я, увидев ее в таком непотребном виде.
   ...Водитель  ярко-красного  грузовика  "вольво"  с  белыми  надписями
"Кока-кола" на бесконечно длинном кузове с  улыбкой  смотрел  на  пьяную
полуголую малютку,  которая,  вытягивая  шею,  заглядывала  в  кабину  и
просила "довезти до города". Если бы его, водительская,  дочка  рискнула
отправиться на улицу в таких бесстыдных трусах, он задал бы ей ремня.
   - Вина, что ли, нахлесталась? - спросил он у  беспричинно  хихикающей
крошки.
   -  Шампанского,  -  улыбнулась  Олеся.  -  У  меня  ребенок  в  парке
остался...
   - Сама ты ребенок, - ухмыльнулся водитель. - Как же  тебя  занесло  в
таком виде к черту на рога? Эх, дурочка...
   "Конечно дурочка, - подумала Олеся, приваливаясь к мягкой  спинке.  -
Но я же не виновата. Совсем ни в чем не виновата". Она закрыла  глаза  и
вздохнула.
 
Глава 11 
 
   Таня брела по лесу и рыдала,  размазывая  слезы  по  щекам.  Ей  было
страшно за Валерку. "Ты должна была бежать  к  машине,  -  твердила  она
себе, словно обвинения в собственный адрес могли что-либо изменить, -  к
машине, а не наоборот! Но сзади шел он, - тут же вспоминала Таня, -  как
же я могла? Тогда мне надо было обежать вокруг него, когда он  свалился,
а он схватил бы меня за ногу, да, точно, схватил бы... И нож! Он  держал
в кармане нож! Он собирался меня убить... Но Валерка!"
   При мысли о ребенке, таком  милом,  толстом,  ничего  не  понимающем,
оставшемся лежать в корзине в плену у похитителя, слезы вновь  подкатили
к горлу. Таня опустилась на теплую  землю,  усыпанную  хвоей,  уткнулась
лицом в колени и зарыдала в голос...
   Но через пять минут она уже энергично двигалась по сосновому  бору  в
сторону, как ей казалось, дороги. Слезы были нерациональны и, сколько бы
она их ни проливала, никак не меняли положения дел. "Он,  значит,  везет
неизвестно куда нашего сладкого розового пупсика, а  я,  как  дура,  как
ирригационное сооружение, смачиваю почву  ненужной  водой!"  Таню  такая
расстановка сил не устраивала.  Ей  было  необходимо  как  можно  скорее
добраться до ближайшего пункта милиции, полиции,  ГАИ,  чего  угодно,  и
сообщить, что похищен  внук  мэра.  Составят  фоторобот,  перекроют  все
выезды из города, короче, поймают и обезвредят. Никуда он не денется  на
своей белой "ауди". Ребенка в  корзине  так  просто  не  спрячешь.  Надо
только быстрее выбраться из леса...
 
