лет
спустя, являют собой подлинную Динамическую силу в социальном развитии. В
этом и состоял истинный моральный урок "ведуна" у Зуньи. Если бы те жрецы
убили бы его, то они значительно подорвали бы возможности своего общества
расти и изменяться.
   Подмывало рассмотреть все моральные конфликты в мире и рассмотреть, как
они один за другим подойдут для данного типа анализа, но Федр сообразил,
что если заняться этим, то конца-краю не будет. Куда бы он не глянул,
какие бы примеры не приходили ему на ум, они как будто все укладывались в
эти рамки, и характер конфликта обычно при этом становился гораздо яснее.
    
  
 И само собой разумеется, это очень хорошо подходило для ответа на вопрос
Райгела, который тревожил его весь день: Есть ли качество у Лайлы?
   Биологически - да, социально - нет. Это очевидно! Эволюционная мораль
просто вскрывает весь вопрос так же, как раскалывается арбуз Поскольку
биологические и социальные структуры почти не имеют отношения друг к
другу, то у Лайлы одновременно качество есть и его нет. Именно такое
чувство она и возбуждала, смешанное чувство наличия и отсутствия качества
одновременно. Вот в чем причина.
 
   Как вс„ просто! И это признак высококачественной теории. Так не просто
да„тся какой-либо витиеватый ответ. Этим вопрос снимается вообще, так что
даже сам удивляешься, зачем спрашивал.
   Биологически - она в порядке, социально - она на одной из низших
ступеней, в интеллектуальном плане - вообще ничто. А Динамически: Ах! Вот
тут-то надо быть поосторожнее. В ней бурлило нечто зверски Динамическое.
Вся эта агрессия, грубый разговор, странные вопрошающие голубые глаза. Как
будто сидишь на берегу, который то тут, то там подмывает и он осыпается:
Будет интересно поговорить с ней ещ„.
   Он шагнул впер„д к люку и посмотрел вниз. Кажется, она спит там на
рундуке. Ему тоже не мешало бы вздремнуть. К вечеру она, вероятно,
выспится и захочет сойти на берег. А он же будет совсем вар„ный.
   Федр обратил внимание, что приближающийся бакен слегка наклонился и у
его основания что-то бурлит. Течение в реке теперь было в обратную
сторону, и дальше движение будет замедлено. Скоро уже стемнеет, но к
счастью, им осталось уже немного.
   По положению баржи впереди видно было, что он сбился слишком близко к
тому берегу реки, где был Нью-Йорк. Он повернул нос на несколько румбов
вбок, чтобы не попасть на сторону встречного движения. На широком разливе
реки перед ним была баржа, которую толкал сзади буксир. По верху баржи
были трубопроводы, что значило, что везут либо нефтепродукты, либо
химикаты. Она направлялась в его сторону, и хотя он посчитал, что
опасности столкновения нет, он вс„ же свернул так, чтобы разойтись
подальше.
   Берега этого "моря" были далеко, но он разглядел, что здания и
береговые сооружения уже были пригородными. Позади них уже не видать
холмов, только серая промышленная дымка. Глянул на часы. Три тридцать. Ещ„
пару часов солнечного света. Видимо в Ньяк они доберутся ещ„ засветло.
Яхте сегодня хорошо досталось.
   Ураганный ветер, течение прибоя, а также естественное течение реки
потрепали е„ изрядно.
    
  
 И вс„-таки вот и ответ на вопрос Райгела. Можно теперь расслабиться.
Райгел просто танцевал от традиционного социально-биологического кодекса
морали, которого наверняка сам и не понимал.
   По мере углубления в эти вопросы Федр понял, что разделение этих
статичных моральных кодексов весьма важно. По существу они представляли
собой небольшие самодостаточные моральные империи, так же изолированные
друг от друга, как и статические уровни, чьи конфликты они разрешали:
   Во-первых, есть моральные кодексы, устанавливающие превосходство
биологической жизни над неживой природой. Во-вторых, есть также моральные
кодексы, провозглашающие превосходство социального порядка над
биологической жизнью:
   обычные нормы морали, запрещение наркотиков, убийства, прелюбодеяния,
воровства и тому подобное. В третьих, есть моральные кодексы,
устанавливающие превосходство интеллектуального порядка над социальным:
демократия, суд присяжных, свобода слова, свобода печати. И наконец, есть
четвертая Динамическая мораль, которая не является кодексом. Он полагал,
что е„ можно было бы назвать "кодексом Искусства" или чем-нибудь в этом
роде, но искусство обычно считается настолько побочным явлением, что такое
название просто подрывает всю его важность. Мораль того "ведуна" у Зуньи и
была Динамической моралью.
