часто показывают, фамилия такая, ну...
Этот, ну, "отец украинской гривны", банкир...
   - Хоменко?
   - Нет, нет, другая фамилия.
   - Подопригора?
   - Точно, он. Седой такой, улыбчивый. В общем, его фотография. -  Лора
глупо захихикала. - У нас в гостях был  киллер!  А  что  к  чаю?  Просто
батон? Хоть бы конфет купила, Марьянка!
   - Какая же ты дура! - возмутилась сестра. - Надо ведь в милицию!
   - Зачем? - оторопела Лорка. - Зачем в милицию?
   -  Глупая  какая,  Господи!  Если  он  киллер  и   собирается   убить
Подопригору!
   - Ой, я не подумала! - изумилась Лора. Она  и  вправду  не  подумала.
Факты  укладывались  в  ее   шестнадцатилетней   голове   в   отдельные,
изолированные ячейки и никак не взаимодействовали между собой.
   - Хотя... - задумалась Марьяна. - Как-то малореально. Ходит по  Киеву
с оружием в сумке и  фотографией  Подопригоры.  А  если  его  остановят?
Проверят вещи? Ты что, рылась в сумке?
   - Ага, - довольно кивнула Лора. Про  пачку  долларов  она  решила  не
упоминать, чтобы не выводить разговор на денежную тему.
   - Дурында! И зачем ты его вообще привела! Ну ладно. Ты, наверное,  не
разобралась, пистолеты ненастоящие. Не мог бы  киллер  таскать  с  собой
такой опасный груз, да еще и пойти с ним в  гости  к  незнакомой  девке.
Вспомни, наверное, они ненастоящие?
   Лора задумалась. Если Марьяна говорит, что так  быть  не  может,  то,
вероятно, пистолеты были игрушечными. Она ведь  их  и  не  трогала.  Да,
точно, ненастоящие.
   Девушки убрали посуду после нехитрого ужина и  отправились  во  двор,
посидеть на скамейке  и  пообщаться  с  соседями.  Телевизор  у  них  не
работал, газет они не выписывали, книг читать не любили - то есть больше
заняться было абсолютно нечем. А если бы  телевизор  работал  и  девушки
дождались  последних  известий,  то  они  услышали  бы  сообщение,   что
известный банкир Василь  Подопригора  был  убит  сегодня  в  одиннадцать
вечера в подъезде своего дома.
 
*** 
 
   Как у космонавтов неясно до последнего,  кто  полетит,  так  и  Вадим
узнал, что выполнять операцию поручено все же ему, а не дублеру, за  час
до включения секундомера.
   Элитная кирпичная девятиэтажка с бассейном, сауной, тренажерным залом
в цокольном этаже высилась над голубыми елями, обрамлявшими тихий  двор.
Несколько отполированных иномарок стояло на специальной  разметке  около
подъезда и неярко сияло стеклами в розовом закате.
   Потом  сгустились  сумерки.  Дублер  остановил  серую  "восьмерку"  в
двухстах метрах от дома. Вадим проник в девятиэтажку  через  тренажерный
зал (окно было оставлено открытым) и поднялся в лифте на  седьмой  этаж.
Подъезд был словно умышленно спланирован архитекторами так,  чтобы  дать
возможность убийце удобно спрятаться в ожидании жертвы. Выемки, выступы,
повороты - Вадим стоял в нише около двери и рассматривал плиточный  пол.
Через пятнадцать минут  он  услышал,  как  хлопнула  дверь  подъезда,  и
почувствовал приближение развязки.
