ровке на совершенно ином основании). Языковые семьи  не
равномощны:   например,   на  языках  китайско-тибетской  семьи
говорит  около  миллиарда  человек,   на   кетском   же   языке
(обособленная  семья)  --  около  одной тысячи, а на юкагирском
языке (тоже обособленная семья) -- менее 300 человек (и кеты  и
юкагиры -- малые народности России).
     Одной   из  самых  больших,  разветвленных  и  всесторонне
изученных является индоевропейская языковая  семья  (рис.  12).
Еще  в  прошлом  веке  было  доказано  (и  это  стало  одним из
блестящих триумфов науки), что все  входящие  в  нее  языки  и,
следовательно,    говорящие   на   них   народы   имеют   общее
происхождение:  некогда,  много  тысячелетий  тому  назад,  был
единый пранарод с единым праязыком. Отстаиваемая же в настоящей
книге  концепция  позволяет  пойти  еще  дальше  и  утверждать:
пранарод, праязык и их общая прародина  относятся  не  к  одним
лишь   индоевропейцам,  но  ко  всем  без  исключения  этносам,
населявшим Землю в прошлом и настоящем.
     Скрупулезная      реконструкция      смысла       исходных
общеиндоевропейских  и  доарийских  слов  и  понятий приводит к
границе, которую не принято переступать  в  современной  науке,
что,   впрочем,   свидетельствует  о  недостаточной  развитости
последней.   Несмотря    на    геологические,    климатические,
этнические,  исторические и социальные катаклизмы, в результате
которых  исчезло  множество  народов,  культур  и  цивилизаций,
современному  человечеству досталось бесценное богатство в виде
языка  и  системы  образов  мифологического   мышления.   Стоит
правильно подобрать ключ -- и перед изумленным взором откроются
бездонные  глубины.  Правда, придется отказаться от большинства
бытующих стереотипов.
     Что это означает применительно к языку? За  последние  два
века своего существования сравнительно-историческое языкознание
добилось  крупных  успехов  в  области  систематизации языков и
установлении родства между ними  в  рамках  отдельных  языковых
семей,   например,   индоевропейской,   досконально  проследило
эволюцию  фонетических  (звуковых),  графических  (алфавитных),
морфологических   (словосоставных),   лексических  (словарных),
грамматических и  иных  форм  различных  языков.  Дальше  этого
обычно не идут. Более того, исследовательское поле за пределами
существующей    традиционной    границы   считается   запретной
территорией. Но это -- всего лишь Terra incognita, ждущая своих
первооткрывателей. Действовать  им  придется  решительно  и  не
полагаться на эмпирическую ползучую приземленность традиционных
методов.
     Многого, скажем, достигли этимологи, чья задача: объяснять
происхождение   конкретных  слов,  раскрывать  их  генетические
корни,  устанавливать  первичную   структуру   и   сходство   с
лексическими  единицами  живых  и мертвых языков. Этимология --
скрупулезная наука: филигранной реконструкции  подвергаются,  к
примеру,  звуковой  и словообразовательный состав слов с учетом
чередования, трансформации и выпадения конкретных звуков. Но  в
большинстве  своем  этимологи  не  стремятся  заглянуть  далеко
вглубь. Индоевропейское языкознание во временном плане  доходит
до  языка  священных  ведийских  текстов  и санскрита. Связи же
между различными языковыми семьями исследуются  очень  робко  и
без  надежной  исторической  базы.  Между тем, если исходить из
концепции единого происхождения  языков  мира,  --  открываются
совершенно  новые  пути осмысления разных языков и далеких друг
от друга культур. На смену традиционной микроэтимологии,
ориентирующейся на близкородственные языковые  связи,  приходит
макроэтимология, исходящая из древней языковой общности.
Для макроэтимологии традиционный морфологический и фонетический
догматизм не играет большой роли, и она допускает лексические и
морфологические модификации, незнакомые для микроэтимологии.
     Что   же   такое   археология   языка  и  реконструкция
смысла? Нагляднее всего это видно на  конкретных  примерах.
