молодежью.
   Никитишна сбросила на стол супницу, как  ядерную  бомбу,  и  замахала
руками:
   - Ой, да куда ж я!
   - Давай с нами садись, я сказал!
   - А подавать кто будет?
   - Вон девчонки помогут.
   Никитишна, подхохатывая от приятного смущения, все же легко, несмотря
на солидный вес, упорхнула на кухню.
   - Папа, давай я унесу Валерку на балкон. Ему спать пора.
   - Сиди, я сам,  -  подскочил  Игорь,  опережая  Олесю.  -  Иди  сюда,
толстяк! - сказал он, принимая  теплого,  полусонного  детеныша  из  рук
тестя.
   Через пару минут Игорь вернулся:
   - Уже дрыхнет. Мы как, по одной выпьем?
   - По одной можно, - согласился мэр. - И не по одной тоже можно. Но не
более. У меня еще работы до часу ночи, не меньше.
   - Папа, ты так надрываешься! - укоризненно сказала Олеся. - А я  вашу
гадкую водку пить не хочу. Мы с Таней будем вино.
   - Таня, за кого будешь голосовать, за меня или за  Игоря?  -  спросил
Суворин.
   Татьяна замерла с полным ртом бульона, не зная, куда деваться самой и
куда девать суп.
   - За вас, Валерий Александрович, - наконец-то  с  трудом  пробулькала
она.
   - Предательница, - улыбнулся Игорь.
   - Я тоже за папу,  -  сказала  Олеся.  -  Он  прекрасно  делает  свое
муниципальное дело, а ты, мой ангел, свое строительное.
   - И ты предательница, - кивнул Шведов жене. - Я-то надеялся, что хотя
бы младые избирательницы будут на моей стороне.
   - А почему не на моей? - искренне удивился Суворин. - Я что, рожей не
вышел? Я мужик ого-го!
   Все засмеялись.
   Через сорок минут с деликатесами Никитишны было покончено.
   - Ну, накормила, мать, ну, мастерица! - говорил Суворин,  приятельски
хлопая  кастрюльную  труженицу  по  спине.  Никитишна  нежно  наливалась
краской, словно юная  барышня.  -  Сейчас  бы  завалиться  на  диванчик!
Помечтать. Посопеть в две дырки. Правда, девчата? Но  надо,  надо,  надо
трудиться. Мужик должен все время трудиться. Зарабатывать себе  уважение
и почет. - Мэр, натренированный выступать перед большой  аудиторией,  не
мог удержаться от привычного назидательного тона и в кругу семьи.  -  Я,
Олеся, почему не задумываясь отдал тебя за Игоря?  Потому  что  я  знаю,
этот парень - трудяга. С ним ты  не  пропадешь.  А  ты,  милая,  полежи,
отдохни. У тебя какие-то пятна над глазами.
   - Папа, это же тени! - объяснила Олеся.
   - Я и говорю, тени. Надо побольше отдыхать. Ты еще не  восстановилась
после родов, зайка. Никитишна! Чтобы Леся с ребенком не надрывалась!
   Никитишна, которая была в три  раза  старше  Олеси  и  пахала  раз  в
двадцать больше, озабоченно закивала.
   Олеся и внук, названный в его честь, являлись для Суворина  бесценным
сокровищем, единственным, что у него было на земле, кроме любимой работы
и нескольких друзей.
   Напоследок он прошел на балкон - угловой, квадратный, с  бордюром  из
зелени и цветов по периметру - и посмотрел на спящего ребенка.
 