*** 
 
   Вадим поставил корзину на диван и вытер пот со лба.
   - Да заткнись ты! - рявкнул он что есть мочи.
   Приказание  не  возымело  действия.  Ребенок   закатывался,   брызгал
капельками слез, наливался кумачом и яростно пинал ножками воздух.
   Вадим, свирепо матерясь, ушел (вернее - ухромал) в другую  комнату  и
плотно придавил за собой дверь. Но детские нескончаемые вопли доносились
и сюда.
   - Платон, это я.
   - Что за звуки там у тебя? - удивился Платон, сочно похрюкивая.
   "Жрешь небось опять, кабан", - зло подумал Вадим.
   - Недоносок этот орет!
   - Так скажи девчонке, пусть успокоит его! "Самый умный, блин!"
   - Девчонки нет.
   - Как нет? - Платон даже перестал жевать.
   - Вот так, нет. Она попросила подругу прогуляться с коляской.
   - И что?
   - А сама пошла в кафе. - Ну?
   - Что - ну? Я взял не ту девчонку.
   Платон на другом конце провода неприветливо замолчал.
   - Высадил в лесу, - продолжал повествование о своих горестях Вадим, -
хотел...
   - Слушай, ты хоть не открытым текстом, - напряженно попросил Платон.
   - И не получилось. Она сбежала.
   - Ты что, больной?
   - Наверное, - согласился Вадим. Давно он так капитально не  ошибался.
- А так как я больной, то взятки с меня гладки. Ребенка сами  забирайте,
я его тут оставляю, он меня уже достал.
   - Ты, Вадим, не  просто  больной.  Ты  делаешь  блестящую  заявку  на
стопроцентный кретинизм.
   - Спасибо.
   - Давай, родной, спускайся вниз. Там тебя наверняка ждут.
   - Вот еще.
   - А ты думал? Та девчонка, я не  сомневаюсь,  давно  уже  в  милиции.
Вещает о твоих  подвигах,  описывает  твою  чудесную  морду.  ОМОН  роет
копытом землю, спецназ полирует штыки.
   - Да не могла она так быстро выбраться из леса. И вообще, из-за  чего
такая суета? Из-за какого-то бизнесменского заморыша?
   -  Да?  -  нехорошо  ухмыльнулся  Платон.  -  Заморыш-то   приходится
единственным внуком мэру Шлимовска. И если девчонка все еще в  лесу,  то
осталась та, другая, которая была  нам  нужна  и  которую  ты  бесславно
упустил. Чем сейчас, как ты думаешь, занимается дочка мэра?
   Вадим вздохнул. Вот вляпался!
   - Именно! Она  вопит  благим  матом,  требуя  назад  своего  ребенка.
Операцию ты уже провалил. Заказчику это не понравится. Но у нас в  руках
остается младенец, и при удачном раскладе еще  можно  рискнуть  и  пойти
ва-банк. Попытаешься смыться, достану из-под земли. Так что  сиди  тихо,
меняй памперсы, корми грудью и моли Бога, чтобы все обошлось.
   - Я не знаю, что с ним делать, - в ужасе простонал Вадим.  -  Он  все
время орет.
   - Ну,  он  не  сложнее  автомата  Калашникова,  я  думаю,  -  холодно
отмахнулся Платон. - Сиди и не высовывайся, понял? Все, пока. Неудачник.
   С беззвучной  яростью  Вадим  смотрел  на  телефонную  трубку.  Потом
швырнул ее на рычаг и, припадая на  одну  ногу,  отправился  в  соседнюю
комнату посмотреть, нельзя ли выключить у ребенка звук.
 
