бат" -  отдых).  В  древнейшей  части  Моисеевых
законов  сказано:  "Шесть дней делай свои дела, а в седьмой день отдыхай, дабы
отдохнули также твой вол и твой осел, и дабы  успокоились  сын  рабы  твоей  и
пришлец".  "Отдыхай  в  седьмой  день;  отдыхай и во время пахания, и во время
жатвы" [Исход. ХХШ, 12; XXXIV, 21.]. Даже на самую землю  было  распространено
начало субботнего покоя: земля должна была "отдыхать" в течение одного года из
семи. "Шесть лет, - гласит древний закон, - ты можешь засевать  свою  землю  и
собирать жатву с нее; на седьмой же год ты должен ее оставить и запустить, для
того чтобы бедные в народе твоем ели (ее естественные произведения), а  прочее
пусть  едят  звери полевые. Так же ты должен поступать с своим виноградником и
масличным  садом"  [Исход,  ХХШ,  10-11.].  Этот  закон  имел  свой  корень  в
особенностях почвы Палестины и в вытекавших оттуда народных обычаях.
     Там, где преобладало земледелие, образ жизни жителей был прост и скромен.
Дома строились из дерева и глины;  плоская  крыша  дома  служила  жильцам  для
ночлега  в теплое время года. Убранство комнат тоже отличалось простотою. Так,
в горнице пророка Элиши, гостившего в зажиточном доме, вся мебель состояла  из
кровати,  стола,  стула  и лампады [2-я Книга Царей, IV, 10.]. Предметами пищи
были: хлеб пшеничный или ячменный, лепешки мучные на древесном  масле,  овощи,
плоды.  Мясо  употреблялось  поселянином  только  в  праздничные дни, когда он
привозил свой скот для убоя к алтарю или  храму  в  виде  жертвы;  часть  этой
жертвы  сжигалась  на  алтаре  и  отдавалась  священникам,  а  остальное  мясо
употреблялось в пищу хозяином и  его  домочадцами.  Жители  тех  городов,  где
находился храм и алтарь, могли есть мясо и чаще.
     С   течением   времени,   однако,  простой  земледельческий  строй  жизни
значительно изменился.  С  земледелием  стала  соперничать  торговля.  Некогда
израильтяне   предоставляли   занятие   торговлей,   как   нечто  недостойное,
ханаанейцам или финикийцам, "держащим в руках неверные весы и любящим прибыль"
[Гошеа,  XII,  8.].  Но эти добрые старые времена прошли, и значительная часть
народа  силой  обстоятельств  была  вовлечена  в   промышленную   и   торговую
деятельность.  Сами  цари  со  времен  Соломона  поощряли  торговлю,  снаряжая
караваны и коммерческие суда в далекие страны  то  с  помощью  финикийцев,  то
самостоятельно.  Во  времена  Ахава и Иосафата торговля уже процветала в обоих
царствах. Все это содействовало быстрому росту городов. Рядом  с  трудом  стал
капитал;   появились  торговые  деньги,  ссуды,  ростовщичество.  Неисправного
должника, не уплатившего ссуды к  сроку,  заимодавец  имел  право  обратить  в
рабство,  как  было  в  обычае  у всех древних народов. Различие состояний все
увеличивалось, пропасть между богатым классом и бедным  расширялась.  Обширные
поместья  и  земельные  угодья  сосредоточивались  в  руках  немногих  богатых
помещиков. Богачи строили себе дома из  тесаных  камней  и  часто  предавались
безумной  роскоши.  Великие  учители  народа,  пророки,  боролись против этого
порядка вещей во имя высших законов человеколюбия и нравственности; боролся  с
ним  и древний закон, гласивший: "Если ты одолжил деньги кому-нибудь из бедных
в народе моем, не относись к нему как строгий истец; не налагай на него роста.
Если  ты  возьмешь  в  залог  верхнюю  одежду  твоего (неимущего) ближнего, то
возвращай ее ему до заката солнца; ибо - это его покрывало, это - одеяние  для
тела  его: в чем же он будет спать?" [Исход, XX, 24-26.]. Но жизнь не мирилась
с этими возвышенными требованиями закона; пламенные  речи  пророков  не  могли
удержать еврейский народ от участия в международной торговле Востока.
