ПРЕМЬЕРА СОСТОИТСЯ 9 ОКТЯБРЯ!
   ПРИВОДИТЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ!
 
   Брайан не так был увлечен событием, как его мать (и кое-кто из  учителей;
он слышал, как они обсуждали этот вопрос в учительской  средней  школы  Касл
Рок, где он учился), но все же ему  было  всего  одиннадцать  лет,  а  любой
здоровый одиннадцатилетний ребенок всегда проявляет интерес ко всему новому.
Кроме того, он был совершенно заинтригован названием. НУЖНЫЕ ВЕЩИ... Что  бы
это значило?
   В прошлый вторник, возвращаясь домой из школы, он прочитал  новую  строку
объявления, появившуюся взамен старой. По вторникам во второй  половине  дня
он был занят. Дело в том,  что  Брайан  родился  с  заячьей  губой  и,  хотя
благодаря хирургической операции, проведенной  когда  ему  исполнилось  семь
лет, внешний вид  губы  был  исправлен,  все  же  ему  приходилось  посещать
логопеда. На расспросы взрослых он всегда упрямо  твердил,  что  терпеть  не
может эти занятия, но на самом деле кривил  душой.  На  самом  деле  он  был
глубоко и безнадежно влюблен в мисс Рэтклифф  и  всю  неделю  с  нетерпением
ждал, когда наступит час  урока.  Вторник  в  школе  тянулся  бесконечно,  и
последние  два  часа  Брайан  начинал  со   сладостным   замиранием   сердца
прислушиваться к тому, что творилось у него в душе. А там в  это  время  уже
начинали трепетать крыльями разноцветные нежные бабочки.
   С ним вместе исправлением дикции занимались еще четверо детей, и никто из
них не жил в том же районе города, что Брайан. Он был этому чрезвычайно рад.
После того, как он в течение  часа  находился  в  классе  с  мисс  Рэтклифф,
компания ему была ни  к  чему.  Он  любил  ранним  вечером  брести  домой  в
одиночестве, не спеша толкать  велосипед,  а  не  ехать  на  нем  верхом,  и
мечтать, мечтать о ней, не замечая, как плавно, скользя в воздухе, падают  к
его ногам желтые осенние листья,  позолоченные  косыми  лучами  октябрьского
солнца.
   Его путь проходил тремя кварталами выше Общинной Площади, по Мэйн  Стрит,
и в тот день, увидев объявление о предстоящей премьере,  он  сплющил  нос  о
стеклянную поверхность  двери  в  надежде  увидеть,  что  явилось  на  смену
массивным  столам  и  тоскливо-желтым  стенам  Недвижимости  и   Страхования
Западного Мэна. Любопытство его не нашло удовлетворения. И дверь, и  витрина
были наглухо затемнены шторой.  Брайан  увидел  лишь  отражение  собственной
физиономии и сложенных чашечкой ладоней.
   В пятницу, 4-го  числа,  объявление  об  открытии  нового  магазина  было
помещено в еженедельной газете "Призыв", издающейся в Касл  Рок.  Объявление
было занесено в рамку, а ниже  текста  были  нарисованы  ангелочки,  стоящие
спиной друг к другу и дующие в  длинные  трубы.  Там  ничего  не  говорилось
такого, чего нельзя было  прочитать  в  объявлении,  прикрепленном  к  двери
магазина присоской: название магазина - НУЖНЫЕ ВЕЩИ,  открытие  состоится  в
десять часов утра 9-го октября и, конечно, "Вы не поверите своим глазам!"
   Ни единого намека на ассортимент товаров, которыми владелец или владельцы
магазина собираются удивлять публику.
   Это, похоже, полностью  вывело  из  себя  Кору  Раск,  во  всяком  случае
настолько, что она позвонила подруге Майре утром в  субботу,  что  случалось
нечасто.
   - Можешь не сомневаться, глазам своим я поверю, - сказала  она.  -  Когда
увижу никелированные кровати, которым якобы двести лет,  а  на  самом  деле,