Глава 12 
 
   Анвар Хайбуллин,  директор  имиджмейкерской  фирмы,  лежал  в  кресле
напротив своего клиента, которого он собирался в два счета протолкнуть в
мэры Шлимовска, и очень себе нравился. Игорю Шведову  он  нравился  куда
меньше.
   - Где ты выдрал эту фотографию? - хмуро спросил  Игорь,  рассматривая
агитационную листовку. Крупно откадрированное лицо Шведова лучше было бы
разместить на рекламе контрацептивов, а не на воззвании  к  избирателям.
Его взор на снимке сиял откровенностью и обещанием неземных блаженств. -
Откуда она?
   Анвар  самодовольно  оглядел  золотую  печатку  на  холеном  мизинце,
раскрыл папку-файл и достал фотографию. Это был обычный семейный снимок.
Ушлый Хайбуллин, вырвав физиономию Игоря из контекста, оставив  его  без
фона в лице Валерки и Олеси, превратил владельца строительной компании в
какого-то злостного Казакову.
   - Лучше бы не резал, так и оставил, - буркнул Шведов. - С семьей.
   Анвар склонил голову набок  и  с  явным  удовольствием  посмотрел  на
листовку, удерживая ее перед собой на вытянутой руке.
   - Блестяще, блестяще! - сказал он. - Ты, Игорь, прости, конечно, но в
имиджмейкерстве ты полный ноль. Да, согласен, кирпичи,  шлакоблоки  там,
алебастр, сваи -  здесь  ты  ориентируешься.  Но  в  имиджмейкерстве  ты
абсолютное дитя. Ты ничего не понимаешь. Посмотри на эту  фотографию!  Я
перерыл две сотни снимков у тебя дома и выбрал...
   - Натуральные...
   - ..самый сильный, - остановил Анвар слово, которое рвалось  у  Игоря
из глубины души. - Посмотри, как падает свет. Здесь все.  Тонкая,  умная
улыбка, властный  подбородок,  огненный  взгляд  стопроцентного  лидера,
энергичного, смелого, уверенного в себе. Перед нами  человек,  способный
увлечь за собой...
   - В бордель! - вставил Игорь.
   - ..на баррикады строительства новой жизни.  Шлимовску  нужен  именно
такой герой, такая личность. Твоя харизма...
   - Вставь  эту  харизму  знаешь  куда?  Себе  в  задницу,  -  обиженно
посоветовал Хайбуллину Игорь в лучших традициях американских боевиков. -
А текст? Ты сам его писал?
   Анвар сдул пылинку с шелкового галстука и поднял на Игоря  ангельский
взгляд непонятого гения.
   - И текст тебе не нравится? - кротко спросил он.
   - Я что, майонез "Кальвэ", да? - растерянно крикнул Игорь.
   - Почему же? - удивился Анвар.
   - Восхитительный, бесподобный, уникальный...  На  банке  с  майонезом
написано то же самое. Стандартный набор прилагательных.
   - Ну, ты скажешь... - совсем приуныл Анвар. - Прости, но ты дилетант,
Игорь. Мне лучше знать, что...
   - Надеюсь, твои блестящие  знания  очень  тебе  пригодятся  в  другом
месте.
   - В смысле?
   - В том смысле, что я расторгаю с тобой контракт.
   Хайбуллин подпрыгнул в кресле, от его умиротворенности не осталось  и
следа. Если Шведов не шутил, то вместе с контрактом в  далекую  туманную
даль уплывали и "БМВ" представительского класса, и стремительные вылазки
в Монте-Карло, и ресторанные обеды...
   - Но как же, как же, - засуетился он, - я столько сделал для тебя! Мы
с тобой проведем блестящую предвыборную кампанию,  у  меня  еще  столько
идей!
   - Предложи свои идеи кому-нибудь другому! -  рявкнул  Игорь,  скомкал
листовку и метко запустил ею в  корзину  для  бумаг.  -  Проваливай!  Ты
уволен!
   - Пожалеешь, Игорь, - пасмурно предупредил Хайбуллин,  поднимаясь.  -
Но будет поздно.
   -  Что  тебе  там  причитается,  получишь  в  бухгалтерии,  -  Шведов
нетерпеливо помахал рукой, - иди, иди, харизма ходячая... Алло!
   Звонила Никитишна.
   - Игорь, я волнуюсь, - тревожно сообщила она. - Во-первых, телефон не
работает, звоню снизу, из автомата. Во-вторых, Олеси до сих пор нет.
   Игорь глянул на часы. Семь вечера.
   - Подожди, не вешай трубку,  -  сказал  он  Никитишне  и  по  другому
телефону набрал номер своего сотового, который сегодня путешествовал  по
парку с Олесей. Раздались  равнодушные  гудки.  -  Странно.  Сотовый  не
отвечает. Слушай, я тоже начинаю волноваться. Где она может быть?
   - Игорь, ты приезжай домой, - попросила расстроенная Никитишна.
   - Хорошо, еду.
 