     Семейная  жизнь  у древних евреев стояла во многих отношениях выше, чем у
окружающих народов. Многоженство (полигамия) было исключением, между  тем  как
одноженство  (моногамия)  было  обычной  формой  семейной  жизни. Только царям
разрешалось иметь много жен, вероятно  -  в  видах  размножения  и  укрепления
династии;  но  и  цари,  после  Соломона,  не всегда пользовались этим правом.
Состоятельные люди обыкновеино имели не больше двух жен, да и  тогда  в  семье
часто  происходили  распри:  нелюбимая  жена  завидовала  любимой, бездетная -
плодовитой. Перед вступлением в  брак  с  девицею  жених  давал  ее  родителям
обычный  выкуп,  или  "могар",  как  это  и теперь делается у многих восточных
народов (татарский  "калым",  кавказское  "магори",  однозвучное  с  еврейским
"могар")  [Исход,  XXII,  15-16.].  В  древнейшие времена браки между довольно
близкими родственниками не составляли  редкости;  не  возбранялось,  например,
жениться   на   своей  побочной  или  двоюродной  сестре,  или  брать  в  жены
одновременно двух сестер; но впоследствии некоторые такие браки были запрещены
[Бытие,  XX,  12; Лев. XVII, 9, 18.]. Родители имели над детьми неограниченную
власть; за  оскорбление  отца  или  матери  словом  или  действием  полагалась
смертная  казнь  [Исход,  XXI,  15-17.].  Мать  в  семье пользовалась таким же
почетом, как и отец.
     Рабство у евреев не проявлялось в  таких  грубых  формах,  как  у  других
народов.  Рабы  и  рабыни  считались  членами  семьи,  и  права их ограждались
определенными законами. Раб-еврей, например, обязан был служить своему хозяину
только  шесть  лет,  а на седьмой год хозяин обязывался отпустить его на волю.
Если же раб, прослужив шесть лет, не хотел покидать  своих  господ,  то  закон
предписывал совершить над ним следующий обряд: поставить верного раба у дверей
дома, где он служил, и проколоть ему ухо у дверного косяка, в знак  того,  что
раб  навсегда  прикреплен  к  этому  дому. После этой церемонии раб становился
вечной собственностью своего господина  [Там  же,  2-11.].  Вообще  рабство  у
израильтян  не  имело  значения  государственного  учреждения,  как у греков и
римлян.

     73.   Общество  и  государство.  Гражданскими  правами  пользовались  все
свободные члены общества, достигшие совершеннолетия. Даже инородцы, или  геры,
мало  чем  отличались по своему гражданскому положению от коренного населения.
Они  пользовались  полным  покровительством   закона.   В   священных   книгах
неоднократно  говорится:  "Инородца  не  притесняйте:  ведь  вы понимаете душу
инородца, ибо сами были мерами" в земле Египетской" [Исх. XXII, 20; Лев.  XIX,
33-34.].  Закон предписывает относиться к инородцам с сочувствием, приравнивая
их к беззащитным  членам  самого  еврейского  общества:  к  бедным,  вдовам  и
сиротам; наравне с последними, инородцам дозволяется собирать остатки жатвы на
полях состоятельных людей и принимать установленные даяния [Второз., XXIV,  17
и XIV, 29; Лев., XXV, 35.]...
     Судьями  в  городах  были  почетные  лица или старейшины ("зекеним"). Они
заседали при разборе  тяжб  у  "ворот"  города,  то  есть  у  въезда  ("шаар",
форштат), на площади; только присяга совершалась При местном алтаре или храме.
Судьями были, наряду со  старейшинами,  и  священники,  или  левиты  [Второз.,
XXVII,  XIX,  XXI;  Исх.  XXII,  7-8.].  Все  эти  местные  судьи  разбирали и
гражданские дела, и уголовные. Только в особенно важных случаях обращались  за
разрешением споров к царю.