любой, кто не  поленится  заглянуть  под  оборку  покрывала,  увидит  клеймо
Рочестер, Нью-Йорк, яснее ясного пропечатанное  на  раме,  я  вполне  поверю
своим глазам.
   Майра что-то на это ответила.  Кора  слушала,  вылавливая  из  консервной
банки горошины, по одной или по две, и тут же клала их себе в рот. Брайан  и
его маленький  братишка  Шон  сидели  в  гостиной  на  полу  и  смотрели  по
телевизору мультики. Шон был полностью погружен в мир гномов, да  и  Брайан,
по справедливости говоря, не был абсолютно равнодушен к  компании  маленьких
голубых человечков, но ушки он при этом держал на макушке и ни одного  слова
из телефонного разговора не пропустил.
   -  То-о-очно!  -  завопила  Кора  Раск  с  еще  большим  возбуждением   и
уверенностью, чем обычно, выслушав, видимо, особо  острое  замечание  Майры.
Цены выше крыши и телефоны-перестарки!
   Вчера, в понедельник, Брайан катался по центру на  велосипеде  со  своими
двумя-тремя приятелями и видел, как над  витриной  нового  магазина  подняли
темно-зеленый навес, через все  поле  которого  белыми  буквами  красовалось
название НУЖНЫЕ ВЕЩИ. Полли Чалмерс, директриса пошивочного  ателье,  стояла
на тротуаре, уперев руки в свои восхитительно стройные бока  и  разглядывала
этот тент с выражением то ли  восторженного  удивления,  то  ли  удивленного
восторга.
   Брайан, который знал толк в навесах, сам  удивлялся  и  восхищался.  Этот
навес был новехонький, единственный подобного рода на Мэйн Стрит, и придавал
магазину свою особую индивидуальность.  Словарный  запас  Брайана  был  пока
лишен слова "элегантный", но тем не менее он сразу понял, что во  всем  Касл
Рок подобного магазина еще не было. Навес делал его похожим на  какой-нибудь
магазин из тех, что показывали по телевизору. Салон  "Западные  авто"  через
улицу  напротив  казался  по  сравнению  с  этим   новичком   аляповатым   и
провинциальным.
   Когда он пришел домой, мама сидела на  диване,  наслаждалась  пирогом  со
взбитыми сливками Литтл Дебби, потягивала диетическую колу и смотрела "Санта
Барбару".  Его  мама  всегда   пила   диетическую   колу,   когда   смотрела
послеполуденные сериалы. Брайан не мог понять, зачем она это делает, терялся
в догадках, предполагая, что она  хочет  таким  образом  смыть  впечатление,
чтобы оставить место для нового, но спросить  в  открытую  не  решался.  Она
могла раскричаться на него, а когда его  мама  начинала  шуметь,  надо  было
срочно искать надежное укрытие.
   - Привет, ма!  -  сказал  он,  бросил  портфель  на  полку  и  достал  из
холодильника молоко. - Знаешь что? Над новым магазином навес повесили.
   - Кто повесился? - послышался ее голос из  гостиной.  Брайан  налил  себе
молока в стакан и подошел к двери в гостиную.
   - На-вес по-ве-си-ли, - повторил он по слогам. - Над новым магазином.
   Мама выпрямилась, нашла пульт дистанционного управления и нажала  кнопку,
убрав звук. На экране Эл и Коринна продолжали обсуждать свои проблемы  Санта
Барбары в своем излюбленном ресторане  "Санта  Барбара",  но  теперь  только
глухонемой мог догадаться по губам, какие именно проблемы  возникли  в  этот
момент.
   - Что? - переспросила мама. - В магазине Нужные Вещи?
   - Угу, - промычал Брайан, допивая молоко.
   - Не глотай слова, -  сказала  мама,  запихивая  в  рот  последний  кусок
пирога. - Это звучит ужасно. Сколько раз я тебе говорила.
   "Столько же раз, сколько  объясняла,  что  разговаривать  с  полным  ртом
