ского   Пра-Диониса    от
эллинистического  Вакха?  Дионис-Вакх -- классическое Божество,
связанное с вином и виноградом как главным продуктом виноделия.
Однако  виноград  произрастает  исключительно  в   теплолюбивых
странах.  В  северных  же  регионах  в  культ  был возведен его
дендрический коррелят --  плющ.  Судя  по  всему,  в  символике
прадионисийства  и  дионисийства  плющ  появился  гораздо ранее
виноградной лозы. Им обвит священный посох Диониса,  увенчанный
сосновой (или еловой) шишкой и именуемый тирсом (рис. 146).
     Тирс  в  отдельности  также  являлся объектом поклонения и
символизировал стилизованный  возбужденный  фаллос.  В  Древней
Греции  повсеместно распространено было примитивное изображение
Диониса Дендрита в виде фаллоподобного  деревянного  столба  --
символа  плодородия.  В русском фольклоре память об этом обычае
сохранилась в известной присказке-докуке: "Жил-был царь,  --  у
царя  был  двор,  --  на дворе был кол, -- на колу мочало... Не
начать ли сказку сначала?" Старожилы глухих  уголков  северного
края  свидетельствуют,  что  у  местных охотников, промышляющих
вдали от посторонних глаз, и  по  сей  день  сохранился  обычай
ставить  где-нибудь  на  лесной  заминке  деревянный  столб  --
олицетворение тайных плодородных  сил,  способствующих  удачной
охоте.   Дионис,  как  и  Гермес,  --  итифаллическое  Божество
("итифаллический"   означает   "относящийся   к   прямостоящему
фаллосу").  Только  Гермес  выражал возбужденный фаллос в камне
(гермы и менгиры), а Дионис -- в  древовидном  посохе  (тирс  и
обтесанный  кол  посреди  двора).  Можно  предположить,  что  в
архаическую  эпоху  древней  истории  каменная   и   деревянная
атрибутика  соответствовала  различным родоплеменным и общинным
тотемам.
     Впоследствии каменная и деревянная специфика  тотемических
культов  сошла на "нет", в ряде случаев произошло слияние одних
и тех же функций, в частности -- Гермеса  и  Диониса.  Так,  на
острове  Делос  сохранились остатки храмового комплекса в честь
Диониса-Итифаллического. Изваяние -- чисто символическое  --  в
виде  гигантского фаллоса, водруженного на отесанный постамент,
на котором сохранился еще и рельеф в виде птицы с фаллоподобной
головой108. Скульптура сильно  повреждена:  все  относящееся  к
фаллическому    культу    было   безжалостно   уничтожено   как
несовместимое с идеологиями новых  религий  --  христианства  и
ислама   --   по   мере   их  победоносного  распространения  в
Средиземноморье, Западной,  Восточной  и  Северной  Европе,  на
Ближнем Востоке и во всем мире.
     Характернейшая отличительная черта дионисийского культа --
необузданные оргии с бесконтрольно-сексуальным финалом (на Руси
это именовалось   "свальный  грех").  Кроме  того,  в  античной
Греции, Риме и подвластных им  странах  дионисии  и  вакханалии
сопровождались  неумеренным  винопитием.  Сверх  того, особенно
там,  где  виноград  не  произрастает,  опьянение   достигалось
наркотическим  путем. К наркотикам примешивался и плющ, который
был возведен в ранг обожествленного растения.  Он  же  выступал
одним  из  основных  эпитетов и даже синонимов Диониса: сказать
Дионис и Плющ считалось одним и тем же.
     Однако воздействие снадобья,  приготовленного  с  примесью
плюща,  было  во много раз сильнее и опаснее, чем вина. Человек
попросту  безумел,  терял  рассудок  и   контроль   за   своими
поступками,   превращался  в  кровожадного  убийцу.  Шествия  и
радения  одурманенных  наркотиком  толп  сопровождались  дикими
конвульсиями   и   бессвязными   выкриками,   преследованием  и
растерзанием всего живого.
