Нет?..  Извини,  что  задаю  столько
вопросов. Сейчас ты мне  все  расскажешь  про  это  озерко.  А  твоя  тетя
Бенедикта тоже - настоящая графиня?
   - Ну, нет уж. Она нам все позволяет.
   Мы встали на колени у озерка. Мы  видели,  как  раскрываются,  встречая
прилив, анемоны; видели, как зловеще притаились в своих пещерах  раки.  Он
показал мне чудеса защитной  окраски:  утонувшие  палочки  -  не  палочки,
гальку - не гальку. Он показал мне, с какой яростью крохотная рыбка бьется
за свою икру с хищниками во много раз больше ее. Я тоже воспрял  духом  от
этого потока чудес. И одним из них был маленький профессор. Через  полчаса
я попросил его проводить меня к выходу. Когда мы встали, я сказал:
   - Спасибо, сэр. Меня давно так не волновало соприкосновение с наукой  -
с тех пор, как я читал "Путешествие на корабле "Бигль".
   - Мы считаем, что это самая лучшая книга на свете.
   На лугу олени окружили нас, как будто все  время  нас  дожидались.  Они
подталкивали меня и даже пихали из стороны  в  сторону.  Я  остановился  и
поговорил с ними по-французски. Галоп стоял в стороне и наблюдал. Когда мы
пошли дальше, он сказал:
   - Со мной они так не делают, и даже со смотрителем -  то  есть  гораздо
меньше. Только с вами и с Элспет... Они знают,  что  у  вас  электрические
руки.
   - Галоп! Галоп! Ты же ученый. Ты же знаешь, что этого не бывает.
   - Сэр, у природы много тайн, правда?
   Я не ответил. У выхода я спросил, не кажется ли ему, что  сестре  стало
немного лучше. Он посмотрел на меня. Он старался не заплакать:
   - Они говорят, что ей скоро ехать в Бостон на операцию.
   Я попрощался с ним за руку, потом положил ему руку на плечо.
   - Да... Да... У  природы  много  тайн.  Спасибо  за  напоминание.  -  Я
наклонился к нему и сказал: - Одну ты скоро увидишь. Твоей  сестре  станет
лучше. Зарубите себе на носу, доктор Скил: зрение у вашей сестры в  полном
порядке и она  может  спуститься  со  ступенек  вашей  веранды,  не  теряя
равновесия.


   На следующем занятии Элспет  выглядела  гораздо  лучше.  Она  вызвалась
продекламировать басню, которую выучила наизусть. Я взглянул  на  брата  -
понял ли он значение этого успеха. Он понял.
   Она сказала:
   - Галоп, скажешь мистеру Норту, о чем мы вчера решили попросить?
   - Мы с сестрой решили, что нам больше неохота читать басни... Нет,  они
нам очень нравятся, но теперь нам неохота... Нам  кажется,  они  на  самом
деле не про животных; они про людей, а нам с сестрой не нравится, когда на
животных...
   Он посмотрел на нее. Она сказала:
   - ...Смотрят как на людей. Мы перечли десять самых знаменитых  басен  и
подчеркнули места, где Лафонтен на самом деле присматривается к лисице,  к
голубю и вороне... и оказалось, их очень мало. Нет, он  замечательный,  но
вы велели Галопу читать Фабра. И мама выписала книги  из  Нью-Йорка  -  не
знаю, читали ли мы что-нибудь лучше.
   Наступило молчание.
   С легким жестом, намекающим на самоустранение, я сказал:
   - Ну, чтобы читать Фабра, я вам не нужен.
   - Мистер Норт, мы с вами поступили не совсем честно. Галоп убедил  маму
попросить вас, чтобы вы с  нами  читали.  Галоп  хотел,  чтобы  я  с  вами
познакомилась.  Вообще-то  мы  хотим,  чтобы   вы   просто   приходили   и
разговаривали с нами. Вы не откажетесь? Мы будем делать вид, будто  читаем
Лафонтена.