*** 
 
   После обеда  Таня  снова  сделала  попытку  исчезнуть,  но  Олеся  ее
остановила:
   - Ты что, не хочешь посмотреть на Нику Сереброву? Она сейчас приедет!
   - Ника Сереброва? К вам? - удивилась Татьяна.
   - К нам! Передачу снимать про  Игоря.  Со  всеми  кандидатами  делают
такое милое семейное кино типа "Героя дня  без  галстука",  смотришь  по
НТВ?
   - Да.
   -  Вот.  Сейчас  она  приедет.  Наверное,  с  оператором,  со  всякой
техникой. Снимать нечто подобное для  местного  телевидения.  Оставайся,
посмотришь.
   Звучало  заманчиво.  Тане  очень  хотелось  живьем  увидеть   местную
телезвезду,  журналистку  государственного  телеканала   красотку   Нику
Сереброву. Она осталась.
   - Получается, весь день у тебя просижу.
   - Танюша-хрюша, ты же в отпуске, - напомнила Олеся. - Если честно,  я
надеялась тебя поэксплуатировать. Из-за этих  съемок  Валерка  останется
без его обычной прогулки.
   - Так я с удовольствием! - обрадовалась Таня.
   - Хотя бы во дворе покатаешь часок? Или два. Пока не надоест.
   - Конечно, - закивала подруга. Тане нравилось гулять с Валеркой,  так
как прохожие часто восхищались карапузом, а ее принимали за маму.
 
Глава 6 
 
   Чувство меры, тактичность,  отличная  дикция  и  нормальное  владение
русским  языком  выделяли  Нику  Сереброву   из   вязкой   серой   массы
телеведущих, которые в великом множестве обитали на бесчисленных каналах
шлимовского ТВ. Она не лезла без надобности грудью в кадр,  не  обрывала
собеседников на полуслове, чтобы продемонстрировать  свою  эрудицию,  не
занималась  самолюбованием  -  то  есть   подавала   себя   зрителям   в
удобоваримых дозах, не вызывая раздражения, как другие  местные  мастера
экрана. К тому же была просто красивой женщиной. Служба  социологических
опросов Фелька, бесперебойно  снабжавшая  город  рейтингами  всего,  что
шевелится и умеет разговаривать, ставила программы  Ники  Серебровой  на
первые места в ряду телевизионных шедевров шлимовских журналистов.
   Когда она появилась на пороге квартиры, сопровождаемая ассистенткой и
видеооператором, Олеся, Таня и Никитишна выстроились в  ряд  в  холле  -
встретить популярную гостью. Игорь тоже  нацепил  одну  из  своих  самых
лучезарных улыбок и поцеловал Никину ручку.
   - А мы все ваши  передачи  смотрим,  особенно  "Час  мэра",  -  сразу
сообщила Олеся. - Пожалуйста, проходите.  Будете  что-нибудь?  На  улице
такое пекло.
   - Спасибо, - кивнула Ника. - Вы Олеся.
   - Да. Это моя подруга Таня.
   - А где ваш малыш? Надеюсь, он собирается сниматься?
   - Я думаю, он собирается поспать еще минут двадцать, а потом устроить
хорошенький скандал.
   - Чудесно. Если вы не возражаете, мы бы  посмотрели  квартиру,  чтобы
выбрать место съемки.
   - Конечно, конечно! - подскочил Игорь. - Идемте!  Визитеры  и  хозяин
дома отправились в путь.
   -  Шикарная?  -  тихо  спросила  Татьяна  Олесю.  -   Шикарная.   Как
Эмпайр-Стейт-Билдинг.
   - Как Лиз Тэйлор в "Клеопатре".
   - Как джип "шевроле".
   - Как прыжок гепарда.
   - Как три килограмма икры.
   - Как голос Доминго.
   - Как метафора Рансэцу.
   - Как "Аппассионата".
   - Как норковое манто.
   - Как.., как.., ресницы Киркорова!
   - Фи, Олеська, ты проиграла. Ресницы Киркорова! Скажешь тоже.
   - Ладно, сдаюсь.
   - А на экране всех этих морщинок у нее не видно, правда?
   - Угу. Ей сорок один.
   - Да ты что! - ужаснулась Таня.
   - Угу. По телевизору выглядит на тридцать три, мне кажется.
   - Интересно, какими  мы  с  тобой  будем  в  сорок?  Полуразрушенными
инвалидками.
   - Думаю, нам никогда не будет сорок. Всегда будет двадцать два.
   - Ну-ну, надейся.
   - Приятная и милая. Не наглая,  как  другие  ведущие.  Какую  комнату
выберет?
   - У вас везде красиво. Да они, наверное, по всем комнатам  пробегутся
с видеокамерой.
   -  Игорь  мне  сказал,  не  надо  бить  избирателя  по  голове  своим
благосостоянием. Чтобы не нервировать.
   - А тебя будут снимать?
   - Конечно. Если Валерку будут, значит, и меня тоже. В качестве  фона.
Как же без жены?
   - Да, здорово.
   Появилась ассистентка Оля, примерно того же возраста, что и девочки.
   - Мы маленького посмотрели, - сказала она, взмахивая руками, -  такой
котенок! Спит, соска набок, как сигарета. Ковбой. Олеся, а можно  пройти
в туалет? Нахлесталась пепси-колы, такая жара, теперь мучаюсь.
   - Конечно, вон там. А что у вас в телестудии,  парикмахер,  визажист,
да? Нике укладку кто-то делает? Выглядит обалденно.  А  костюмы?  У  нее
всегда такие костюмчики классные, - спросила Олеся.
   - Парикмахер у нас так себе. А стилиста вообще нет. Костюмы - да,  их
поставляет в рекламных целях салон "Паллада", знаете? Девчонки, ну  я  в
туалет нырну, ладно?
   Оля исчезла из поля зрения. С балкона раздался  сердитый  рев.  Олеся
вскинулась, как дрессированная львица на манеже, и помчалась успокаивать
ребенка.
 
