вшие в сухой земле прожигаемого солнцем кургана. Никто  по  ним  не
ходил, это не московское метро, здесь все, что там  внизу,  спустили  за
один раз, после чего запечатали навечно.  За  спиной  колыхался  красный
трепещущий свет. Асмер догнал, я взял из его руки,  не  глядя,  факел  и
краем сознания отметил, что это получилось у меня достаточно  властно  и
естественно. По крайней мере, Угаларн видит, что я здесь... ну, главный.
   По обе стороны -  утоптанная  земля,  я  успел  заметить  даже  сухие
травинки, обломки глиняной посуды,  черепки  и  кости  мелких  животных.
Ступени вели и вели вглубь, я боялся оглянуться, трепещущий свет мощного
факела хреновее любого зачуханного фонарика, того и гляди, загремишь  во
тьму...
   Спускались долго, уже не только  ниже  уровня  земли,  но  где-то  на
уровне океана,  если  не  глубже,  по  бокам  земляные  стены  незаметно
сменились каменной кладкой. Подошвы  моих  сапог  так  же  незаметно  от
шлепанья перешли на сухой стук по широким ступеням из  темного  гранита.
Ход стал шире, я ощущал всеми фибрами и жабрами, что мы уже  точно  ниже
уровня океана, а ход неумолимо ведет и ведет вниз, вниз, в  таинственную
усыпальницу, что останется невредимой  и  тогда,  когда  от  кургана  не
сохранится и горстки пыли. Деревянные ступеньки, понятно, рассыплются  в
прах вместе с курганом, а вот камень - вечен...
   Я устал опускаться в напряжении, несмотря на то, что с момента, когда
пошли каменные ступени, мы уже не продавливаемся сквозь разжиженную  для
нас землю. Здесь в самом деле пустота, застоявшийся воздух, а впереди...
   Дыхание остановилось, я сделал еще несколько шагов  на  подгибающихся
ногах. Помещение тонуло  во  тьме,  но  я  ощущал,  что  оно  неимоверно
огромно. Рядом в стене светильник, масло давно испарилось, но  тряпичный
фитиль цел, лежит, как дохлый червяк. Огонек от  моего  факела  вспыхнул
неожиданно легко. Осветился участок стены из массивных гранитных блоков.
Странно, от ровного огонька светильника зажегся соседний,  от  него  еще
один, еще, и по всей стене побежала цепочка огоньков, при виде которой у
меня на миг мелькнуло нехорошее чувство тревоги, будто огонек  бежит  по
бикфордову шнуру.
   За  моей  спиной  послышались  потрясенные  вздохи.  Кто-то   помянул
нечистого, Рудольф забормотал молитву. Свет все еще бежал  вдаль,  но  я
сам, потрясенный,  видел  помещение,  которое  больше  всего  напоминало
станцию метро. Старинную,  добротную.  Типа  "Маяковской",  только  сюда
опускаться поглубже, поглубже, но тот  же  красочный  полукруглый  свод,
мраморный пол из крупных цветных плит.  Только  нет  по  краям  канав  с
рельсами, зато посредине виднеется нечто вроде...
   Сдерживая сердцебиение,  я  осторожно  продвигался  к  этой  каменной
плите, что напоминала больше всего огромный  стол.  В  голове  почему-то
завертелись строки "Где стол был яств, там гроб стоит...", и чем ближе я
подходил, тем больше убеждался, что там в самом деле... гроб.

Глава 22

   Массивный, из черного гранита, что выглядит  богаче  и  торжественнее
мрамора, теплее мореного дуба. Сверху крышка,  тоже  из  камня,  во  всю
длину барельеф в виде меча, по обе стороны буквы или  пиктограммы,  узор
из листьев, крылатых  коней,  грифонов,  змей  с  распахнутыми  пастями,
скачущих всадников.
