это  и  началось.  У  них  не  возникало  чувства  вины,  когда  они
встречались, но они ощущали необходимость вести себя осторожно -  не  только
потому, что  это  был  маленький  городок,  и  Алан  занимал  в  нем  видную
должность, а Полли требовалось  поддерживать  репутацию  в  обществе,  чтобы
продолжать свое дело - но потому, что оба понимали возможность обвинения.
   Они оба были недостаточно стары, чтобы не воспользоваться  шансом,  но  в
достаточно солидном возрасте, чтобы оставаться предусмотрительными.
   Осторожность никогда не помешает.
   Затем, однажды в мае, они стали физически близки, и Полли рассказала  ему
обо всех годах между Тогда и Теперь... Он не до конца ей поверил и остался в
надежде, что наступит день, когда она расскажет всю  правду,  не  распахивая
при этом так широко глаза и не теребя слишком часто  мочку  левого  уха.  Он
понял, что ей было трудно решиться рассказать даже то,  что  он  услышал,  и
поэтому готов был ждать продолжения. Надо быть терпеливыми.  И  осторожными.
Достаточно и того, вполне достаточно, что он окончательно влюбятся в  Полли,
когда долгое лето проходило мимо них по Мейн Стрит.
   Теперь же, глядя в потолок в спальне Полли, он думал, не настало ли время
снова заговорить о женитьбе. Он уже пытался однажды, в августе, но она тогда
снова сделала этот жест - шшш, замолчи. Теперь, думал он...
   Но длинный состав раздумий стал  постепенно  разваливаться  и  сходить  с
рельсов...
   Алан заснул.
 
9 
 
   Во сне он бродил по какому-то гигантскому магазину, шел  вдоль  прилавка,
длинного, нескончаемого. В магазине было все, все,  что  он  когда-то  хотел
приобрести, но не мог себе позволить -  часы  с  заводом  от  взмаха  рукой,
широкополая  мягкая  шляпа  от  Аберкромби   и   Фитч,   восьмимиллиметровая
кинокамера фирмы Белл энд Хауэлл, сотни других предметов  -  но  что-то  еще
оставалось позади, за плечом, то, чего он не видел.
   "Мы называем такие вещицы "дразнилками", - старина", - произнес голос.
   Этот голос был Алану знаком. Он принадлежал сучьему щеголю, ездившему  на
"торонадо". Джорджу Старку.
   "Мы этот магазин называем Эндсвилль, -  сказал  тот  же  голос.  -  Здесь
продается все, что душе угодно".
   Алан увидел большую змею, похожую на питона, с головкой как  у  гремучей,
ползающей среди множества компьютеров на приливке  с  табличкой  СВОБОДНО  В
ПРОДАЖЕ. Он хотел убежать, но рука, без линий на  ладони,  схватила  его  за
плечо и остановила.
   "Не стесняйся, старина" - настойчиво сказал голос. - Бери, что хочешь.
   Бери то, на что глаза глядят... и плати".
   Но какую бы вещь  Алан  не  взял  в  руки,  она  тут  же  превращалась  в
почерневший, обугленный ремень, которым был пристегнут его сын.
 
Глава 8 
 
1 
 
   У Дэнфорта Китона опухоли мозга не было, но  головной  болью  он  страдал
жестокой, когда ранним субботним утром сидел  в  своем  кабинете.  На  столе
рядом с кипой налоговых квитанций за 1982-1989 годы лежала корреспонденция -
письма из Бюро Налоговой Инспекции штата  Мэн  и  копии  писем,  которые  он
посылал в ответ.
   Последнее время у него все стало валиться из рук. Китон это  понимал,  но
ничего не мог поделать с собой.
   Вчера вечером он ездил  в  Люистон,  возвратился  в  Рок  около  половины
первого ночи и до утра мерил шагами свой домашний кабинет,  пока  его  жена,
выпив снотворное, крепко спала наверху, в спальне. Он обратил внимание,  что
то и дело косит на небольшой гардероб в углу кабинета. Там, на верхней полке
лежали свитера. Большинство из них были старые и тронутые  молью.  Под  ними
пряталась деревянная резная шкатулка, смастеренная отцом еще  до  того,  как
болезнь нависла над ним грозовой тучей, отняв память и  навыки.  В  шкатулке
хранился револьвер.
   Китон обнаружил, что все чаще возвращается мысленно к револьверу. Не  для
себя, нет - во всяком случае до поры до времени. Для Них.
   Преследователей.