   Получалось так, что статичные структуры, которые связывают и удерживают
один уровень организации, часто на другом уровне организации вынуждены
сражаться за сво„ существование. Мораль - это не простой набор правил. Это
очень сложная борьба конфликтующих структур ценностей. Этот конфликт - то,
что оста„тся от эволюции. Новые структуры по мере развития приходят в
противоречие со старыми. И каждый этап эволюции оставляет после себя ворох
проблем.
   Из этой борьбы между конфликтующими статическими структурами возникают
концепции добра и зла. Таким образом, зло болезни, которую врач абсолютно
морально должен искоренить, на более низком статическом уровне морали
зародыша вовсе не является таковым. Зародыш прилагает моральные усилия,
чтобы предотвратить собственное разрушение более низкими неорганическими
силами зла.
   Федр считал, что и большинство прочих противоречий ценностей можно
проследить до эволюционных причин, и при таком анализе можно иногда
выявить рациональную основу для классификации противоречий и найти им
рациональноеразрешение. При структурировании морали по уровням развития
сразу обретают форму всякого рода туманные и смутные идеи морали, которые
витают в нашем современном культурном наследии. Примером тому является
"порок". В эволюционной морали смысл этого слова вполне ясен. Порок - это
конфликт между биологическим и социальным качеством. Такие вещи, как секс
и пьянство, наркотики и табак обладают высоким биологическим качеством, то
есть чувствуешь себя при них приятно, но они вредны по социальным
причинам. На них уходят все деньги. Разрушается семья. Они представляют
угрозу стабильности общества.
   Подобно тому, что Райгел бросал ему в лицо сегодня утром, старая
викторианская мораль. Она целиком и полностью находится в рамках этого
кодекса, социального.
   Федр считал, что сам по себе этот кодекс не так уж и плох, но он ведь
никуда не вед„т. В н„м не ощущается истоков и нет целенаправленности, а
без этого он и есть то, что есть: безнад„жно статичен, безнад„жно глуп,
одна из форм самого зла.
   Зло: Если бы он заявил об этом лет сто пятьдесят назад, то у него были
бы серьезные неприятности. Люди тогда сильно злились, если посягали на их
социальные институты, и применяли репрессии. Его даже могли бы подвергнуть
остракизму, как представляющего определ„нную социальную угрозу. А если бы
это случилось лет шестьсот назад, то его могли бы и сжечь на костре.
   Но теперь риска почти нет. Сейчас это просто деш„вая попытка попугать.
Все считают викторианские кодексы глупыми и злыми, по крайней мере
старомодными, за исключением, возможно, некоторых религиозных
фундаменталистов, ультраправых и тому подобных невежественных,
необразованных людей. Вот почему проповедь Райгела сегодня утром
показалась такой особенной. Как правило люди подобные Райгелу проповедуют
то, что заведомо популярно. Тут уж совершенно безопасно. Разве он не знал,
что вс„ это уже прошло несколько лет назад? Где же он был во время
революции шестидесятых годов?
   Где он был в течение всего этого столетия? Ведь именно это и
происходило в стране: борьба между интеллектуальными и социальными
структурами. Ведь это главный мотив двадцатого века. Возобладает ли
общество над интеллектом, или же интеллект будет все-таки господствовать в
обществе? И если победит общество, то что же тогда останется от
интеллекта? А если победит интеллект, что будет с обществом? Эволюционная
же мораль именно это и выявляла яснее всего. Интеллект не является
придатком общества так же как и общество - не придаток биологии.
   Интеллект ид„т своим собственным пут„м, и в процессе этого воюет с
обществом, стремится подчинить его себе, заключить общество под стражу.
Эволюционная мораль гласит, что для интеллекта морально поступать так, но
она также содержит предупреждение: так же как общество, которое ослабляет
физическое здоровье своего народа, ставит под угрозу свою собственную
стабильность, так и интеллектуальная структура, ослабляющая и разрушающая
свою социальную базу, также подрывает свою собственную стабильность.