   Такой же затейливый узор и по стенкам саркофага. По всем  четырем.  Я
остановился перед гробом, за спиной услышал сухой голос Ланзерота:
   - Рудольф, Асмер! Вон там под стеной амфоры. Проверить!
   - Кувшины? - переспросил Асмер.
   - Да. В таких  обычно  масло.  Одного  хватит,  чтобы  сжечь  наверху
покойников.
   Тонкий, прерывающийся голос принцессы:
   - Хоть мне без вас страшно, но надо торопиться.
   - Сделаем, ваше высочество!
   Под стенами оказались не только кувшины с маслом. И вином. И  зерном.
Я шел вдоль стены, где  сундуки  и  скрыни,  ларцы  и  просто  окованные
медными полосами ящики, все это громоздится в три ряда. Похоже,  были  и
мешки, полотняные или кожаные, но все истлело, а  на  том  месте  сейчас
только горки золотых монет, драгоценных камней, перстней, колец, золотых
брошек... Эти кучки доходили мне до пояса. За спиной изумленное  аханье,
принцесса растеряла королевское величие, ее пальцы то и  дело  ныряли  в
груды драгоценностей, выхватывали то одно, то другое, она даже примеряла
к себе, потом, спохватившись, с виноватым смехом клала обратно,  но  тут
же, не вытерпев, хватала что-то другое.
   Я шел довольно равнодушный, я вообще-то не отличаю драгоценные  камни
от цветного стекла, даже золото не воспринимаю как нечто ценное, понимаю
только рубли или доллары, а за эти рубины  ничего  не  купишь,  их  надо
менять,  продавать,  а  эти  промежуточные  операции  нагоняют  тревогу,
какой-то средневековый криминал, даже если в центре Москвы.
   Противоположная стена  вся  отдана  под  оружие.  Тут  и  мое  сердце
забилось учащеннее,  надоело  перебиваться  чем  придется,  тут  я  могу
выбрать что-то по себе. И хотя рыцарскими доспехами здесь не пахнет, все
же тут самые разные кольчуги, иные - с дырками, значит с  героев  сняли,
именные, но мое внимание больше привлекли безымянные, но зато добротные.
   Сверху сбежали, почти скатились по ступеням  запыхавшиеся  Рудольф  и
Асмер. Рудольф спросил с беспокойством:
   - Здесь все в порядке? А то там почудилось...
   - Сожгли? - спросил Ланзерот.
   - Пламя до неба, - заверил Рудольф. - Что там  за  масло  в  кувшине?
Едва сами успели отпрыгнуть. - Вон Асмер как заяц сигал, а уж верещал...
   В огромном помещении раздался глубокий  вздох  удовлетворения.  Земля
чуть дрогнула, с потолка посыпалась  пыль.  Мы  замерли  в  страхе,  под
ногами Прокатился гул и удалился. Затем в полной тишине раздался могучий
голос, я снова почти зримо увидел мужчину с черными  волосами  до  плеч,
яростным лицом и круглыми орлиными глазами:
   - Смертные... Жертва воинов, павших в бою с  мечами  в  руках...  Для
полководца  нет  желаннее...  Это  не  хныкающие  младенцы  или  вопящие
девственницы... Приветствую тебя, мой потомок! Превратности боев  лишили
тебя оружия, достойного потомка Угаларна! Подойди.
   Трепет пробежал по всему моему телу. Сзади шумно дышал Рудольф, не  с
его  тушей  бегать  вверх-вниз  по  лестнице,  рядом  с  ним  беспокойно
переступал с ноги на ногу Асмер.  Тело  мое  застыло,  но  я  велел  ему
двигаться, я ж современный, у нас  ожившие  мертвецы  в  каждом  фильме,
игрушке, на майках и картинах в Доме художника.