   Я серьезно смотрел  на  них,  по-прежнему  с  таким  видом,  как  будто
собираюсь встать.
   Она храбро добавила:
   - И он хочет, чтобы вы положили руки мне на голову.  Он  рассказал  мне
про Аду Николс. А у меня почти все время - такая боль... Вы  положите  мне
руки на лоб?
   Галоп смотрел на меня еще напряженней, еще настойчивей.
   -  Мисс  Элспет,  не  годится  мне  это  делать  без  разрешения  вашей
медицинской сестры.
   Как и прежде, она поманила мисс  Чалмерс,  и  та  подошла.  Я  встал  и
спустился с веранды на несколько ступенек. Я услышал слова мисс Чалмерс  о
том, что... "даме неприлично... не могу взять на себя  ответственность  за
такое неподобающее поведение... Вы моя пациентка, и я не  хочу,  чтобы  вы
возбуждались... Но если вы настаиваете, вы должны спросить у своей матери.
Если она спросит меня, я должна сказать, что решительно не одобряю...  Мне
кажется, эти занятия вам очень вредят, мисс Элспет".
   Мисс Чалмерс удалилась, кипя негодованием. Галоп встал и ушел в дом. Он
долго отсутствовал. Я решил, что маме впервые рассказывают о  происшествии
с Адой Николс. Пока мы ждали, я спросил Элспет, в какой школе она  училась
и нравилось ли ей там. Она назвала один из самых знаменитых пансионов.
   - Все время надо помнить, как ты должна себя вести.  Все  равно  что  в
клетке - дрессируют, чтобы ты стала дамой... как лошадей вальсу учат...  В
горах у тети Бенедикты можно встретить настоящего оленя,  на  воле.  Когда
олень  прыгает,  нет  ничего  на  свете  красивей,  а  эти  олени  никогда
по-настоящему и не прыгали. Тут ни места, ни причины нет,  чтобы  прыгать,
правда?.. Мистер Норт, вам когда-нибудь снится, что вы в тюрьме?
   - Да, снится. Хуже сна не придумаешь.
   - На будущий год отец хочет, чтобы меня, как у них говорится,  "вывезли
в свет". По-моему, это - не вывезти, а увезти от  него.  Девочки  в  школе
рассказывали про рождественские и пасхальные каникулы - три бала в вечер и
чаепития с танцами... молодые люди  стоят  стеной  и  все  время  на  тебя
смотрят. Как в зоопарке - правда?  Только  подумаешь  об  этом,  и  голова
начинает болеть. А отец хочет, чтобы я звалась "графиней Скил".
   - А вы не пробовали о чем-нибудь думать, чтобы отогнать эти кошмары?
   - Я пробовала - о музыке... а потом о  книгах,  которые  мы  с  Галопом
читали, но... - Она приложила ладонь ко лбу.
   - Мисс Элспет, я не  буду  дожидаться  разрешения  вашей  матери.  Мисс
Чалмерс живет в очень тесной клетке. Я положу вам  руку  на  лоб.  -  И  я
встал.
   В этот миг появился Галоп. Он направился прямо к мисс Чалмерс и  что-то
ей сообщил; потом подошел к нашему столу:
   - Мама сказала, что вы можете приложить руки ко лбу Элспет на несколько
минут.
   Что делать?
   Изображать шарлатана.
   Элспет закрыла глаза и опустила голову.
   Я поднялся и деловито сказал:
   - Пожалуйста, смотрите на небо, мисс Элспет,  и  не  закрывайте  глаза.
Галоп, ты можешь приложить руки к правой стороне ее лба. - Сам я осторожно
приложил ладони к левой стороне. Заглянув сверху в ее раскрытые  глаза,  я
улыбнулся и сделал одновременно две вещи: усилием воли направил в  кончики
пальцев "некую энергию" и самым невыразительным тоном стал произносить:  -
Смотрите на  облако...  Постарайтесь  почувствовать,  как  земля  медленно
поворачивается под нами...
