужный зад, проткнул нужную спину. Или, может быть, речь шла о заклании быка для нужной персоны. Что бы там ни было, он шустрый парнишка.
     - И хороший артист - так близко подобраться к Джонсу и Пламбу.
     - Так что в один прекрасный день он выдвинет свою кандидатуру в президенты. Ты знаешь, что превысил скорость на двадцать миль?
     - Если я нарвусь на штраф, ведь ты сможешь замять это дело, правда? Ты опять настоящий полицейский.
     - Ага.
     - Как это тебе удалось?
     - Никак. Когда я пришел к заместителю начальника, Хененгард был уже там. Он сразу же вцепился в меня, потребовал, чтобы я объяснил, почему слежу за ним. Я подумал и решил сказать правду - а что мне оставалось делать? Притвориться, что меня не так-то легко напугать и дать департаменту возможность упомянуть меня в сводке за неправильное использование рабочего времени и оборудования? Потом вдруг он начинает засыпать меня вопросами о семье Джонсов. Все это время заместитель начальника сидит за своим столом и не произносит ни единого слова, и я подумал: вот теперь все, начинай думать о частном предприятии. Но, как только я закончил, Хененгард поблагодарил меня за сотрудничество и сказал: это безобразие, что при современном состоянии преступности парень с таким опытом, как у мен