     Царь  являлся  высшим  начальником  армии,  верховным правителем и судьей
народа. Возникнув вследствие потребности народа в объединении  против  внешних
врагов, царская власть сначала имела военный характер (Саул и Давид). Царь был
вождем народного ополчения, но, кроме того, он имел и свою постоянную дружину,
или  отряд  телохранителей.  Эта  дружина  сделалась  ядром  регулярной армии,
которая распадалась на пешую и конную (при Соломоне и следующих царях). Второе
место  после  царя  занимал  главный войсковой начальник ("сар-цаба"). Военная
служба  была  обязательна  для  полноправных  граждан,  владеющих   недвижимой
собственностью.  По  мере  роста военной силы государства, увеличивалось число
укрепленных городов,  снабженных  гарнизонами.  Во  времена  судей  и  Самуила
израильтяне,  при  вторжении  хищных врагов, должны были прятаться в пещерах и
ущельях гор; в царскую же эпоху мирная часть  населения  находит  спасение  за
стенами   крепостей.   Израильские   цари   редко  вели  наступление  с  целью
присоединения чужих земель, но оборонительные войны  были  очень  часты  ввиду
нападений и насильственного захвата со стороны соседних народов.
     Для  содержания  царского  двора  были  установлены  особые натуральные и
денежные повинности. Существовали и дворцовые  имущества  или  царские  земли,
доставлявшие  определенный  доход.  Цари  иногда  брали деньги на чрезвычайные
военные надобности из сокровищниц иерусалимского храма, где хранились народные
сбережения,  как  в  нынешних государственных сберегательных кассах (Рехавеам,
Аса, Иош, Амация).
     К царю обращались за правосудием, как к верховному судье. Слабый взывал к
нему  против  сильного,  обиженный  -  против  обидчика; к нему апеллировали и
против несправедливых решений местных судов [II Сам. XIV; XV, 2; 1  Цар.  III,
9,  15 сл.]. - Многие гражданские и уголовные законы той эпохи основывались на
древних народных обычаях. Первобытный  обычай  "кровомщения",  дававший  право
родственнику  убитого  лично  преследовать и казнить убийцу, существовал еще в
народе; но  законодательство  значительно  смягчило  жестокость  обычая.  Если
убийца  действовал  без  заранее  обдуманного  намерения или умысла, то он мог
найти спасение в каком-нибудь храме, под сенью алтаря, или в  особо  для  того
отведенных  "городах-убежищах", где "кровомститель" не имел права его трогать;
но предумышленного убийцу мститель мог даже "с алтаря вести  на  казнь"  [Исх.
XXI,  13;  Цар.  II,  28  сл.]. С течением времени роль мстителя и в уголовных
делах переходила постепенно от личности к обществу и  суду.  Только  в  редких
случаях  суд в своих приговорах придерживался древнего правила возмездия: "око
за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь"; большей же частью на виновного  налагался
денежный  штраф  [Исх.  XXI-XXII.].  Преступления  против  основных  заповедей
религии,  а  также  богохульство  и  оскорбление  царя  наказывались  смертью.
Древнейшей  формой  смертной  казни  было побиение камнями ("секила"), которое
совершалось за чертою города, при участии толпы народа [Числа, XV, 30; 1  Цар.
XXI, 13.].
     Во всех государствах древности царь являлся по званию и верховным жрецом.
Такую роль присваивали себе иногда и еврейские цари; Саул и Давид, например, в
торжественных   случаях  лично  приносили  жертвы,  в  качестве  "помазанников
Божиих". Но впоследствии почетное звание  верховных  священников  удержали  за
собою  только  цари  десятиколенного  царства.  Иеровеам  I придал духовенству
государственный характер; храм Бетэля считался царским, а состоявшие  при  нем
священники  -  царскими  чиновниками [Цар. XII, 31; Амос VII, 13.]. В Иудее же
духовенство не признавало за царем права верховного священства, - и царь  Узия
возбудил  против  себя  общее негодование тем, что однажды осмелился присвоить
себе обязанность священника в иерусалимском храме.

     74.  Религиозный  быт.  В  религии  древних  евреев первое место занимало
богослужение со всеми его внешними церемониями. Главным центром богослужения в
Иудее  был столичный город Иерусалим, а в Израильском царстве - провинциальный
город на южной границе, Бетэль.  Но  в  обоих  царствах,  кроме  этих  главных
центров,  были  и  второстепенные  места  для  богослужения.  В провинциальных
городах Иудеи существовали только народные алтари на "высотах"  ("бамот"),  но
особых  храмов, которые бы соперничали с иерусалимским, не было, - и в большие
ежегодные праздники значительная часть  народа  стекалась  на  богослужение  в
Иерусалим  [1  Цар. XIV, 23; XV, 14; XXII, 44; II Цар. XII.]. В Израильском же
царстве, Кроме старого царского храма в Бетэле, существовали еще храмы  Иеговы
в Самарии, как столице, в Гилгале, Дане и других местах [Амос, V, 5; VIII, 14;
Гошера, VI, 5 и др.]. Богослужение на высотах и в  рощах  было  здесь  гораздо
более  распространенное, чем в Иудее, и более приближалось к языческим формам.
