ю глаза.
   Я рассмотрел бледную кожу в мелких морщинках, которых месяц назад еще
не было, и темные мешки под глазами, которых не было тоже.
   - Благословляет? За что?
   - Ну, ваше величество, - сказал серый человек медленно, я понял,  что
вот сейчас начинает на ходу импровизировать:
   - Вы не стали увеличивать даже налоги! И ни один город не сожгли,  не
разорили...
   Конрад прервал злобно:
   - Словом, меня хвалят не за то, что я сделал добро, а за то,  что  не
наделал много зла! А образцом добродетели по-прежнему  выставляют  этого
труса Арнольда, черт бы его побрал! Я только и  слышу  отовсюду:  король
Арнольд, король Арнольд!
   - Да, ваше величество, - сказал серый человек.
   - Что ?да?? - заорал Конрад.
   - Я тоже это слышу, - ответил серый человек. Он побледнел,  но  прямо
смотрел в глаза, король не терпел, когда ему врут. - Да и все слышат.
   Конрад заревел, подбежал к стене и с силой ударил кулаком. Взвыл,  на
суставах сразу выступила кровь.
   - Сволочь! Он отравил мне всю победу!
   Серый человек сказал твердо:
   - Ваше величество, осмелюсь сказать...
   - Ну-ну, говори!
   - Вы никогда не станете Истинным  хозяином  этой  страны...  пока  не
будет захвачен король... простите, захвачен Арнольд. Пока он жив, о  нем
рассказывают легенды. Я сам слышал, как он  в  образе  простого  пастуха
кого-то исцелил, кого-то спас... Причем, по слухам, он может  находиться
сразу в двух или трех местах. С каждым днем  его  жизнь  приукрашивается
все больше. Еще немного, и о нем будут рассказывать, как о чудотворце. А
вы...
   Конрад процедил с яростью:
   - Ну-ну, говори!
   - Я не осмеливаюсь, ваше величество.
   - Говори, я приказываю!
   - Вы можете догадаться, ваше величество. Если Арнольду с каждым  днем
добавляют все больше белых перьев, то вам, естественно,  черной  шерсти.
Вот-вот найдутся  очевидцы,  что  видели,  как  вы  прячете  в  штаны...
простите, брюки, хвост. А ваши длинные волосы объяснят тем, что вам надо
прятать рожки. Вы же знаете простой народ!
   Конрад проревел с ненавистью:
   - Черт бы побрал этого Арнольда! Черт бы побрал!  Все  черти  бы  его
побрали!!
   Серый человек осторожно  на  цыпочках  удалился.  Изображение  начало
меркнуть, я увидел, что  смотрю  в  остывающую  желтую  воду.  Сигизмунд
догадался по моему лицу, что видение оставило меня, предположил:
   - Вода остыла. А если подогреть?
   Гугол виновато развел руками, а я сказал:
   - Не надо. Я увидел мало, но... король Арнольд жив и в уединении.  Мы
еще сможем его отыскать.
   Сигизмунд уехал вправо, там селение Годорж,  королю  Арнольдо  оттуда
поставляли соколов, Гугол напросился ехать  в  селение  Синий  Луг,  вон
слева, а я, остался один и долго седлал коня, подтягивал ремни, в голове
пусто,  а  в  душе  растет  предчувствие  неудачи.  Поплелся  к  костру,
затоптал, угли никак не хотели затоптаться, я бил по ним палкой, наконец
забросал землей. Уголек подпрыгнул и попал за голенище, я сел на  землю,
стащил сапог, выкатился черный комок. Сбоку упала черная тень. Я вскинул
голову, вздрогнул. Прямо передо мной возник  мужчина.  Кусты  в  десятке
шагов, а травка такая, что и мыши не проползти незамеченной,  однако  же
он вот передо мной, как будто соткался из  воздуха.  Крепкий,  жилистый,
уже в возрасте но  матерый,  пара  шрамов  на  лице,  глаза  холодные  и
жесткие, сразу пахнуло могильным холодом.