   Дело было элементарным. Пистолет  с  глушителем  стрелял  практически
неслышно,  нетренированное  ухо  восприняло  бы  этот  хлопок  как  стук
картонной коробки, шлепнувшейся на ступеньки  лестницы.  Охранник  успел
оглянуться, и Вадим видел, как вспыхнули удивлением и тут же погасли его
глаза. Подопригора упал около железной, обитой  пластиком  "под  дерево"
двери своей квартиры, уткнувшись  седым  ежиком  в  холодный  порог.  За
дверью осталась молодая, красивая, не  первая  по  счету  жена,  которая
мягко уговаривала и никак не могла уговорить лечь в  кровать  трехлетнюю
девочку-егозу с такими же карими, как у Подопригоры, глазами. Девочка не
желала отправляться спать, прежде чем не вернется с работы  ее  "любимый
папуля".  Еще  целых  полчаса  они  провели  в  состоянии  неосознанного
счастья. Затем в их квартиру тревожно забарабанили  соседи  и  ворвались
смерть и горе.
   Вадим обошел трупы и спустился вниз тем же маршрутом. Дублер  ждал  в
"восьмерке" с включенным двигателем  и  изрядно  вспотел  в  нагревшейся
машине.
 
Глава 3 
 
   Марьяна понимала, что не исключительные профессиональные  способности
привлекают к ней хорошую клиентуру, а умение казаться еще большей дурой,
чем те богатые матроны, которым она делала маникюр.
   К тому же она добавляла в утренние манипуляции с холеными ручками дам
солидную дозу  лести  и  развлекала  клиенток  сплетнями  и  интересными
рассказами. Благодаря этим ухищрениям Марьянина клиентура не сокращалась
и чаевые давали шанс не умереть с голоду ей и тунеядке Лоре.
   Сейчас  Марьяна  делала  йодную  ванночку  жене  крупного   чина   из
Министерства финансов.  Один  только  шелковый,  привезенный  из  Парижа
халатик Софьи Степановны стоил больше, чем полугодовой бюджет Марьяны  и
Лоры.
   Марьяна промокнула  пухлые  белые  руки  Софьи  полотенцем  и  начала
массировать толстые пальцы-сосиски.
   - Ах, Софья Степановна, ну вы прямо как Лариса Долина! Так похудели в
последнее время! И как вам это удается? Особая диета?
   - Да нет, Марьяша! - призналась Софья. - Я совсем не похудела.
   - Не может быть! - воскликнула в  изумленном  неверии  Марьяна.  -  А
выглядите словно провели пятилетку на тренажере.
   - Ах, Марьяша, неужели ты считаешь... - Софья Степановна посмотрела в
зеркало. - Да, кажется, щеки немного... И правда!.. Ну надо же. А  какие
вообще новости в городе?
   "В городе" - означало "в других домах, где делает  маникюр  Марьяна".
Марьяне стоило огромного актерского мастерства подавать сплетни в  таком
виде, чтобы обрабатываемая дама верила: она всегда только  слушательница
и никогда - героиня сплетен, рассказываемых Марьяной другим клиенткам.
   - У Дьячко сдох кокер.
   - Какое несчастье!
   - Представьте, Софья Степановна, шесть месяцев носились с ним, словно
с малым ребенком, подтирали  лужи,  делали  прививки,  вызывали  на  дом
парикмахера, кормили  с  ложечки,  а  он,  бедняжка,  проник  в  туалет,
измочалил там пачку "Доместоса", нанюхался и помер.
   Уже  три  дня  траур,  Оксана  Васильевна  никого  не  хочет  видеть.
Славненький был спаниельчик! Так  прыгал  ко  мне  на  колени,  когда  я
приходила!
   - Вот еще несчастье! По собаке  убиваться!  -  презрительно  фыркнула
Софья. - Я этого совсем не понимаю. Животное, оно и есть животное.
   - Конечно, Софья Степановна, ну что там собака!  Подумаешь!  -  ловко
переориентировалась Марьяна.
   - И что, она небось и черный костюм заказала?
   - Кто? - не поняла Марьяна.
   - Дьячко. Чтобы соблюсти траур по безвременно погибшей собачке?
   - Да нет вроде.