Деревенские алтари воздвигались на возвышенных местах, в виде кучи камней; они
устраивались  также в рощах, под тенью дуба, пальмы или тамариска. Там, где не
было больших деревьев, при  алтаре  ставилось  искусственное  дерево,  в  виде
утолщенного  кверху столба ("ашера"). В храмах Израильского царства помещались
золотые статуи в виде быков. Даже в  Иерусалиме  находилась  (до  времен  царя
Хизкии)  отлитая  из  меди  фигура  змея,  как символ божества, исцеляющего от
болезней [II Цар. XVIII, 4.].
     Главными формами богослужения были молитва  и  жертвоприношение.  Древний
человек  добивался  милости  Божией  посредством  просьбы  и приношения даров.
Жертвоприношение у евреев (как и у древних греков) имело  также  символическое
значение:  мясо  животного,  часть  которого сжигалась на алтаре в честь Бога,
становилось благодаря этому чистым и дозволенным к употреблению. Кровь  жертвы
целиком  выливалась на алтарь, так как мясо с кровью израильтянину запрещалось
есть [Лев. XVII, 14;  1  Сам.  XIV,  32  сл.].  На  алтаре  совершалось  также
возлияние елея и вина. Алтарь был как бы очагом Бога; возле этого очага всякие
семейные трапезы приобретали религиозный характер. Особенной  торжественностью
отличались  такие священные трапезы в дни больших праздников. В праздник Пасхи
приносились в жертву первенцы овец и быков; мясо жертвенных животных съедалось
вместе  с  обязательными  для  этого  праздника  "опресноками"  (72). В летний
"праздник жатвы" к жертвенному мясу присоединялся уже не пресный,  а  квашеный
хлеб.  В  осенний  "праздник  сбора"  приносились  в  храм  древесные  плоды и
пальмовые  ветви.  Во  время  этих  праздников  происходили  шумные   народные
пиршества  вокруг  храмов  и  алтарей. Каждая состоятельная семья приглашала к
своей трапезе бедных, вдов, сирот и инородцев.  Все  ели,  пили  и  веселились
"перед   Иеговой".   Земледельческие   праздники  превращались  в  религиозные
торжества.
     Необходимой принадлежностью храма  и  алтаря  был  священник.  Священники
совершали  обряд жертвоприношения и получали от каждой жертвы известную часть.
Кроме того,  они  получали  от  прихожан  приношения  в  виде  земледельческих
продуктов;  размер  этих  приношений был впоследствии точно определен законом.
Должность священника переходила наследственно  от  отца  к  сыну.  По  древней
традиции,  все  еврейские  священники  вели  свой род от общего предка, Арона,
брата Моисея, из колена Леви (Арониды, Коганим). Только в Израильском царстве,
после  религиозного  переворота  Иеровеама,  появились  священнослужители,  не
принадлежавшие  к  аронидам  и  левитам.  Во  времена  судей  и  первых  царей
священники  играли роль прорицателей или оракулов, а также учителей народа; но
с течением времени обе эти  обязанности  перешли  к  пророкам,  которые  стали
действительными учителями народа.
     Кроме общественного богослужения существовала также религия для домашнего
обихода. Она состояла из множества обычаев и обрядов,  коренившихся  в  старых
народных верованиях. Сюда принадлежал, между прочим, обряд обрезания младенцев
мужского пола. Возможно, что обычай "обрезания крайней плоти" был установлен в
первобытные  времена,  для  предупреждения  известных  половых болезней, и уже
впоследствии был освящен заповедью религии. Необрезанным не дозволяли вступать
в  общество  верующих [Быт. XVII, 10; XXI, 3; Исх. IV, 26.]. - Представления о
загробной жизни были смутны и сбивчивы. Верили, что умерший  присоединяется  в
могиле  к своим предкам, что существует общее жилище мертвецов - "шеол", нечто
вроде подземного царства, царства теней.