   Он засмеялся:
   - Тряхнуло?.. Эх ты, герой! Нет, магия ни при чем.
   Я честный профессиональный убийца. И я пришел за  тобой,  благородным
героем.
   Снова неуловимое движение, как он думал,  но  я  видел,  как  тряхнул
рукой и из рукава прямо в ладонь выскользнул кинжал с узким лезвием.
   Я сидел неподвижно, молот мой в трех шагах, меч там же, а на  мне  ни
кольчуги, ни доспехов, даже рубашка распахнута до пупа.  Крестик  же  на
шее спасает только идиотиков в плохих фильмах, а здесь все наяву, где  я
- растерянный лох, и этот натренированный матерый убийца.
   - Но... за что? - прошептал я. - Кто послал? Кому я нужен?
   Он захохотал, но глаза его цепко отслеживали каждое мое шевеление.
   - Ты как будто не слышал имя герцога  Морвента?  Которого  ты  чем-то
оскорбил настолько, что он отвалил мне золота полный кошель... только бы
я перерезал тебе глотку  и  принес  голову!  Представляешь,  обычно  все
довольствуются отрезанными ушами, а то и вовсе моим словом, а этот...
   Я пробормотал:
   -  Погоди...  У  меня  тоже  есть  золото.  Скажи,  сколько  он  тебе
заплатил...
   Он изумился:
   - Что за странные  речи  от  героя?  Ты  должен  разразиться  гневной
напыщенной речью! Вскочить с обнаженным мечом... Ах да, меч  далеко?  Ну
тогда с голыми, но чистыми руками, и  большим  пламенным  сердцем!  А  я
презираемый убийца, всего лишь с ножом... Ну?
   - У меня с речами туго, - сообщил я.
   - Ага, - сказал он зло, - дескать, ты  настолько  благородный  герой,
что больше упражнялся в поединках, а не пел под лютню?
   - Упражнялся, - согласился я, - хоть и не совсем в поединках. Так как
насчет золота? Плачу вдвое. Могу даже дать заказ на моего заказчика.
   Он злобно засмеялся, глаза блистали триумфом, словно это я его самого
когда-то сбил оглоблей с коня на глазах его людей, и  теперь  он  живет,
всеми осмеиваемый, презираемый, а ведь  какой  мужчина  не  стремится  к
уважению?
   - Тебе не понять, бла-а-родный, - заявил он. - Не понять, что у  нас,
профессиональных убийц, тоже есть честь. Да не тоже, а есть! Своя. И  не
уступает вашей хваленой, хотя о вас, героях, слагают песни, о вас поют в
замках, на дорогах и даже на базарах, о вас грезят принцессы,  а  о  нас
отзываются только как о грязи... Мол,  убиваем  исподтишка,  в  спину...
Потому я стараюсь вот так, лицом к лицу. И никогда не нарушаю  слова.  А
когда вот уйду на покой... я собираюсь сделать это теперь, денег герцога
хватит, я даже дам попам на часовенку, закажу мессу во искупление  своих
грехов!..
   Он сделал шаг, смотрел на меня сверху, глаза сканировали  мое  горло,
но я чувствовал, как он натренированно следит за каждым моим  движением.
Как только начну вставать, достаточно одного взмаха его жилистой руки...
   - Ты не  хочешь  подняться,  -  предложил  он,  -  и  принять  судьбу
достойно?
   - Не хочу, - ответил я.
   Моя правая нога ударила толчком по голени, я был точен, но убийца  не
упал, только пошатнулся и отскочил, профессионально держась между мной и
моим оружием. Я сделал движение, словно хотел сбоку подскочить  к  мечу,
но узкий нож блеснул почти у самых глаз.
   Я отпрянул, а он зло рассмеялся.