неприлично", - подумал Брайан, но вслух ничего не сказал.  Он  с  малых  лет
научился держать язык за зубами.
   - Прости, мамочка.
   - Что за навес?
   - Зеленый.
   - Парусиновый или алюминиевый?
   Брайан, чей отец торговал отделочными  материалами  в  фирме  Дика  Перри
Обшивка и Двери в Южном Париже, прекрасно понимал о чем  речь,  но  если  бы
этот навес был выполнен из тех материалов, которые назвала мать, он вряд  ли
вообще обратил бы на него внимание. Алюминию и парусине грош цена,  половина
населения Касл Рок вывешивает такие над своими окнами.
   - Ни то, ни другое, - сказал он. - Это какая-то дорогая ткань.
   Полотно, думаю. И выступает наружу так, что тень  оказывается  прямо  под
ним.
   Круглый, вот такой. - Он  показал  руками  аккуратно,  чтобы  не  разлить
молоко, обведя полукруг. - А на краю название написано. Потрясающе,  честное
слово.
   - Ну, черт меня дери!
   Именно этой фразой  Кора  чаще  всего  выражала  самые  крайние  чувства,
охватившие ее, возбуждение или возмущение. Брайан сделал  предусмотрительный
шаг назад на тот случай, если чувство возникло последнее.
   - Как ты думаешь, мама, что это такое? Может быть, ресторан?
   - Понятия не имею. - Она потянулась  к  телефону.  Для  этого  надо  было
отодвинуть  кошку  Шипучку,  газету  с  программой  телевидения  и  банку  с
диетической колой. - Но что-нибудь вульгарное, - это наверняка.
   - Мам, а что значит нужные вещи?  Может  быть  это...  -  Не  мешай  мне,
Брайан, видишь, мамочка занята. В хлебнице есть слоеные языки, возьми,  если
хочешь, но только один, а то аппетит испортишь.
   Она уже набирала номер телефона Майры. И минуту спустя они  с  превеликим
энтузиазмом обсуждали зеленый навес.
   Брайан языка не хотел (он очень любил свою маму, но  при  виде  ее  вечно
жующих челюстей частенько терял аппетит) он сел  за  кухонный  стол,  открыл
учебник математики и принялся решать заданные на дом задачи.  Он  был  очень
способным и трудолюбивым  мальчиком,  а  математика  оказалась  единственным
предметом, по которому он сегодня не успел приготовить задание в школе.
   Методично передвигая точки в десятичной дроби, а затем производя действие
деления, он прислушивался к разговору, который  вела  по  телефону  мама.  В
который раз она  говорила  Майре,  как  они  приобретут  еще  один  магазин,
торгующий пузырьками из-под столетней давности духов и фотографиями  чьих-то
никому не нужных родственников, и какой это стыд и позор, и как только такие
вещи продают и покупают. Слишком много развелось  людей,  говорила  Кора,  у
которых девиз всей жизни "сделал дело, убегай смело". Когда она  говорила  о
навесе,  можно  было  подумать,  что  кто-то  вознамерился  ее   обидеть   и
чрезвычайно в этом преуспел.
   Наверное, она предполагала, ей должны были доложить,  думал  Брайан  водя
карандашом, отбрасывая и округляя. Точно, так и есть. Ее мучило любопытство,
это, во-первых. А на ее любопытство положили, это, во-вторых.
   Такая комбинация ее может до  инфаркта  довести.  Ладно,  скоро  она  все
узнает.
   А когда это случится, может  быть,  она  и  с  ним  поделится  величайшей
тайной.
   А если она снова будет очень занята, тогда он сам поймет из одного из  ее
послеполуденных телефонных переговоров с Майрой.
   Но вышло так, что Брайан получил кучу сведений о Нужных Вещах раньше, чем
его собственная мать или кто-либо другой в Касл Рок.
 