Знакомое  и  всеми  любимое слово "весна" -- казалось бы, такое
русское-прерусское. Однако оно имеет общее основание с  другими
индоевропейскими  языками  и  восходит  к  древним общеарийским
корням. Достаточно взглянуть на производное  от  слова  "весна"
прилагательное  "вешний",  чтобы  увидеть в нем индийского Бога
Вишну и более общее русское понятие  (Все)вышний,  обозначающее
высшее    безначальное    Божество,   олицетворяющее   главного
властелина Вселенной (на что указывает его местоположение --  в
"вышине").  По-болгарски  и сербохорватски "высокий" звучит как
"више" (ср. русскую сравнительную степень "выше"). Не  случайно
также     в     эпических    песнях    Эдды    верховный    Бог
древнескандинавского пантеона Один именуется Высоким.
     Одним из первых, кто указал на взаимосвязь слов  "вышний",
"вечный", "вещий" и "вешний" с именем индоарийского Бога Вишну,
был  русский  писатель  и  историк-любитель  Александр Фомич
Вельтман (1800 -- 1870).  Он  обратил  на  это  внимание  в
первой  же  своей  исторической  монографии  "Индо-Германе, или
Сайване" (1856 г.). Кроме  этого,  плодовитый  автор-беллетрист
опубликовал  еще  три  собственно исторические книги: "Атилла и
Русь IV -- V в." (1858  г.),  "Маги  и  Мидийские  Каганы  XIII
столетия"  (1860  г.),  "Первобытное верование и буддизм" (1864
г.),   где   содержится   немало    более    чем    смелых    и
полуфантастических   предположений  по  истории  Древней  Руси.
Интересно также, что и того же происхождения наименование вишни
-- прежде всего  дерева,  а  затем  уже  и  его  ягод.  Другими
словами,  вишня -- это дерево Вишну. На юге России и на Украине
вишня издавна была почитаемым деревом -- в одном ряду с  дубом,
березой,  ясенем,  липой. Существовал обычай вырезать посошки и
палочки из вишневого  дерева.  Считалось,  что  вишневая  палка
наделена  особой  волшебной силой, которая к тому же передается
от деда к отцу и от отца к сыну.
     Тождественность Вишну и Всевышнего однозначно  проявляется
и   в   смысловом   (семантическом)   плане.   В   переводе   с
древнеиндийского (ведийского) Вишну  означает  "проникающий  во
все",    "всеобъемлющий".   По   индуистским   воззрениям,   он
символизирует  энергию,  упорядочивающую  Космос,  и  считается
"владыкой  существования  и творения Вселенной": "Мир возник от
Вишну и пребывает в нем.  (Вишну)  --  творец  существования  и
предбытия  мира,  он  --  мир"8.  Именно  таким образ Держателя
Вселенной,  возникший  еще  в  пору  индоевропейской  общности,
рисовался  и  протославянам. Каменное изваяние Прото-Вишну было
обнаружено    археологами    при    раскопках    курганов     в
Днепропетровской  области  (рис.  13).  Оно  представляет собой
низкорослого   лысого   и   бородатого   мужчину    (одно    из
первоначальных   воплощений   классического   Вишну  --  "лысый
карлик"), испещренного  со  всех  сторон  петроглифами  в  виде
следов  (след -- традиционный знак, божественное клеймо Вишну),
фигурами людей в сексуальных позах, животных,  смыслообразующих
орнаментов  и  информационно насыщенных "черт и резов". В своей
совокупности все это вместе взятое и олицетворяет Вселенную 9.
     Между тем у Керносовского  идола  имеются  также  хвост  и
звериные уши (или рога?). Данные аксессуары вполне подходят и к
древнегреческому Божеству стад, лесов и полей -- Пану, имеющему
доэллинское и, скорее всего, общеиндоевропейское происхождение.
Кстати,  и  имя  Пан  родственно  имени  Вишну,  означая "все".
Следовательно,  Прото-Вишну  тождественен  Прото-Пану.   Другое
дело,    что   общеиндоевропейское   Божество,   олицетворяющее
Вселенную, постепенно видоизменяло свои первоначальные  функции
-- по мере расщепления первичной этнической общности и миграций
праэтносов  по  всей  территории  Евразии.  Если в индуизме Бог
Вишну сохранил и преумножил  верховные  и  властные  функции  в
составе  великой триады Тримурти: Брахма -- Вишну -- Шива, то в
условиях других  исторических  условий  и  иной  идеологической
доминанты  --  Олимпийской  религии,  пришедшей на смену старым
доэллинским верованиям, -- Бог Пан, ранее олицетворявший "Все",
превратился во второстепенное лицо Олимпийского пантеона,  хотя
никто  не  отрицал его глубоких корней, уходящих в первозданную
природу.  Естественно,  менялись   изображения   или   изваяния
Божеств.  Прото-Вишну  так  же  мало  походит  на  классические
скульптуры  вишнуистского  канона,  как  Прото-Пан   на   образ
скотьего  Бога  со свирелью в руке на известной картине Михаила
Врубеля   "Пан".   Художественное   воплощение   нетождественно
заложенному в него смыслу.