   Я отступил, а он пошел  вокруг  меня  с  ножом  в  руке  пригнувшись,
разведя руки, готовый метнуться в любой миг. Я надеялся, что  он  зайдет
достаточно далеко чтобы я успел схватить меч, но он улыбнулся и  тут  же
пошел по дуге обратно. Страх еще разок полоснул по уже и так  обнаженным
нервам, но он же выплеснул  в  кровь  ведро  адреналина.  Меня  тряхнуло
сильнее, мысли  понеслись  быстрые,  как  электроны  в  межгалактической
пустоте. Я не пригибался, стоял ровно, следил. Он метнулся, я  отступил,
одной рукой перехватил кисть с ножом, кулаком другой встретил его в нос.
   Хрустнуло, я оттолкнул его руку с ножом, и он упал на  спину.  Сердце
колотилось с частотой  детской  погремушки.  Я  опережал  его  движения,
опережал намного. Будь их двое или трое, я бы, увы, но этого суперубийцу
я опережаю с потрясающей меня самого легкостью.
   Он вскочил пружинисто, но не так эффектно, как в кино.
   Снова нож замелькал передо мной, я сделал вид, что сейчас отступлю, а
сам с  силой  пнул  киллера  ногой.  Удар  пришелся  по  колену,  убийца
отшатнулся, едва не упал. На лице отразился мгновенный страх, но я не  о
бросился добивать, и он тут же пришел в  себя.  Перевел  дыхание,  пошел
снова вправо.
   На этот раз я очень внимательно следил за движениями  руки  с  ножом.
Очень простые три взмаха, повторяет постоянно,  не  соображая,  что  это
выдает с головой. Правда, может быть, в запасе и четвертый, а эти  всего
лишь обманки, но что-то не верится  в  чересчур  изощренные  для  такого
простого мира хитрости. Чтоб совершенствоваться в боевых приемах,  нужны
достойные соперники, а здесь...
   Он прыгнул, я отодвинулся, нож прошел мимо, а мой кулак саданул его в
челюсть. Костяшки пальцев заныли. Профессионал  отлетел  с  запрокинутой
головой на три шага, растянулся в пыли. Нож оставался в  рук6  но  глаза
затуманились. Я сделал пару торопливых шагов, пинком вышиб нож из  вялых
пальцев. Тот взвился в воздух  блеснул  серебристой  рыбкой  и  исчез  в
зелени кустов, будто нырнул в покрытое ряской болото.
   Убийца медленно повел глазами, приходя  в  себя.  Я  ударил  ногой  в
голову. Он откинулся навзничь  и  застыл,  раскинув  руки.  Я  с  минуту
постоял над ним, потом вернулся к оружию. За  спиной  было  тихо,  но  я
оставался настороже. Конь фыркал, пугая травяных лягушек  топал,  слышно
было, как высоко в небе кричит мелкая птица. Я прицепил на пояс молот, с
мечом в руке подошел  к  поверженному.  Он  медленно  приходил  в  себя,
попытался ощутить нож в руке, но пальцы стиснули пустоту.  Я  замахнулся
для последнего разящего удара.
   Он смотрел на меня, не делая попыток увернуться. Наверняка  не  знал,
что есть сотни приемов, как вот из такого неудобного  положения  прыжком
очутиться в трех шагах влево, вправо, а то и у меня за спиной, или  даже
выбить у меня из рук меч... Да и мало ли что умеют в моем мире, а  здесь
даже не подозревают, потому он лежал и ждал смерти.
   Отвращение к убийству кольнуло сердце.  Мои  руки  медленно  опустили
меч. Наемник лежит на спине, в глазах бессильная ненависть,  но  в  лице
нет страха. Он не понял, почему я сделал шаг  назад,  даже  прислушался:
нигде ли не слышится конского топота мчащихся в нашу сторону всадников.
   Меч оставался в моих руках, я внимательно следил за поверженным.
   - Если можешь встать... то вставай, - сказал я. -  У  тебя  наверняка
где-то конь... Подзови и... уезжай.