   Без четверти шесть он вышел из дома и поехал тихими рассветными улицами к
зданию  Муниципалитета.  Эдди  Уорбертон,  с  метлой  в  руках  и  сигаретой
Честерфилд в зубах  (золотой  орден  Святого  Кристофера,  приобретенный  им
накануне в Нужных Вещах, был  надежно  спрятан  под  рабочей  синей  блузой)
провожал его взглядом, пока Китон медленно поднимался на второй этаж. Они не
обменялись ни словом. Эдди за последний год  успел  привыкнуть  к  появлению
Китона в неурочные часы, а Китон вообще давно перестал замечать Эдди.
   Китон собрал бумаги, справился  с  желанием  разорвать  их  на  клочки  и
пустить по ветру, и стал просматривать и сортировать. Письма Бюро  Налоговой
Инспекции в одну кипу, свои ответы - в другую. Эти письма он хранил в нижнем
ящике шкафа и ключ от этого ящика был только у него.
   Почти под каждым письмом стояла пометка - ДК/ШЛ. ДК, конечно,  обозначало
Дэнфорт Китон, а ШЛ - Ширли Лоренс,  его  секретарша,  стенографировавшая  и
печатавшая корреспонденции. Но инициалы инициалами, а ни одного из  ответных
писем Китона она тем не менее не видела.
   Иногда бывает полезно  держать  что-то  в  секрете  даже  от  собственной
секретарши.
   Просматривая письма, Китон наткнулся на фразу: "... а также мы обнаружили
расхождения в квартальном отчете под номером 11  за  1989  год".  Он  быстро
отложил письмо в сторону.
   Еще одна фраза: "...  у  нас  возник  целый  ряд  вопросов,  связанных  с
образцом заполнения формуляров по выплате компенсаций за  последний  квартал
1987 года..."
   В архив.
   Следующий. "... считаем вашу просьбу об отсрочке  ревизии  необоснованной
на этот раз..."
   Они мелькали перед его глазами как, назойливое конфетти на карнавале.
   "... вопросы по  поводу  финансирования  лесонасаждений..."  "...  мы  не
обнаружили записей о городской..." "... распределение фондов, выделенных  на
городские нужды, не подтверждено документально..." "... отсутствие расходных
чеков должно быть..." "... утечка наличных средств  не  обоснована..."  "...
запрос о полном документальном отчете на расходы..." И, наконец,  последнее,
поступившее вчера. То, что заставило его ехать  в  Люистон  и  где,  как  он
поклялся себе вчера вечером, ноги его больше не будет.
   Китон смотрел на письмо  невидящим  взором.  В  голове  стучали  отбойные
молотки. По позвоночнику отекала струйка холодного липкого пота. Под глазами
чернели круги усталости. Застывшая слюна скопилась в углу рта.
   БЮРО НАЛОГОВОЙ ИНСПЕКЦИИ Госдепартамент Ашуста, штат  Мэн,  04330  Китону
казалось, что заголовок под оттиском печати кричит на него,  а  обращение  -
холодное, сухое и угрожающе формальное:
   Члену Городской Управы города Касл Рок. И все. Никаких тебе "Дорогой Дэн"
или  "Уважаемый  мистер   Китон".   Никаких   добрых   пожеланий   семье   в
постскриптуме. Письмо  дышало  холодной  ненавистью,  словно,  острый  конец
сосульки.
   Они делали провести ревизию бухгалтерских книг. Всех.
   Налоговых городских отчетов, записи финансовых  федеральных  поступлений,
записи по городским расходам, отчеты по расходам на дорожноремонтные работы,
сетка муниципального и законодательного бюджета, отчет по доходам и расходам
Департамента парков и скверов,  даже  отчет  по  расходом  и  финансированию
экспериментальной теплицы.
   Они хотели  получить  все  и  получить  это  все  17  октября.  До  срока
оставалось всего пять дней. Они.
   Письмо  было   подписано   Государственным   Казначеем,   Государственным
Ревизором и даже, что наводило на еще более грустные размышления.
   Генеральным Прокурором  штата  Мэн.  Подписи  были  собственноручные,  не
копии.
   "Они", - прошептал Китон письму.  Он  стиснул  бумагу  в  кулаке,  и  она
жалобно зашуршала. Китон оскалил зубы и зарычал: "Они-и-и".
   Он отшвырнул письмо на кипу уже сложенных. Потом закрыл папку. На обложке
было аккуратно напечатано: КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ, БЮРО НАЛОГОВОЙ  ИНСПЕКЦИИ  ШТАТА
МЭН. Китон долго и тупо смотрел на  папку.  Затем  выхватил  из  письменного
прибора ручку (прибор был подарком от сотрудников Окружной Торговой  Палаты)
и широким росчерком нацарапал БЮРО УБЛЮДКОВ ШТАТА МЭН.