   Крышка гроба приподнялась. Взметнулась пыль, я  успел  увидеть  нечто
кувыркающееся, инстинктивно подставил руки. В правую ладонь  со  смачным
чмоканьем впечаталась рукоять кувалды. Нет, молота. Или все же  кувалды,
я не очень секу разницу между молотом и кувалдой. Рукоять  короткая,  из
потемневшего дерева, отполированного множеством ладоней... или одной, но
чувствуется, что этот молот бывал в руках  часто,  хотя  я  все  еще  не
представляю, как им драться. Будь рукоять подлиннее, удобно  бы  крушить
железные шлемы и даже латы.
   За спиной досадливо крякнул Рудольф. Я сам чувствовал себя обманутым.
Втайне мечтал о новом  необыкновенном  мече,  пусть  не  рыцарском,  это
сейчас рисуем древних с длинными красивыми мечами из супербулата,  а  на
самом деле, как читал по истории,  их  мечи  не  длиннее  мечей  римских
легионеров, у моей бабушки нож для разделки рыбы вдвое больше...
   - Мой подарок! - прогремел голос. - Я с ним прошел всю Мидию, Цению и
Агафалк. Пусть .ж с послужит тебе, как послужил мне!
   -  Спасибо,  -  пробормотал  я.  -   Если   еще   позволишь   выбрать
что-нибудь...
   За спиной прозвучал настойчивый голос Рудольфа:
   - Дик, кланяйся и благодари. Кланяйся и благодари!  Мы  там  раненого
Бернарда одного оставили, не забыл?
   Про священника он даже не упомянул, святоша.
   - Понял, - прошептал я, а громко сказал:
   - Впрочем, нам пора. Еще прорываться, враги окружили весь курган.
   Голос сказал величественно:
   - Идите. Прорветесь. Это всего лишь нангулы, они поднимаются из земли
по зову очень сильного колдуна. Он там один, с ним еще двое  помощников,
остальных вы убили...
   Мы гуськом потянулись из захоронения. На  всякий  случай  я  захватил
горсть золотых монет, по крайней  мере  это  все-таки  понятные  деньги,
пусть и стоят меньше, чем драгоценные камни.
   Бернард сидел, опираясь спиной о повозку, лицо  бледное,  исхудавшее.
Рядом с ним священник, бледный, зеленый, в обеих руках  фляги  с  вином.
Никто из них не заметил, что у меня на поясе  болтается  тяжелый  молот,
простой и неказистый, как будто я спер его в деревенской кузнице.
   - Воют, - сообщил Бернард мрачно. - Мороз по шкуре... Гады.
   - Нангулы, - вздохнул Асмер. - Дикие, что с них возьмешь?
   Бернард насупился.
   - Кто-кто?
   - Это такие ожившие мертвяки, - пояснил Асмер так же небрежно.  -  Да
ты не тревожься, они так поднимаются вот уже тысячу лет.
   - Больше, - бросил Рудольф. Он полез  в  повозку,  слышно  было,  как
грохочет там чем-то тяжелым. Высунул голову, добавил:
   - Тыщи две, не меньше.
   Он скрылся снова, а Бернард спросил зло:
   - Что он мелет?
   Ланзерот остановился, меня игнорировал, сказал заботливо:
   - Ты был прав.
   - Я всегда прав, - сказал Бернард гордо. Потом поинтересовался:
   - Ты о чем?
   - Они не могли просочиться через границу такой огромной толпой.
   - Просочились же, - буркнул Бернард.
   - Нет, пробрался только один колдун.  Но  сильный,  правда.  Он-то  и
поднял здесь из земли  павших...  не  знаю,  простые  это  мертвецы  или
какие-то особые, но там внизу... гм... нам сказали,  что  опасен  только
колдун. А остальных живых, кого он навербовал здесь за  деньги,  мы  уже
вбили в землю по ноздри. А кого не вбили, того сожгли.
   Бернард взглянул ему в лицо, перевел взгляд на меня, покачал головой,
увидев на поясе прицепленный молот.