   Даже лучше сказать "уже поставил под угрозу". Это уже случилось. В
нашем веке произош„л фантастический интеллектуальный рост и фантастический
социальный разгром. Оста„тся лишь спросить: как долго может продолжаться
этот процесс?
    
  
 Немного погодя Федр разглядел впереди причалы яхт-клуба в Ньяке, Райгел
говорил, что там он и будет. На сегодня плаванье почти закончено. Когда
яхта подошла ближе, он сбавил ход двигателя и отвязал якорь на палубе.
   В люке снова появилось лицо Лайлы.
   Оно его на мгновение поразило. Она вс„-таки реальна. Все эти
теоретические мысли о прогрессивной метафизической абстракции под
названием "Лайла" находились вот тут перед ним, только и всего.
   Волосы прич„саны, а в вырезе свитера виднелись лишь буквы "ЮБ" у не„ на
майке.
   - Теперь мне немного лучше, - сказала она.
   Но выглядела она ничуть не лучше. Косметика лишь изменила е„ лицо в
худшую сторону: какая-то маска. Кожа белая от пудры. Чужие черные брови
отдавали контрастом от светлых волос. Зловещие предсмертные тени под
глазами.
   Он заметил, что на некоторых из плотов-причалов были красно-белые
метки, как будто бы они предназначены для гостей. Он приглушил двигатель и
повернул судно широкой дугой так, чтобы подойти к крайнему из них. Когда
же посчитал, что у судна достаточно инерции доплыть самому, он переключил
скорость на нейтраль, схватил якорь и прошел впер„д, чтобы зацепиться за
причальный плот. Было ещ„ достаточно светло. Через полчаса уже наступит
темень.
    
  
 14
  
  
 Лайла осмотрелась. Впереди был длинный, длинный мост. Он тянулся в
направлении противоположного берега огромного озера, на котором они теперь
были. По мосту шло много машин. - Наверное едут в Нью-Йорк, - подумала
она. Теперь уж близко.
   У причала вокруг них были другие суда, но на борту вроде бы никого не
было. Все вокруг было и заброшено. Все как будто только что ушли. Где же
они? Река как бы пришла сюда. Слишком уж тихо. Что произошло сегодня дн„м?
Она не очень-то хорошо помнила. Она чего-то испугалась. Ветер и шум. Затем
она уснула. И вот теперь здесь. Зачем?
   И зачем это она здесь, подумалось ей. Не знаю. Ещ„ один какой-то город,
ещ„ один мужчина, наступает ещ„ одна ночь. Это будет долгая ночь.
   Подош„л капитан, как-то забавно глянул на не„ и сказал: "Помоги мне
спустить ялик на воду. Я могу и сам, но вдво„м легче".
   Он отв„л е„ к мачте и спросил, умеет ли она работать с леб„дкой. Она
ответила утвердительно. Тогда он подцепил фал от мачты к лодке, лежавшей
вверх дном на палубе, и велел ей крутить леб„дку. Она взялась, но было
тяжело, и она поняла, что это ему не нравится. Но она продолжала вертеть,
со временем лодка повисла в воздухе на фалу, и капитан отв„л е„ за борт
яхты. Он велел ей опускать помалу.
   Она отпустила трос лебедки.
   - Медленно! - крикнул он.
   Она стала отпускать помедленнее, а капитан придерживал лодку руками,
чтобы опустить е„ в воду. Затем обернулся и сказал: "Хорошо". По крайней
мере хоть что-то она сделала правильно. Он даже слегка улыбнулся.
   Может быть вечер сегодня будет не так уж плох.
   Лайла спустилась вниз и достала из чемодана старое полотенце и
последнюю смену белья, фен и косметический набор. Она взяла с раковины
кусок мыла и завернула его в мочалку, чтобы взять с собой.
   Когда она вернулась на палубу, капитан уже приладил трап, чтобы можно
было спуститься в лодку. Она спустилась туда, а он последовал за ней с
какими-то парусиновыми заплечными мешками. Интересно, зачем это они?
   Грести почти что не пришлось. До берега, где было несколько деревянных
свай и захудалый деревянный док с белым домом неподал„ку, было совсем
близко. За домом косогор подымался к какому-то городку.
   Внутри белого здания служащий показал им, где находятся душевые кабины.
Капитан заплатил ему за стоянку и за душ. Затем они прошли по длинному
коридору и она вошла в дверь с надписью "Дамы". Внутри был захудалый душ и
деревянная скамья рядом. Она долго искала выключатель. Пропустила воду,
чтобы та пошла потеплей, разделась и сложила одежду на скамью.