   Полюбовавшись результатом, написал  ниже  БЮРО  КРЕТИНОВ  ШТАТА  МЭН.  Он
держал ручку, зажав ее в кулаке, и размахивал  ею,  словно  ножом.  А  потом
швырнул через всю комнату. Она шлепнулась на пол в углу с легким стуком.
   Китон захлопнул папку, потом ту,  в  которой  хранились  его  собственные
ответные  письма,  подписанные  также  инициалами  секретарши,  но  уже  как
положено по рангу, строчными буквами. Эти письма, оказавшиеся  в  результате
бесплодными, он вымучивал долгими бессонными ночами. На лбу у Китона вспухла
и пульсировала вена.
   Он встал, прихватив папки, подошел к шкафу и вложил их в, нижний ящик.
   Запер его и проверил, подергав надежность замка. Затем он подошел к  окну
и, глядя на сонный город, стал глубоко  вдыхать  утренний  воздух,  стараясь
успокоиться.
   Они добрались до него.  Преследователи.  Он  понял,  что  в  который  раз
задается вопросом, кто натравил Их на него. Если бы он только вычислил этого
негодяя,  достал  бы  револьвер,  лежащий  в  шкафу  под  дырявыми  от  моли
свитерами, и навел бы дуло на мерзавца. Он  не  стал  бы  сразу  стрелять  в
сердце или в голову. О, нет! Он стал бы отстреливать у этой грязной  скотины
по кусочку от его смрадной плоти и заставил бы его при этом  распевать  Гимн
Соединенных Штатов Америки.
   Память услужливо подкинула имя тщедушного помощника шерифа Риджвика.
   Может быть, он? Яркой личностью  его  не  назовешь,  хотя...  впечатление
может быть обманчиво. Пэнгборн сказал, что он приклеил штрафной талон не  по
собственной инициативе, но это может и не быть правдой. А в  туалете,  когда
Риджвик обозвал его Умником, у него  был  такой  хитрющий,  презрительный  и
всезнающий взгляд. Сшивался  ли  Риджвик  поблизости,  когда  впервые  стали
поступать письма из налогового бюро? Китон был в  этом  уверен.  Сегодня  же
надо посмотреть трудовую книжку этого дистрофика.
   А сам Пэнгборн? У него-то уж мозги наверняка на месте, и  он  терпеть  не
может Китона (Они все против него! Все его  ненавидят),  и  у  него  большие
связи в Августе. Он хорошо Их знает. Черт побери, он чуть не каждый  день  с
Ними по телефону связывался. Телефонные счета, хоть он и звонил по служебным
льготным тарифам, были колоссальные. А, может быть, они оба?
   Пэнгборн и Риджвик?  "Робинзон  Крузо  и  его  верный  друг  Пятница",  -
прошептал себе под нос Китон и насмешливо хмыкнул. "Если это твоих рук дело,
Пэнгборн, ты пожалеешь. А если у вас обоих руки не чисты, пожалеете оба".
   Он медленным движением стиснул кулаки. "Я не стану всю жизнь терпеть  это
издевательство".
   Тщательно отполированные ногти впились в ладони. Но Китон не заметил, как
из порезов показалась кровь. Может быть, Риджвик, может быть, Пэнгборн,  или
фригидная сука Мелисса Клатербак, городская казначейша, или  Билл  Фулертон,
помощник городского головы (Китон был уверен, что Билл жаждет сесть  на  его
место и не успокоится, пока не добьется своего)...  А,  может  быть,  и  все
вместе взятые. Все скопом.
   Китон глубоко вздохнул и длинно выдохнул, образовав небольшой  влажный  и
мутный кружок на оконном зарешеченном стекле. Вопрос заключался в  другом  -
что по этому поводу он должен предпринять? Что он должен сделать за те  пять
дней, которые остались до 17 октября Ответ был прост: Китон не знал.
 
2 
 
   Детство и юность Дэнфорта Китона шли черно-белыми полосами, что  наложило
отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Окончив школу, он,  четырнадцати  лет
от роду, поступил в колледж Касл Рок и одновременно  приступил  к  работе  в
частном агентстве по торговле автомобилями, принадлежавшем его семье. Он мыл
витрины и надраивал до блеска образцы товаров. Агентство Китонов по торговле
автомобилями Шевроле было одним из старейших в  Новой  Англии  и  финансовым
фундаментом семьи, во всяком случае еще до недавнего времени.
