за  принятое
решение венчали большой труд.
 В эти  дни  пришла  телеграмма  из  Новосибирска.  Особенно  обрадовало
сообщение Марии о рождении  дочери.  Правда,  нашелся  повод  и  для  шуток.
Летчики моей боевой группы как-то при встрече упрекнули:
 - Товарищ командир, как же так получилось? Во время вашего пребывания в
Новосибирске в газете был снимок с женой, говорилось о скором рождении сына.
А  родилась  дочь?  -  подначивал  Виктор  Жердев.  Но  я  видел,   что   он
по-настоящему рад за меня.
 - Все правильно. Надо, чтобы была нянька  для  последующих  сыновей,  -
отшучивался я.
 После корпусных начались сборы в воздушной армии. Ими руководил  Степан
Акимович Красовский. На  сборах  присутствовал  командующий  фронтом  Маршал
Советского Союза Иван Степанович Конев. Такое внимание к подготовке  будущей
операции, к обучению командного состава было не случайно. Командующий хорошо
понимал  значение  авиации  в  успешном  решении  задач,  любил   авиаторов,
поддерживал инициативных и волевых командиров.
 В конце сборов была проверена  личная  готовность  командного  состава.
Командиры  бомбардировочных  соединений  бомбили  мишени  на   полигоне,   а
штурмовых - расстреливали малоразмерные цели.
 Особенно отличился на полигоне талантливый  командир  бомбардировочного
корпуса генерал И. С. Полбин. Он  с  первого  захода  на  Пе-2  с  глубокого
пикирования  точно  поразил  мишень.   Командирам   истребительных   дивизий
требовалось  зажечь  две  бочки  с  паклей,  облитой  бензином.   Они   были
замаскированы в невысоком лесу. Поразить малоразмерную цель было не  просто.
Моя очередь была в конце стрелявших. Перед вылетом я знал, что  бочки-мишени
еще не расстреляны.
 Действия командиров на полигоне  наблюдало  все  руководство  фронта  и
воздушной армии. Опростоволоситься было неудобно. Я вложил в этот вылет  все
мастерство, весь опыт уничтожения малоразмерных целей, накопленный в прошлых
боевых вылетах, при штурмовках противника. Понимал, что  защищаю  не  только
свою честь. Дело касалось престижа летчика-истребителя.
 И вот проношусь в  бреющем  полете  над  верхушками  деревьев  рощи  на
полигоне, где должны находиться мишени. С трудом обнаруживаю их на небольшой
полянке. Замаскированные ветками под  шалаши,  они  не  бросались  в  глаза.
Мишени засечены. С бреющего  делаю  вертикальную  горку,  кладу  самолет  на
спину.  Круто  пикирую  в  перевернутом  положении  в  упрежденную  точку  и
переворачиваю самолет в нормальное положение. На  небольшой  высоте  изменяю
профиль пикирования с большого угла на малый. Точно прицеливаюсь по мишени и
открываю огонь. Бочка взорвалась, и маскировочный шалаш из  веток  вспыхнул.
Ухожу над верхушками деревьев и повторяю маневр для захода на второй  шалаш.
Очередь - и он объят пламенем. На бреющем полете ухожу на аэродром.
 Вечером в общежитии от участников сборов посыпались восторженные отзывы
о методе штурмовки.
 - Удивляться тут нечему, -  отвечаю.  -  Это  навыки,  приобретенные  в
боевых вылетах.
 Особенно обрадовала меня  похвала  генерала  И.  С.  Полбина.  Командир
бомбардировочного  авиакорпуса  зачастую  лично  водит  группы  на  бомбежку
противника. Он считался непревзойденным мастером нанесения бомбовых ударов с
пикирования на самолете Пе-2. Его оценкой можно было гордиться...
 К Новому  году  подготовка  дивизии  к  выполнению  боевых  задач  была
завершена. Наступление ожидали во второй половине января. Вдруг сразу  после
новогоднего  праздника  получили  команду  на  скрытное  перебазирование  на
плацдарм, на полевой  аэродром  Скотники.  Сюда  и  передислоцировался  штаб
дивизии.
 Сразу же поехали на передний край. Надо  было  увидеть  будущую  полосу
прорыва обороны. Здесь, в лесу, сосредоточивалась 3-я  гвардейская  танковая
армия. Мне уже  было  известно  о  том,  что  Рыбалко  попросил  Красовского
закрепить   нашу   дивизию    за    его    танковой    армией.    Прикрывать
гвардейцев-танкистов  -  честь  для  нашей  дивизии.  Надо  было   оправдать
оказанное доверие. Для этого требовалось тщательно отработать взаимодействие
с танковой армией на всю глубину операции.