   Он все еще лежал на спине, глаза его  с  недоверием  мерились  в  мое
лицо.
   - Что случилось?
   - Да так, - ответил я. - Ничего.
   Он приподнялся на одном локте. Лицо исказилось, охнул и повалился  на
спину.
   - Ты мой враг, - напомнил он. - И я тебе не сдался
   - Я знаю, - ответил я.
   Меч  мой  вернулся  в  ножны,  я  отступил  на  шаг  свистнул.  Кусты
затрещали, мой конь проломился сквозь них, как  вепрь  через  камыши.  Я
ухватился за седло, голова все еще кружится, а в голове нехороший звон.
   За спиной раздался напряженный голос:
   - Ах, опять благородство прет из всех дырок? Я не  описал  даже  герб
своего клана! И не назвал имя.
   - Помню, - ответил я. - Но я и не спрашивал.
   Конь отодвигался, он-де привык больше за плугом, я  дернул  за  узду,
погрозил кулаком. Стремя болтается, целиком из кожаных ремешков, железом
даже и не пахнет. Оттолкнулся от земли, взлетел орлом, а когда  подобрал
поводья, наемный убийца  уже  сидел  на  изрытой  нашими  ногами  земле,
растопыренная пятерня упиралась в красную лужу его крови.
   - Зачем ты это делаешь? - спросил он озлобленно. - Почему, если герой
- то дурак?
   - Просто делаю, - ответил я равнодушным голосом. - Живи...
   - Я не могу жить обесчещенным, - ответил он гордо. - Я хоть и наемный
убийца...
   - Что за дурак,  -  сказал  я  с  отвращением.  -  Остаться  живым  -
бесчестье? Ты не просил пощады, могу дать расписку. Деньги получил?  Вот
уходи на пенсию, как собирался.  Построй  часовню,  если  деньги  девать
некуда. Живи, расти детей.
   - Ты мог бы забрать моего коня, -  продолжил  он  озлобленно.  -  Мои
доспехи... У меня хороший меч.  Или  потребовать  за  меня  выкуп.  Даже
золотом. На мои владения претендовать не сможешь, у моего  отца  четверо
сыновей, я - младший, но выкуп - да, мог бы. Я  кое-что  скопил,  все  у
моей сестры...
   Я подобрал поводья, повернул  коня.  Разговаривать  не  хотелось,  от
слабости мечтал только о чашке крепчайшего кофе,  а  иначе  свалюсь  под
куст и засну, потому только буркнул:
   - Не все меряется золотом... Бывай!
   Он крикнул вдогонку:
   - Черт бы тебя побрал, герой! Почему ты так делаешь?
   - Тебе не понять, - ответил я гордо.
   Конь пошел тяжелой рысью, копыта стучали гулко, я не был уверен,  что
этот придурок меня услышал. Вообще-то  я  и  сам  не  понял,  зачем  так
сделал. Правильнее бы, конечно, прирезать. Оставлять врага за  спиной  -
дурость. Увы, только дьявол все делает абсолютно правильно...

Глава 18

   Прошла еще неделя в бесплодных поисках. На  седьмой  день  вечером  я
напомнил Гуголу:
   - Ты говорил, что у тебя  осталось  жги-коры...  или  какой-то  новой
дряни еще на разок.
   Он сказал испуганно:
   - Да, но, ваша милость... это последний. Поберечь бы.
   - Мы отсюда прямо на юг, - сказал я. - Если не прибьют  по  дороге...
там увидишь целые рощи этих жги-деревьев. Обдери хоть все леса,  рощи  и
отдельно стоящие деревья в отдельно взятых королевствах.
   Он вздохнул, но покорно начал готовить снадобье,  высыпал  в  горячую
воду, а я наклонился и начал вдыхать, как наркоман или  якутский  шаман.
