жали,
как комары. Снизу, с земли, конечно, создавалась видимость прикрытия,  а  на
самом деле истребители были в самом невыгодном положении.
 С этим должно быть покончено! Мы расходуем сейчас столько же  горючего,
как и прежде. Но проносимся метеорами над  охраняемым  объектом.  Мы  готовы
нападать, а не обороняться. Да! Не позавидуешь группе "лаггов", если на  них
навалятся "мессершмитты". К сожалению, не во всех полках еще  на  вооружении
новые приемы. Даже в нашей части только-только осваиваем.
 Не долетая до реки Кубань, набрали за счет предыдущего разгона скорость
и пошли на высоту. Развернулись уже влево, в сторону запада. Группа снова со
снижением, наращивая скорость, пошла на Крымскую, как бы  прочесывая  воздух
над линией фронта.
 Наш метод маятникового  полета  при  патрулировании  и  боевой  порядок
"этажерка" держали в этом полете первый экзамен. Боевой  порядок  группы,  с
рассредоточением пар по фронту и высоте, был схож  со  ступеньками  крыльца,
уходящего от ведущей  пары  в  сторону  и  вверх.  Такое  построение  группы
обеспечивало большое пространство для поиска цели. В то же время  затрудняло
обнаружение противником  группы.  Размыкание  пар  по  фронту  и  высоте  не
сковывало летчиков, предотвращало от столкновения в воздухе самолетов, в  то
же время позволяло уделять больше внимания круговому поиску.
 Теперь не  надо  было  каждому  летчику  постоянно  следить  за  задней
полусферой. Взаимный поиск пар позволял  на  большом  удалении  обнаруживать
противника и предотвращать атаки с задней полусферы.
 Маневренность пар и всей группы была так же высока,  как  и  одиночного
самолета. А это очень  важно  для  стремительности  выполнения  атак  нашими
истребителями и срыва вражеских. В общем, и я, и мои боевые  друзья  жаждали
встречи с противником. Нужна была проверка боем наших тактических задумок.
 Вот мы снова над Крымской. Но обстановка там уже другая. Большая группа
Ме-109Г клевала четверку ЛаГГ-3, вставших в оборонительный круг. Эта десятка
"мессеров"  наверняка  послана  для  "очистки".  Ее  задача  отогнать  наших
истребителей, освободить небо для бомбардировщиков.
 - Я - Покрышкин! Одиннадцать часов, ниже тридцать градусов - "мессеры".
Атакую! Прикройте!
 Ввожу самолет в пикирование и наношу "соколиный удар" по  ведущему.  На
большой скорости стреляю в упор. Из "мессера" вывалился  сперва  дым,  потом
огонь. Чуть не врезался в этот горящий факел. Рывок ручки управления на себя
- и резко ухожу вверх. От  большой  перегрузки  потемнело  в  глазах.  Скоро
пришел в себя. Огляделся. Верхняя пара зажгла второго  Ме-109Г  при  попытке
вражеской группы уйти вверх. Сбитый Речкаловым самолет совсем  деморализовал
оставшуюся восьмерку. Круто пикируя к земле, они с дымом от форсажа  моторов
мчались  в  западном  направлении.  Преследовать  не  стали  -  наша  задача
перехватить бомбардировщиков.
 Мы  жаждали  появления  "юнкерсов",  чтобы  на  них   проверить   новые
тактические приемы и мощное вооружение самолетов. Около  часа  "прочесывали"
передний край обороны, патрулируя  маятниковым  методом.  Бомбардировщики  и
истребители в воздухе не появлялись. Видимо, наш внезапный  удар  по  группе
"очистки" спутал карты  фашистов.  Они  отказались  от  нанесения  бомбового
удара. Горючее подходило к концу и мы взяли курс на Краснодар.
 При   возвращении,   не   отвлекаясь   от   наблюдения   за   воздушным
пространством, еще раз мысленно проиграл  динамику  нашего  боевого  вылета,
продумал, соответствовала ли она нашим разработкам. Сейчас  на  практике,  в
боевых условиях проверялось все, над чем  мы  думали  и  работали  во  время
нашего переучивания на новую  материальную  часть.  Родились  эти  формы  не
случайно. Мы понимали, что воевать так, как  сражались  в  небе  в  прошлом,
нельзя. Анализируя свой боевой опыт и  опыт  других  летчиков  за  два  годы
войны, пришел к выводам, что мы зачастую действовали тактически  неграмотно.
А это приводило к неоправданным потерям. Подвиг требовал сочетания отваги  и
мысли, мастерства и поиска.