 Три дня прошли в поездках по дорогам на  плацдарме,  Дороги,  фронтовые
дороги... Где по просекам, где по бревенчатым настилам. Все разбито танками.
Колеи широкие. Мороз быстро схватывал грязь. От таких поездок к  вечеру  все
внутри болело. Но зато и все вопросы удалось  согласовать,  познакомиться  с
командирами соединений. Ждали приказ на наступление.

ВЗЛЕТАЕМ С АВТОСТРАДЫ

 Рассвет 12 января. Летчики и техники, сбившись в  небольшие  группки  у
своих самолетов, вслушивались в тишину. Ни стрельбы, ни  шума  моторов.  Над
аэродромом нависла сплошная низкая  облачность.  Медленно  падали  на  землю
крупные хлопья снега. Казалось, что в такую погоду наступление не состоится.
Ведь авиация действовать не может.
 Вдруг  грохот  сотен  орудий  и  минометов  разорвал  утреннюю  тишину.
Аэродром располагался вблизи переднего края, и казалось, что стрельба идет у
границы летного поля. Через короткое время артиллерийский огонь притих. "Что
это значит?" - подумал я, находясь у самолета среди летчиков. Мне уже  ранее
приходилось слышать артиллерийскую подготовку. Она проводилась, как правило,
в течение часа, а то и более. А здесь такая короткая. Это было впервые.
 Прошло полчаса. И снова мощный грохот тысяч орудий и минометов распорол
небо. "Хитрит наш командующий фронтом", - подумал я. Смерч огня  и  разрывов
бушевал почти два часа, уничтожая  траншеи  с  живой  силой,  оборонительные
укрепления и боевую технику противника, его ближайшие  резервы.  Закончилась
артподготовка, когда уже стало совсем светло.
 Мы готовы вылетать, но погода была явно не на стороне  авиации.  Облака
как бы придавили нас к земле. По данным метеорологов, облачность  висела  на
сто - двести метров над аэродромом,  а  также  а  районе  прорыва.  В  таких
условиях появление над линией фронта крупных сил вражеской авиации тоже было
невозможным. Могли действовать лишь одиночные  самолеты  или  мелкие  группы
штурмовиков. Однако из штаба последовал звонок, передали приказание на вылет
больших групп истребителей для прикрытия наступающих войск.
 Понимая сложность метеообстановки, решаю  направить  на  патрулирование
группы в составе звеньев и пар.  Первым  должно  вылетать  звено  Жердева  в
составе опытных летчиков. Перед вылетом даю указание:
 - Патрулировать под нижним краем облачности над нашими войсками. В  тыл
к противнику не заходить. Напоретесь на зенитки, на такой малой  высоте  они
вас собьют.
 -  Есть,  товарищ  командир!  -  бодро  отвечает  Жердев.  -  Разрешите
вылетать!
 - Вылетайте! Будьте осторожны, обходите зенитки! - предупредил еще раз.
 Четверка взлетела и сразу же скрылась за стеной  тумана,  перемешанного
со снегом. На душе  неспокойно.  Решил  на  летном  поле  ждать  возвращения
группы.
 Через  час  в  воздухе  раздался  звук  моторов,  и   три   истребителя
приземлились друг за другом. Самолета с бортовым номером  Жердева  не  было.
Где же четвертый? Беспокойство переросло в напряженное состояние.
 Летчики шли без радостных  улыбок,  какие  обычно  были  после  удачных
вылетов. Остановились, какое-то время молча смотрели мне в глаза. Я понимал,
что им трудно доложить о потере ведущего, командира  эскадрильи  Жердева.  Я
тоже молчал, скованный мыслью о его гибели. С Жердевым мы воевали вместе  от
Кубани. Там он летал в моем звене ведущим второй пары и,  рискуя  собой,  не
раз прикрывал меня от атак вражеских истребителей.  Тяжело  было  сознавать,
что его уже нет.
 -  Докладывайте  подробно,  что  случилось  с  Жердевым?  -  нарушил  я
молчание,
 - Погиб. Сбила зенитка, - с трудом выговорил Сухов, ведущий второй пары
в группе.
 Потом он и Березкин, ведомый Жердева, рассказали мне о последнем боевом
вылете отважного летчика. При патрулировании над своими  войсками  звено  не
обнаружило воздушного противника. Это и можно было ожидать в такую погоду. В
конце полета Жердев со своей группой углубился  в  тыл  обороны  противника.