   Душ был горячий. Хорошо! Иногда в таких местах вода бывает только
холодной. Она стала под струю и стало очень приятно. Она впервые принимала
душ с тех пор, как "Карма" останавливалась в Трой. Ей всегда не хватало
душа. На судах вс„-таки не чисто.
   Мужчины тоже грязнули. Она особенно пот„рла те места, где капитан
трогал е„ прошлой ночью.
   Ему нужен кто-то вроде не„. От него воняет как от движка грузовика.
Рубашка, что на н„м, да он не меняет е„ неделями. Да она делает ему просто
одолжение, отправляясь с ним во Флориду. Он не умеет и позаботиться о
себе. Она-то уж им займ„тся.
   Хотя ей не хочется связываться с ним. Ей не хотелось теперь связываться
ни с кем. Со временем они начинают привязываться как Джим, и вот тут-то
начинаются беды.
   Лайла вытерлась полотенцем и начала одеваться. Блузка и юбка помялись,
но вскоре складки разгладятся. Она нашла розетку у зеркала рядом со
скамь„й, вставила туда вилку фена и направила его себе на волосы.
   Манхэттен уже близко. Если только Джейми там, он вс„ устроит. Как
хорошо было бы увидеться! Может быть. Но у него бывает по всякому. Может,
его там и нет. Тогда ей будет плохо. Что она тогда будет делать? Не
хотелось даже думать об этом.
   Она вспомнила, как говорила капитану, что сготовит ужин.
   Вот для этого-то и н„с он заплечные мешки, чтобы набрать провизии.
Может, если она как следует сготовит, то он и довез„т е„ до самой Флориды.
   Она медленно и тщательно наложила косметику, закончив, пошла по
коридору, а за углом е„ уже ждал капитан. Пока она шла к нему, заметила,
что выглядит он теперь лучше. Он вымылся и побрился, к тому же сменил
рубашку.
   На улице уже стемнело. Они пошли вдоль улицы с фонарями вверх по
косогору. Рядом прошли какие-то люди, даже не глянув на них.
   Это был вовсе не какой-то захудалый городишко. Больше похож на
пригород. Улица была не слишком широка, довольно грязная и удручающая, как
это бывает в больших городах. Попав в город, она стала искать витрины
магазинов, но смотреть особенно было не на что.
   Ей вдруг почудилось, что пахнет жареной картошкой. Но поблизости не
было видно ничего похожего на "Макдональд", "Б„ргер Кинг" или что-либо в
этом духе.
   Как же ей хочется жареной картошки! Голодна, как волк!
   Она подумала, может купить на вынос. Но тогда еда совсем остынет, пока
они доберутся до яхты. Лучше самой приготовить. Но ведь тогда нужна
какая-то посуда.
   Она спросила капитана, есть ли у него фритюрница. Он ответил, что
толком не помнит. Может и есть, понадеялась она.
   В гастрономе цены были слишком высоки. Она взяла два дорогих
филе-миньона, крупной айдахской картошки и масла для поджарки, затем
шоколадный пудинг на десерт и хлеба, чтобы поутру сделать тосты. Яиц,
сливочного масла и бекона для яичницы. Молока.
   Когда она нагнулась, чтобы взять молоко, в не„ ткнулась торговая
тележка. Лайла воскликнула: "О, простите!" - Вина была вовсе не е„, но
женщина по виду служащая магазина лишь смерила е„ холодным взглядом и
вовсе не стала извиняться.
   Лайла набрала целых два пакета продуктов. Очень уж проголодалась. Ей во
всяком случае нравилось покупать продукты. Большую часть этого ей,
вероятно, и не удастся съесть.
   Но не будем загадывать. А вдруг они с капитаном ещ„ поладят. Тогда
можно будет пойти с ним за покупками в Нью-Йорке. Ей нужно было многое.
   Наполнив тележку продуктами, она подошла к кассе и увидела, что
кассирша - та самая женщина, что толкнула е„. С тем же холодным взглядом.
Она чем-то была похожа на мать Лайлы. Лайла как можно любезнее спросила,
можно ли будет отвезти на этой тележке продукты на судно. А то в руках
пакеты нести довольно неудобно.
   Но в ответ прозвучало: "Нет".
