елось, чтобы сбитые самолеты были подтверждены Дзусовым  на  "Тигре".  Но
главное - противник будет отвлечен от выполнения своей задачи. Можно  занять
выгодную позицию и ударить неожиданно. Развернул звено  и,  набирая  высоту,
пошел вперед, как бы заманивая врага на нашу сторону. Хотя вполне  возможно,
противник нас и не видел.
 Прошло несколько минут. Пора! Резкий разворот на противника. И,  плотно
сомкнув звено, со снижением идем в атаку.
 Вдруг я увидел желтизну на крыльях. Это сразу же насторожило: на  наших
бомбардировщиках выцветшие красные звезды отдают желтым цветом.  Времени  на
раздумья не было - решали какие-то секунды.
 - Не стрелять! - крикнул я и  через  секунду  отчетливо  увидел  желтые
обводы крестов на крыльях.
 Злость за срыв атаки охватила меня. Резко через спину разворачиваюсь  в
обратном направлении. Вхожу в строй  бомбардировщиков.  В  прицеле  ведущий.
Очередь - и передо мной  возникает  огромный  круг  огня.  Оторванное  крыло
взорвавшегося Ю-88 бьет рядом идущий бомбардировщик и проносится мимо меня с
медленно  вращающимся  винтом   мотора.   Какое-то   мгновение,   не   успев
среагировать рулями, пронизываю центр огненного шара и  оказываюсь  в  строю
бомбардировщиков. Правее меня, отставая, горел  Ю-88,  поврежденный  взрывом
ведущего. Ошеломленный неожиданным взрывом, я  какие-то  секунды  соображал,
что делать.
 В панике высыпая бомбы, "юнкерсы"  начали  разворачиваться  в  обратную
сторону. Бросаю самолет на ближайшего  справа.  Он  с  разворотом  входит  в
пикирование. Очередь по правому крылу - и из него потянулись  струйки  дыма.
Но бомбардировщик с углом пикирования градусов сорок тянет к линии  обороны.
Переношу прицел на левый мотор и даю в упор очередь. Из мотора и центроплана
хлынула полоса черного дыма с огнем. Ю-88 падает и врезается в крутой  берег
реки Молочной.
 Боевым разворотом иду в  набор  высоты.  Вижу,  сбоку  падает  самолет,
сбитый парой Жердева, а впереди, выше, висят до десяти парашютистов. Два  из
них, со скрученным куполом, быстро идут к земле. Левее, сзади - уходящая  на
запад часть группы противника, нагоняемая шестеркой подоспевших "яков".
 Вспомнился расстрелянный на парашюте Островский. В  негодовании  я  уже
собрался было подать команду своим  летчикам  расстрелять  парашютистов.  Но
услышал голос Жердева:
 - Нет горючего, ухожу домой! Парашютисты спускаются на наши войска.
 Бросаю взгляд на бензиномер - стрелка  стоит  почти  на  нуле.  Горючее
кончается, надо уходить.
 На первом же попутном аэродроме мы приземлились. У Голубева остановился
мотор уже при планировании на посадку. Осмотрел свой самолет  -  повреждений
нет, одни лишь царапины.
 Техники соседнего полка, видевшие наш бой, отнеслись к  нам  с  большим
уважением и быстро заправили самолеты.
 Возвратились в Розовку. Группу встретил Яков Жмудь. Бой  просматривался
и отсюда.
 - Товарищ майор, зачем вы так рисковали?  У  меня  при  виде  взрыва  в
воздухе даже защемило сердце,- говорил он, не поднимая глаз от земли.
 - Все нормально, Яков! Главное - сорвана бомбежка...
 - Товарищ майор! - вмешался в разговор  Сухов.  -  Вам  не  засчитывают
третьего бомбардировщика. Дескать, не вы его сбили, а он  сам  загорелся  от
взрыва.
 - Не возмущайся, Константин! Воюем не для счета. - Хотя, не скрою,  это
решение Заева меня задело.
 Наш дальнейший разговор прервал донесшийся с большой  высоты  заунывный
гул. Поняли, что идет в наш глубокий тыл дальний разведчик. Над КП  взвилась
красная ракета, - и тут же взлетела дежурная пара истребителей.
 - Так его  не  перехватишь!  Напрасный  вылет,  -  вслух  подумал  я  и
направился на КП.
 - Надо сажать дежурную пару... Это вылет впустую. Без локатора  летчики
его уже потеряли.
 - Я приказал поднять дежурных, пусть идут и  сбивают,  -  прервал  меня
Заев.