Около  городка  Щецин  звено  оказалось  в  зоне  сильного  зенитного  огня.
Противник сосредоточил его главным образом по ведущему. Жердев  не  ушел  от
трасс в облака, по-видимому, боясь нарушить строй группы. Снаряды "эрликона"
попали в самолет, и он загорелся. Уходя из-под трасс и стараясь сбить пламя,
Жердев круто спустился к земле и взял курс к своим наступающим  войскам.  Но
не долетел. Он, по-видимому, тяжело раненный, неудачно приземлился, попал  в
воронку  и  разбил  самолет.  К  поврежденной  машине  кинулись  отступающие
вражеские пехотинцы...
 Виктора  Жердева,  отдавшего  свою  жизнь   за   освобождение   Польши,
похоронили в Сандомире. От очевидцев-поляков и танкистов, вскоре  подошедших
к месту гибели Жердева, стало  известно  о  зверстве  фашистских  солдат.  С
раненого Жердева гитлеровцы сорвали гимнастерку с орденами  и  закололи  его
ножами.
 Успешный прорыв первой линии вражеской обороны  общевойсковыми  армиями
обеспечил  ввод  в  пробитую  брешь  танковых  армий  Рыбалко  и  Лелюшенко.
Командующий фронтом И. С. Конев смело бросил их в наступление.
 Следуя с  командным  пунктом  танковой  армии,  я  видел  развороченные
траншеи и разбитые огневые точки, заваленные убитыми солдатами  и  офицерами
противника, сожженную боевую технику. Работа наших артиллеристов заслуживала
самой высокой оценки.
 Танкисты, разгромив ближайшие вражеские резервы, вышли  на  оперативный
простор и решительно выдвигались  к  рекам  Ниде  и  Варте.  Они  стремились
захватить тыловые  рубежи  обороны  до  выхода  туда  отступающих  частей  и
резервов противника.
 Погода в первые дни наступления не улучшалась. Это сковывало авиацию, и
нашу,  и  вражескую.  В  дальнейшем  следовало  ожидать  активных   действий
истребителей противовоздушной  обороны  Силезского  промышленного  района  и
Берлина,   на   вооружении   которых   были   четырехпушечные    истребители
"Фокке-Вульф-190".  Я   оставил   управлять   истребителями   помощника   по
тактико-стрелковой подготовке К. Вишневецкого и  вернулся  в  штаб  дивизии.
Решил принять срочные  меры  к  перебазированию  полков.  Отставать  нам  от
передовых соединений танковой армии было нельзя, особенно с  приближением  к
Одеру.
 Низкая облачность  позволяла  вылетать  на  прикрытие  лишь  небольшими
группами,  в  которые  входили  самые  опытные  летчики  полков.  Встречи  с
воздушным противником были редкими. И наши истребители, проносясь  на  малой
высоте над наступающими танкистами, своим присутствием, штурмовками наземных
целей поддерживали их.  Отсутствие  вражеской  авиации  в  районе  прикрытия
позволяло нашим летчикам наносить внезапные удары  по  отступающим  колоннам
противника, иногда даже в  нашем  тылу.  Это  была,  хотя  и  небольшая,  но
реальная помощь наступающим войскам. Важно и то, что с воздуха мы все  время
следили за противником, вели разведку.
 Мне удалось и самому произвести несколько боевых вылетов. Это позволяло
конкретнее руководить группами, ставить реальные  задачи.  Однажды,  правда,
оправдалась поговорка - на ловца и зверь бежит.
 В один из дней наступления неожиданно рассеялся нижний ярус облачности.
Можно было ожидать  налета  крупных  сил  вражеской  авиации.  Полки  начали
поднимать на  патрулирование  более  мощные  группы.  Я  вылетел  в  составе
восьмерки. Второе  звено  в  ней  вместо  погибшего  А.  Клубова  возглавлял
заместитель командира полка Аркадий Федоров.
 В районе прикрытия "Тигр" сообщил о подходе  с  запада  большой  группы
противника. Сразу же пошли на сближение с ней. Я увидел колонну  из  четырех
девяток  бомбардировщиков  и  идущих  по  флангам  и  выше  четырех  звеньев
истребителей сопровождения. "Атаковать бомбардировщиков с  задней  полусферы
не дадут истребители. Единственная возможность - нанести  лобовой  удар",  -
оценил обстановку и дал команду:
 - Всем последовательно, парами атаковать бомберов в лоб! В атаку!