2 
 
   Он едва ли вспомнил бы весь путь от школы до дому в  тот  день,  накануне
открытия нового магазина; он был погружен в мечты, о которых не рассказал бы
и под самыми страшными пытками - жги его  раскаленными  углями  или  напусти
ядовитого паука. В этих мечтах он предложил мисс Рэтклифф  пойти  с  ним  на
Окружную Ярмарку и она дала согласие.
   "Спасибо тебе, Брайан, - говорит мисс Рэтклифф, и  он  видит,  как  в  ее
синих глазах сверкают слезы благодарности, а глаза из синих  превращаются  в
темно-лиловые, совсем как предгрозовое небо.  -  Я  последнее  время...  мне
очень грустно. Видишь ли, я рассталась со своей любовью".
   "Я помогу вам забыть его, - говорит Брайан, и голос его звучит уверенно и
в то же время нежно. - Но мне бы хотелось, чтобы вы называли меня... Брай".
   "Спасибо, - шепотом повторяет  она  и  наклоняется  так  близко,  что  он
вдыхает аромат ее духов, тонкий и  сладостный,  как  запах  полевых  цветов.
Спасибо... Брай. И с этих пор, по крайней мере  этим  вечером,  мы  будем  с
тобой просто мальчиком и девочкой, а не учеником и учительницей, и ты можешь
называть меня... Сэлли".
   Он берет ее руки в свои. Заглядывает в глаза. "Я не  ребенок,  -  говорит
он. - Я помогу тебе забыть его... Сэлли".
   Она как будто потрясена  таким  глубоким  пониманием,  таким  неожиданным
проявлением мужественности. Пусть ему всего лишь одиннадцать, думает она, но
он настоящий мужчина, не то, что Лестер. Она стискивает его пальцы. Их  лица
сближаются... ближе... еще ближе...
   "Нет, - шепчет она и глаза ее теперь так близко и так широко  распахнуты,
что он вот-вот утонет в них. - Ты не должен, Брай, так нельзя..."
   "Можно, крошка", - говорит он и прижимается губами к ее губам.
   Проходит минута, две, она отнимает свои губы и нежно шепчет...
   - Эй, парень, раскрой зенки, не видишь, куда прешь?!
   Вырванный из своих грез, Брайан увидел, что чуть не попал под  грузовичок
Святоши Хью.
   - Прошу прощения, мистер Святоша, - рычит Брайан и лицо его багровеет  от
ярости. Кто такой этот Хью, чтобы орать на него? Он работал  в  Департаменте
Общественного Труда и считался  самым  отъявленным  грубияном  в  Касл  Рок.
Брайан, прищурившись, смотрел на него в упор. Если только Хью откроет дверцу
грузовика, чтобы вылезти, он тут же вскочит на свой велосипед и понесется по
Мэйн Стрит с такой скоростью, что только его и  видели.  Нет  никакой  охоты
проводить  целый  месяц  на  больничной  койке  лишь  из-за  того,  что   он
размечтался, как пойдет вместе с мисс Рэтклифф на Окружную Ярмарку.
   Но у Святоши Хью в  этот  момент  содержимое  выпитой  бутылки  пива  уже
бултыхалось где-то ближе к выходу, а Хэнк Вильямс Младший пел  по  радио  "Я
люблю тебя, я хочу тебя", - поэтому он решил, что не  стоит  себя  утруждать
выбиванием какашек из этого пацаненка в такой превосходный день, во вторник.
   - Гляди в оба, - только и сказал он, свернув  головку  второй  бутылке  и
отхлебнув из горлышка. Но взгляд у него при этом был грозный. - В  следующий
раз и не подумаю тормозить, раздавлю как козявку. Вот тогда  узнаешь,  сопля
зеленая.
   Он завел мотор  и  умчался.  Брайан  почувствовал  непреодолимое  (но,  к
счастью, кратковременное) желание крикнуть ему  вслед  мамино  любимое  "Ну,
черт меня дери!", - но он только дождался, пока оранжевый,  дорожноремонтный
грузовик свернет на Линден Стрит, и пошел дальше.  Мечты  о  мисс  Рэтклифф,
увы! были рассеяны до конца дня. Святоша Хью снова вернул его к  реальности.
Никакой ссоры на самом деле у мисс Рэтклифф с ее женихом Лестером Праттом не
было; она по-прежнему носила  на  пальце  небольшое  обручальное  колечко  с
бриллиантом и по-прежнему ездила на синем "мустанге"
   Лестера, пока ее собственный автомобиль находился в ремонте.
   Не далее как вчера вечером Брайан видел мисс Рэтклифф и  мистера  Пратта.
Они и их друзья расклеивали листовки насчет игральных костей  и  дьявола  по
всем телефонным будкам. И еще они распевали гимны. Правда,  католики  пришли
сразу после того, как они закончили работу, и все сорвали.
   В общем-то это забавно, некотором роде... но будь Брайан постарше, он  бы
сумел уберечь листовки, которые мисс  Рэтклифф  расклеивала  своими  святыми
руками.
   Брайан вспомнил ее темно-синие глаза, длинные стройные как  у  танцовщицы
ноги и ощутил то мрачное предчувствие, которое его всегда посещало, когда он
вспоминал, что наступит январь, и она поменяет  имя  Сэлли  Рэтклифф,  такое
замечательно нежное, на Сэлли Пратт. Когда Брайан произносил  это  сочетание
вслух или мысленно, ему сразу  представлялась  толстая  тетка,  падающая  со
ступенек короткого и крутого лестничного пролета.
   "И все-таки, - думал Брайан,  поднимая  велосипед  на  другой  тротуар  и
направляясь вниз по Мэйн Стрит, - может быть, она еще передумает. Не так  уж
это невозможно. А Лестер Пратт может попасть в автомобильную катастрофу  или
у него образуется опухоль мозга, или что-нибудь  вроде  этого.  А  то  вдруг
окажется, что он наркоман, а мисс Рэтклифф ни за  что  не  выйдет  замуж  за
наркомана".
   Такие мысли  приносили  некоторое  призрачное  умиротворение,  но  никоим
образом не могли изменить тот факт, что появление Святоши Хью прервало мечты
на самой высшей точке (он целовал мисс Рэтклифф и уже почти дотронулся до ее
правой груди, а происходило это все в Тоннеле Любви на ярмарке). Нет,  идея,
конечно, была безумная - одиннадцатилетний мальчишка ведет свою  учительницу
на Окружную Ярмарку. Мисс Рэтклифф, конечно, очень хороша, но ведь  и  очень
стара. Она как-то сама говорила ребятам, которые берут у нее уроки речи, что
в ноябре ей исполнится двадцать четыре.
   Итак, Брайан аккуратно свернул свои мечты,  как  сворачивают  внимательно
прочитанный и очень ценный документ, и положил их  на  заднюю  полку  своего
сознания, туда, где им положено храниться. Он уже занес ногу, чтобы сесть на
велосипед и остаток пути проехать...
   Но в это время он как раз проходил мимо нового магазина  и  его  внимание
привлекло объявление. Он задержался и прочитал:
 
