ю, но вряд ли в такой же степени возросло
удовлетворение от пользования ими. Вряд ли можно сказать с
определ„нностью, что люди теперь стали счастливее, чем во времена
викторианской эры. "Погоня за счастьем" превратилась как бы в гонку за
научно созданным механическим зайцем, который уходит от вас впер„д
независимо от скорости, с какой вы его преследуете. И если бы его удалось
поймать хоть на несколько мгновений, то у него оказывался какой-то
специфический синтетический, технологический привкус, от которого вся
гонка становилась бессмысленной.
   Каждый вроде бы руководствуется "объективным, научным" взглядом на
жизнь, который гласит, что его сущность и есть в его собственной
материальной оболочке.
   Идеи и общества - это продукт мозговой деятельности, а не наоборот. Два
мозга не могут слиться физически в одно целое, и поэтому могут общаться
друг с другом лишь как судовые радисты, посылая сообщения друг другу в
ночи. Научная, интеллектуальная культура превратилась в культуру миллионов
изолированных людей, живущих и умирающих в каморках психического
одиночного заключения, не способных разговаривать друг с другом и судить
друг о друге, ибо, говоря научным языком, это вообще невозможно. Каждому
индивиду в своей изолированной каморке говорят, что как бы он ни старался,
как бы усердно ни работал, вся его жизнь - ничто иное, как жизнь
животного, котороежив„т и умирает как любое другое животное.
   Можно придумать себе некие моральные цели, но это будут лишь
искусственные построения. Выражаясь по научному, у него нет целей.
   Где-то после двадцатых годов на землю опустилось тайное одиночество,
настолько пронизывающее и настолько всеохватывающее, что только сейчас мы
начинаем осознавать его масштабы. Эта научная, психическая изоляция и
тщетность стали ещ„ худшей тюрьмой для духа, чем были старые викторианские
ценности. Та поездка на трамвае с Лайлой так много лет тому назад. Такое
же ощущение. Нет возможности когда-либо понять Лайлу, и она никогда не
сможет понять его, ибо вс„ время мешают интеллект и отношения, его
продукты и приспособления. Они утратили в какой-то степени реальность. Они
живут как в кино, проецируемым интеллектуальным, электромеханическим
аппаратом, созданным для их счастья, гласящим:
    
  
 РАЙ " РАЙ " РАЙ "
    
  
 но который ненароком закрыл перед ними дверь к самой жизни и разъединил
их самих.
    
 
 
   23
  
  
 Лайле чудилось, что она в каком-то сне. Когда он начался? Не вспомнить.
Когда она напугана, мозг всегда начинает работать вс„ быстрее и быстрее.
Зачем ему было брать таблетки из кошелька? С таблетками было бы не так
страшно. Он вероятно подумал, что таблетки - какой-нибудь наркотик или ещ„
что-либо. Вот почему их забрали. Она определяла свою потребность в них по
степени страха.
   Сейчас они очень нужны ей.
   Надо было забрать свой чемодан ещ„ дн„м, как она и хотела. Тогда не
надо было бы идти сейчас на яхту вот так. А уже стемнело.
   Проклятый официант. Мог бы дать сколько-нибудь денег, чтобы выручить.
Тогда она смогла бы взять такси. Теперь же у не„ нет ничего. Он в„л себя
так, как будто она лжет . Но она ведь не лгала. И он это понял. Он мог бы
заявить на не„. Но это уж неважно. Он же представил дело так, как будто бы
она что-то сделала не так, а ведь знал, что ничего плохого она не сделала.
   Стало холодней. Ветер продувает даже сквозь свитер. Улицы здесь такие
грязные.
   Вс„ так паршиво. Вс„ истаскано и холодно.
   Начинается дождь.
   Она даже не представляет себе, туда ли ид„т. Вроде бы подходит к реке.
   Посмотрев в конец улицы, она увидела магистраль, по которой быстро
двигались машины. Но парка, который она ожидала увидеть, не было. Может
быть, она потеряла ориентацию и ид„т не в ту сторону? Дождь сверкал в
свете фар. Она помнит, что когда они с капитаном шли с судна, там был парк.
   Может быть взять такси и не платить. Она заметила одно на подходе с
выключенными огнями. Хотела было махнуть ему, но не стала. В прежние
времена она так бы и поступила. И плюнула бы ему в лицо, если бы
потребовал плату. А теперь она так устала. И скандалить ей совсем не
хотелось.