   - Ну-ну, ты говоришь так понятно, что тебе бы в прелаты. И там  внизу
тебе все сообщили и на колдуна пальцем указали. Да еще и рассказали, как
переколдунить эту мразь?
   Ланзерот сказал неожиданно:
   - Надо двинуться прямо сейчас.
   - Ты с ума сошел?
   - Они уверены, что будем отсиживаться до утра. Утром нангулы волей  -
неволей уйдут под землю, вот тут бы нам и на  поиски  колдуна.  Понятно,
что он либо спрячется, либо таких  ловушек  настроит...  А  к  следующей
ночи, если еще доживем, он будет втрое сильнее, а вот мы...
   Рудольф и Асмер, слушая вполуха, уже  запрягали  волов.  Мы  оставили
коней - Ланзерот вел нас вниз тихо, скрытно, - но мечи вытащили,  только
Асмер пока что держал огромный лук, однако рукоять меча колыхалась прямо
под ладонью.
   Я сжимал молот, довольно  нелепое  оружие,  ручка  непропорциональна,
даже мне видно, а Рудольф и Асмер вовсе надрывают животики. Ланзерот  не
улыбнулся даже, он презирает молча.
   В ночи, пусть и подсвеченной лунным светом, багровые костры смотрятся
ярко, вызывающе. Далеко внизу  ровная  цепь  идет  по  кругу,  опоясывая
курган. Понятно, все расположились прямо  у  подножия.  Мы  крались  так
тихо,  что  я  усомнился  в  рыцарстве  Ланзерота,  по  моему  глубокому
убеждению, рыцарь ни  за  какие  пряники  не  согнет  спину,  не  станет
подкрадываться, а только лицом к лицу, грудь в грудь,  честным  оружием,
даже арбалет для рыцаря стыд и позор. Из темноты раздался тихий голос:
   - Ваша милость, голову даю на отрез, колдун вон там...
   Я всматривался до рези в  глазах.  Перед  кострами  сидели  и  лежали
темные фигуры, некоторые прохаживались между кострами. Ничего  зловещего
не видно, по крайней  мере,  отсюда  все  выглядят  просто  вооруженными
людьми. А мертвецы они или не мертвецы, так для меня всякий,  кто  умеет
говорить и мыслить - уже не мертвец, для признания мною  человека  живым
наличие души не требуется.
   За моей спиной Асмер положил на траву меч, колчан со стрелами  торчит
над плечом, я услышал легкий треск сгибаемого лука. Я  сделал  несколько
глубоких быстрых вдохов-выдохов, нагнетая  кислород  в  кровь,  задержал
дыхание.
   Первая стрела свистнула почти бесшумно. Дальше я слышал только  треск
сгибаемого лука,  тугие  щелчки  тетивы.  У  костров  люди  падали,  как
перезревшие  груши.  Крик  раздался,  когда  не   меньше   шести   фигур
распластались, пораженные стрелами.
   - Наше время! - сказал Ланзерот громко. Рудольф ринулся вниз едва  ли
не раньше, я замешкался, успел увидеть, как Асмер выстрелил еще дважды и
тоже подхватил меч. Я бежал по склону, орал, размахивал нелепым молотом,
клялся себе, что влуплю раз, только раз, для пробы, а потом выдерну  эту
великолепную полосу стали, чья рукоять торчит у меня над левым плечом.
   Нангулы, застигнутые врасплох,  все  же  слаженно  отступили.  Начали
подхватывать с земли щиты,  выстраиваться  в  боевые  порядки.  Ланзерот
налетел как лев, его громовой голос заглушал звон железа. Рудольф  рубил
и крушил, как бык, а ревел, как  пароходная  сирена,  разгоняющая  лодки
туристов.
   Я увидел распростертые тела, у одного в руке зажат топор, а у другого
и вовсе меч - длинный,  со  странным  светящимся  лезвием.  Были  трупы,
сраженные стрелами, но я бросился к мертвецу с мечом. Мне бы таблетки от
жадности, а то что  это  за  нелепая  страсть  к  мечам:  за  плечами  -
великолепный меч, такой только у Галахада, как говорят, а я все  надеюсь
найти еще круче, еще острее...