 Раздумья,  советы  летчиков,  имеющих  большой  боевой  опыт,  глубокое
изучение боевых  возможностей  самолетов  позволили  разработать  эти  новые
тактические приемы ведения боевых действий, отбросить в тактике все то,  что
мешало уверенно побеждать врага.
 Альбом  со  схемами  и  расчетами,  модели  самолетов  стали   учебными
пособиями по тактической подготовке летчиков сначала эскадрильи, а  потом  и
полка. В работе по совершенствованию тактики истребителей и ее  внедрению  в
обучение очень большой вклад внес Вадим  Фадеев.  Этот  безгранично  храбрый
человек, большого роста и атлетического  сложения,  с  характером  волжского
бунтаря, с восторгом воспринимал все новое в  тактических  приемах,  активно
внедрял их в обучение.
 Сегодня наши поиски выдержали первый  экзамен.  Верно,  в  этом  боевом
вылете не все удалось проверить практически, что было задумано, начерчено  в
схемах    альбома.    Некоторые    разработанные    положения    скоростного
патрулирования, построения "этажерки" и поиска противника еще  не  в  полной
мере удовлетворяли меня. Необходимо было доработать приемы патрулирования  и
поиска противника при разных положениях солнца относительно линии фронта, на
вероятных маршрутах подлета авиации противника. Понимал,  что  все  это  еще
придется обдумать, отработать на земле.
 Группа  подошла  к  аэродрому.  Как  было  установлено,  верхняя   пара
прикрывала посадку моего звена от  возможных  атак  вражеских  истребителей.
Приземлились благополучно.  Сразу  же  направился  на  командный  пункт  для
доклада о выполнении боевой задачи. Вдруг слышу за спиной голос Фадеева:
 - Саша!  Ты  что  же,  отличился  и  перестал  замечать  своих  друзей?
Поздравляю тебя с первой победой на Кубани. Борман с  КП  передал  о  бое  и
подтвердил, что сбито два "мессера".
 - Вадим! Ты за кого меня принимаешь? Зазнайство не в моем характере.  Я
рад, что  у  вас  все  обошлось  благополучно.  Вчера  все  переволновались.
Особенно я за тебя.
 - Я знаю, что ты рад. А вот Крюкову и мне досталось от командира.
 Мы с Вадимом разговорились. Я и  не  заметил,  как  подошли  летчики  с
"лаггов", которые мы встретили над Крымской.
 - Спасибо вам, капитан, за помощь. Если бы не ваша группа, то посбивали
бы нас гады.
 - Могли бы. Вы патрулируете по старинке. Крутитесь на  малой  скорости,
подставляете себя под трассы "мессеров". Если и дальше будете так летать, то
посбивают вас, как куропаток. Надо патрулировать на скорости и не  болтаться
в одном районе. Вадим, расскажи им о нашем маятниковом методе и  "этажерке".
Я пойду доложу о вылете.
 Я хотел было идти, да тут к нашей группе присоединился Крюков. Он тепло
пожал мне руку.
 - Комдив передал, что доволен вашей работой. Хорошо  начали.  Ну  а  мы
дали маху, - с сожалением отметил он.
 Через час подвели итоги вылета в группе. Все были довольны результатами
боя. Правда,  летчики  средней  пары  немного  замешкались  еще  до  бегства
"мессершмиттов" с поля боя. Можно было бы сбить больше. Но,  как  говорят  в
народе, - "первый блин". Ничего, в  первом  бою  бывают  ошибки  и  хуже.  В
остальном все действовали правильно.
 После доклада, собрав летчиков полка, кроме второй эскадрильи,  которая
готовилась к облету линии фронта,  я  сделал  обстоятельный  разбор  боевого
вылета  нашей  шестерки,  поделился  своими  мыслями  о   патрулировании   и
построении  боевого  порядка.  Рекомендовал  летному  составу  менять  курсы
маятникового   патрулирования   от    параллельного    линии    фронта    до
перпендикулярного, в зависимости от положения  солнца.  Солнце  должно  быть
всегда сбоку группы. Боевой порядок "этажерки" посоветовал  строить  уступом
от ведущей пары в противоположную от солнца сторону,  чтобы  оно  не  мешало
нижним парам вести наблюдение. Угол визирования между парами должен быть  от
тридцати до сорока пяти градусов. Летчикам так  удобнее  наблюдать  друг  за
другом, не надо "перекручивать" шею. Все сводилось  к  тому,  чтобы  летчики
излишне  не  утомлялись  во  время  поиска  противника,  были,  как  говорят
спортсмены, всегда в форме. При таком построении боевого  порядка  интервалы
между парами должны быть больше превышения. Сегодня в бою средняя пара нашей
группы при поиске противника держала большой угол визирования.  Это  ошибка.