*** 
 
   Деньги на съемку рекламно-ознакомительных передач  с  кандидатами  на
пост мэра выделил избирком. Игорь Шведов был последним участником цикла.
Остальные  претенденты  уже  показали  себя  в   полной   красе,   мягко
направляемые  деликатными  вопросами  Ники,  рассказали  в  неформальной
обстановке  о  своем  житье-бытье,  поведали  об  увлечениях  и   хобби,
продемонстрировали  жен  и  собак.   Яростную   агитацию   и   заунывное
перечисление пунктов своих предвыборных программ квазимэры  оставили  за
кадром, а в кадре проявили  себя  в  качестве  задушевных  собеседников,
примерных мужей и отцов, отличных рыболовов, спортсменов и прочее.  Даже
свирепый полковник Кукишев, иначе как Кукишем в городе и не  называемый,
предводитель местного отделения "Союза русских патриотов",  политический
экстремист, ярый сионист  и  -  одновременно  -  избирательный  русофоб,
короче, мизантроп  и  матершинник,  и  тот  вел  себя  пристойно.  Вывез
съемочную группу на дачу, где виртуозно  жарил  цыплят  на  вертеле,  и,
лишенный военного мундира и пены у рта, был вполне мил и вежлив.
   А что тогда говорить про молодого, умного,  энергичного,  в  общем  -
сверхположительного Игоря Шведова? Передача с ним могла стать украшением
цикла.
   Жена Игоря Олеся поразила Нику своей  юностью.  К  готовой  коллекции
кандидатских жен Ника ожидала добавить  полновесную  даму  лет  двадцати
пяти - тридцати, а  напоролась  на  взъерошенного  воробья  с  огромными
глазами и  большим  ртом.  Тонкая,  стройная,  с  короткой  растрепанной
стрижкой Олеся выглядела лет на шестнадцать  -  семнадцать  и  заставила
Нику мысленно ужаснуться своему возрасту.  Она  смотрела  на  шведовскую
девочку-жену и чувствовала, как за спиной выстроились в ряд все ее  годы
и укоризненно буравят взглядом позвоночник. "Женщина всегда  виновата  в
том, что не родилась лет на десять позже, - уныло  подумала  Ника.  -  В
следующем году будет сорок два. От этого никуда не деться.  Это  так  же
необратимо, как последняя стадия туберкулеза".
   Съемки прошли на редкость непринужденно и весело. Шведов  не  уставал
острить  и  подбрасывал  комплименты,   глупышка   Олеся   смотрела   на
телевизионную знаменитость восторженно и затаив дыхание, не  подозревая,
что Ника сама втайне завидует ей. Закономерным был  бы  в  таком  случае
звонок видеооператора Сергея Будника с  паническим  сообщением,  что  их
пленку испортили в монтажной. Такое иногда случается.  Но  обошлось.  По
мнению Ники Серебровой, интервью с кандидатом Игорем Шведовым  оказалось
самым удачным и интересным.
 