   Ее  руки  потянулись  к  моим  запястьям.  Глаза  у  нее   сами   собой
закрывались. Она улыбалась. Она прошептала:
   - Так умирают, да? Я умираю?
   - Нет, вы ощущаете, как поворачивается земля. Теперь говорите все,  что
придет на ум... Дайте мне правую руку. - Я сжал ее руку между ладонями.  -
Говорите все, что взбредет на ум.
   - О, mon professeur.  Давайте  уедем  втроем.  У  меня  есть  деньги  и
украшения, которые мне подарили. У  тети  Бенедикты  дом  в  Адирондакских
горах. Она звала приезжать в любое время. Мы убежим тайком от всех.  Галоп
говорит, что не знает, как это устроить, но вдвоем вы бы  придумали.  Если
меня отвезут в Бостон, меня там убьют. Я не  боюсь  умереть,  но  не  хочу
умирать по их правилам. Мистер Норт, я хочу умереть по-вашему. Разве нет у
человека права умереть так, как он хочет?
   Я прервал ее, сжав ее руку посильнее:
   - Вы поедете в Бостон, но операцию отложат.  Головные  боли  постепенно
будут проходить. Остаток лета вы проведете в доме вашей тети Бенедикты.  -
Затем я заговорил по-французски: - Скажите, пожалуйста,  только  медленно:
"Да, господин учитель". Помните: вас слушают облака, океан и деревья.
   Медленно: "Oui, monsieur le professeur". Затем громче:  "Oui,  monsieur
le professeur!"
   Мы не шевелились целую минуту. Меня охватила непреодолимая слабость.  Я
сомневался, донесут ли меня ноги до двери и до велосипеда. Я снял  руки  с
головы Элспет. Я сделал Галопу знак оставаться на месте и, шатаясь, побрел
к выходу. Я мельком увидел мисс Чалмерс - она смотрела на свою  пациентку,
не двигаясь с места. Дворецкий и слуги  смотрели  из  окна  гостиной.  Они
проводили меня взглядом. Я два раза  упал  с  велосипеда.  На  дороге  мне
трудно было держаться правой стороны.


   Прошли суббота и воскресенье. В понедельник, в одиннадцать часов утра я
позвонил в дверь "Оленьего парка". Я был готов отказаться  от  работы,  но
хотел, чтобы меня уволили. В дверях дворецкий сообщил мне, что миссис Скил
ждет меня на веранде. Я поклонился ей. Она протянула мне руку со словами:
   - Присядьте, пожалуйста, мистер Норт.
   Я сел, не сводя глаз с ее лица.
   - Мистер Норт, в первый раз, когда я вам звонила по телефону, я была не
совсем откровенна. Я не сказала вам всей правды. Моя  дочь  Элспет  тяжело
больна. Последние месяцы мы каждые две недели возим ее в Бостон, к доктору
Боско, на осмотр и рентген. Доктор опасается, что у нее опухоль  в  мозгу,
но  некоторые  симптомы  его  озадачивают.  Вы,  наверно,  заметили,   что
расстройства речи у нее нет, хотя ей больно, если она повышает  голос.  На
зрение, ни чувство равновесия у нее не нарушены. У  нее  бывают  выпадения
памяти, но это можно объяснить бессонницей и лекарствами, которые ей дают.
- Она держалась за подлокотники, словно за  спасательный  круг.  -  Доктор
Боско решил оперировать ее на следующей неделе. Он хочет, чтобы в  четверг
она легла в  больницу...  Дочери  кажется,  что  в  этом  нет  нужды.  Она
убеждена, что вы способны ее вылечить... Конечно, ассистент доктора мог бы
сделать ей укол и ее бы увезли в  Бостон...  как...  как  "мумию",  по  ее
выражению. Она говорит, что будет сражаться с ним "как с драконом". Можете
себе представить, какое это огорчение для всего дома.
   Я хмуро слушал ее.