     Нет   сомнения,   что   понятие  "(Все)вышний"  перешло  в
христианскую традицию из глубокой древности. Этимологи  выводят
слово  "весна"  из древнеиндийского vasantas -- "весна";
vasar -- "рано" -- откуда древнеисландское var --
"весна",  латышское  и  литовское  vasara  --   "лето").
Фонетические  и  лексические  закономерности  в их историческом
развитии лишь частично перекрывают закономерность  формирования
и  передачи  во  времени  (от  поколения  к  поколению)  смысла
понятий,   имеющих    словесно-знаковую    оформленность,    но
развивающихся по совершенно иным закономерностям. Филолог может
и не заметить цепочку взаимосвязанных слов: "Вишну" -- "вешний"
-- "весна". Но мимо этого не сможет пройти культуролог, который
оперирует  не  фонетическими,  а  смысловыми  закономерностями,
имеющими  происхождение  более  высокого   порядка.   Из   этих
соображений  вытекает  и  следующий  пример.  Фамилия  великого
русского художника Сурикова  происходит  от  слова  "сурик"  --
краска  темно-красного  цвета.  Но,  в  свою  очередь,  понятие
"сурик" проистекает от имени древнеарийского  красно-солнечного
Божества   --   Сурьи   (отсюда   и   наше  Красное  Солнышко).
Бессмысленно искать какие-то аналогии между реальной  личностью
-- Суриковым  и Солнцем-Сурьей, но связь этих понятий очевидна,
когда речь идет об археологии смыслов, показывающих  их  полное
совпадение.
     Ниже   будут   прослежены   неслучайные   параллели  между
древнеегипетской и древнеславянской мифологиями: Солнцебоги Хор
(Гор) и Хорс, смертоносный гроб Осириса (Осиянного) и Святогора
(Светогора), птица Феникс и Финист Ясный  Сокол.  Но  есть  еще
один  общий  --  более психологический, чем смысловой -- аспект
сходства  мироощущений  древних  египтян  и  русских.  На  него
обращал особое внимание Василий Васильевич Розанов (1856
-- 1919).  Он  считал русский "трепет к звездам" чертой,
ничего не имеющей общего с христианским миропредставлением  ("О
звездном   небе  ничего  нет  в  Евангелии").  Истоки  русского
народного космизма следует искать в Египте и Вавилонии:  именно
отсюда  проистекают  звезды  на  темно-синих  куполах некоторых
русских  храмов,  а  также  подвешенные  лампады,   имитирующие
"висящие" звезды древневосточных святилищ10.
     Итак,  видим:  единый праязык единого пранарода дал цепную
реакцию, в  результате  которой  возникло  все  лингвистическое
многообразие.  Значение  и  звучание многих современных слов (в
том числе и в русском языке)  уходит  своими  корнями  в  общий
праязык. Наиболее приближенным к нему по времени и, главное, --
уцелевшим  по  сей  день  (в  виде  литературных  памятников  и
составленных  на  их  основе  словаря  и  грамматики)  является
санскрит   (собственно  древнеиндийским  считается  язык
Вед). Руководствуясь им, а также другими источниками,  нетрудно
раскрыть корни многих современных понятий.
     В  санскрите  одно  из слов для обозначения понятия света:
ruca  ("светлый",   "ясный")   и   ruc   ("свет",
"блеск").   В   последующем   языковом   развитии  "шь"  и  "ц"
превратилось в "с" (чередование согласных и гласных  звуков  --
обычное  фонетическое  явление  даже  на  протяжении  небольших
временных периодов) и достаточно неожиданным (на первый взгляд)
образом осело в столь значимых для нас словах, как "русский"  и
"Русь".  Первичным по отношению к ним выступает более архаичное
слово "русый", прямиком уходящее в древнеарийскую лексику и  по
сей  день  означающее  "светлый". От него-то (слова и смысла) и
ведут свою родословную все остальные однокоренные слова  языка.