*** 
 
   Когда  через  три  часа  настойчивого  пешедрала  Таня  все  еще   не
обнаружила  никаких  следов  цивилизации,  она   наконец   поняла,   что
заблудилась.
   Лес  казался  нескончаемым.  Сосны,   ели,   березы   с   готовностью
расступались перед Татьяной, чтобы она убедилась -  здесь  их  несметное
множество. Ветки хлестали ей по  рукам,  она  спотыкалась  о  вспученные
корни деревьев, шла то в гору,  то  под  гору.  Почувствовав  неприятное
покалывание, посмотрела на свое плечо. На плече сидел комар  размером  с
лошадь, в невинной задумчивости. "А что? - нагло пискнул  он,  взвиваясь
над головой девушки. - Подумаешь, поужинал и прокатился.
   Тебя не убудет". Комариные укусы горели на голых  ногах  и  руках,  и
Таня мужественно  боролась  с  желанием  выступить  в  роли  чесоточного
больного.
   Когда голод напомнил ей о  продолжительности  ее  лесного  пути,  она
наконец-то вспомнила про Олесину сумочку. "Олеся, ты простишь меня, если
я пороюсь в твоей сумке? Может, у тебя  там  есть  конфета?  -  подумала
Таня. - Эх, да что там сумка! Я ребенка не уберегла!" - с щемящей тоской
вспомнила она. Теплилась надежда, что  Олеся,  не  обнаружив  подруги  с
коляской в парке, вернулась домой и подняла  панику.  И  похититель  уже
найден, а с ним - невредимый, хотя и очень голодный Валерка.
   Таня присела  на  бугорок,  покрытый  мелкой  изумрудной  травкой,  и
занялась своим багажом. Несмотря на ничтожный размер, в сумке было целых
три отделения. В первом же  Татьяна,  к  своему  восторгу,  нашла  вафлю
"Причуда". "Ах, Олеся, почему не кровавый  бифштекс?  -  подумала  Таня,
запихивая ее в рот и с грустью разглядывая обертку. - Он был  бы  весьма
кстати". Затем на свет были  извлечены  маленькая  расческа,  квадратная
коробочка теней фирмы "Орифлэйм", пакетик с влажной салфеткой,  часы  на
золотом браслете, обрывок тетрадного листа с какими-то каракулями, ручка
"Паркер", тюбик сливовой  губной  помады,  детская  пустышка,  шариковый
дезодорант, триста долларов тремя новыми купюрами  и  около  двух  тысяч
рублей, носовой платок, мужская запонка, грецкий орех,  абсолютно  новая
миниатюрная записная книжечка, синий с  золотом  контурный  карандаш  от
Диора, леденцы от кашля... В крайнем отделе сумки лежал сотовый телефон.
Глава 13
 