 С  небольшим  превышением  захожу  на  ведущего.  Это  командир  группы
бомбардировщиков. Прицеливаюсь. Он "налезает" на мощную трассу огня из  всех
точек оружия и, оставляя за собой шлейф дыма, сваливается к земле.  Переношу
прицел на ведущего последней девятки. Очередь прошла мимо.  Трудно  поразить
цель  при  "проскакивании".  Боевым  разворотом  выхожу  на  верхние  звенья
"Фокке-Вульф-190". Мельком глянул на бомбардировщиков - еще два Ю-87  падали
за сбитым мною. Позже узнал,  их  уничтожили  Сухов  и  Федоров.  Остальные,
сбросив бомбы с горизонтального полета в поле, поспешно  разворачивались  на
запад.
 "Фоккеры" пришли в себя после нашего внезапного удара и набросились  на
нас. Чувствуя свое превосходство в силах, они вели бой активно, но не всегда
умело.  Началась  вертикальная  карусель.  По-видимому,  это  были   летчики
гитлеровской  противовоздушной  обороны,  не  имеющие  еще  опыта   боев   с
истребителями. Потеряв пять машин, "фоккеры"  стали  выходить  из  боя,  как
правило, пикированием к земле. Преследовать их было нецелесообразно  -  наша
группа находилась в разрозненных парах. Да и  дело  сделано,  боевая  задача
выполнена: сорван бомбовый удар по нашим танкистам, сбито, по  сообщениям  с
"Тигра", три бомбардировщика и пять "Фокке-Вульф-190". У нас потерь нет.
 На другой день радостное настроение было омрачено.
 -  Александр  Иванович,   получена   радиограмма   с   "Тигра":   погиб
Вишневецкий. При перебазировании командного пункта колонну  машин  атаковало
звено "Фокке-Вульф-190", и  Вишневецкого  в  суматохе  сбила  автомашина,  -
доложил Абрамович.
 - Как будто рок преследует! - сказал я.  -  Рядом  с  радостью  идут  и
несчастья.
 - Это свойственно войне. А вам, Александр Иванович, надо лететь на  КП.
Передали о взятии танкистами Ченстохова. Там к  середине  дня  на  аэродроме
будут готовы к приему наших истребителей.
 - Сегодня же надо перелетать полкам туда. Найдутся  любители  захватить
его первыми. Мы уже и так начинаем отставать от танкистов. Передайте в полки
распоряжение на подготовку к перебазированию. Я сейчас туда вылечу со  своей
группой. Вы тоже не задерживайтесь с передислокацией штаба.
 - Уже ушла передовая команда. К вечеру выедет остальной состав штаба.
 - Хорошо! До встречи в Ченстохове! - И подумал:
 "Молодец начальник штаба. Оперативно распорядился".  Через  пару  часов
моя  группа  приземлилась   на   грунт,   рядом   со   взорванной   бетонной
взлетно-посадочной полосой. Я осмотрел аэродром.  О  ремонте  полосы  нечего
было и думать. Глыбы бетонных плит и огромные воронки сплошь покрыли  ее  из
конца в конец. Организовав управление прилетающими  самолетами  и  определив
место  стоянок  самолетов  полков,  я  пошел   проститься   с   Константином
Вишневецким. Это была  тяжелая  потеря  с  начала  Висло-Одерской  операции.
Нелепая гибель уже в канун полной победы над фашистской Германией вырвала из
наших рядов незаурядного летчика, умного командира, Героя Советского  Союза.
Винить в его гибели кого-либо не следовало. Он погиб в боевых условиях.
 По рассказам офицеров КП,  Вишневецкий  ехал  в  колонне  на  трофейном
мотоцикле. Внезапно  машины  обстреляла  четверка  "Фокке-Вульф-190".  Шофер
одного из грузовиков резко рванул с дороги в сторону поля  и  сильно  ударил
ехавшего сбоку Вишневецкого.  Я  приказал  похоронить  отважного  пилота  во
Львове. Перелетевшие в Ченстохов летчики и офицеры штаба дивизии  простились
с ним. Были отданы все воинские почести славному сыну Отчизны.
 Рано утром наш дивизионный КП выехал догонять  ушедшие  вперед  корпуса
танковой армии генерала П. С. Рыбалко. Они стремительно продвигались на Ельс
и  Бреслау.  Вскоре  нагнали  командный  пункт  танковой   армии   и   стали
продвигаться вместе с ним. Сразу же за освобождением Ельса к Рыбалко  прибыл
командующий фронтом И. С. Конев. С ним были другие  генералы,  в  том  числе
командующий воздушной армией  С.  А.  Красовский.  После  совещания,  улучив
удобный момент,  обратился  к  Степану  Акимовичу,  попросил  перебазировать
дивизию на аэродром в Ельсе.