   - Мистер Норт, я хочу обратиться к вам с просьбой не как наниматель, но
как страдающая мать страдающего ребенка. Элспет  говорит,  что  согласится
поехать в Бостон "миром", если операцию отложат на две недели  и  если  вы
дадите обещание навестить ее там два раза.
   - Конечно, мадам, если врач разрешит.
   - Спасибо. Я уверена, что смогу это устроить; я должна это устроить.  В
вашем распоряжении будет машина с  шофером  -  оба  раза  вас  привезут  и
увезут.
   - Это  лишнее.  Я  сумею  сам  добраться  до  Бостона  и  до  больницы.
Пожалуйста, запишите мне часы посещений и дайте письмо, чтобы меня пустили
в больницу. Я пришлю вам отчет о моих расходах,  включая  оплату  занятий,
которые мне придется отменить. Кроме этих основных  расходов,  я  никакого
вознаграждения не хочу. Мне кажется, нам будет легче разговаривать, если с
нами будет ваш сын Артур.
   - Да, можете на него рассчитывать.
   - Миссис Скил, после моего прошлого визита, в пятницу,  у  мисс  Элспет
повторялись приступы мигрени?
   - Ей стало гораздо лучше. Она  говорит,  что  проспала  всю  ночь  "как
ангел". У нее улучшился аппетит. Но вчера ночью - в  воскресенье  -  опять
началась боль. Это было ужасно. Мне так хотелось  позвонить  вам.  Но  тут
были мисс Чалмерс и  наш  ньюпортский  врач.  Они  считают,  что  во  всем
виноваты вы. Они забывают, что это происходило множество раз, еще до того,
как вы появились. И ее отец был здесь.  Скилы  из  поколения  в  поколение
почти не болели. Я думаю, что он мучается больше меня - ведь я  выросла...
среди... таких болезней.
   - Мы будем сегодня заниматься?
   - Она спит. Слава богу, уснула.
   - Когда она едет в Бостон?
   - Даже если операцию отложат - а я буду на этом настаивать, - она уедет
в четверг.
   - Пожалуйста, передайте мисс Элспет, что я приду в среду и  что  навещу
ее в Бостоне, когда вы скажете... Миссис Скил, звоните мне в любой час дня
и ночи без колебаний. Днем меня трудно поймать,  но  я  оставлю  вам  свое
расписание с номерами телефонов, где меня можно найти. Вы  и  мисс  Элспет
должны набраться смелости не  уступать  тем,  кто  возражает  против  моих
посещений.
   - Спасибо.
   - Мадам, хочу сказать еще одно. Артур -  просто  замечательный  молодой
человек.
   - Правда ведь? Правда?
   И  мы  рассмеялись,  удивляясь  самим  себе.  Тут  в  дверях   появился
джентльмен. Без сомнения - бывший граф Йене Скил Скилский. Он сказал:
   - Мэри, будь добра, перейди в библиотеку. Всякой глупости  должен  быть
конец.  Это  -  последний  визит  французского  учителя  в  наш  дом.   Не
соблаговолит ли французский учитель послать мне  как  можно  скорее  счет?
Всего хорошего, сэр.
   Я лучезарно улыбнулся в лицо разгневанному хозяину.
   - Спасибо,  -  сказал  я,  поклонившись  с  видом  служащего,  которому
предоставили  долгожданный  отпуск.  -  Всего   хорошего,   миссис   Скил.
Передайте, пожалуйста,  мой  сердечный  привет  вашим  детям.  -  Я  опять
улыбнулся хозяину и  поднял  руку,  как  бы  говоря:  "Не  трудитесь  меня
провожать. Я знаю дорогу". Только первоклассный актер,  будучи  выгнан  из
дома, может покинуть его так, как будто ему оказали великую милость - Джон
Дрю, например; Сирил Мод; Уильям Жилетт.
   Я ожидал ночного звонка, поэтому сидел с книгой. Звонок раздался  около
половины второго.
   - Мистер Норт, вы сказали, что я могу вам позвонить в любой час.