   В течение всех четырех лет учебы в колледже он был  Умником  для  всех  и
каждого. Он посещал коммерческие курсы,  учился  на  "хорошо"  и  "отлично,"
возглавлял студенческий совет и самостоятельно вел там почти всю  работу,  а
потом поступил в Бизнес-школу в Бостоне. Там превзошел самого себя и окончил
учебу на три семестра раньше положенного срока с красным дипломом.
   Но, вернувшись в Касл Рок, он быстро понял, что период Умника  подошел  к
концу.
   Тем не менее все шло гладко до тех  пор,  пока  они  на  пару  со  Стивом
Фрейзером не съездили лет десять-девять назад в Люистон.  Тогда  и  начались
неприятности. С тех пор его тщательно  располосованная  жизнь  стала  терять
свою стройность, и между черным и белым вкропился грязно-серый цвет.
   Он никогда не играл -  ни  Умником  в  колледже  Касл  Рок,  ни  Дэном  в
Бизнес-школе в Бостоне, ни мистером Китоном  в  агентстве  Китон  Шевроле  и
Городском Совете. И, насколько Китону было  известно,  азартными  играми  не
увлекался никто в его семье. Он не помнил даже таких  невинных  развлечений,
как расшибалочка. Не существовало никаких табу на этот счет,  никаких  Ни  В
Коем Случае, просто не играли и все. Китон ни разу в жизни  не  держал  пари
вплоть до той злополучной поездки в Люистон со Стивом Фрейзером. Никогда  он
не бился об заклад и  не  ощущал  в  этом  необходимости.  Бега  в  Люистоне
оказались для Дэнфорта Китона началом конца.
   Он тогда состоял  в  должности  Третьего  Члена  Городской  Управы.  Стив
Фрейзер, теперь уж лет пять как покойный, занимал пост городского головы.
   Китон и Фрейзер отправились в ревизионную поездку (Люистон всегда  входил
в число тех районов, которые подвергались ревизиям), прихватив с собой Бутча
Недо, начальника Социальной Службы Округа, и Гарри Сэмуэльса,  служившего  в
должности члена Городской Управы с тех пор, как  себя  помнил,  и,  по  всей
видимости, собиравшегося сойти в гроб прямо оттуда. Поездка была  приурочена
к собранию официальных представителей  окружных  администраций  штата.  Тема
совещания - новые пункты законодательства по финансированию и расходам... и,
конечно, именно финансирование  и  расходы  стали  основным  несчастьем  его
последующей жизни. Без них он скорее всего копал бы  себе  могилу  киркой  и
лопатой, а при наличии такой статьи дохода, как  финансирование,  он  теперь
мог надеяться на экскаватор.
   Совещание было рассчитано на два дня. К  вечеру  первого  Стив  предложил
выйти в город развлечься. Бутч и  Гарри  отказались.  Китон  тоже  не  горел
желанием провести вечер с Фрейзером, старым толстым матерщинником,  с  салом
вместо мозгов. И все-таки пошел. Он должен был  пойти,  даже  если  бы  Стив
предложил прогуляться по  сточным  канавам  ада.  В  конце  концов  тот  был
Городским Головой, прямым начальством. Гарри Самуэльса  вполне  удовлетворит
до конца дней простоять в очереди среди Вторых, Третьих и Четвертых  Членов,
Бутч Недо уже объявил об уходе в отставку по окончании срока, но Китон  имел
далекоидущие планы, а Стив Фрейзер, старый матерщинник или нет, был ключом к
их достижению.
   И они пошли. Сначала заглянули в Глушь. Над дверью гостеприимно светилась
вывеска: У НАС В ГЛУШИ  -  ВЕСЕЛИСЬ  ОТ  ДУШИ.  Фрейзер  принял  приглашение
всерьез и веселился вовсю, накачиваясь виски с содовой в  таком  количестве,
как будто не виски  разбавляли  содовой,  а  наоборот.  Он  свистом  выражал
одобрение стриптизу, хотя исполнительницы  были  по  большей  части  старые,
толстые и неповоротливые. Китону  они  все  казались  похожими  на  каменные
глыбы. Он помнил, что заранее приготовился провести длинный и нудный вечер.
   Но потом  они  пошли  в  Люистон  на  скачки,  и  все  волшебным  образом
изменилось.
   Они  попали  туда   к   началу   пятого   заезда,   и   Фрейзер   потащил
сопротивляющегося Китона к окошкам, где делались ставки, как  тащит  овчарка
отбившегося от стада ягненка.
   - Стив, я ничего в этом не понимаю...
   - Это не имеет значения, - возбужденно тараторил  Фрейзер,  дыша  в  лицо
Китону парами виски. - Нам сегодня должно повезти, Умник. Я чувствую.