   Грузовик замер, и через несколько минут Олеся проснулась. Над капотом
нависла летняя ночь, мелкие капли недавнего  дождя  застыли  на  лобовом
стекле. Водителя рядом не было. Олеся с трудом открыла тяжелую дверцу  и
спрыгнула на черный, влажный асфальт. По сравнению с теплой  кабиной  на
улице было довольно прохладно. Олеся поежилась и обхватила себя  руками.
Над ней сверкал красными огоньками навес автозаправочной станции. Темные
деревья по краям асфальтированной площадки шумели, и  охали,  и  хлопали
ветвями. Водитель грузовика разговаривал с кем-то у будки. Прежде чем он
обернулся, Олеся уже  успела  пересечь  территорию  заправки,  мелькнуть
белой птичкой среди деревьев и совсем скрыться из виду. Она  постаралась
исчезнуть прежде, чем водитель потребует от нее  какой-нибудь  платы  за
оказанную услугу.
   "Представляю, как напуганы Игорь, Таня и Никитишна, -  думала  Олеся,
выбираясь  на  оживленную  городскую  улицу  и  высматривая,  где  можно
тормознуть такси. - Валерка уже давным-давно искупался и спит. И даже не
знает, что его блудная мамочка все  никак  не  попадет  домой.  Надеюсь,
папуля тоже не в курсе, а Игорь  еще  не  успел  поставить  на  уши  всю
шлимовскую милицию. Но разве я в чем-то  виновата?  Меня  увезли  против
моей воли. И шампанское я пила под дулом автомата. Нет,  я  тут  ни  при
чем. Мне еще повезло. Все могло кончиться гораздо печальнее.  Интересно,
что с джипом? Они его хотя бы захлопнули,  когда  накатались?  Придурки,
иначе и не скажешь. О, моя бедная Татьяна. Наверное, слонялась по  аллее
до посинения, а потом нашла в сумке сотовый и позвонила Игорю.  И  Игорь
ее забрал. Как же они сейчас волнуются! Но ничего, я почти  вернулась  в
лоно семьи".
   - Знаете, у меня нет с  собой  денег,  -  торопливо  объяснила  Олеся
водителю остановленного такси, заглядывая в кабину, - но я вам вынесу из
дома. Хорошо?
   Таксист кивнул. Олеся с удовольствием устроилась на  теплом  сиденье.
Ее  фривольный  наряд  явно  не  соответствовал  температурным  условиям
наступившей ночи.
   - Куда, мадмазель? - спросил шофер. 4 - Солнечная, 4.
   - Где это? - удивился таксист.
   - Знаете новый дом из красного кирпича на пересечении с  Васильевской
улицей.
   - Васильевской?
   - Да. Не знаете? Ну  как  же?  Ну,  вот  еще  там  фирменный  магазин
"Шоколадная роза". Конфеты продают.
   - Девушка, вы мне голову не морочьте, - потерял терпение  таксист.  -
Какая такая "Шоколадная роза"? Какая Васильевская?  Что  за  новости?  Я
Валомей знаю как свои пять пальцев.
   - Валомей? -  тихо  повторила  Олеся,  чувствуя,  что  ее  несчастная
голова, и так  немного  ненормальная  от  выпитого  шампанского,  сейчас
окончательно откажется соображать. - Валомей? А где Шлимовск?
   - Шлимовск? - удивился таксист и  посмотрел  на  пассажирку,  как  на
больную. - Шлимовск, милая, это четыреста километров на север. По  лесам
и болотам. А здесь, к твоему сведению, Южный Валомей.
   Валомей, да еще и Южный, добил Олесю окончательно. Ничего не понимая,
она молча выбралась из теплого салона автомобиля и замерла  на  обочине.
Таксист пожал плечами и наступил на педаль газа.
 