   Может попросить у кого-либо денег. Нет, ничего не выйдет. Никто ей не
даст. По крайней мере не здесь. В этом городе опасно обращаться к людям
без причины.
   Могут сделать что угодно.
   Можно обратиться к полицейскому или куда-нибудь в приют.
   : Но тогда е„ раскроют. В этом городе если уж раз попадешься, то больше
с ними связываться не захочешь.
   Не хочется идти вдоль реки до самой яхты. Да и вряд ли ей там
понравится. Она будет идти по этой стороне дороги, пока не увидит
пристань, и только тогда перейдет шоссе.
   Тот человек, который смотрел на не„ в окно ресторана. Плохо дело. Лет
десять-пятнадцать назад он бы ворвался в дверь, даже если бы его не
пускали. А теперь он просто прош„л мимо. Ей вспомнилось, как говаривала
Алли: "Ты ничуть не меняешься, милочка, а они меняются". Она также
повторяла: "Когда не надо, так их пруд пруди. А когда тебе кто-то нужен,
так не найти".
   Интересно, где сейчас Алли. Ей наверно уж лет пятьдесят. Наверно она
стала старушкой-побирушкой, как те, что она видела вчера. Вот такой станет
и Лайла.
   Бомжихой. Будет сидеть где-нибудь на решетке теплотрассы, стараясь
согреться в старом накутанном на себе тряпье:
   : Как та ведьма в витрине. С большой бородавкой на носу, нависающем над
подбородком:
   Надо бы поправить прическу. Выглядишь как крыса. Ветер так намочил
волосы, что она должно быть очень похожа на ведьму.
   Должен быть большой замок с высоким зел„ным шпилем на крыше, высоко
взлетающим в небо. Это ей запомнилось. Когда добер„тся до замка, надо
будет спуститься к реке, и там должная быть яхта. Она запомнила это, когда
они уходили оттуда.
   Туфли у не„ стали хлюпать. Одежда тоже промокла, да ещ„ эти рубашки.
Может стоит остановиться и подождать, пока не перестанет дождь. Но тогда
ведь не добер„шься до замка. Пока не достигнешь замка, остановиться просто
негде.
   И почему только она не разучилась злиться на людей? Всегда полагаешь,
что кто-то подверн„тся и спас„т тебя, но на этот раз слишком поздно.
Кто-нибудь милый прид„т и спас„т тебя. Как вот капитан. Ты ведь всегда
надеялась на это, не правда ли? Но теперь они все исчезли, Лайла. Капитан
- последний. Их больше не будет, Лайла. Он был последним.
   Вот об этом дал ей понять тот человек, что смотрел в окно.
   Рубашки, что она купила капитану, совсем промокли. Теперь он даже не
отдаст деньги за них. Может, если бы она переждала где-нибудь в подъезде,
пока не кончится дождь, то рубашки были бы сухими. Надо было не
выбрасывать пакет, в котором они лежали. Тогда бы они не вымокли. Тогда
можно было бы вернуть рубашки в магазин и получить деньги хотя бы на
такси. Но ведь, чтобы вернуться в магазин, тоже надо взять такси. К тому
же магазин уж наверно закрылся.
   И чек был в пачке с деньгами. Может они вспомнят е„. Да где там:
   : А вдруг на яхте есть деньги. Можно пойти туда и поискать во всех
ящиках и подобных местах. А затем она вспомнила, что попасть внутрь не
сможет. Она ведь не знает кода. Ей прид„тся просто ждать, пока не появится
капитан и не впустит е„ внутрь. А коль он будет там, то она уже не сможет
рыться в ящиках. Может он даст ей денег. Нет ведь он был так сердит.
Ничего он ей не даст.
   А что, если ей придется идти всю ночь, а реку так и не найд„т? Что если
она уже прошла мимо замка? Тогда будешь идти и идти, и так и не найд„шь.
Она даже не может спросить, где находится судно. Она ведь не помнит, как
называется то место, где осталась яхта. Ей просто подумалось, что это в
этом направлении. А вдруг она вовсе не найд„т ничего, и тогда лишь
прид„тся идти и идти.
   А потом капитан верн„тся и отплыв„т без не„, и она больше не увидится с
ним. И все е„ вещи там! Он хочет забрать е„ чемодан! Со всем содержимым! А
ведь там вс„, что у не„ только есть!
   Не видно никаких признаков реки. Можно было бы спросить у кого-нибудь,
где находится пристань для яхт, но она не соображала, что надо спрашивать.
Дома медленно менялись, пока она проходила мимо. Она не узнавала ни одного
из них.