     Особенно  неистовствовали  женщины,  прозванные   менадами
(буквальный перевод -- "безумствующие"). Наркотическое снадобье
они  вводили  прямо  во  влагалище  и превращались в сексуально
необузданных фурий. Полуобнаженные,  едва  прикрытые  звериными
шкурами,  увитые  плющом  и  обвешанные  задушенными змеями, со
спутанными волосами и искусственными фаллосами в руках, которые
впоследствии трансформировались в ритуальные свечи, -- менады с
дикими воплями носились по лесам и горам, преследуя мужчин,  и,
насладившись  с  ними,  разрывали их на части, пили кровь своих
жертв, а также других растерзанных живьем животных.  Тем  самым
они  как  бы  приобщались  к  телу и крови самого [Пра]Диониса,
который, по наиболее  распространенной  версии,  был  растерзан
титанами,  а  куски  его  тела  оказались разбросанными по всей
земле, и лишь Зевсу удалось оживить  собранные  части.  Кстати,
активное вмешательство титанов в земную жизнь Диониса -- лишнее
подтверждение глубокой древности и архаичности последнего.
     Античные  источники отмечают многоликость Бога Диониса. По
позднейшей эллинистической традиции он отождествлялся с многими
другими Богами109.  Но  первоначально  выступал  мифологическим
эквивалентом   Солнцебога  Аполлона.  Как  уже  говорилось,  по
представлениям  древних,  существовало  минимум  две   ипостаси
Солнца  -- дневная и ночная. Когда Солнце садилось за горизонт,
считалось, что оно уходит под землю и превращается там в особое
ночное светило. Дионис  как  раз  и  олицетворял  такое  ночное
солнце -- в отличие от Аполлона, олицетворявшего дневное.
     Зимой  Солнце  "прячется  под  землей"  дольше, чем летом.
Потому-то именно зимой (декабрь -- январь)  отмечались  (малые)
дионисии  и  вакханалии,  от  которых  берут начало европейские
новогодние карнавалы с их обязательным наряжанием  деревьев.  В
ареале   расселения   славян   прадионисийские  и  дионисийские
новогодние празднества соединились  с  чествованием  Коляды  --
Космического  колеса  Колы  с  уже  описанными  выше ряжеными и
колядованием. По аналогии  с  дневным  и  ночным  Солнцем  Коло
(Коляда) может быть расценено как зимнее Солнце, в таком случае
Ярилу можно считать весенним Солнцем, а Купалу -- летним.
     Любопытно, что на Русском Севере зимние святки и связанное
с ними колядование именуются Виноградьем, которое входит
в припев  колядок.  И  это  там-то,  где никакого винограда и в
помине нет! Но, может быть, он раньше здесь произрастал?  Когда
климат   был   совсем  иной?  А  нерасчлененная  гиперборейская
культура сформировала культ [Пра]Диониса!
     Культ   растительности,   деревьев   и   "священных   рощ"
сохранялся  в  России  вплоть  до  ХХ  века,  повсеместно -- на
Севере, частично -- в других  областях,  например,  в  Тверском
крае.   Этнографами   задокументировано:   "священные  рощи"  и
отдельные  почитаемые  деревья  "не  шевелили",  то   есть   их
запрещалось  рубить.  Другими  словами,  на  них  как  память о
древних  тотемах  распространялось   "табу".   Считалось,   что
нарушение запрета чревато многими несчастиями.
     В  конце прошлого века близ Череповца Вологодской губернии
был  отмечен  следующий  случай.  Крестьянин,  который  вопреки
запрету  начал  пережигать  уголь  в  священной  роще, внезапно
ослеп, что немедленно посчитали местью деревьев человеку110.
     Неискоренимое двоеверие русских людей выражалось также и в
том, что, как правило, в "священных рощах" ставился крест, а то
и часовня, где непременно развешивались полотенца с  магическим
орнаментом.  Сюда  же  приносили  дары: шерсть, масло, лоскутки
ткани. И здесь  же  резали  кур  --  явный  рудимент  языческих
верований и отголосок древних жертвоприношений. Впрочем, обычай
этот  сохранялся  на  протяжении  всего  христианского  периода
истории России. Еще в XIII веке анонимный автор жаловался,  что
"даже попове и книжницы" веруют в Перуна и Хорса, "подкладывают
им требы [жертвы. -- В.Д.] и куры им режут"111.
     Первобытно-языческая   вера   в   природно-жизненную  силу
растительности как  высшее  Божественное  Начало  по  сей  день
сохранилась   в   традиционном   марийском  культе  деревьев  и
празднествах, отмечаемых  в  священных  рощах.  Так,  во  время
праздника  поля  по  окончании  посевной  в  дубовую  рощу близ
Йошкар-Олы верующие приносят  жертвенные  блины,  творог,  мед,
крашеные   яйца  и  т.п.,  устраивают  коллективную  трапезу  и
моления, обращенные к Солнцу. Сходные  обычаи  существуют  и  у
других коренных народов России.