 - Не разрешаю! Здесь расположатся "илы". Уже и так самовольно  захватил
аэродром в Ченстохове. Я собирался посадить туда штурмовиков.
 - Товарищ командующий, дивизия отстала от передовых соединений танковой
армии более чем на сто километров. В боях на Одере и за Бреслау мы не сможем
надежно прикрыть танкистов. А погода улучшается.
 - Рыбалко не будет брать Бреслау. Он пойдет на юг,  вдоль  Одера.  Надо
прикрыть  его  движение  в  Силезию.  Там  будет  видно,  что  делать,  куда
перебазироваться.
 -  Все  ясно!  Постараемся  надежно  прикрыть  танкистов  от  вражеской
авиации!
 - Вот это другое дело.
 Смело повернув танковую армию на юг, Конев стремился  при  освобождении
Силезского промышленного района уменьшить  потери  войск,  избежать  боев  в
городах, среди заводов с железобетонными и кирпичными зданиями. А главное  -
сохранить от разрушения этот важный  промышленный  центр  Польши.  Это  было
умное  и  дальновидное  решение.  Заходом  танковой  армии  с  запада,  этим
решительным маневром, он угрожал окружением войскам силезской группировки  и
вынуждал ее  к  поспешному  отходу,  чтобы  на  открытой  местности  разбить
соединения гитлеровцев.
 Наша дивизия сделала все, чтобы обезопасить части армии генерала П.  С.
Рыбалко от удара с воздуха, дать ей  возможность  стремительно  продвигаться
вдоль Одера.  После  прихода  бригад  из  Оппельна  я  получил  распоряжение
переключиться на прикрытие 5-й гвардейской  армии  генерала  А.  С.  Жадова,
захватившей плацдарм за Одером.
 Прибыв на КП этого объединения, я  доложил  командарму  о  поставленной
задаче. А. С. Жадов ознакомил меня с обстановкой,  подчеркнул  необходимость
надежно прикрыть войска на плацдарме, а также переправы через  Одер.  В  эту
армию входили известные еще по  Сталинграду  корпуса,  которыми  командовали
генералы Бакланов и Родимцев.
 Свой командный пункт мы развернули у реки на оградительной дамбе, рядом
с КП Бакланова. Связался по радио со штабом дивизии и поставил полкам боевые
задачи. Вскоре над переправой появилась восьмерка наших истребителей. Ее вел
Цветков. Наши прибыли вовремя, когда на подходе в этот район была обнаружена
большая группа пикировщиков Ю-87 и истребителей "Фокке-Вульф-190".
 - Цветков, я - "Тигр". К  плацдарму  подходят  бомберы  с  "фоккерами".
Ударной группе атаковать бомберов, верхней четверке сковать боем "фоккеров".
Действуйте!
 Стремительный удар нашей группы истребителей - и два бомбардировщика  и
один ФВ-190 свалились  в  Одер.  В  воздухе  заколыхались  два  парашютиста.
Опустились они в расположении наших войск, на  плацдарме.  Снова  в  воздухе
зарокотали  очереди  пушек  и  пулеметов.  Бомбардировщики,  не  доходя   до
переправы, поспешно сбросили бомбы и развернулись на запад. Вскоре еще  один
"фоккер" врезался в  землю.  Остальные  бреющим  уходили  из  боя.  Один  из
истребителей  противника,  по-видимому,  перепутав  в  испуге   направления,
пикировал в сторону нашего КП,  За  ним  гнался  Цветков.  Очередь  Цветкова
попала не только в машину противника, но и осыпала дамбу около КП.  Подбитый
"фоккер" пытался развернуться и уйти за Одер, но второй очередью наш  летчик
вогнал его в землю.
 На насыпи, за дамбой, собралось до  полсотни  солдат  и  офицеров.  Они
внимательно следили за воздушным боем,  слушали  мои  команды  истребителям.
Воздушный бой закончен, передышка.
 Вдруг просвистели снаряды над головой, вздыбились взрывы перед  дамбой,
среди  домиков,  где  расположился  КП  Бакланова.  Немецкие   артиллеристы,
по-видимому, засекли  нас  и  вели  пристрелку.  Находиться  на  дамбе  было
небезопасно - нас  брали  в  вилку  разрывов.  Но  и  уходить  не  позволяло
достоинство командира.
 Обстановку разрядил адъютант Бакланова. От имени  комкора  он  попросил
уйти всех за дамбу, передал приглашение прибыт