   - А то  она  вполне  могла.  Такая  вся  утонченная.  Я  помню,  Вика
Подопригора купила своей дочке персидского котенка. И с ним тоже  что-то
случилось. Вою было! Бог ты мой!
   - Жена известного банкира?
   - Да. Третья. Ты ее не знаешь.
   - Ах, Софья Степановна, жену я не знаю, зато  я  знаю,  что  ее  мужа
собираются убить! - выпалила на одном дыхании Марьяна. И замолчала.  Она
совершенно не планировала  рассказывать  клиентке  вчерашнюю  историю  с
Лорой, но  язык,  как  это  бывает,  сделал  непроизвольное  движение  и
сболтнул  лишнее.   Теперь   Марьяна   сидела   под   требовательным   и
любопытствующим взглядом Софьи Степановны и лихорадочно соображала,  что
сказать. Софья Степановна ждала затаив дыхание.
   - Ну, Марьяша! Говори же! Ты так меня заинтриговала!
   - А может, и не собираются. Дело в том, что вчера мне позвонила  одна
моя  подруга  и  рассказала,  что  другая  ее  знакомая  встретилась  на
Крещатике с каким-то парнем, ну и они отправились к ней  домой.  К  этой
знакомой.
   Нагромождением мифических знакомых Марьяна попыталась перевести  дело
в категорию не правдоподобных историй а-ля испорченный телефон.
   - Вот прямо так и отправились? Едва познакомившись?
   - Д-да, - неуверенно подтвердила Марьяна. - Ну, я точно не знаю,  мне
ведь самой из четвертых рук поступила информация.
   - Что за нравы!
   - И не говорите!  Только  познакомились  и  сразу  в  постель!  Какой
разврат, правда,  Софья  Степановна?  И  эта  знакомая  видела  у  парня
пистолет и фотографию Подопригоры. Вот!
   - Он что, сам показал? - удивилась Софья. - Нет.
   - А как же?
   - Ой, не знаю, - немного запуталась Марьяна. - Ну, вы понимаете,  мне
все это рассказала подруга, мы особо не зацикливались, подумаешь, кто-то
с кем-то переспал, меня вообще это не волнует...
   - Как же это тебя не волнует, если речь  идёт  о  жизни  человека?  -
строго спросила Софья.
   Марьяна уже проклинала свой длинный язык.
   - Твоя  знакомая  должна  была  тут  же  сообщить  об  этом  парне  в
правоохранительные органы.
   - Это не моя знакомая, Софья Степановна, - убито прошептала  Марьяна.
- Я просто так вам рассказала. Я не знаю. Может быть,  все  было  совсем
иначе. Может быть, я что-то не поняла?
   - А если не поняла, то и нечего распространять сплетни. Так,  сколько
я тебе сегодня должна?
   Аудиенция заканчивалась в  минорных  тонах.  Марьяна  собрала  орудия
производства, спрятала полученные деньги и с многочисленными реверансами
удалилась. Неизвестный киллер, сам того  не  подозревая,  вторгся  в  ее
нежные  отношения  с  богатенькой  Софьей  Степановной  и  испортил  всю
картину.
   Когда Марьяна ушла, Софья удовлетворенно осмотрела свои  обновленные,
перламутрово-сиреневые  ногти  и  удобно  разложила  лишние  и  нелишние
килограммы на диване перед телевизором. Она щелкнула  кнопкой  пульта  и
потянулась к блюдцу с куском миндального торта.
   "Самой главной новостью на последний час остается убийство известного
финансиста,   банкира   Васи-ля   Подопригоры",   -    говорил    диктор
информационно-аналитической программы "Киев".
 
*** 
 
   Темно-серый  лимузин  неспешно  и  с  достоинством  плыл   в   потоке
разномастных автомобилей. Начинку "мерседеса" составляли два человека  -
не  последние  люди  в  правительстве  Украины.  За  рулем   громоздился
седовласый генерал-лейтенант из Министерства внутренних дел,  он  держал
руль машины, словно хрупкий свежеиспеченный рогалик, по-отечески бережно
и  ласково.  По  статусу  и  занимаемому  положению  ему,  конечно,   не
полагалось самому вести "мере", но сейчас он был  не  на  службе  и  мог
самозабвенно предаваться любимому занятию, что и делал.