Долго плавали серые пятна,  иногда  высвечивались  краешки  и  фрагменты
картинок, я успевал увидеть либо  замки  дивной  красоты,  либо  вид  на
равнину с высоты птичьего полета,  затем  проступила  стена  с  угрюмыми
гобеленами, изображение раздвинулось до  краев  миски,  а  я,  напротив,
опустил голову ниже, чтобы охватить взором как можно больше.
   Тот же огромный тронный  зал,  здесь  в  прошлый  раз  король  Конрад
отчитывал своих полководцев,  изображение  под  странным  углом,  словно
телекамера  прикреплена   на   уровне   самого   высокого   светильника,
впечатление такое, будто наблюдаю действие  в  изометрической  проекции,
без всякого 3-D.
   На той  стороне  зала  трудятся  два  десятка  музыкантов,  а  дюжина
полуголых девушек кружатся в танце, Это, конечно, от христианской морали
далеко, но, насколько я понимаю, король Конрад от  христианства  отходит
все больше и больше. Во всяком  случае,  по  самым  достоверным  слухам,
колдунов в его войске становится все больше, а священников все меньше.
   Я приблизил лицо, ага, вон и сам король. Возлежит на ложе, перед  ним
столик с фруктами и кушаньями, а также кувшин  с  вином.  Я  видел,  как
Конрад раздраженным жестом велел убраться с  глаз  долой  танцовщицам  и
музыкантам. Юбенгерд насторожился, а лицо серого  человека  сразу  стало
несчастным. Он начал продвигаться к выходу, Конрад бросил в его  сторону
злой взгляд, и серый примерз к месту.
   В мертвой тишине даже  мне  стало  слышно,  как  заскрипела  кожа  на
костяшках пальцев Конрада. Он посмотрел на свой кулак, с грохотом ударил
по столу. Кубки подпрыгнули. Король ударил снова,  уже  сильнее.  Грохот
пронесся по всему залу.
   - А теперь о деле, - прорычал он гневно. - Ну-ка, что еще  говорят  в
народе?
   Юбенгерд поклонился, развел руками.
   - Народ Галли благословляет ваше правление, мой король...
   - Ваше мудрое правление, ваше величество, - добавил серый льстиво.
   Конрад в третий раз грохнул по  столу.  Упавший  кубок  подпрыгнул  и
скатился на пол, звякнул в тишине, завертелся волчком.
   - Эти слухи меня не интересуют, -  рявкнул  он.  -  Что  говорят  про
Арнольда?
   - О короле Арнольде ничего не известно, - про  бормотал  Юбенгерд.  -
Говорят, что он подался куда-то в горы. Но гор здесь много...
   Конрад рыкнул гневно:
   - Это я уже много раз слышал! Но ты знаешь, почему  я  спрашиваю.  Не
увиливай.
   - Ваше величество, народ доволен...
   Конрад грохнул кулаком снова, проревел мощно:
   - Палач!
   Из-за  портьеры  выдвинулся  огромный  толстый  человек   с   красным
капюшоном на лице. В обеих руках держал огромный мясницкий топор.
   Юбергельд сказал несчастным голосом:
   - Ваше величество, я не знаю, зачем вам это надо... но  если  уж  так
хочется ковыряться в ране, то нате вам, пожалуйста:  в  народе  говорят,
что своим положением вы обязаны только благородству короля  Арнольда.  И
что это не победа ваша, а дар короля  Арнольда  жадному  и  завистливому
захватчику!
   Конрад потемнел, брови сдвинулись в одну линию, прохрипел тяжело:
   - Кто говорит?
   - Да теперь уже почти все говорят, - сказал Юбенгерд  мстительно.  Он
посмотрел на палача, пощупал шею, продолжил даже громче и злораднее:
   - Те, кто молчал, наконец разобрались и заговорили, а те, кто осуждал
Арнольда, сейчас уже отпускают шпильки по вашему адресу. Но не  надо  на
это обращать внимания, ваше величество! Чернь всегда злословит при  виде
сильных.