 - Надо организовать перехват из положения дежурства в воздухе. Завтра я
займусь  этим,  -  неохотно  ответил  я  и  взял  журнал  дежурного,   чтобы
просмотреть, нет ли закономерностей в полетах  дальнего  разведчика.  Листаю
журнал, а  сам  чувствую,  что  возмущение  за  несправедливо  незасчитанный
"юнкерс" у меня еще не прошло.
 Выписав время пролета разведчика над нашим аэродромом  в  прошлые  дни,
вышел. Потом внимательно проанализировал данные.
 На следующее утро по расчетному времени мы взлетели в паре  с  Георгием
Голубевым. Барражируя маятниковым методом южнее Мелитополя, наша  пара  вела
поиск на предполагаемом маршруте полета разведчика.  Высоту  я  установил  с
таким расчетом, чтобы обнаружить противника на фоне неба.
 При пролете от Мелитополя на юг услышал голос Голубева:
 - "Сотый"! Точно правее, выше, самолет!
 Глянул и обрадовался. На тысячу метров выше нас, с курсом на восток шел
дальний разведчик Ю-88. Молодец, Жора, разглядел разведчика!
 Чтобы не спугнуть цель и пропустить на нашу сторону  от  линии  фронта,
беру курс на запад и в стороне набираю высоту. Мы маскируемся на фоне земли.
Изредка посматриваю из-за спины  за  противником,  держу  его  все  время  в
визуальной видимости. "Глаз с него спускать нельзя", - думаю. Вот  уже  пора
идти вдогон. Делаем крутой разворот. Над нашим аэродромом на  высоте  восемь
тысяч метров наконец настигаем врага.
 Именно в это время летчики "юнкерса" обнаружили нас. Самолет стал круто
разворачиваться на запад, но пути отхода были отрезаны.
 Боевым разворотом выхожу в бок "юнкерсу"  и  с  небольшого  пикирования
открываю огонь по кабине и центроплану. Знаю, в нем бензобаки. Из  "юнкерса"
вырвался огонь и струя черного дыма. "Готов! Отлетал!.." - подумал я  и  тут
же увидел  заходящего  на  атаку  ведомого.  Понимаю,  хочет  добить,  чтобы
наверняка уничтожить врага. Но это опасно, может быть взрыв...
 - Не трогай его, Голубев! Он и так горит!.. Посмотрим, куда упадет.
 Снижаясь в стороне, мы следили за разведчиком. Он же, горящий, тянул  к
Молочной. Мне даже показалось, что "юнкере" может уйти за линию фронта.  Как
вдруг  -  взрыв  на  высоте  две  тысячи  метров.  Дымящиеся  куски  бывшего
разведчика посыпались на землю.
 Все! Дело сделано! Можно идти на посадку.
 Вскоре пришло подтверждение из наземного соединения,  что  упали  куски
"юнкерса" вместе с летчиками. По-видимому, они были убиты при атаке.
 Андрей Труд первым поздравил с победой. Он откуда-то узнал подробности.
Подошел, улыбаясь до ушей.
 - Хорошо, командир, вы его  припечатали.  Теперь  и  близко  от  нашего
аэродрома не будет гудеть: "Везу-у, везу-у разведданные". - Он так мастерски
подражал заунывному гулу немецкого самолета, что я рассмеялся.  -  Сообщили,
что весь экипаж разведчика состоял из асов, награжденных Железными крестами.
Были асы, да сплыли! - улыбался Труд, выражая свою радость.
 Под вечер Заев вылетел на УТ-2 для осмотра аэродрома,  намеченного  нам
для перебазирования. На  обратном  пути  завернул  в  соседний  полк.  Решил
подойти  к  аэродрому  на  бреющем  полете,  но,  зацепив  колесами   землю,
скапотировал. Самолет был разбит, а Заев надолго оказался в госпитале.
 По приказанию Дзусова я принял командование полком. Постарался  сделать
все,  чтобы  обстановка  внутри  полка  была  спокойной,  а  боевая   работа
напряженной. Производили вылеты на прикрытие сосредоточении наших войск  для
прорыва в районе Большого Токмака,  вели  частые  воздушные  бои,  разведку.
Противник  упорно  сопротивлялся.  Но  по  всему  было  видно,  не  надеялся
отсидеться здесь. Летишь и с горечью видишь столбы  дыма  над  Запорожьем  -
фашисты жгут город.
 Приготовления 4-го Украинского фронта к прорыву  вражеской  обороны  на
реке Молочной, в районе Большого Токмака заставили противника  сосредоточить
здесь и свои войска.  Но  неожиданный  удар  наших  войск  по  Мелитополю  и
освобождение этого крупного узла вражеской обороны, ввод в прорыв  подвижной
группы в составе  механизированного  и  кавалерийского  корпусов  привели  к
прорыву обороны. Наши части  стремительно  наступали  в  направлении  Крыма.