     Еврейская религия эпохи двуцарствия представляла собой смесь  разнородных
воззрений  низшего  и высшего порядка. Простолюдин понимал религию не так, как
последователь пророков. Он, во-первых, считал Иегову  своим  племенным  Богом,
как, например, Ваал у финикийцев; во-вторых, простой народ не мог еще обойтись
без вещественных изображений Иеговы. Но лучшие люди - пророки и их  ученики  -
проповедовали, что Иегова не постигается никакими вещественными изображениями,
что Он, будучи национальным  Богом  Израиля,  является  вместе  с  тем  единым
мировым  Богом, Творцом природы и людей. С этим понятием они соединяли систему
нравственности: Бог требует от  своих  последователей  не  столько  исполнения
внешних  обрядов, сколько душевной чистоты и осуществления высших нравственных
законов. Не культ, а  мораль  является  средоточием  религии.  Эта  проповедь,
начатая  пророками  Израильского  царства накануне его падения, продолжалась в
Иудейском  царстве  -  и  впоследствии  привела  к  коренному   преобразованию
еврейского религиозного миросозерцания.

     75. Письменность. В течение многих  столетий  все  умственное  творчество
еврейского  народа  заключалось  в  устных  преданиях. Сказания о начале мира,
образовании стран и народов, предания о прошлой жизни еврейского  народа,  его
скитаниях,  подвигах,  войнах,  о  его  героях,  учителях  и  царях,  наконец,
божественные заповеди и законы, верования и обычаи,  -  все  это  хранилось  в
памяти  людей  и  передавалось устно от поколения к поколению. Многие сказания
распространялись в виде народных песен; главные заповеди веры (как,  например,
десять  заповедей  синайских)  заучивались наизусть и еще в очень раннее время
изображались в письменных знаках на каменных  плитках.  Священники,  левиты  и
пророки  являлись  главными  хранителями  всех  этих  устных  преданий,  этого
духовного богатства нации. Но по мере развития еврейского  народа  среди  него
распространилось  великое  искусство  письма,  известное  финикийцам  и другим
восточным народам. Тогда началось превращение устных преданий в письменные,  с
целью их увековечения и сохранения для потомства.
     Употребление  письмен  было  распространено  среди  евреев еще во времена
Давида и Соломона. Оба эти царя имели при себе "мазкиров", т.  е.  секретарей,
которые,  вероятно,  записывали  также  события своего времени. Такие летописи
велись и при следующих царях, в обеих частях государства. Это  видно  из  того
что  позднейший  составитель  библейских  "Книг Царей" часто ссылается, как на
более подробные источники, на "Летопись царей израильских" и  "Летопись  царей
иудейских".  С  развитием  письменного  искусства стали записываться и древние
народные предания, песни и сказания. Они были начертаны в двух не дошедших  до
нас  книгах,  на  которые  ссылались  позднейшие  библейские летописцы: "Сефер
Милхамот Ягве" ("Книга войн Иеговы") и "Сефер  га-Яшар"  ("Книга  праведного",
или,  по  более  вероятному толкованию, "Книга песен"). От этой древней поэзии
сохранились в Библии только отрывки: победная песнь  Деборы,  элегия,  которой
Давид  оплакивал  смерть  Саула,  и  еще некоторые песни, воспевавшие скитания
израильтян в пустыне при Моисее и завоевание Ханаана  при  Иошуа  [Числа  XXI;
Иошуа X; II Сам. 1, 18.]. Древнейшие части исторических и законодательных книг
Библии (Пятикнижие, или "Тора", Книги Иошуа", "Судей",  "Самуила"  и  "Царей")
были  составлены  в  период  двуцарствия, когда развитие письменности достигло
известной высоты.  В  этих  замечательных  книгах  простые  народные  сказания
превращались  в  поучитсльные рассказы, полные глубокого нравственного смысла.
Разрозненные воспоминания народа о своем прошлом  перерабатывались  в  связные
исторические   повествования,   с   яркою  религиозной  окраской.  Предания  о
сотворении мира, о жизни первых людей, о потопе и вавилонском  столпотворении,
распространенные  не  только  среди  евреев,  но и среди всех семитов Передней
Азии,  получили  в  этих  книгах  глубокий  религиозный  смысл  и   прекрасную
поэтическую  форму  [