   Кто-то едет на велосипеде. Проехал совсем рядом. Становилось вс„ тише и
спокойней. Квартал вроде бы получше, но сказать трудно. Обычно такое
случается тут.
   Наверное, она ушла слишком далеко. Ничего вокруг не узнать. Не надо
было удаляться от реки. Скоро она очутится где-нибудь в Гарлеме, а ей
этого не хочется. Уж во всяком случае не ночью. Некоторые из окон
зарешечены и снизу опутаны колючей проволокой.
   Никакого замка нет. Замок должен бытьвысоким, с зел„ным шпилем, похожим
на космический корабль, но ведь нет этого.
   И с чего это она пошла туда и стала обзывать капитана, а он
рассердился? Теперь даже не знаешь, что делать. Если бы только она была
полюбезней с ним, вместо того, чтобы ругаться, то сейчас бы уже ехала с
ним во Флориду.
   Не надо было пытаться заставить его брать с собой Джейми. Она
вспомнила, как он весь напрягся, когда она заговорила об этом. Не надо
было об этом и заикаться.
   Зря она с ним спорила. Если не будешь лебезить перед ними и
любезничать, то они тебе это припомнят. Заставят поплатиться. Им надо
показать, какие они важные и сильные. Если только пискнешь, что
сомневаешься в их силе и важности, они тебя возненавидят. Этого они не
могут принять. Они просто обязаны быть такими. Джейми дал ему понять, что
он слабак. И это ему не понравилось.
   Ей же всего лишь хотелось показать капитану, какова она на самом деле.
Ведь он говорил, что хочет знать о ней вс„. Он хотел понять, какова она в
действительности. Она и попробовала показать ему это и посмотреть, что из
этого выйдет. Джейми понял, что он из себя представляет. Он раскусил его
сразу.
   Не нужно говорить об их секрете: как они слабы. Тогда считают, что ты
этого не замечаешь. Если же сказать об этом, они страшно сердятся. И тогда
они воистину начинают ненавидеть тебя. Начинают обзываться. Так это было в
Рочестере. Но она вс„ же говорила им правду. Поэтому они стали говорить,
что она больная. Правды слышать они не хотят. И если сказать им е„, они
постараются сделать с тобой что угодно.
   Сильно болят ноги. Надо бы снять туфли и пойти босиком. Несмотря на
холод.
   Босиком будет приятно пройтись. Она пройд„тся ещ„ немного. И если не
покажется река, то она пожалуй снимет их. А может быть разденется совсем.
   Ей припомнилось, как однажды она шла домой, и пош„л дождь. А на ней
было новое платье. Она старалась укрыться под деревьями, и чувствовала
себя ужасно. Она знала, что дома ей попад„т, так оно и вышло. Одежда на
ней была такая мокрая, как будто бы она купалась. Пока она шла, туфли
хлюпали, она села у обочины в сво„м новом платье и заплакала, а дождь так
и хлестал. Затем ей стало лучше.
   Может, ей посидеть и теперь. Нет, только не здесь. Не сейчас.
   Она оперлась о столб указателя, сняла одну туфлю, затем другую. Так-то
лучше.
   Босиком идти так приятно.
   Хочется снять вс„. Просто снять вс„ с себя. Тогда кто-нибудь
остановится и поможет ей. Ведь е„ не замечают именно из-за одежды. А если
снять с себя всю одежду, то тогда они поймут, что она вс„-таки здесь.
   "Никогда ты не будешь счастлива таким образом , Лайла". В такие минуты
ей всегда слышался голос матери. Маленькие глазки-бусинки. Мать всегда
была права.
   Удовольствие ей доставляли только две вещи: быть правой и думать о том,
насколько она лучше всех остальных. Если ты сделаешь какое-нибудь хорошее
дело, она промолчит. Но если сделаешь что-либо не так, то она будет
талдычить об этом без конца.
   Но ведь ты же знаешь, что не делаешь ничего плохого. Ты никого не
обижаешь, ничего не крад„шь, и вс„ же люди ненавидят тебя за это.
   Если по настоящему полюбишь кого-то, то тебя за это готовы убить.
Приходится ненавидеть их и делать вид, что любишь. Тогда тебя станут
уважать. А зачем тогда жить, если можно лишь ненавидеть их и испытывать
ненависть к себе? Ей так обрыдло жить в этом мире, где все ненавидят друг
друга.
   И как только они могутжить при всей этой ненависти? Она же бесконечна.