Данная  точка  зрения  известна  давно.  Еще  русский историк и
этнограф  польского  происхождения,  один  из  основоположников
отечественной        топонимики       Зориан       Яковлевич
Доленга-Ходаковский (1784 -- 1825), критикуя  норманистские
пристрастия  и  предпочтения  Н.М.Карамзина,  писал:  "Тогда  б
увидел и  сам  автор  [Карамзин.  --  В.Д.],  касательно
Святой Руси, что сие слово не составляет ничего столь мудреного
и   чужого,  чтобы  с  нормандской  стороны,  непременно  из-за
границы, получать оное;  увидел  бы  что  оно  значит  на  всех
диалектах славянских только цвет русый (blond) и что русая коса
у  всех  ее сыновей, как Rusa Kosa i Rusi Warkocz [коса.
-- В.Д.]  у  кметей   (крестьян)   польских   равномерно
славится.   <...>  Есть  даже  реки  и  горы,  называемые
русыми".11
     Таким  образом,  этноним  "русский"   и   топоним   "Русь"
сопряжены  с санскритским словом ruca и общеславянским и
древнерусским "русый"  со  смыслом  "светлый"  (оттенок).  Если
открыть   "Толковый   словарь   живого   великорусского  языка"
Владимира Даля на  слово  "Русь",  то  найдем  там  аналогичное
объяснение:  "русь",  по  Далю,  означает  прежде  всего "мир",
"бел-свет", а словосочетание "на руси" значит "на виду". У Даля
же  находим  еще  одно  удивительное  слово  --   "светорусье",
означающее "русский мир, земля"; "белый, вольный свет на Руси".
Здесь  не  только корневые основы, но и их значения сливаются в
одно  целое.  О  распространенности  и  укорененности   понятия
"светорусье"  можно  судить  по  "Сборнику Кирши Данилова", где
эпитет "светорусские могучие богатыри" выступает как норма. Еще
раньше (по письменной  фиксации)  сочетание  слов  "светлый"  и
"русский"  употребляется  в  договоре князя Олега с греками 911
г., текст которого включен в "Повесть временных лет".
     Классическая  схема  научного  познания   очерчена   Львом
Гумилевым.  Любую  проблему можно рассматривать по меньшей мере
трояко: с точки зрения мышиной норы,  с  вершины  кургана  и  с
высоты  птичьего  полета.  Современная этимология -- в основном
взгляд из мышиной норы. Этимологи копали глубоко и обильно,  но
при  этом,  как правило, не смотрели вдаль, воображая, что весь
мир языка -- сплошная мышиная нора. Мало кому хватает  фантазии
и  воображения подняться хотя бы на вершину кургана и тем более
достичь высоты птичьего полета.  Макроэтимология  же  позволяет
отвлечься  от  частностей, мелких деталей, нудных транскрипций,
традиционных подходов, закостенелых схем, ползучего  эмпиризма,
-- и,  воспаряя ввысь, взглянуть на современную лексику с высот
тысячелетий.    Безусловно,    вероятность    погрешности     в
макроэтимологических   изысканиях   достаточно  велика,  но  не
настолько, чтобы отступить от  научности,  и  не  намного  выше
традиционных     микроэтимологических     выкладок,    учитывая
значительную вариативность и гипотетичность последних.
     Мифология -- всегда мистифицированная  и  опоэтизированная
история.  И  космология!  Причем  мистификация  происходит  без
всякого злого умысла -- вполне естественным путем. При передаче
сведений  от  поколения  к  поколению  в  условиях   отсутствия
письменности  (если не выработаны специальные приемы сохранения
информации) первоначальные сведения подвергаются неизбежному  и
непроизвольному   искажению.  К  тому  же  в  течение  веков  и
тысячелетий этносы (а  вместе  с  ними  роды,  племена,  семьи)
распадаются,  переселяются с одной территории на другую, а то и
вовсе  исчезают  с  лица  Земли.  Да  еще  войны  и  социальные
перевороты.  Да  еще идеологическая или религиозная цензура. Да
еще  поэты  и  художники  поприбавят.  В  результате  факты   и
превращаются в мифы.