   - Ну конечно, миссис Скил.
   - Элспет очень огорчена. Она хочет вас видеть. Ее отец разрешил.
   Я покатил к ним. Свет горел во  всех  окнах.  Меня  привели  в  комнату
больной. Слуги, в крайнем смятении, но  одетые  так,  как  будто  это  был
полдень, притаились в темных углах и за полуоткрытыми дверьми. Миссис Скил
стояла в верхнем холле с врачом. Меня представили ему. Он был очень сердит
и холодно пожал мне руку.
   - Доктор Эглстон разрешил мне вас вызвать.
   В отдалении я увидел мистера  Скила,  очень  красивого  и  взбешенного.
Миссис Скил приоткрыла дверь и сказала:
   - Элспет, милая, мистер Норт пришел тебя проведать.
   Элспет сидела в постели. В глазах ее горела ярость - должно быть, после
долгой схватки с отцом и врачом. Я  одарил  улыбкой  всех  присутствующих.
Мисс Чалмерс не было видно.
   - Bonsoir, chere mademoiselle [добрый вечер, дорогая барышня (фр.)].
   - Bonsoir, monsieur  le  professeur  [добрый  вечер,  господин  учитель
(фр.)].
   Я обернулся и сказал деловитым тоном:
   - Я хочу, чтобы Галоп был с нами.
   Я знал, что где бы он ни был, он меня  услышит.  Он  появился  тут  же.
Поверх пижамы на нем был толстый халат с  гербом  его  школы.  На  виду  у
зрителей я вынул часы и положил на столик возле кровати.  По  моему  знаку
Галоп распахнул дверь  в  холл  и  другую  -  в  следующую  комнату,  где,
наверное, кипела мисс Чалмерс.
   - Вам было плохо, мисс Элспет?
   - Да, немного. Я не позволила сделать мне это.
   Я повернулся к двери и спокойно сказал:
   - Все желающие могут войти. Я пробуду здесь пять минут. Я прошу  только
оставить за дверью свой гнев и страх.
   Вошла миссис Скил и села на стул в ногах  у  Элспет.  Пожилая  женщина,
перебиравшая четки - должно быть, няня Элспет, - вошла с  видом  человека,
бросившего вызов порядкам. По-прежнему перебирая четки, она стала  в  углу
на колени.  Я  продолжал  улыбаться  во  все  стороны,  словно  это  самый
обыкновенный визит, а я - старый друг дома. Случай  же  был  настолько  из
ряда  вон  выходящий,  что  слуги  толпились  у  дверей  и  никто  им   не
выговаривал. Некоторые даже вошли в комнату и остались стоять.
   - Мисс Элспет, когда я ехал на велосипеде по  авеню,  там  не  было  ни
души. Точно лунный пейзаж. Очень красиво. Я с нетерпением ждал  встречи  с
вами. Я был слегка exalte [в восторженном состоянии  (фр.)]  и  неожиданно
для себя запел старую песню, которую вы должны знать:  "Каменные  стены  -
еще не темница, железные  прутья  -  не  клетка"  [Р.Лавлейс  (1618-1658);
"Алфее; из тюрьмы"].  Эти  строки,  написанные  почти  триста  лет  назад,
служили утешением тысячам мужчин и женщин - и вот мне тоже. А сейчас я вам
что-то скажу по-китайски. Вы ведь  помните,  я  вырос  в  Китае.  Потом  я
переведу. И эл  сань  -  с  падающей  интонацией.  Сы.  Цзи-дань-гао  -  с
повышением. У - понижение тона - ли ту бэй. Ну ци фо нью. И так  далее.  -
Первые семь слов - все, что я знаю по-китайски. Означают они:  "Раз,  два,
три, четыре, курица - яйцо  -  пирожок".  Мадемуазель,  это  значит:  "Вся
природа едина. Каждое живое существо тесно связано со всеми другими живыми
существами.  Природа  хочет,  чтобы  каждое  существо   было   совершенным
представителем своего рода и радовалось дару жизни".  Это  относится  и  к
рыбке Галопа, и к Жаклине, и к Байяру, и ко всем  присутствующим,  включая
вас, Галопа и меня. - Это были не слова Конфуция или Мэн-цзы, а  парафраза
чего-то из Гете.