   Лайла глянула на капитана, но тот ничего не сказал. Он просто
расплатился не меняя выражения лица.
   Они каждый взяли по пакету и двинулись к выходу, как вдруг раздался
громкий возглас "Ай!", затем "ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!", потом: "Я СКАЖУ МАМЕ!!!"
   Лайла обернулась и увидела, что кассирша держит за воротник черную
девочку, которая отбивается от не„ и ор„т: "ОТПУСТИТЕ! ОТПУСТИТЕ! Я СКАЖУ
МАМЕ!!!"
   - Я говорила тебе не появляться здесь! - сказала продавщица.
   Девочке на вид было лет десять-двенадцать.
   - Пойдем, - заметил капитан.
   Но Лайла вдруг неожиданно для себя сказала: "Оставьте е„ в покое!"
   - Не встревай, - сказал капитан.
   - Я МОГУ ЗАХОДИТЬ СЮДА, ЕСЛИ МНЕ НУЖНО! - закричала девочка. - Вы не
смеете мне приказывать!
   - ОСТАВЬТЕ Е‚ В ПОКОЕ, - повторила Лайла.
   Женщина ошарашено глянула на не„: "Так ведь это же НАШ МАГАЗИН"
   Лайла взорвалась: "ОСТАВЬТЕ е„ в ПОКОЕ, или я вызову полицию!"
   Женщина отпустила девочку. Та выбежала мимо Лайлы и капитана в двери
магазина.
   Продавщица сердито смотрела ей вслед. Затем она уставилась на Лайлу. Но
поделать она ничего не могла.
   Вс„ кончилось. Лайла с капитаном вышла вон. Там девчонка глянула на
не„, быстро улыбнулась и бросилась прочь.
   И что это за чертовщина на тебя нашла? - спросил капитан.
   - Она разозлила меня.
   Тебя вс„ злит.
   Такая я уж есть, - ответила Лайла. - Теперь я буду чувствовать себя
хорошо.
   В винном магазине они купили две бутылки спиртного, пару бутылок
содовой и пакет льда. Теперь они нагрузились изрядно и пошли вниз по узкой
улице назад к белому домику, где стояла яхта.
   И чего это ты ввязалась в эту ссору? - спросил капитан. - Какое тебе до
этого дело?
   Люди так дурно обращаются с детьми, - ответила Лайла.
   А мне казалось, что у тебя и своих проблем хватает, - продолжал он.
   Она ничего не ответила. Но чувствовала себя правой. Ей всегда
становилось лучше после таких вот взрывов. Не понятно почему, но так было
всегда.
   Пока они шли к реке, капитан не проронил ни слова. Он сердился.
   - Ну да ничего, - подумала она. - Пройд„т.
   У причала было так темно, что лодку едва было видно. Надо было
внимательно смотреть под ноги. Ей не хотелось уронить продукты.
   Капитан поставил свой пакет на пол дока и отвязал лодку. Затем велел
Лайле забираться в лодку. Передал ей весь багаж и влез в лодку сам.
   Весь этот груз мешал грести двумя в„слами, так что он стал грести одним
веслом по очереди то с одной стороны, то с другой.
   Оглянувшись назад, она заметила, что большой мост смотрелся тенью на
фоне светлого зарева не небе от Нью-Йорка. Было так красиво. Она опустила
руку в воду и почувствовала тепло.
   И тут ей стало совсем хорошо. Она уже знала, что они поедут вместе во
Флориду. И сегодня хорошо проведут вечер.
   Когда они добрались до темного борта яхты, капитан придерживал лодку,
пока Лайла взобралась на борт. Затем в темноте он передал ей сумки и
пакеты с провизией, и она поставила их на палубу.
   Затем, пока он взбирался на корабль и привязывал лодку, она отнесла
сумки вниз.
   Она ткнула выключатель на боку плафона и свет загорелся, хоть и не
очень яркий.
   Вынула бутылки виски и содовой из сумки, а остальные бутылки и л„д
положила в холодильник. Затем она вынула из сумки остальные продукты,
чтобы достать свои банные принадлежности. Она вынула вс„, пошла и
переложила их в свой чемодан на рундуке, кроме мокрого полотенца. Она
повесила его на краю рундука просушиться.
   Капитан велел ей подойти и подержать фонарь.
   Она подошла и держала его, пока он открывал деревянную крышку на палубе
и