   Рядом  с  генералом-автомобилеманом   сидел   крупный   чиновник   из
Министерства финансов, настолько  крупный,  что  одна  закорючка  в  его
факсимиле оценивалась  дороже  отличного  участка  земли  на  Флоридском
полуострове.
   Вероятно, мысли обоих мужчин были основательно чем-то заняты, так как
пиликанье сотового телефона заставило их вздрогнуть.
   - Мой, - сказал чиновник, раскладывая на ладони "сотку". - Алло?
   - Пашуля, это я, - сладко  заворковала  трубка  голосом  жены.  -  Ты
можешь говорить?
   - Если недолго, - сухо предупредил Пашуля, уже не раз пострадавший от
уникальной словоохотливости своей супруги  Софьи  Степановны.  -  Что-то
случилось?
   - Да. Вообрази, Пашуля, приходит ко  мне  сегодня  маникюрша,  ну  ты
знаешь, Марьяна, видел ее,  не  помнишь?  Такая  не  очень  симпатичная,
тощая...
   - И что? - Министерский чиновник пару раз видел Марьяну,  и  если  бы
его   попросили   рассортировать   знакомых   женщин   по   степени   их
привлекательности (в порядке убывания),  то  Марьяна  заняла  бы  третье
место, а Соня - сто пятнадцатое. - Прошу  тебя,  пожалуйста,  короче.  У
меня сейчас начнется совещание.
   - Да-да-да, Пашенька, я быстро. У этой Марьяны какая-то подруга, а  у
той еще одна, а у подруги подруги - какая-то знакомая,  да,  ты  еще  не
запутался, котик, и, значит, эта дальняя подруга познакомилась с  парнем
и отправилась с ним куда-то заняться любовью. Проститутка, очевидно.  Ну
и, наверное, порылась в сумке. А в сумке  нашла  пистолет  и  фотографию
Василя Подопригоры. И вместо того чтобы бежать  докладывать  куда  надо,
час висела на телефоне, сообщала всему Киеву, как  чудесно  она  провела
время с киллером!
   - Соня, все, все, у меня начинается совещание! - отрезал чиновник.
   - А Подопригору-то вчера убили! Я только что смотрела по телевизору!
   - В отличие от тебя, мне сообщили  об  этом  в  шесть  утра,  -  вяло
усмехнулся чиновник. - Все, отбой, мне некогда слушать байки про  девиц,
которым нравятся киллеры.
   - Вернешься поздно? - успела крикнуть Соня.
   - Как обычно. Пока.
   Слышимость  была  такая  отличная,  что  все  Софьины   вопли   стали
достоянием  гласности.  Генерал  нахмурил  брови.  На  минуту  в  салоне
автомобиля повисла неприятная пауза.
   - Я рассчитывал, ты поручишь дело профессионалу, - недовольным  тоном
сказал наконец военный.
   Чиновник Паша молчал.
   - Исполнителей убрать, - отрубил генерал. - Не выношу дилетантов.
   - А что с девчонкой? - удрученно спросил чиновник. - С  Марьяной?  Ее
тоже?
   - Смысл?
   Остаток дороги они провели в скорбном молчании и расстались в  высшей
степени недовольные друг другом.
   Вадим удостоился звания дилетанта из-за того, что  поставил  сложную,
многоуровневую операцию в зависимость от  своей  сиюминутной  прихоти  и
фантастического бюста  незнакомой  девчонки  с  Крещатика.  Но  чутье  и
инстинкт самосохранения были у него звериные и вполне профессиональные.
   За пару кварталов  до  условленного  места  Видим  ощутил  неприятный
холодок вдоль спины. Будь он  тигром  (или  скорее  гиеной),  шерсть  на
загривке встала бы сейчас дыбом.