   Я наклонился к ней и заговорил тихим голосом:
   - Пусть вас отвезут в Бостон. Операцию будут откладывать и откладывать.
Я приеду в Бостон не только навестить вас - я повидаюсь с доктором  Боско.
Он когда-нибудь был здесь, видел "Олений парк"?
   - Да. Видел.
   - Я скажу ему, что вы - как прекрасный олень в "Оленьем парке", но  вам
хочется выйти за железную ограду. Ваши головные боли - протест против этих
прутьев. Я скажу доктору Боско, чтобы вас отправили к тете Бенедикте,  где
олени никогда не знали, что такое клетка.
   - Скажете?
   - О, да.
   - Конечно, скажете! А туда вы ко мне приедете?
   - Постараюсь. Но вокруг тридцатилетнего человека - клетки и клетки. Так
помните: я приеду к вам в Бостон не один раз и все  лето  буду  часто  вам
писать. У меня осталась одна минута. Я  положу  вам  руку  на  лоб...  всю
дорогу домой мои мысли будут над вами, как рука, и вы уснете.
   Все стихло... Минута безмолвия на сцене - большой срок.
   - Dormez bien, mademoiselle [спокойной ночи, мадемуазель (фр.)].
   - Dormez bien, monsieur le professeur [спокойной ночи, господин учитель
(фр.)].
   Руки у меня, возможно, не электрические, но публику  наэлектризовать  я
могу. На этот раз я взял за образец Отиса Скиннера в "Семейной  чести"  по
рассказу Бальзака. Двинувшись к выходу, я властно улыбнулся тем, кто был в
комнате и за  дверью:  заплаканной  миссис  Скил,  греческому  хору  слуг,
объятых трепетом,  рассерженному  и  уязвленному  мистеру  Скилу,  доктору
Эглстону и мисс Чалмерс, которая к ним присоединилась. Я  вырос  дюйма  на
два, на голове у меня возник щеголевато сдвинутый цилиндр. В руке появился
короткий  хлыст,  которым  я  хлопнул  по  дверному  косяку.  Я  был  сама
уверенность на грани наглости - полковник Филипп Бридо.
   - Всего доброго, леди и джентльмены. Всего  доброго,  Галоп,  -  Чарльз
Дарвин надеется, что каждый из нас выполнит свой долг.
   - Да, сэр.
   - Всего вам доброго. - Я крикнул  в  комнату:  -  Всего  доброго,  мисс
Элспет. "Каменные стены - еще не темница, железные прутья  -  не  клетка".
Пожалуйста, скажите: "Нет, не клетка!"
   - Non,  monsieur  le  professeur!  [Нет,  господин  учитель!  (фр.)]  -
прозвенел ее голос.
   Я вышел, кланяясь налево и направо, и сбежал по лестнице, прыгая  через
две ступеньки и напевая "Хор солдат" из "Фауста".
   Надежда - продукт воображения. Отчаяние - тоже. Отчаянию  слишком  живо
рисуются возможные беды;  надежда  -  это  энергия,  и  она  побуждает  ум
испробовать все способы борьбы с ними. Пока я ехал на велосипеде в "Олений
парк" - сквозь этот таинственный лунный ландшафт, - у меня возникла идея.
   Мы условились, что я приеду в больницу в следующую  пятницу,  в  четыре
часа. Я написал доктору Боско и попросил принять  меня  для  пятиминутного
разговора о его пациентке, мисс Элспет Скил. Я написал, что  не  раз  имел
счастье беседовать с его выдающимся коллегой и другом доктором де Мартелем
из Американского госпиталя в Нейи под Парижем. Доктор де Мартель тоже  был
одним из трех величайших хирургов современности. Я никогда не вст