     Значит  ли  все  сказанное,  что мифы -- сплошная выдумка?
Ничуть! Они вполне поддаются научному анализу  и  реконструкции
первоначального  смысла.  В  мифологических  сюжетах  и образах
закодированы и реальные события далекого прошлого, и  отголоски
стародавних   общественных   отношений   и  норм  поведения,  и
представления  о  мироздании  и  его  законах,   и   память   о
катастрофах  в  истории  Земли  и великих переселениях народов.
Именно в таком смысле следует понимать  энергичное  утверждение
Н.Ф. Федорова: "Мифология не басня, а истина, действительность,
и  никогда  ее  не убьет метафизика"12. Применительно к истории
вообще и русской истории в  особенности  не  менее  определенно
высказался   Г.В.Вернадский:   "...Следы  древней  исторической
основы  могут  легко   быть   обнаружены   под   мифологическим
покровом"13.
     Мысль  о  том, что мифология и фольклор (особенно эпос) --
это не что  иное,  как  преломленная  сквозь  призму  народного
миросозерцания   древняя  история,  развивалась  еще  Якобом
Гриммом (1785 -- 1863) в его классическом и,  к  сожалению,
до  сих  пор  не  переведенном  на русский язык труде "Немецкая
мифология" (1835 г.). Но здесь  он  вовсе  не  был  оригинален.
Существует   древнейшая  традиция  --  считать  Богов,  которые
впоследствии  стали  объектом   религиозного   поклонения,   по
происхождению  своему такими же людьми, как и простые смертные.
Подобный подход присущ народам всех континентов, хотя  схемы  и
модели  самого обожествления не всегда и не у всех совпадали. И
уж,  конечно,  сказанное  никак  не  относится  к   позднейшему
монотеизму  мировых религий, рассматривающих Бога как безличное
и достаточно абстрактное Первоначало. Ничего похожего  не  было
ни  в  египетской,  ни  в  ведийской,  ни  в  шумерской,  ни  в
ассиро-вавилонской,  ни  в  древнекитайской,  древнеславянской,
древнекельтской,  древнегерманской,  ацтекской  и  всем  наборе
северо-, центрально- и южноамериканских мифологий.  Здесь  Боги
изначально  выступали  как  люди, разве что наделенные бульшими
способностями и силой воли.
     С  наибольшей  наглядностью  это  проявилось  в   античной
мифологии  и  политеизме.  А возникшие позднее распространенные
переложения, скажем,  древнегреческих  мифов  не  имеют  ничего
общего   с   реальными  событиями.  В  настоящее  время  налицо
восприятие   мифов   исключительно   как   вымысла   --    либо
художественного,      восходящего      к      Гомеру,      либо
социологизированного (в плане вульгарного истолкования  религии
как  иллюзорной  формы  сознания,  а то и прямого обмана). Дабы
убедиться, что все здесь не совсем так и даже  совсем  не  так,
достаточно  обратиться  к сочинениям античных историков Диодора
Сицилийского (единственный раз переведенного на русский язык  в
ХVIII  веке)  или  Дионисия  Галикарнасского (вообще никогда не
переводившегося на русский  язык,  как  и  вавилонский  историк
Берос,   писавший   по-гречески).  Все  трое  излагали  историю
античных Богов в русле реальной человеческой истории.  Вот  что
пишет,  к  примеру,  Диодор об Уране, считавшемся Богом Неба, о
котором и Гомер, и Гесиод, и другие мифологи не могли  сообщить
ничего конкретного и вразумительного:
     "Повествуют,   что   первый  начал  царствовать  у  них
(атлантийцев) Уран, который свел разбросанно  живущих  людей  в
городскую ограду, причем они согласились прекратить внезаконную
и звериную жизнь. Он изобрел употребление и накопление домашних
плодов  и  немало  из других полезных вещей. Он овладел большей
частью вселенной,  по  преимуществу  --  странами  к  западу  и
северу. (4) Ставши усердным наблюдателем звезд, он предсказывал
многое  из  того,  что  должно  совершиться в мире. Он ввел для
народа исчисление года по солнечному движению, месяцев же -- по
луне и научил  распознавать  времена  каждого  года.  Потому-то
многие, не зная вечного порядк