     В   древности  же  они  были  распространены  повсеместно.
Древние германцы верили, что в  каждом  дереве,  кусте,  цветке
живет  особый  дух  растительности -- покровитель всего живого.
Ритуалы и жертвоприношения,  связанные  с  растительным  миром,
призваны   были   содействовать  увеличению  урожая,  повышению
производительности  и  плодоношения.  М.Элиаде  так  суммировал
некоторые   общие   моменты,  выработанные  индоевропейскими  и
неиндоевропейскими народами на протяжении  многих  тысячелетий:
вера  в  дух деревьев выражалась в: 1) мифологической тенденции
сравнивать Космос и человека  с  Мировым  древом,  2)  традиции
связывать   судьбу  человека  с  жизнью  дерева,  3)  населении
деревьев  добрыми  и  злыми  духами,   4)   обычае   наказывать
преступников возле дерева.
     В   процессе  дальнейшей  эволюции  религиозных  верований
наблюдение   за   растительностью,   "засыпающей"    зимой    и
пробуждающейся весной, привело к возникновению представлений об
умирающем  и  воскресающем  Боге. Непрерывность и повторяемость
жизненного  процесса,   неотвратимость   жизни   и   смерти   и
преодоление  смерти  через  жизнь  --  все  это  обобщено  и  в
символе-коде Древа жизни. Обретя его и  впитав  --  сознательно
или  бессознательно  --  его  содержание,  человек  сам  как бы
растворялся в данном символе,  а  вернее  --  самом  вселенском
течении жизни, которое отображено в образе Мирового древа.

     Культ  коровы и сопряженный с ним культ быка характеризует
ту  стадию  в  развитии  человеческих  цивилизаций,  когда  она
перешла  к  высокопродуктивному (мясо и молоко) животноводству,
связанному в конечном счете  с  оседлым  образом  жизни.  Культ
быка,  возможно,  предшествует  культу  коровы  и  относится  к
переходному периоду от промысловой стадии охоты на дикого  быка
(тура  и  зубра  --  в Евразии, бизона -- в Северной Америке) к
одомашниванию (при этом приручен был только строго определенный
вид -- зубр и бизон так и  остались  дикими  животными).  Кроме
того,  Эпоха быка (коровы) непосредственно сопрягается с Эпохой
колеса, так как одомашненный бык был основной тягловой силой  в
растянувшейся  на  века  и  тысячелетия  миграции индоарийских,
семито-хамитских и  других  народов.  А  впоследствии  он  стал
(наряду  с конем) одной из главных тягловых сил при пахоте (что
относится уже к более поздней стадии развитого земледелия).
     В эпоху первобытного переселения протоэтносов  колесо  как
средство  передвижения  соперничало  с  полозьями.  В  условиях
северных и средних широт Евразии  это  соперничество  сменилось
устойчивым   балансом:   летом  использовался  воз  (телега)  с
колесами, зимой -- сани с  полозьями.  (В  раннюю  историческую
эпоху  сани  использовались и зимой, и летом, а приоритет саней
перед  колесными   средствами   передвижения   зафиксирован   в
некоторых    древних    похоронных   обрядах.)   Что   касается
индоевропейской  миграции,  то  своими  успехами  она   обязана
главным  образом  колесу. Мобильные орды индоариев, погруженные
со всем скарбом на  возы  с  впряженными  быками,  представляли
несокрушимую   силу   для  слабо  защищенных  аборигенов.  Возы
выстраивались в линию, быки  опаивались  возбуждающим  напитком
(предположительно  из  мухоморов),  и эта лавина, сметая все на
своем пути, устремлялась  вперед.  По  крайней  мере  так  арии
завоевывали    Индостан,    сокрушив   предшествующую   оседлую
цивилизацию.
     Случалось в  критические  минуты,  что  к  бычьим  хвостам
привязывали   паклю,   поджигали   и  выпускали  обезумевших  и
разъяренных животных  на  врага.  Эта  древнеарийская  тактика,
основанная  на  использовании  быков  в  наступлении  и обороне
(когда защитная линия по  окружности  составлялась  из  возов),
практиковалась  очень долгое время: ее использовали табориты во
время Гуситских войн, запорожские и другие казаки.