   Он не знал, как надо делать ставки,  а  беспрестанная  болтовня  Фрейзера
мешала слушать то, что говорили другие игроки в  очереди  к  двухдолларовому
окошку.
   Когда дошла его очередь, он сунул  в  окошко  пятидолларовую  банкноту  и
буркнул:
   - Номер четыре.
   - На победителя, на второе или на третье? - спросил  кассир,  но  в  этот
момент Китон не смог ответить.  За  спиной  кассира  он  увидел  потрясающую
сцену.  Трое  клерков  пересчитывали  и  раскладывали  по  пачкам   огромное
количество банкнот. Таких денег Китону в жизни не приходилось видеть разом.
   - На победителя,  второе  или  третье?  -  нетерпеливо  повторил  кассир.
Поторопись, парень. Это тебе не публичная библиотека.
   - На победителя, - сказал Китон. Он представления  не  имел,  что  значит
"второе" и "третье", но зато прекрасно знал, что такое "победитель".
   Кассир выдал ему билет и три доллара сдачи - один и два. Китон смотрев на
двухдолларовую банкноту с огромным интересом. Он, безусловно, знал, что  они
существуют в природе, но сам никогда не видел. На ней  был  нарисован  Томас
Джефферсон. Интересной. Да-да, надо признать, все  здесь  было  интересно  -
запах  лошадей,  кукурузных  хлопьев,  орехов;  суетливая  толпа;  атмосфера
нетерпеливого ожидания. Здесь кипела жизнь, на которую тут же, не колеблясь,
отозвалась душа Китона. Он и раньше испытывал такую приподнятость  духа,  но
никогда не встречался с ней вне собственных ощущений. Дэнфорт (Умник) Китон,
который никогда и ни при каких обстоятельствах не чувствовал и не  признавал
себя, единственного и неповторимого, частью чего-то, попал теперь  именно  в
такую обстановку и радовался этому...
   - Тут будет повеселее, чем в Глуши, - сказал он подошедшему Фрейзеру.
   - Да, бега - это вещь! Не сравнить, конечно, с чемпионатом  по  бейсболу,
но тоже здорово, сам увидишь. Пошли, надо пристроиться к барьеру.
   На какую лошадь ты поставил?
   Китон не помнил и заглянул в свой билет.
   - Номер четыре.
   - Второе или третье?
   - Э-э-э, на победителя.
   Фрейзер покачал головой, подмигнул дружелюбно и ободряюще потрепал Китона
по плечу.
   - Это ставка пропащая. Она пропащая всегда, даже если  букмекеры  говорят
обратное. Но ничего, потом научишься.
   Прозвучал гонг с таким громкоголосым БОМММ!, что Китон подскочил.
   Голос диктора объявил: "Старррт!" - И это раскатистое слово пронеслось по
всем громкоговорителям. В ответ взревела публика, и Китон почувствовал,  как
по телу промчался электрический разряд, содрогнувший его. Копыта вытаптывали
покрытые грязью дорожки. Фрейзер одной рукой схватил  Китона  за  локоть,  а
второй стал расталкивать всех, кто мешал им пройти к  барьеру.  Они  подошли
туда, где до финиша оставалось не более двадцати ярдов.
   Теперь диктор объявлял лошадей,  участвовавших  в  забеге.  Моя  Девушка,
номер семь, лидировала на первом круге, вторым шел номер восьмой.
   Распаханное  Поле,  и  третьим  -  номер  первый,  Как  Поживаешь.  Номер
четвертый носил имя Абсолют - глупейшее имя  для  пощади,  какое  когда-либо
приходилось слышать Китону, и бежал он шестым. Но Китона это  не  тревожило.
Он смотрел во все глаза на летящих лошадей,  на  их  лоснящиеся  под  лучами
прожекторов шкуры, на круглые пятна колес,  сливавшиеся  в  единое  целое  с
коляской на поворотах, на яркие шелковые комзолы жокеев.
   На очередном повороте Распаханное Поле начал вытеснять  Мою  Девушку.  Та
сбилась с шага и пропустила приятеля вперед. В это  время  прибавят  ходу  и
Абсолют. Китон заметил это еще до  того,  как  объявил  металлический  голос
диктора, и до того, как Фрейзер возбужденно схватил его за локоть и  завопил
на ухо:
   - Это твоя лошадь. Умник! Твоя, смотри, у нее появился шанс!
   Когда лошади вышли на прямую и полетели к тому месту, где стоял Фрейзер с
Китоном, публика уже задыхалась от  рева.  По  телу  Китона  сн