   В  ближайшей  группке  один  не  выдержал  вида  такого  мародерства,
бросился ко мне. Я как раз наклонился и начал выдирать  меч,  но  пальцы
мертвеца вцепились в рукоять мертвой, естественно, хваткой.
   Защитник бежал ко мне, уже вскинул топор. Я, не помня себя, швырнул в
него молот, а сам  Обеими  руками  ухватил  застывшие  пальцы,  с  силой
разогнул... и тут меня так ударило по фалангам правой руки, что я  взвыл
и выпустил руку с мечом.
   А на землю бухнулся мой молот. Мертвеца, который бежал  на  меня,  не
стало. Еще не веря себе, я подобрал молот другой рукой, неумело  швырнул
в ту группку, за спинами которой уже появился высокий  старик  в  черной
одежде со звездами на плаще. Я держал его  взглядом  и  мысленно  умолял
молот попасть именно в колдуна, именно в этого  гада,  что  прячется  за
спинами насильно мобилизованных...
   Молот понесся, как птурс.  Мне  даже  почудился  треск  вспарываемого
воздуха и частые хлопки, как при  взлете  испуганного  голубя.  Страшный
удар,  звон  искореженного   металла   -   грудь   ближайшего   мертвеца
расплескало, а молот развернулся по короткой дуге и так же  стремительно
ринулся ко мне. Я сжался, инстинктивно  растопырил  ладонь  и  попытался
поймать. Впечатало отполированной рукоятью, как конь шершавым копытом. Я
смотрел неверяще, потом заорал:
   - Колдуна! Колдуна достань!
   Размахнулся и швырнул, как гранату, держа взглядом  старика.  Нангулы
мелкими шажками двинулись вперед,  у  старика  между  вскинутыми  руками
заблистала зловещая сиреневая молния. Мертвецы на глазах  начали  расти,
их плечи раздвигались, а руки становились длиннее и толще.
   Кто-то из нангулов уже выставил копье в мою сторону.  Двое  выдвинули
огромные щиты, закрывая колдуна. Молот с грохотом проломил живую  стену,
словно я метнул его в картонную декорацию. Раздался страшный крик. Земля
дрогнула, а с неба посыпались крупные перья.
   Справа слышался треск, грохот, звон, крики, рев. Ланзерот  и  Рудольф
ломили и крушили нангулов, вбивали в землю, рассекали на части, топтали,
сбивали с ног. Асмер рубился чуть  позади,  он  первым  сориентировался,
закричал:
   - Сэр Ланзерот! Ваша милость! Они уже не воюют!
   Ланзерот двумя могучими ударами поверг еще двух, прежде чем  до  него
дошел смысл слов соратника. Я видел, как даже  в  лунном  свете  бледное
лицо рыцаря покрылось краской стыда: он-де рубил тех, кто бросил оружие!
   Нангулы оружия не бросали. Они просто перестали замечать нас. Молча и
равнодушно, уже не  люди,  а  в  самом  деле  живые  мертвецы  застывали
неподвижно и тут же медленно погружались в землю, как  в  воду,  но  без
всплеска, без волн или плавно расходящихся кругов.
   Сверху послышался задыхающийся голос:
   - Управились? Лаудетор Езус Кристос...
   - Лаудетор, - ответил Асмер. - Ты чего на коне? Бернард едва держался
в седле, но на бледном лице глаза блестели, как озера.
   - Ее высочество, - сказал он, - меня подлечили... Как же вы без  меня
управились?
   - Еще не поняли, - ответил Асмер. Он обернулся ко мне. - Что  у  тебя
за молот? Ты ж их, как сухие листья! Колдуна, как жабу сапогом...
   Бернард с высоты седла всматривался в мой неказистый молот.