Она привела к тому, что летчики перенапрягались еще до  боя,  в  последующем
нерасторопно действовали при атаке "мессершмиттов".
 После разбора летчики подразделения  готовились  к  следующему  боевому
вылету.  Вторая  эскадрилья  уходила  на  облет  линии  фронта.   С   трудом
построились в плотный  боевой  порядок  в  составе  четырнадцати  самолетов.
Фадеев стоял рядом со мной, наблюдая сбор  в  группу.  Он  не  удержался  от
возгласа:
 - Саша, ты посмотри, что они делают! Сколько самолетов  в  одну  группу
собрали! Они же столкнутся между собой в таком плотном строю!
 - Это еще не так страшно, Вадим! Вот если встретятся с "мессерами",  то
кого-то мы сегодня недосчитаемся. Я был против этих облетов, но командира не
смог убедить.
 Эскадрилья вернулась без  одного  самолета.  Над  линией  фронта  строй
атаковала всего одна пара  Ме-109Г.  Выскочив  из  облаков,  "мессеры"  дали
очередь и сбили один самолет. Сделав свое  дело,  они  нырнули  в  облака  и
скрылись. К счастью, летчик сумел опуститься на парашюте.  Но  полк  потерял
боевую машину. Летчики эскадрильи были обескуражены этим случаем.  Их  можно
было понять: четырнадцать против двух - и потерять самолет!
 После этой неудачи Заев отменил облет линии фронта эскадрильей Фадеева.
Сказался, по-видимому, разговор Вадима с ним. Этим  решением  были  довольны
летчики.
 Вылетали шестерками и четверками на прикрытие наших войск,  готовящихся
к  наступлению.  Авиация  противника  не  проявляла  активности.  В  воздухе
встречались лишь пары и четверки истребителей-охотников. Они высматривали  с
большой высоты одиночек. Наши группы пытались  атаковать  их,  но  противник
избегал  открытого  боя.  Особенно   после   того,   как   из   одной   пары
"мессершмиттов", решивших атаковать нашу четверку,  летчиком  Сутыриным  был
сбит Ме-109Г.
 На другой день пребывания на Кубани первой начала  боевую  работу  наша
эскадрилья. Рано утром мы шестеркой вылетели в район патрулирования.  Боевой
порядок состоял из  звена  во  главе  с  заместителем  командира  эскадрильи
Паскеевым. В этом вылете он был назначен Заевым командиром всей группы.  Моя
пара обеспечивала действия звена Паскеева в бою с бомбардировщиками.
 При  подходе  к  Абинской  Паскеев  установил  связь  с  "Тигром".  Нам
сообщили, что  в  воздухе  противника  нет.  Группа  начала  патрулирование,
применяя маятниковой прочесывание линии фронта от Новороссийска  до  станицы
Киевской и  обратно.  Видимость  отличная.  Далеко  на  западе  минут  через
тридцать показалась группа вражеских истребителей. Было ясно, что  она  шла,
чтобы очистить поле боя  или  сковать  нас  и  обеспечить  свободу  действий
бомбардировщикам  для  нанесения  удара.  Значит,  скоро  должны   появиться
"юнкерсы". Решил предупредить "Тигра" и Паскеева об этом.
 - С запада подходит группа истребителей. Скоро будут бомберы.  Паскеев,
я атакую истребителей.
 С ведомым Сашей Голубевым  пошли  навстречу  шестерке  "мессершмиттов".
Через несколько секунд завяжется бой. Но, не  приняв  нашей  лобовой  атаки,
Ме-109 отвернули в сторону и, вытягиваясь в колонну пар, стали обходить нас.
Мы левым разворотом со снижением устремились на последнюю пару.  Да,  видно,
противник был опытен - резко  вниз  "мессеры"  вышли  из-под  нашего  удара.
Превышение над ними было небольшое, и бой получился на косых  переворотах  и
боевых разворотах. В один из моментов этой воздушной карусели я дал  очередь
из пулеметов по Ме-109. Он как раз с боевого разворота пытался зайти в хвост
самолету Голубева.  Трасса  светящихся  пуль  ударила  по  спине  вражеского
истребителя. Он перевернулся и круто пошел к земле. Остальные "мессершмитты"
сразу ушли в  сторону.  Через  мгновение  осознал,  что  стрелял  с  большой
перегрузкой и не успел  нажать  кнопку  пушки.  Жаль.  Снаряды  разнесли  бы
вражеский самолет на куски.  Осматриваюсь  в  воздухе.  Вижу  под  нами  две
девятки Ю-88. Успели подойти, пока мы дрались с истребителями.