И она сама уже становится такой. Они вынудили е„ к этому. Так вот
получается. Они втравили е„ в это, и ей не выбраться. Она пыталась
избавиться от этого, но не смогла. Ничего не осталось. Они отняли вс„.
   Они хотят лишь испачкать тебя. Именно это они и стараются сделать.
Испачкать, чтобы ты походила на них. Выпл„скивают свою грязь в не„ и затем
говорят:
   "Послушай, Лайла, ты ведь шлюха! Ты просто плеть!"
   Они терпеть не могут, когда люди занимаются любовью. А затем начинается
кулачная драка, где кому-то крепко доста„тся, все перепачкаются кровью, и
они просто обожают это. Или же затевается война или что-нибудь ещ„. Они
настолько запутываются, что стараются втянуть и тебя, чтобы запутать. Они
хотят впутать тебя так же, как запутаны сами, а когда это им уда„тся, ты
им нравишься. Тогда говорят: "Лайла, ты просто молодец!" На самом же деле
они сами безумцы. Не знают они тебя, Лайла. Никто тебя не знает. И никогда
не узнает!Но Господи боже мой, а сама-то ты знаешь их?!
   А после они становятся такими спокойными. Это когда они начинают
задумываться, как бы уйти от тебя. За минуту до прихода ты для них Царица
Мира, а минуту спустя ты просто мусор.
   Вот как капитан. Вот он получил сво„ удовольствие. А вот уже хочет,
чтобы она убралась. И теперь отправится со своей яхтой, деньгами и всем
остальным во Флориду, а е„ оставит здесь.
   Вокруг на улице никого не было, а у не„ возникло ощущение, что за ней
следят.
   Казалось, что если вдруг обернуться, то увидишь кого-то у себя за
спиной.
   Темные здания вокруг казались ей невиданными прежде. Какое-то скверное
кино, где убивают людей.
   А чего это она так испугалась? Бояться-то ведь нечего. По крайней мере,
никто е„ не ограбит. Им всего лишь достанутся вот эти рубашки. Вот будет
смеху. "Нате, - скажет она, - возьмите рубашки". Они и в толк-то не
возьмут.
   Она оглянулась, чтобы посмотреть, что выйдет. Ничего нет. Большинство
окон темны. И только кое-где за занавесками горел свет. В одном из окон
светился небольшой оранжевый круг. Он был похож на лицо.
   Кто-то выставил в окно фонарь-тыкву. Как та ведьма в витрине. Канун дня
всех святых.
   Как та старуха бомжиха вчера, похожая на ведьму. Она как-то странно
посмотрела на Лайлу. Как будто узнала е„. А может она и сама в
действительности ведьма! Вот почему она так на не„ смотрела.
   Нет, ведьмой ей быть не хочется. Когда она была маленькой, ей хотелось
носить пиратский костюм, но он достался Эмме. Лайле пришлось одевать
костюм ведьмы. Вот так и выглядела та старуха. Как та маска, которую она
надела вместе с костюмом ведьмы. Ей не хотелось надевать е„, на мать
заставила.
   Вновь всплыло лицо матери. "Лайла, ну почему ты не можешь быть такой
как Эммалин?".
   Ненавижу Эммалину! - заявила Лайла.
   Но ведь она же не ненавидит тебя.
   Это ты так думаешь, - ответила Лайла. Лайла уж знала, какая она в самом
деле. Всегда получала то, что хотела. Всегда подлизывалась. Вот этого и
хотелось матери. Лжи. Эмме всегда доставались новые платья, а Лайле
приходилось быть ведьмой.
   На похоронах дедушки мать заставила е„ одеть старое синее платье Эммы,
а все голубые и белые тарелки отдала Эммалине. Сегодня на одной машине она
видела пчелу и вспомнила остров и дедушку.
   Ей захотелось оказаться на том острове. У дедушки были пчелы, он
намазывал хлеб м„дом и давал Лайле. Она припомнила, что он всегда клал его
на бело-голубую тарелку. После похорон они продали дом, голубые и белые
тарелки отдали Эммалин, и Лайла больше не видела пчел. Она думала, что
пчелы улетели на остров вместе с дедушкой. Иногда они возвращались, она
снова видела их, и они всегда знали, где находится дедушка. Вот о чем
подумала она сегодня утром, когда увидела пчелу на машине.
   "Я же говорила тебе, Лайла, никогда ты не станешь счастливой таким
образом", - повторяла ей мать. На лице у не„ при этом была ухмылочка,
которая появлялась всегда, когда она портила кому-либо настроение.