Поспешно отступающий противник, понеся большие потери, укрылся за Днепром.
 "Эластичная" оборона, о которой так кричали фашисты после  Курска,  под
могучим напором  советских  войск  потерпела  крах.  Наступающие  соединения
освободили  Херсон,  отрезали  крымскую  группировку  противника   с   суши,
захватили плацдарм за Сивашом.
 Началась  подготовка  к  освобождению   Крыма   от   немецко-фашистских
захватчиков. Как и в годы гражданской войны,  в  войсках  прозвучал  призыв:
"Даешь Крым!"
 Наша дивизия, прикрывая подвижную  группу  фронта,  сосредоточилась  на
полевых аэродромах южнее  Каховки.  Двадцать  шестую  годовщину  Октябрьской
революции полк отметил, базируясь в Аскании-Нова. Вскоре после  праздника  в
нашу  часть  прибыл  командующий  8-й  воздушной  армией   известный   герой
летчик-доброволец, воевавший в Испании, Тимофей Тимофеевич Хрюкин.  Заслушав
мой доклад о состоянии полка, о готовности его к активным действиям, генерал
поставил задачу:
 - На ваш полк возлагается прикрытие  плацдарма  на  Сиваше  и  переправ
армии Крейзера, сосредоточиваемой для освобождения Крыма. Условия там  очень
сложные. Мостовых переправ  мало.  Многие  стрелковые  части  переправляются
вброд, а вода сейчас страшно холодная. Надо сделать все, чтобы не  допустить
бомбежку наших войск. Подумайте, как успешно  решить  эту  задачу,  доложите
мне.
 - Товарищ командующий, мы обдумали этот  вопрос.  Я  готов  сейчас  вам
доложить.
 - Да?.. Слушаю.
 -  Немедленно  прикрыть  переправы  и  отразить   налеты   можно   лишь
одновременным вводом в бой основных сил или всего полка, не расходуя  их  на
барражирование мелкими группами с рассвета до темноты. Полк надо  держать  в
кулаке до боя и наносить мощный удар. До обнаружения  противника  эскадрильи
находятся на дежурстве, в готовности к немедленному вылету по тревоге.  Этот
метод  возможен  только  при  наличии  локатора  и   радиостанции   в   моем
распоряжении и одобрении таких действий штабом дивизии.  При  этих  условиях
полк успешно выполнит задачу, которую вы поставили.
 Генерал Т. Т. Хрюкин внимательно выслушал предложения по ведению боевых
действий, задал несколько вопросов, уточнил тактические приемы. Было  видно,
что он глубоко и серьезно осмысливал все, что ему доложили.
 - Что же, идея правильная. Локатор вы получите, указания дивизии  будут
даны. Учтите, что вы взяли на себя большую ответственность. Желаю успеха!  -
сказал он перед отлетом.
 Задача полку поставлена, надо разумно выполнять  ответственное  решение
командующего. Мы провели ряд занятий, решали  вводные,  постарались  сделать
все, чтобы службы полка, все летчики четко знали свои обязанности.
 Через два дня у КП полка  радисты  развернули  локатор  РУС-2.  Планшет
обстановки  был  вынесен  в  комнату   командования.   Эскадрилья   Федорова
перелетела на полевой аэродром. Это была наша засада у самого берега Сиваша.
Ее задачей было дежурить звеньями для вылета "по-зрячему" или по  команде  с
КП полка. Две эскадрильи, по восемь самолетов каждая, выполняли  попеременно
дежурство в первой и второй готовности на аэродроме в Аскании-Нова.
 Руководящий  состав  полка  изучил  локатор  и   его   возможности   по
обнаружению воздушного противника. Нам было  важно  знать,  что  может  дать
локатор, уметь грамотно ставить задачи его расчету.
 В первый же  день  прикрытия  переправы  новым  методом  локатор  выдал
засечки сбора группы вражеских  бомбардировщиков  над  Джанкоем.  В  эти  же
секунды  над  КП  взвилась  красная  ракета  -  вылет  по  тревоге  дежурной
восьмерки. Тут же другая эскадрилья заняла ее положение в первой готовности.
 Федорову на аэродром засады была дана команда  по  телефону  на  подъем
дежурного звена. На планшете, по данным локатора, были видны засечки  группы
бомбардировщиков и  наших  истребителей.  Даем  курс  для  выхода  группы  в
расчетную точку перехвата. Вскоре услышали информацию по радио:
 - Впереди три девятки бомберов с истребителями! Идем в атаку!