     Культ  быка  и  его  атрибута  в  виде  черепов,  масок  и
изображений  уходит  в  самую  глубину  веков.  Глиняная модель
храма,  украшенная  бычьими  рогами,  найдена   при   раскопках
поселения  Трипольской культуры на реке Рось (IV тысячелетие до
н.э.). В Туве на скалах Вижиктич-Хая близ поселка Кызыл-Мажалык
обнаружены  петроглифы  Солнечных  быков,  все   тело   которых
испещрено   солярными   знаками112.   Среди   многих   солярных
петроглифов, обнаруженных в урочище Тамгалы близ Алма-Аты, есть
изображение  Солнцебога,  стоящего  на  быке113   (рис.   147).
Аналогичная  атрибутика  известна  и  в  других культурах (рис.
148).
     Обожествление  быка  и  коровы,  обращение  их   в   культ
неизбежно  означало  и  наделение  их космическими функциями. В
Древнем Двуречии, Средней Азии, Индии и Иране  бык  олицетворял
Лунное   Божество.   В  древнегреческой  мифологии  Луна  также
символизировала  быка  или  корову.  В   первую   очередь   это
объясняется  тем,  что  лунный серп по своей естественной форме
более всего напоминает коровьи (или бычьи) рога. Именно поэтому
эллинская Богиня Луны -- Селена представлялась  передвигающейся
по  небу  в  колеснице,  запряженной  коровами.  Известно также
изображение Селены с коровьими рогами (храм в Элиде).
     Этимологически русские слова "луна" и "месяц"  восходят  к
праиндоевропейскому   прошлому.   Особый  интерес  представляет
практически  полное  сходство  этрусско-латинской  номинации  и
символики   со  славянской  традицией.  Так,  из  древнеримской
мифологии известна Богиня Ночного  света,  которая  именовалась
точно  так  же, как и в русском языке, -- Луна (по ее имени был
назван также  этрусский  город  в  Лигурии).  Впоследствии  это
архаичное   Божество  было  вытеснено  культом  Дианы  (римский
коррелят греческой  Артемиды),  и  к  ней  перешли  все  лунные
функции прежних Богов. Однако, одержав очередную идеологическую
победу,  новая религия оказалась не в состоянии, как это обычно
и случается, вытравить из  памяти  народа  древнюю  космическую
кодировку,  сохранившуюся  в  языке  и  обычаях. Практически до
падения  Римской  империи  римская  знать  (и,   в   частности,
сенаторы)  носила на башмаках пряжки в виде полумесяца, которые
так и назывались --  lunula.  Эти  "лунулы"  в  точности
соответствовали         древнерусским        амулетам-лунницам,
просуществовавшим до  первых  веков  христианства  (рис.  149).
Идентичные  по внешнему виду и сходные этимологически, "лунулы"
и "лунницы"  различались  лишь  своим  предназначением:  первые
служили пряжками, вторые -- подвесками.
     Но  и  это  еще не все. Некоторые виды русских праздничных
женских головных уборов -- кокошников также имеют форму лунного
серпа, обращенного "рогами" вниз. "Лунарные" кокошники и по сей
день    продолжают    жить    в     торжественном     убранстве
женщин-костромичек     и    владимирок    --    хотя    бы    в
ритуально-свадебных или танцевальных обрядах. Корнями же своими
они  уходят  в  праиндоевропейскую  древность.  Неспроста  ведь
силуэт   уже  другого  --  высокого  кокошника  один  к  одному
повторяет контур классических индуистских головных уборов с той
лишь разницей, что в Индии, Индокитае и Индонезии ими обрамляют
голову не только женщин, но и мужчин.
     В шумерийской интерпретации  бык  отождествлялся  со  всем
небом.   Аналогичную   смысловую   нагрузку   несет  египетский
образ-символ Небесной коровы,  олицетворявшей  Вселенную  (рис.
150).  В  древнеегипетской  мифологии ее супруг -- Небесный бык
Апис оказывается на втором месте, но также активно участвует  в
мироустройстве.  Апис  оплодотворяет  Небесную  корову, и у них
рождается Золотой теленок -- Солнце. Поэтому  Апис,  поклонение
которому  было  возведено  в ранг государственной религии, чаще
всего изображался с солнечным диском между  рогов  (рис.  151).