Глава 7 
 
   - Что, сокол залетный, проблемы у тебя?
   Платон держал на вилке крупную маслину, черную, как  нефть,  и  через
стол смотрел  на  Вадима.  Стол,  сервированный  на  веранде  роскошного
кирпичного дворца,  потрясал  великолепием  средневековых  оргий.  Груды
жареного мяса, развороченные безжалостным ножом  пироги  с  вывалившейся
сочной начинкой,  туманно-серый  язык  под  заливной  бульонной  гладью,
капустный салат с рубиновыми каплями ледяной  клюквы,  помидоры,  словно
красные бильярдные шары, глянцевые синие сливы... С  веранды  открывался
чудесный вид на уединенное лесное озеро, тихое и  неподвижное  в  данный
момент. Вадим развалился в плетеном кресле и, не  притрагиваясь  к  еде,
смотрел на Платона с затаенным  интересом.  Тот  непрерывно  подкладывал
себе с многочисленных блюд куски пищи,  подливал  водки  из  графинчика,
беззастенчиво хрустел кольцами едкого лука. "Когда ж  ты  нажрешься?"  -
думал Вадим.
   - А какие у меня проблемы? Никаких.
   - А что ж тогда в родной Шлимовск пожаловал? Не иначе как отсидеться.
   - Ну, возможно. Просто отдохнуть. И ностальгия, понимаешь.
   - Ностальгия, - усмехнулся Платон. Тыкнул, кхек-нул  и  потянулся  за
очередным лангетом.
   - Как вообще дела в Шлимовске? - поинтересовался Вадим.
   - Дела нормально. Вот, в выборах мэра буду участвовать. В роли тайной
пружины, хе-хе. Кстати, не хочешь потрудиться? Пока будешь утолять тоску
по малой родине?
   - И что надо сделать?
   - Да ерунду. И заплатят хорошо. Нужно кое-кому нервишки помотать.
   - Каким образом?
   - Украсть бабу с дитем.
   - Это не мой профиль.
   - А мой, что ли? Дадут десять тысяч.  Купаться  будешь  в  зелени,  -
насмешливо улыбнулся Платон.
   - В десяти тысячах не больно-то искупаешься. И что, только украсть?
   - Смеешься. Конечно, не только. Но  сначала  недельки  две  подержать
взаперти. Как раз для тебя, ты же в бегах. Вот и  посидишь  в  подполье.
Покараулишь.
   - Нет, не хочу.
   - А я хочу? Надо услугу оказать полезным людям. Женщина с ребенком  -
отличный инструмент воздействия.
   - Говорю, не мой профиль.
   - Конечно, тебе банкиров подавай. Ладно, Вадим, не выпендривайся.
   Вадим задумался. С Платоном  ему  ссориться  не  хотелось  -  слишком
влиятельная личность. Провести две недели в обществе  нервной  мамаши  с
ребенком - хотелось еще меньше.
   - Соглашайся, - подтолкнул мячик для гольфа  Платон.  Мячик  медленно
преодолел несколько метров нерешительности Вадима и упал в заготовленную
лунку, поставив точку в  его  размышлениях.  Десять  тысяч  долларов  за
несерьезную работу плюс две недели уединения, которое ему  сейчас  очень
кстати, плюс расположение Платона - наверное, придется согласиться.
   - Вот и славно, - понял Платон. - Я знал, что ты не  откажешь.  Зачем
нам ссориться, правда, Вадик?
   - Машину даешь?
   - Все дам.  И  ключи  от  квартиры.  Там  все  приготовлено.  Жратва,
хаггисы-маггисы.
   - Какие хаггисы? - не понял Вадим.
   - Ну, памперсы.
   - Ребенок что, маленький? - Угу.
   - Час от часу не легче.
   - Тебе-то какая разница?
   - Что за баба?
   - Да девчонка. Соплей перешибешь. Каждый день после обеда  гуляет  со
своим детенышем в городском "парке. Маршрут один и тот же. Выбирает, где
поменьше людей. Знаешь, дубовая аллея параллельно берегу  водохранилища,
начинается у кафе "Чио-Чио-сан"? Вот там она курсирует  битых  три  часа
ежедневно. Там ее и возьмешь.
   - Когда?
   - Да хотя бы послезавтра. А завтра езжай в парк, посмотри на нее.
   - А фотографию?
   - Да зачем тут фотография? Нет у меня. Девчонка  тощая,  симпатичная,
короткие светло-русые волосы, голубые  глаза.  Очень  симпатичная,  тебе
понравится, хе-хе. Коляска ярко-синяя с желтыми мишками и автомобилями.
   - Мишки, автомобили, - хмыкнул Вадим. - Тоже мне ориентировка.
   Платон приподнялся в кресле, оглядел сверху на четверть  опустошенный
стол и нацелился вилкой на жареный шампиньон.
   Вадим вздохнул, пододвинул к себе тарелку и в  расстроенных  чувствах
тоже принялся за еду.
 