   "Надоело мне слушать это, мама", - отвечала Лайла. - Какое счастье
нашла ты сама?"
   Глазки-бусинки, глазки, глазки:
   Мать полагала, что Лайла попад„т в ад, потому что она плохая, но ведь
на остров попадаешь независимо от того, хорошая ты или плохая. Просто
отправляешься туда и вс„. Он был на картине в гостиной дедушки.
   Из-за угла налетел ветер, пронизал е„ сквозь свитер и насыпал ей в
глаза не то песку, не то грязи. Ей пришлось стать вплотную к стене,
проморгаться и прочистить глаза.
   Вот! За углом здания она увидела его! Все-таки за ней следовали! Она
сосредоточилась, сосредоточилась изо всех сил. Она действительно колдунья,
потому что начало возникать лицо. Она может вызывать видения.
   Но за ней следовал вовсе не человек. Это была лишь собака. Как только
собака поняла, что е„ заметили, она сразу скрылась за углом дома.
   Она сосредоточилась ещ„ раз. Чуть погодя, медленно, оно стало возникать
снова.
   Она не двигалась, не сводила глаз с собаки, и та медленно, шаг за
шагом, стала подходить к ней. Когда она оказалась на середине дороги, она
узнала, кто это.
   Это Лаки! После стольких лет!
   "О, Лаки, ты вернулся, - прошептала она. - Ты снова цел".
   Она направилась к нему. Нагнулась было, чтобы погладить, но Лаки
отпрянул.
   "Не узна„шь меня, Лаки? - спросила Лайла. - Ты снова цел. Помнишь меня?"
   Следов от удара машины не видно.
   "Как ты выбрался с острова, Лаки? Ты плыл? А где же остров, Лаки? Мы
уже близко к нему теперь. Покажи мне дорогу."
   Но как только Лайла направилась к нему, Лаки пош„л впер„д, и пока она
следовала за ним, заметила, что ноги его почти не касаются земли, как
будто он в невесомости.
   Из глубины улицы появился грузовик без фар. Шума мотора почти не было
слышно.
   Страшно. Когда машина поравнялась с уличным фонар„м, она узнала, кто в
ней был, и сердце у не„ „кнуло. Теперь она вправду испугалась. Это был он!
Он наш„л е„.
   Последний раз она видела эту машину, когда е„ везли в металлолом. Всю
искореженную. Как и он сам. Вся дверца машины, откуда свешивалась его
голова, была в крови. В морге она так и не стала смотреть на него. Е„ не
смогли заставить смотреть на него.
   И вот он теперь явился в своем грузовике, вот тут на улице, сейчас он
откроет дверь и скажет: "Залезай!"
   Уж он-то знает, что делать. Он разыщет этого паршивого дружка Джейми,
который стащил у не„ деньги, и заставит вернуть их. Затем он его
отметелит. Одной левой.
   Он на это мастак. Он всегда кого-нибудь колотил. Сукин сын: Так не
следует говорить о мертвых. Как только она произнесла это, машина
вильнула, чтобы задавить Лаки.
   Но Лаки увернулся.
   Машина промчалась мимо, и она увидела, что в ней был тот, о ком она
подумала. Он посмотрел на не„ так, как будто бы ему нет до не„ никакого
дела. Но он узнал е„, и она узнала его, он поддал газу и грузовик уехал.
   Она помнила кровь. Все делали вид, что жалеют е„. Все они лицемерно
говорили:
   "Ох, Лайла, какая жалость!". Но это было лишь притворство. Они
ненавидели его так же, как ненавидели е„. Ублюдок. Не следует так говорить
о мертвых, но ведь он таким и был. Она говорила ему то же самое, пока он
был жив. Теперь уж нечего менять. Это ведь правда.
   Когда она завернула за угол, то увидела: вот он, замок! Лаки наш„л его!
Но он оказался совсем не там, где она думала. Она поняла, что можно
свернуть здесь и спуститься к парку и цементному складу, и лодки тоже
вроде бы там.
   Какой хороший п„с! Он всегда был такой. Кто-то видимо прислал его с
острова, чтобы указать ей путь. Теперь можно пойти на корабль, подождать
капитана, и тот отвез„т е„ вниз по реке на остров.
   Она не очень-то хорошо помнит цементный склад. Он чем-то пугал е„. Он
был похож на вольер со львами. С другой стороны были ступени, и совсем не
знаешь, кто там поджидает тебя. Она медленно прошла мимо, считая шаги:
   Она