 - Паскеев, атакуй бомберов! Паскеев,  где  ты?  Бомберы  на  подходе  к
Крымской! - кричу по радио.
 В ответ тишина. Тогда решаю  атаковать  бомбардировщиков  своей  парой,
сделать все, чтобы заставить  их  сбросить  бомбы  на  свои  войска.  Свалил
самолет в крутое пикирование и нацелился на ведущего задней группы. Вот он в
прицеле. Очередь прошивает его. Сразу же ухожу вверх, горкой. Снова пикирую,
теперь на ведущего первой девятки. Голубев держится за мной.  На  выходе  из
атаки увидел в стороне четверку "мессеров". Они атаковали пару наших "кобр".
Те стали в оборонительный  круг,  трудно,  видать,  им.  Мельком  глянул  на
бомбардировщиков, те разворачиваются на запад. Значит,  основную  задачу  мы
выполнили. Теперь - на  помощь  нашим  истребителям.  Делаю  резкий  маневр,
сближаюсь с группой. С ходу обстрелял Ме-109 и вышел вперед нашей пары.
 - Пристраивайтесь ко мне в правый  пеленг  и  набираем  высоту!  -  дал
команду.
 Прекратив  преследование,  "мессершмитты"  отвалили   в   сторону.   На
развороте осмотрел заднюю полусферу. Вижу только  двоих.  Где  же  остальные
наши самолеты? Где Голубев? Сколько ни крутил головой, никого не увидел.  Не
хватало трех самолетов. Противника в воздухе тоже не было. Горючее у нас уже
на пределе, необходимо идти домой.
 Возвращаемся на  аэродром,  а  беспокойство  за  судьбу  трех  летчиков
возрастает. Из звена Паскеева нет двух. Придется разбираться после  посадки.
А вот что случилось с Голубевым? Можно было только  догадываться.  Вероятнее
всего, ведомый, увлеченный атакой  по  бомбардировщикам,  не  заметил  моего
энергичного разворота на выручку пары из звена Паскеева, оторвался  от  меня
или  продолжал  атаки  по  Ю-88.  В  этом  случае   его   могли   прихватить
"мессершмитты".
 После посадки сразу же спросил у Вахненко, сел ли Голубев.
 - Он и Козлов не садились, - развел руками техник. - По времени  у  них
уже кончилось горючее.
 На душе тяжело. Молодых летчиков могли сбить. Поэтому они и не отвечали
на запросы по радио.
 - А где Паскеев?
 - Вон у своего самолета. Садился без круга, с прямой. Из самолета,  как
из паровозной трубы, валил дым.
 Подошел к самолету Паскеева. Около него уже собралась группа техников.
 - Что случилось? О чем споры?
 - Вот, разбираемся с самолетом Паскеева.  Видимо,  гнал  на  форсаже  и
спалил мотор, - пояснил инженер эскадрильи Копылов.
 - Неправда! Мотор начал барахлить еще над Крымской. Поэтому я и ушел на
Краснодар, - оправдывался Паскеев.
 Я внимательно смотрю на Паскеева. Почему же он бросил свое звено?
 Паскеев стоял растерянный, глаза отводил. Я отозвал его в сторону.
 - Товарищ капитан, почему вы ушли из боя и бросили звено? Где Козлов?
 - Я уже говорил, что начала быстро расти температура воды и  масла.  Не
мог же вести бой на неисправном самолете! Пришлось уйти на аэродром.
 - А где Козлов?
 - Не знаю! Когда я уходил, он оставался с ведомым.
 Вижу, недалеко стоит ведомый Паскеева, Савин. Подозвал его.
 - Расскажите подробно, как проходил бой.
 Летчик отвечал обстоятельно. И все стало ясным. Когда две девятки Ю-88,
прикрытые четверкой Ме-109, подходили к Крымской, Паскеев неожиданно  сделал
переворот и со снижением, с дымом от форсирования мотора, пошел  на  восток.
Ведомые растерялись и неорганизованно начали атаку бомбардировщиков. Козлов,
молодой ведущий пары, ринулся на заднюю девятку, ведомые отстали и не смогли
его защитить. Пара "мессершмиттов", прикрывающая бомбардировщиков, атаковала
Козлова и сбила. Он выбросился из самолета с парашютом.