*** 
 
   Маша покупала авиабилет в прохладных кассах. Ей предложили  на  выбор
три авиакомпании, и Маша вспомнила, как лет восемь - десять назад, когда
она  летала  к  бабушке  в  Омск,  каждая  покупка  билета  на   самолет
превращалась в битву при  Дарданеллах.  Надо  было  прийти  до  открытия
авиаагентства, вломиться с возбужденной толпой внутрь,  занять  очередь,
желательно  в  несколько  окошечек,  и  с   нетерпением   ждать   ответа
царственно-неприступной дамы за перегородкой.
   Времена изменились. У девушки-кассирши вид был очень  привлекательный
и заинтересованный, она прямо-таки сгорала от  тайного  желания  продать
Маше как можно  больше  авиабилетов  во  все  точки  земного  шара.  Она
терпеливо ждала, когда Маша на что-нибудь решится.
   - Рекомендую "Трансаэро", -  прозвучал  за  Машиной  спиной  приятный
мужской баритон. Маша обернулась и смахнула бюстом рекламные  буклеты  с
кассовой стойки. Разноцветные листочки вспорхнули и  ссыпались  на  пол.
Прекрасная командированная, живописная, как норвежский фьорд, но  отнюдь
не такая холодная, в короткой юбке и лайкровой мини-кофточке,  нагнулась
за бумажками и сразу вызвала  небольшое  столпотворение  из  потрясенных
этим зрелищем лиц.  Элегантный  незнакомец  явно  оценил  разрушительные
способности Маши.
   - Рекомендую "Трансаэро", - повторил он, улыбаясь. - Вы всегда  такая
опасная?
   - Только в критические дни, - скромно сказала Маша.
   - Знаете, фантастическое совпадение. Я тоже лечу в Шлимовск.
   - Правда? - удивилась Маша.
   - И тоже во вторник.
   - Я балдею, - призналась Маша. - Как это сильно! И, учитывая, что  вы
практически выступили в роли  рекламного  агента  компании  "Трансаэро",
возможно, мы полетим в одном самолете?
   - Возможно. На всякий случай сообщу, что меня зовут Леонид. А вас?
   - Мария.
   Маша  забрала  свой  билет  и   одарила   коммуникабельного   Леонида
ослепительной улыбкой, которая, впрочем, моментально погасла,  едва  она
повернулась к новому знакомому спиной.
   "Как вас всегда много, - думала она, направляясь домой. - На  улицах,
в кассах, в подъездах, в автобусах, на пляжах. Почему все хотят со  мной
познакомиться?"
   Маша по долгу службы, как профессиональный журналист, была,  конечно,
максимально открыта для контактов.  Но  предпочитала,  чтобы  инициатива
исходила от нее.
 