   А дублер ничего не чувствовал. Он беззаботно вел  серую  "восьмерку",
улыбаясь и балагуря,  пребывая  в  чудесном  настроении  из-за  близости
встречи с основной частью гонорара.  Хотя  в  проведенной  операции  ему
отвели роль дублера и основные  телодвижения  в  смертельном  танце  под
названием "Заказное убийство" исполнил Вадим, второму номеру  полагалось
неплохое вознаграждение.
   - Заберем деньги. Куда тебя потом подбросить? -  обернулся  дублер  к
Вадиму.
   - Пока не знаю. Рули, рули.
   - Ты что нос повесил, а?
   - Живот крутит. Тормозни возле аптеки, ладно?
   - Слушай, опоздаем.
   - Умру сейчас. Вон аптека.
   Для убедительности Вадим согнулся пополам и уткнулся носом в колени.
   - Слушай, что же делать? - заволновался  дублер.  -  Может,  тебе  не
аптека нужна, а общественный туалет? Так плохо, да?  Нас  ждут  ровно  в
семь.
   - Можешь не останавливаться, я уже труп.
   - Не шути так. Что же делать, а? Ладно. Давай, корешок, вываливайся.
   Вадим, зеленый от лицедейского перенапряжения, вышел у аптеки. Дублер
критически посмотрел на сгорбленного товарища.
   - Как тебя прихватило, а! Слушай, я  проскочу?  Разведаю  обстановку.
Тут уже недалеко. Ладно?
   - Давай, - с трудом прохрюкал Вадим. - Я тебя тут подожду.
   Дублер с сомнением оглядел  зеленый  полутруп,  очевидно  не  надеясь
увидеть уже Вадима живым, хлопнул дверцей и отъехал.
   Вадим подождал, пока машина завернула  за  угол,  перешел  на  другую
улицу и поймал частника. Неновый белый "фольксваген" за пятнадцать минут
довез его до окраины города к уединенному кафе "Баркентина".  С  террасы
хорошо просматривалась маленькая дубовая роща невдалеке.
   Вадим, только что умиравший от приступа язвы, гастрита и рака желудка
в комплексе, взял себе бутылку ледяного пива, четыре сосиски с  кетчупом
на  одноразовой  пластмассовой  тарелке  и  занял  столик  под   красным
зонтом-мухомором. Через несколько минут он увидел, как серая "восьмерка"
въехала в дубовую рощицу. За ней вскоре проследовал знакомый  Вадиму  по
предыдущим контактам "опель" цвета синий металлик.
   Четвертая  сосиска  ушла  с  трудом.  Вероятно,  он  все  же  немного
волновался.
   -  Странное  дело,  -  обернулась  к  нем$(  старушка  в   бейсболке,
веселенькой маечке и штанах из камуфляжной ткани. Она говорила с  легким
акцентом. - Вы видели, как взмыли птицы над тем леском?
   - Каким леском? - удивился Вадим, приканчивая бутылку.
   - Над той рощицей.
   - А... Не видел. А что?
   - Так резко. И беспокойно. Словно там что-то произошло.
   - Что там может  произойти,  -  равнодушно  пожал  плечами  Вадим.  -
Хорошее пиво. - Он отодвинул пустую бутылку.
   Военизированная старушка напряженно вглядывалась в даль.
   - И все же там что-то произошло. Мне кажется, я слышала выстрелы.
   Синий "опель" появился на дороге и двинул к городу, набирая скорость.
   - Хотите проверить? - усмехнулся Вадим.
   Старушка посмотрела на него строго и серьезно:
   -  Вы,  молодой  человек,  очевидно,  на  глазок  поставили  диагноз:
семьдесят пять лет. И не ошиблись. Но затем поставили второй: старческий
маразм. И были совершенно не правы. Я ничего не хочу проверять.