   ГРАНДИОЗНОЕ ОТКРЫТИЕ!
   ПРЕМЬЕРА - 9 ОКТЯБРЯ!
   ПРИВОДИТЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ!
 
   Вот именно этого текста, который он уже видел раньше, больше не было.
   Вместо него висела маленькая табличка и на ней красными буквами по белому
было написано:
 
   ОТКРЫТО
 
   Вот только это и было написано:
 
   ОТКРЫТО
 
   Брайан стоял, не сходя с места, зажав между ног велосипед, и  чувствовал,
как сердце его начинает биться чуть быстрее обычного.
   Ты ведь не зайдешь туда, правда? - спрашивал он себя. То есть, если  даже
он действительно открылся на день раньше, ты все равно туда не зайдешь,  так
или нет? А почему, собственно,  не  зайти?  -  продолжался  разговор.  Ну...
потому, что витрина все еще забелена, а дверь  зашторена.  И  если  ты  туда
пойдешь, с тобой все, что угодно может случиться. Все, что угодно.
   Конечно. Например, владельцем этого магазина может оказаться Норман Бэйтс
<Герой фильмов ужасов (прим. пер.).> или кто-нибудь вроде него, переоденется
в платье собственной матери и будет резать своих клиентов. Тоо-оч-но!
   Слушай, забудь об этом, говорила часть его сознания, но  говорила  как-то
не слишком уверенно, как будто безнадежно. Как интересно?
   А потом вдруг Брайан подумал как скажет об этом маме. Как  он  скажет?  А
вот так, между прочим: "Кстати, ма,  насчет  этого  нового  магазина  Нужные
Вещи. Так вот, он открылся на день раньше. Я зашел и посмотрел там все".
   Она тогда как нажмет кнопку  на  дистанционном  управлении!  Как  вырубит
звук! Это уж можете поверить. Уж она будет его слушать во все уши!
   Эта  мысль  победила  все  остальные.  Он  подставил  опору  под   колеса
велосипеда, медленно вошел в тень навеса и ему показалось, что там  градусов
на десять прохладнее.
   Но, взявшись за большую старинного фасона медную дверную ручку, он  вдруг
подумал, что, может быть, объявление - ошибка. Его скорее всего  приготовили
на завтрашний  день,  а  кто-нибудь  случайно  перевернул  табличку  текстом
наружу. Из-за штор не доносилось ни, звука, казалось, там все вымерло.
   Но уж раз он зашел так далеко, отступать некуда, и Брайан слегка повернул
ручку... а она тут же поддалась. Защелка вышла из  паза,  и  дверь  магазина
Нужные Вещи открылась.
 
3 
 
   Внутри было сумрачно, но не темно. Брайан заметил, что установлены  лампы
дневного света (один из видов работ, которые выполняла  Компания  Обшивка  и
Двери Дика Перри), но горели только некоторые из них. Они освещали несколько
стеклянных ящиков, расставленных по всему большому валу.
   Но ящики по большей части были пусты. Лампы высвечивали только  немногие,
в которых что-то лежало.
   Пол, голый и деревянный в бытность Недвижимости и  Страхования  Западного
Мэна, теперь был по всей площади от стены до  стены  покрыт  толстым  ковром
цвета  бургундского.  Стены  выкрашены  белой   краской   и   похожи   своей
поверхностью на яичную скорлупу. Призрачный свет,  такой  же  белый,  как  и
стены, сочился из замазанного витринного окна.
   И все же это ошибка, думал Брайан. Они даже товар еще не завезли. Кто  бы
ни повесил табличку ОТКРЫТО, сделал это по случайности  и  так  же  случайно
оставил незапертой дверь. При таких обстоятельствах приличнее всего было  бы
выйти, закрыть за собой дверь, сесть на велосипед и поехать своей дорогой.
   Но уходить ему совсем не хотелось. Он ведь уже находился внутри.  Он  все
видел собственными глазами. Мама будет с ним весь вечер разговаривать, когда
узнает об этом. Но самое невероятное было в том,  что  он  не  поним