 Вскоре в эфире раздались голоса летчиков.  Они  накладывались  друг  на
друга и трудно было разобрать, что там  творилось.  Теперь  все  зависит  от
управления боем командиром группы, от инициативных действий летчиков.
 Через некоторое время стали  известны  подробности  этого  боя.  Атакуя
последовательно три девятки Ю-87 и сопровождавших  "мессершмиттов",  летчики
полка сбили семь бомбардировщиков  и  одного  Ме-109,  заставили  противника
сбросить бомбы  над  территорией  своих  войск.  Потерь  мы  не  имели.  Все
вернулись  на  аэродром  в  радостном  возбуждении.  В  этом  бою   особенно
отличились Клубов и Жердев, сбившие по два бомбардировщика.
 К   вечеру   вылетела   на   "свободную   охоту"   четверка    Жердева.
Предупрежденная с КП о появлении противника, она еще до подхода  усиления  с
аэродрома встретила две девятки Ю-87 под прикрытием шести Ме-109 и  вступила
в бой. Пара Жердева атаковала бомбардировщиков и сбила ведущего. Несмотря на
то,   что   наши   истребители   были   сразу   скованы    "мессершмиттами",
бомбардировщики сбросили груз, не доходя до переправы, и развернулись на юг.
 Прикрывая пару Жердева, Чистов и Самсонов сбили  двух  Ме-109.  Но  эти
неудачи  не  остановили  противника.  Он  продолжал  попытки  прорваться   к
переправам, меняя тактику, способы. Вражеские группы стали подходить к  цели
на малой высоте. Их  трудно  было  обнаружить  локатором.  Это  приводило  к
запаздыванию вылетов на перехват с аэродрома Аскания-Нова.  В  этих  случаях
отражение налета возлагалось на летчиков, сидевших в засаде у Сиваша.
 В одном из налетов на наши переправы  шло  до  сорока  бомбардировщиков
Ю-87, прикрытых шестеркой истребителей. Первой на перехват пошла  эскадрилья
Федорова.  Летчики  действовали  дерзко  и  самоотверженно.  Они  тактически
грамотно  вели  бой,  решительно  выполняли   задачу.   Было   сбито   шесть
бомбардировщиков  и  два  "мессершмитта".  Эскадрилья  отстояла   небо   над
переправами.
 Как-то мое дежурство в первой готовности совпало  с  очередным  налетом
противника. Взлетев по команде с КП, мы  восьмеркой  направились  на  Сиваш.
Из-за небольшой на первый взгляд неточности выданного нам  расчетного  курса
мы  вышли  в  бок  группы  противника.   А   на   переправу   шло   тридцать
бомбардировщиков. Не имея времени для  выхода  в  заднюю  полусферу  группы,
решительно нанесли атаку сбоку.
 Вот в прицеле - правый крайний в пеленге. Очередь -  и  Ю-87  вспыхнул.
Падая, он развалился на куски. Вся  наша  группа  навалилась  на  остальных.
Сбрасывая в Сиваш бомбы, самолеты врага поспешно  разворачивались  на  юг  и
уходили от наших атак. Гнаться за ними было нельзя,  ибо  с  КП  сообщили  о
подходе новой группы. По-видимому, узнав об участи  своих  предшественников,
бомбардировщики не пошли на Сиваш, а развернулись на свой аэродром.  В  этом
бою мы сбили  семь  "юнкерсов",  не  считая  подбитых  и  севших  вынужденно
недалеко от места боя.
 Однажды противник тремя девятками Ю-87 предпринял налет поздно вечером,
уже в сумерках. Вылетевшая по тревоге дежурная эскадрилья под  командованием
Павла  Еремина  разгромила  группу  бомбардировщиков   над   Сивашом,   сбив
одиннадцать машин! За этот бой наземное командование прислало  благодарность
летчикам эскадрильи.
 Осенняя погода с низкой облачностью и туманами все  более  ограничивала
полеты и вражеской авиации, и наших  истребителей.  В  такие  дни  групповых
налетов стало меньше, лишь  иногда  в  районе  Сиваша  появлялись  одиночные
бомбардировщики или пары "мессершмиттов". На перехват их  вылетали  наиболее
опытные летчики, как правило, парами,  ведя  поиск  самостоятельно,  или  их
наводили на цель с  передовых  пунктов  управления.  Сравнительно  спокойная
обстановка над переправами в связи с плохими погодными  условиями  позволила
мне начать полеты на "свободную охоту" на воздушных коммуникациях противника
между Крымом и Одессой. Об этих полетах я мечтал еще  на  Кубани,  возил  за
собой подвесные баки для горючего, надеясь, что они обеспечат перехват целей
на большой дальности над Черным морем.