   - И это очень правильно, - кивнул Вадим. - Птицы,  рощи,  выстрелы...
Какая нам разница?
 
Глава 4 
 
   Бублик сидел на краю большой двуспальной кровати и смотрел, как  Маша
собирает дорожную сумку "Адидас". Нельзя  сказать,  что  сердце  у  него
разрывалось  на   части   в   преддверии   расставания,   но   некоторая
меланхоличность озаряла зеленые, как и у хозяйки, глаза кота.
   "Значит, сматывается, - думал Бублик. - А меня куда же? Куда  меня-то
пристроит?"
   Маша, наверное, давно уже  решила,  куда  пристроит  своего  питомца,
потому что время от времени она отвлекалась от укладки вещей и с улыбкой
смотрела на Бублика.
   - Ты станешь моим маленьким народным  мстителем,  -  произносила  она
загадочную фразу.
   Маша и кот неплохо уживались вдвоем, хотя любовные молнии, посылаемые
от сердца к сердцу в этом дуэте, были явно неравноценны.  Маша  Бублика,
несомненно, любила, так  как  являлась  для  него  мамой,  ответственной
стороной,    ангелом-хранителем,    лонжероном,    главным    казначеем,
Государственной  Думой.  Бублик  Машу  терпел,  как  неизбежное  зло,  и
предпочитал видеть  ее  в  единственной  роли  -  в  роли  держательницы
говяжьей печенки, восхитительной печенки, порубленной крупными кусками и
поджаренной с луком.
   - Взять это платье, как ты думаешь? - Маша держала в  руках  какую-то
крохотную тряпочку ярко-красного цвета.  Похоже,  она  собиралась  не  в
командировку, а на Всемирную неделю макарены. - А костюм брать?
   Джинсы, конечно,  возьму.  А  свитер?  Какая  вообще  погода  в  этом
дурацком Шлимовске?
   Маша  сняла  с  полки  увесистый  том  энциклопедического  словаря  в
темно-вишневой обложке и быстро нашла необходимую статью.
   - Так-с, так-с, - мурлыкнула она, усаживаясь  на  кровать,  прямо  на
серый лохматый хвост Бублика. Бублик недовольно фыркнул, и  отодвинулся,
и тоже зaглянул в словарь. Читать он, конечно,  не  умел,  но  время  от
времени любил погрызть гранит науки - в буквальном смысле,  оставляя  на
корешках книг следы острых зубов. - Что тут пишут  умные  люди?  Основан
как крепость более двух веков назад.  Крепость!  Ну,  обалдеть,  правда,
Бублик?  Население  -  более  миллиона.  Промышленность  -  металлургия,
трубопрокатный,  тракторный,  электролитный  и  цинковый  заводы.   Чем,
интересно, они дышат в своем Шлимовске? Наверное, тем же,  чем  и  мы  в
своей Москве, - гадостью. Химическая,  пищевая,  легкая  промышленность.
Девять вузов, семь театров.  Угу,  культурные  какие.  Бублик,  когда  я
последний раз была в  театре?  Скотина  Гилерман  нагрузил  работой  под
завязку,  некогда  даже  повысить  культурный  уровень.  Три   картинные
галереи. Вот в Шлимовске и  повышу.  А  погода?  Про  климат  ничего  не
сказано. Наверное, там сейчас такое же пекло. Брать пиджак или  обойдусь
бикини? Бублик, не молчи, когда к тебе обращаются.
   Бублик уже в задумчивости взгромоздился на огромный том  энциклопедии
и,  устремив  взгляд  сквозь  Машу  в  окно,  размышлял,  куда  все-таки
пристроит его владелица. Командировки случались у Маши не  очень  часто,
но каждая оставляла на сердце бульдозерную рытвину.  Потому  что  Бублик
оказывался  в   неприятной   атмосфере   чужой   квартиры,   элементарно
неприспособленной для его жизни, и там ему часто приходилось поступаться