*** 
 
   Ребенок сидел в корзине и заливался горькими слезами.  При  появлении
Вадима он увеличил громкость и завопил самозабвенно, яростно и почти  до
хрипа. Вадим взял младенца под мышки и поднял до уровня своих глаз,
   - Знакомься, - сказал он, с отвращением разглядывая пунцовое  личико,
- я твоя новая мамочка.
   Ребенок замолчал всего  лишь  на  пять  секунд.  Потом  приободрился,
набрал в легкие побольше воздуха...
   - Не надо, я очень тебя прошу, - взмолился Вадим. - А  ну,  заткнись!
Убью!
   Угрозы  киллера  волновали  младенца  так  же  мало,  как  требования
бастующих шахтеров российское правительство. Его следующий вопль мог  бы
украсить золотую коллекцию звукорежиссера, работающего с кинотриллерами.
   В стену забарабанили.
   - Перестаньте издеваться над маленьким! - раздался от соседей женский
крик, - да сколько же это будет продолжаться?! Я сейчас милицию вызову!
   При слове "милиция" Вадим  моментально  закончил  вхождение  в  образ
добропорядочной мамаши. На угрозы ребенок не  реагировал,  значит,  надо
было действовать тоньше.
   - Ну, давай договоримся, мужик! - упрашивал Вадим,  качая  малыша  на
груди. - Разве мы с тобой не договоримся? Мы ведь мужики оба, что же мы,
не договоримся? Давай, ты быстренько заткнешь хавальник, а  я  придумаю,
чем тебя порадовать... Да ты жрать хочешь! - догадался  наконец  наемный
убийца, не очень сообразительный, надо признать. - Вот оно  что!  Так  я
мигом! Только не ори, прошу тебя! Зачем  нам  милиция,  а?  Нам  милиция
совсем ни к чему. Не ори, козел, кому сказал!
   Вадим  ринулся  на  кухню.  На  кухонном  столе  толпилось  несколько
стеклянных бутылочек и банки с детским питанием.
   - Вот еда, смотри, я тебя не обманываю, - сказал Вадим, тряся ребенка
над столом. - Сейчас все сделаю! Только немного помолчи!
   Вадим заметался,  не  зная,  куда  пристроить  детеныша.  Вернулся  в
комнату, схватил  корзину,  бросил  в  нее  своего  орущего  мучителя  и
помчался обратно на кухню.
   -  Так-так-так,  -  бормотал  он,  разглядывая  жестяную   банку,   -
"вскипятить воду"... Где вода? Вот. Сейчас.  Эй,  не  вылазь!  Надо  же,
ушлый какой тип!
   Ребенок сидел в корзине на полу и дергал обои за отошедший край.  Это
занятие настолько его увлекло, что он на несколько минут забыл про  свое
невыносимое горе и перестал вопить.
   -  Вот  и  молодец,  занялся  делом!  Что   тут   еще?   "Прокипятить
бутылочку..." Спятили! Времени  нет.  "Одна  мерная  ложка  на  тридцать
миллилитров..." А сколько вообще? Тебе сколько месяцев?
   Ребенок закашлялся. У него изо рта торчал кусок обоев. Вадим бросился
на помощь. Пострадавший  ухитрился  в  момент  реанимации  уцепиться  за
волосы Вадима и вырвать некоторое количество.
   - Ах ты, скотина, - задохнулся от боли и несправедливости Вадим. -  Я
тут для тебя еду, как идиот, готовлю, а ты...
   Грубых слов юное существо, очевидно, не переносило органически. Губки
поползли вниз, рот  искривился,  носик  сморщился  -  малыш  с  упоением
приступил ко второй части концерта. Из  комнаты  опять  донесся  стук  и
женские вопли.
   - Все, все, я пошутил. Ты хороший. Это я скотина.  Только  не  плачь,
только не плачь, умоляю!
   Как же ему хотелось пристукнуть  младенца!  Но  вместо  этого,  Вадим
показал  ему  бутылочку.  Порошок  не  размешался,  плавал  комками,  но
приглашать к трапезе два раза не пришлось. Ребенок вцепился в соску, как
волчонок, зачмокал, закатил от удовольствия глаза.
   Вадим смотрел на детеныша, на его пузо, на глазах увеличивающееся, на
бутылку, из которой со сверхзвуковой скоростью исчезало молоко, и  думал
о том, что в такой дурацкой ситуации он не  оказывался  еще  ни  разу  в
жизни.
 
*** 
 
   Сотовый! У Тани перехватило дыхание от восторга.  Какая  она  глупая,
что не заглянула в сумку раньше! Как просто решились все проблемы! Стоит
только  набрать  номер...  Татьяна  быстро  защелкала  кнопками.   Через
несколько секунд восторг и  предвкушение  близкого  избавления  от  всех
невзгод сменились жутким разочарованием. Телефон не работал.
   "Ну что же  ты,  Олеся!  -  расстроенно  думала  Таня,  поднимаясь  с
изумрудного бугорка и снова отправляясь в путь. - Зачем тебе неисправный
телефон? Хотя... Может быть, я нахожусь вне радиуса его  действия...  Но
тогда... Куда же он меня завез?"
   Татьяна  попыталась  вспомнить  карту  Шлимовска.   Если   ехать   из
городского парка в Ленинский район города, а  именно  по  этому  новому,
недавно отремонтированному шоссе (подрядчиком, кстати, была фирма  Игоря
Шведова) и ехала "ауди", когда Татьяна пришла в себя после  удара...  То
приедешь в Ленинский район. Но если свернуть в лес, то можно выехать  из
Шлимовска и углубиться в грандиозные пригородные дебри, с  великолепными
хвойными  и  лиственными  деревьями,  с  чудесным  свежим  воздухом,   с
живописными озерами, с  белками,  медведями,  волками  и  крокодилами...
Короткие волосы Таниной прически встали гребешком на голове -  ей  стало
страшно