*** 
 
   -  Ника  Львовна,  я  принесла  вам  подноготную.  Ассистентка  Ольга
Щеткина, премиленькая  Барби  с  пышной  гривой  обесцвеченных  волос  и
капризными губками, заглянула в кабинет,  где  Ника  и  оператор  Сергей
Будник обсуждали детали съемки в квартире Шведова, и  положила  на  стол
бумаги.
   - И что там интересного, Оленька?
   - Так. Появились новые сведения. Хотя они, конечно, давно известны, я
думаю. Шведов получил три кредита из внебюджетных фондов -  мэр  Суворин
помог зятю. Можно спросить,  как  он  их  использовал.  Кукиш,  то  есть
полковник Кукишев, на прошлой неделе ездил в  Москву,  учинил  со  своей
свитой погром на каком-то митинге и загремел в каталажку. Какой позор! И
этот человек баллотируется  в  мэры!  Дальше.  Домик  Ивана  Елесенко  в
укромном местечке городского парка по визуальной оценке  эксперта  стоит
не менее семидесяти - ста тысяч долларов. А если оценивать не визуально?
Так, дальше. Служба социологических опросов Фелька, так... Нет, а,  вот.
У Николая Самарского - судимость.
   - У него судимость? - воскликнула Ника. - Как? Я не знала!
   - Да, Ника Львовна, судимость. Кандидат-то с душком.
   - Оля, что за выражения! - почему-то рассердилась Ника.
   - На заре молодости отсидел четыре года за махинации с валютой.
   - А... Ну, сейчас на каждом углу обменные пункты занимаются  тем  же,
за что он пострадал.
   - Но тогда, Ника Львовна, в те далекие времена, сделки с валютой были
незаконны. И Самарский прекрасно это знал.
   - Ладно. Думаю, не обязательно зацикливаться на этом печальном факте.
   - Вам виднее, Ника Львовна. А, чуть не забыла. Фельк-то, несмотря  на
наши просьбы, смылся все-таки  в  Москву,  и,  если  он  послезавтра  не
вернется, "круглый стол" с  претендентами  горит  синим  пламенем.  Что,
будем записывать без Фелька?
   - Нет. Я думаю, он успеет.
   - Уже два раза откладывали. Как трудно собрать их  всех  вместе,  да?
Все для них, студия, декорации, прайм-тайм, и все коту под хвост.
   - Прайм-тайм, Оленька, на центральном телевидении. А у нас  -  просто
"хорошее время".
   - Ну хорошее время.
   - Ника Львовна, я пойду? - спросил  оператор  Сергей,  поднимаясь  со
стула. - Кстати, я ведь починил ваш магнитофон, - вспомнил он. - Вечером
завезу?
   - О, спасибо тебе, Сережа!
   Ника три раза подряд чинила по гарантии свой видеомагнитофон,  и  все
три раза неисправность вновь проявлялась через день после возвращения из
сервис-центра. В сервис-центре  на  Нику  смотрели  невинными,  честными
глазами.
   - Тогда я на сегодня свободен?
   - Да, иди. Огромное спасибо!
   Сергей  посмотрел,  удобно  ли  лежит   в   сейфе   его   драгоценная
профессиональная видеокамера,  аккуратно  закрыл  дверцу.  Проходя  мимо
Ольги, он незаметно шлепнул ее чуть ниже поясницы. Хорошенькая блондинка
отреагировала бурно. Она развернулась и врезала Сергею по спине журналом
учета видеокассет.
   - Оля! - возмутилась Ника. - Ты оставишь меня без оператора!
   - А вы видели, как он со мной обращается? Я что, какая-нибудь  девка?
- обиженно спросила Оля.
   - У