 Меня всегда прельщали  полеты  на  "свободную  охоту".  Они  отличались
напряженностью действия, большим риском, но и результаты  могли  быть  очень
значительными. Несмотря на опасности, было интересно найти цель, умело выйти
на нее и уничтожить внезапно,  с  первого  удара.  В  этом  кроме  нанесения
противнику потерь был и боевой азарт. "Свободная охота"  в  тылу  противника
требует от летчиков высоких морально-психологических качеств, умения  быстро
и точно ориентироваться, отлично пилотировать самолет, снайперски  стрелять,
уничтожая цель с первой атаки.  Эти  качества  выковывались  в  ходе  боевых
вылетов, полетов на разведку в тыл противника.
 В один из  дней,  когда  тучи  заволокли  небо,  я  смог  отвлечься  от
управления действиями полка и спокойно вылететь на "охоту" над Черным морем.
Мне подготовили самолет Савина - на моем отказала радиостанция.
 Перед посадкой в самолет я увидел на Г. Голубеве надувной жилет.
 - Думаю, что жилет не потребуется.
 - Почему? Мы же полетим над морем, - в недоумении спросил ведомый.
 - Если откажет мотор или будет подбит самолет, то лучше нырнуть на  дно
сразу, чем мучиться в холодных волнах. Никто  в  такую  погоду  нас  там  не
спасет, - "успокоил"  я  его.  Видя,  что  Георгий  смотрит  с  недоумением,
закончил: - Все будет нормально, не волнуйся.
 Первую часть полета мы  совершали,  вырабатывая  горючее  из  подвесных
баков, экономя его в основных. Этим предотвращался срыв бака при перегрузках
в бою или их взрыв при попадании вражеских пуль и снарядов.
 Пересекаем западнее Скадовска береговую  черту.  Под  нами  бушующее  в
девятибалльном шторме море. Впереди, в поле видимости, только  белые  гребни
темных волн и повисшие на высоте менее ста метров черные облака.  Скоро  эта
мрачная обстановка сказывается на моральном состоянии. Звук  мотора  кажется
более громким и грубым, взгляд невольно чаще  останавливается  на  приборах.
Небольшой подъем температуры масла и воды настораживает, отвлекает  внимание
от поиска цели. А ведь надо еще и строго держаться  метрах  в  двадцати  над
волнами.
 Ходим галсами в  ста  -  двухстах  километрах  от  берега,  внимательно
просматривая мутный горизонт и свисающую бахрому низких облаков.
 А вот и цель! Навстречу  нам  идет  трехмоторный  транспортный  самолет
Ю-52. Маскируясь, снизу захожу на атаку.  Противник  обнаружил  нас  и  тоже
прижался к воде. Стрелок врага открыл огонь,  к  моему  самолету  потянулись
дымные трассы. Но я успел поймать в прицел "юнкерса". Первая  очередь  -  по
вражескому стрелку. Вторая - по фюзеляжу - и сразу же проскакиваю  Ю-52.  По
звуку стрельбы я понял, что не работает пушка и  крупнокалиберные  пулеметы.
Перезаряжаю оружие. Мысленно  поругиваю  своего  оружейника.  Теперь  захожу
сбоку сзади и бью по кабине и левой части  центроплана.  Стреляют  лишь  три
крыльевых пулемета.  Но  точное  попадание  в  центроплан  выручает.  Оттуда
вырывается огонь и струя дыма. Пролетев метров двести,  охваченный  пламенем
Ю-52 цепляется за волны и взрывается.
 Недовольный отказом оружия, я разворачиваюсь домой и вдруг вижу идущего
в Крым еще одного Ю-52.  Скрытно  подходим  снизу,  над  самыми  волнами.  С
близкой дистанции прицеливаюсь по центроплану. Даю очередь и проскакиваю под
крылом вражеской машины. Разворачиваюсь, вижу на воде большой круг  огня  от
взорвавшегося самолета. Дело сделано, можно идти домой.
 Когда  возвратились,  на  стоянке   разобрались   в   причинах   отказа
вооружения, что помешало с первой атаки сбить вражеский самолет. На  стоящем
длительное время в  бездействии  самолете  в  эту  осеннюю  погоду  отсырели
боеприпасы. От строгого наказания виновников  спасло  только  то,  что  были
сбиты оба самолета, встреченные нами.
 В последующие дни, когда погода  в  районе  Сиваша  исключила  действия
вражеской авиации, мне у