   Конрад сел за стол, лицо еще больше постарело  и  осунулось.  Большие
руки на столешнице вздрагивали.
   Кровь с разбитых пальцев капала на выскобленные доски.
   - Говори, - велел он угрюмо. - Догадываюсь, что хочешь... но, говори.
   Юбенгерд развел руками.
   - Я?.. Может быть, сэр Самадхи?
   Угрюмый взор Конрада упал на серого человека. Тот присел, словно  его
расплющило, развел руками, поклонился.
   - Позвольте?
   - Позволяю, - буркнул Конрад. Добавил нетерпеливо:
   - Давай без этих штучек! Говори.
   - Надо поймать Арнольда, - сказал серый сэр Самадхи. - Надо  привести
его сюда в цепях. Пусть народ увидит его с веревкой на шее, а вас  -  во
всем могуществе! И  всем  все  станет  ясно.  Слухи  рассеются,  легенды
забудутся.
   Конрад сказал с безнадежностью в голосе:
   - Но где его ловить? Здесь слишком много гор. А горы старые, изрезаны
пещерами. Там были выработки, рудники, можно спрятать целую армию.
   - Нам не поймать, - признал  сэр  Самадхи.  -  Тем  более  что,  если
честно...
   - Ну?
   - Ему будут помогать местные, а нам указывать неверную дорогу.
   - Ладно, говори, что ты задумал. Я же вижу.
   - Пусть ваше величество объявит награду. Большую! Настолько  большую,
что эта куча золота перевесит преданность бывшему королю. Конечно,  люди
благородного сословия на подлость не пойдут, но они и так не знают,  где
прячется Арнольд. Зато  простые  люди,  которые  не  присягали,  подобно
рыцарям, могут дрогнуть... Для них и одна монета  -  состояние,  а  если
пообещать сто? Двести?
   Конрад  сидел  как  глыба,  но  я  видел,  как  в  его  неподвижности
накапливается сила. Наконец Конрад, все еще не двигаясь, прорычал:
   - Тысячу! Тысячу золотых монет, кто отыщет Арнольда и приведет его ко
мне!
   Юбенгерд сказал осторожно:
   - Ваше  величество,  простолюдины  и  за  сотню  монет  перероют  всю
страну...
   - Три тысячи! - воскликнул Конрад в исступлении. - Три тысячи золотых
монет и полное освобождение от пошлин на всю жизнь... для него  и  всего
потомства, кто доставит мне беглого короля Арнольда!
   Сэр  Самадхи  бросил  торжествующий  взгляд  на  мрачного  Юбенгерда,
поклонился, отступил.
   - Ваше величество, я сейчас же разошлю во все концы страны  герольдов
и глашатаев с этой вестью.
   Изображение потускнело. Я поднял тяжелую голову в висках  покалывало.
Перед  глазами  некоторое  время  дрожала  пелена,  наконец   я   увидел
встревоженные лица Сигизмунда и Гугола.
   - За голову Арнольда объявлена награда, - объяснил я торопливо.
   - Ого, - сказал Сигизмунд возмущенно. - Да как он посмел?..
   - Посмел, посмел. Нам надо успеть  добраться  до  Арнольда,  пока  не
добрались люди Конрада! Гугол покачал головой.
   - Нас трое, - сказал он трезво, - а людей короля Конрада тысячи.
   Да их были тысячи, но у каждого в голове одна  мысль,  а  то  и  одна
извилина, я же за секунду перелопачиваю тысячи  мыслей,  как  скоростной
проц, потому заранее  отсеиваю  тупиковые  пути.  В  конце  концов  меня
направили к старику, который некогда был ловчим самого Арнольда.
   В этом селении на окраине обнаружилась застава из двух конных  воинов
армии Конрада, а в самом селе я видел у таверны еще с десяток.  На  меня
солдаты смотрели с подозрением, с таким ростом трудно  долго  оставаться
неизвестным, я улыбнулся  им  к