Атрибутика  Небесной  коровы  (рога)  и  ее  сына Солнца (диск)
впоследствии были перенесены в качестве непременных символов  и
на  одну  из самых популярных и почитаемых богинь древнего мира
-- Исиду, которая, как правило, изображалась с коровьими рогами
и солнечным диском между ними.
     Как уже подробно говорилось в  1-й  части,  мифологическим
коррелятом  Исиды  является  другая  коровьерогая  дева  -- Ио,
скитавшаяся по всей Земле от Крайнего Севера до  берегов  Нила,
где   она   и   нашла   свое   последнее   прибежище   и  стала
родоначальницей всех египтян.
     Небесно-космические корни обнаруживаются  и  в  знаменитых
скульптурных    изображениях    крылатых   быков   во   дворцах
ассирийского царя Саргона II в Дур-Шаррукине и персидского царя
Ксеркса в Персеполе.  В  древнейших  цивилизациях  долины  Инда
культ  быка  был широко распространен до вторжения туда арийцев
(известны  изображения  рогатого   Бога   --   так   называемый
Прото-Шива). Но с появлением индоарийцев в Индостане культ быка
еще  более  усилился  --  с  ним  связаны  образы  многих Богов
ведийского пантеона.
     Античная  культура  --  крито-микенская,  древнегреческая,
древнеримская  --  неотделимы  от  мифов и обрядов, связанных с
быком.  В  быка  превращается  Зевс.  В  качестве  жертвы  быка
приносили  Юпитеру. У древних славян существовал точно такой же
обычай: согласно Прокопию Кессарийскому (VI в.  н.э.),  славяне
жертвовали  быков  Богу  -- "творцу молний". Впоследствии обряд
заклания  приурочивался  ко  дню  Ильи-пророка,  который,   как
известно, просто заменил вытесненного Бога-громовержца Перуна.
     Архетипы  космических  быка  и  коровы  закодированы  и  в
образах русского фольклора. Архаичные  верования  отложились  и
сохранились  в  известной  русской сказке об Иване Быковиче (No
137 по сборнику А.Н.Афанасьева) -- волшебном герое,  обладавшем
даром   оборотничества   и   контактировавшем  с  традиционными
персонажами русской мифологии (Чудо-юдо многоглавое,  Баба-яга,
безымянное   чудовище,  наподобие  Вия,  которому  веки  вилами
поднимают).  Космическая  символика  закодирована  в  некоторых
солярно-астральных   образах   этой  сказки.  Во-первых,  герой
сказки, хотя и Быкович по отчеству, но родила  его  корова-мать
от златоперого ерша, поев остатки от царского обеда. Золотая же
рыбка  --  всего  лишь трансформированный образ Солнца -- но не
того, что на небе, а того, что отражается в воде  (море,  реке,
озере)  и  кажется  золотой  рыбкой  в  глубине  (нашим предкам
оптические законы физики известны  не  были).  Во-вторых,  Иван
Быкович  занят  поиском  Царицы Золотые Кудри и женится на ней.
Царица эта звездно-небесного происхождения:  под  конец  сказки
она  обращается  звездой и прячется на небе среди своих сестер.
При помощи друга-звездочета Иван Быкович возвращает  ее  назад:
"Сорвалась звездочка с своего места, быстро покатилась по небу,
упала на корабль и обернулась Царицею Золотые Кудри".
     В  ряде  сказочных вариантов Иван Быкович именуется Иваном
Коровьим Сыном,  что  не  только  соответствует  действительной
сюжетной    канве,    но   и   отражает   определенную   стадию
социально-экономического   быта    русского    народа,    когда
корова-кормилица  сравнивается  по  своему  значению с тягловым
быком, а при замене  последнего  конем  вообще  выдвигается  на
передний  план.  Как  и  во многих мифологических и архаических
религиозных системах, корова у  славян  --  символ  плодородия,
изобилия   и  благоденствия,  а  бык  --  символ  могущества  и
богатства. Традиция возвеличивания образа коровы, восходящая  и
к   древнеегипетской  мифологии,  и  к  ведийской,  а  затем  и
индуистской религии, где корова до сих пор священное  животное,
-- эта традиция закрепилась и в русском народном миросозерцании
и  сохранилась  вплоть до нынешних времен, оказав, в частности,
воздействие на творчество новокрестьянских поэтов --