   - Неужто, - прошептал он почти благоговейно, - это  из  тех  молотов,
что были у древних богов, что  не  признали  Христа  и  стали  демонами?
Раньше  таких  молотов  было  немало,  но  мастера  вымерли,  а   молоты
переходили из рук в руки, пока не затерялись. Кто ж  знал,  что  в  этой
гробнице! Я бы сам полез хотя бы на четвереньках.
   - Ему подарили, - вступился Асмер. - А ты рылом не вышел, понял? Тебе
разве что по шее бы... надарили!
   - Гм... Дику же отвалили? Но молот, молот... Раньше, когда  верили  в
их существование, короли отправляли целые войска  на  поиски.  Последним
посылал своего сына с тысячей воинов и тремя могучими  колдунами  король
Аталарган,  властелин  земель  Долины   Скачущего   Кота.   Сейчас   там
королевство Кельтулла.
   - Нашли?
   - Только свою смерть. Во всяком случае, никто не вернулся. Просто  не
вернулись, и все. Больше о них не слыхали.
   Я пробормотал:
   - Надеюсь, они искали не в этом кургане. А что за старые мастера?
   - Как-нибудь расскажу, - пообещал Бернард. - А сейчас надо  убираться
отсюда поскорее.
   Снова, я хватался за колеса, на этот раз не  подталкивал  повозку,  а
удерживал,  чтобы  не  понеслась  и  не  покалечила  волов:   спускались
напрямую, время дорого.
   Священник уже пришел  в  себя,  вдвоем  с  принцессой  затянули  раны
Бернарда. Бернарда мучил голод, он даже в седле вытаскивал из мешка и ел
хлеб, сыр, холодное мясо.
   Когда потащились по равнине, я кое-как взобрался на  своего  коня,  -
только бы не проговориться, как он мне достался, - ноги дрожали, а спина
ныла, будто повозку нес на спине.
   Глаза Бернарда с жадной цепкостью прошлись по молоту у меня на поясе.
   - Ага, - сказал он, - я ж  обещал!  Когда-то  меня  проткнули  копьем
почти насквозь, я с полгода отлеживался в Гинтском монастыре. Там у  них
большая библиотека. Конечно,  все  Жития  святых,  Писания,  Апокрифы  и
разное всякое, но туда стащили и все старые фолианты, что  не  сожгли  в
первые же годы. Правда, таких осталось мало, если честно. Вот и читал то
хроники древних королей, то истории войн, то жития, да не святых,  тогда
главными были полководцы и потря - сатели земель и народов.  Так  вот  в
самые давние времена воевали здесь вообще не люди, а всякие там  демоны.
Тогда они, я ж говорил,  были  богами,  а  теперь,  не  признав  Христа,
превратились в демонов... так вот эти демоны дрались и между собой, и  с
гномами, и с  эльфами,  гоняли  троллей  и  кобольдов,  людишек  разных.
Правда, тогдашние люди нам не впору, на равных  дрались  с  богами.  Ну,
тогда и боги были помельче, и люди покрепче. Их так и звали  полубогами,
а иные так и вовсе... Вон Унтапиштим, как сказано в  летописях,  на  три
четверти бог, на четвертушку - человек... Словом, войны были нешуточные.
А раз воины не в пример  нынешним,  то  и  оружие  было...  гм...  иное.
Читывал я про лук, что пробивает сорок доспехов, поставленных в ряд, про
топор, что делает хозяина неуязвимым, пока тот не выронит  его  из  рук,
про боевого коня, что за сутки может проскакать от Края Мира до  другого
Края, про всякие амулеты, кольца, серьги, браслеты...
   - А молот? - спросил я. - Что насчет этого молота?
   Бернард развел руками.
   - Насчет молота не знаю. Слышал только, что были. Ты  лучше  не  виси
его на поясе, не виси! Упражняйся. Хоть и непростой молот,