 После   боя   четверка   "мессершмиттов",   оставив    без    прикрытия
бомбардировщиков,  навалилась  на  молодых,  еще  необстрелянных   летчиков,
стремясь поживиться легкой добычей. Мое появление, удар по ведущему четверки
спасли наших пилотов. А вот как погиб Саша Голубев, опытный летчик, осталось
неизвестным. Хороший, ясной души был боец. Я чувствовал себя за ним, как  за
щитом. Знал, что он прикроет, не даст противнику ударить сзади,  исподтишка.
Глубокая боль в душе за боевого товарища отложилась навсегда.
 Докладываю Заеву о нашем боевом вылете. Откровенно сказал, что  Паскеев
не оправдал себя в должности заместителя. Группой в бою руководить не может.
Он психологически надломлен, загубит и себя, и других летчиков. Но  командир
полка не согласился с моими выводами. Мотивировал это тем, что известен пока
единственный случай неудовлетворительной его работы и,  возможно,  мотор  на
самолете был действительно неисправен.
 В общем, все осталось по-старому. Однако я решил не пускать Паскеева на
боевые задания в ближайшие дни. Надо было дать возможность летчику отойти от
полученной травмы,
 Горечь о погибших летчиках лежала на сердце. Она звала в бой,  вызывала
ярость, А боевая обстановка становилась все напряженнее. Вскоре полк потерял
еще одного молодого летчика. В тяжелом бою с большой группой Ю-87, прикрытых
истребителями Ме-109, шестерка под командованием Вадима  Фадеева  сбила  три
бомбардировщика  и  два  истребителя.  В  схватке  погиб  младший  лейтенант
Маметов.
 Победа над опытным врагом доставалась кровью. Однако с каждым вылетом и
с каждым боем молодые летчики становились все опытнее, меньше делали ошибок,
чаще одерживали победы.
 В тот день на боевые задания четверка Фадеева вылетела ранним утром.  В
группе было двое  молодых  летчиков.  При  подлете  к  линии  фронта  Фадеев
связался по радио с командным пунктом.
 - "Тигр", я - "Борода"! Иду на работу! Сообщите воздушную обстановку.
 - На подходе группа противника. Будьте внимательны!
 Вадим Фадеев взял себе позывной "Борода". Этот позывной  соответствовал
и его внешнему виду. Услышав его, сразу же  представляешь  улыбающееся  лицо
Вадима с внушительной бородой-лопатой.
 -  "Тигр",  я  -  "Борода",  противника  вижу.  Атакуем!  Группа  Ю-88,
прикрытая  "мессершмиттами",  была  атакована  сверху.  Удар  был   удачным:
загорелись две вражеские машины. Потеряв ведущего Ме-109 и  ведущего  группы
бомбардировщиков, самолеты противника со снижением  развернулись  на  запад.
Ю-88 сбил один из молодых летчиков. Это была его первая победа.
 Чуть позже на боевое задание вылетела и моя восьмерка. Патрулировали на
больших  скоростях,  маятниковым  методом.  Вскоре  столкнулись  с  десяткой
Ме-109. В сложном бою - а в группе было  несколько  молодых  летчиков  -  мы
сбили трех "мессеров". Этим же составом вечером мы провели бой с  восьмеркой
немецких истребителей. Сбили пять Ме-109. В этих двух боях я  уничтожил  три
вражеских самолета. Молодые летчики дрались смело,  напористо.  Так  в  боях
рождались будущие асы.
 Анализируя действия вражеских истребителей, пришел к выводу: они  стали
приходить к линии фронта на большей высоте, чем раньше. Стало труднее  вести
бой. Сказывалось и то, что  мы  летали  без  кислорода.  Уже  при  небольшой
перегрузке на маневре темнело в глазах. Это ставило нас в неравное положение
относительно противника. И не только в бою, но  и  при  поиске.  На  большой
высоте, испытывая кислородное голодание, наши  пилоты  вступали  в  бой  уже
утомленными. Этого допускать в дальнейшем было нельзя.  Ведь  было  все  для
обеспечения полетов на больших высотах. Сказывалась беспечность  со  стороны
инженерного   состава   полка   и   командования   батальона    аэродромного
обслуживания. Наши самолеты попросту не заряжали кислородом.
 Продумав все  это,  я  решил  принять  меры.  Под  вечер  встретился  с
инженером полка по вооружению  Жмудем.  Разговор  начал,  как  говорят,  без
дипломатии.
 - Почему наши самолеты не заряжают кислородом?