орая от любви и требуя  продолжения
банкета. И получил яростную пощечину,  что  возбудило  его  еще  больше.
Воспоминания  о  Таниной  свадьбе   отныне   всегда   заставляли   Олесю
покрываться краской стыда...
   -  Новая?  -  оторвала  Татьяна   подругу   от   неприятных   мыслей,
дотрагиваясь до  крошечной  сумочки  из  блестящей  ярко-синей  кожи  на
длинном тонком ремешке.
   - Да, позавчера купила в "Желтой хризантеме".
   - Представляю цену. "Нина Риччи"! - Сумочка  переместилась  в  Танины
руки. - Какая прелесть! К твоим шортам подходит по цвету.  Но  по  стилю
лучше, конечно, не к шортам, а к тому синему бархатному платью, да?
   -  Да,  я  тоже  так  думаю.  Знаешь,   Танчик-барабанчик,   подержи,
пожалуйста, коляску, -  а  я  быстро  сгоняю  в  кафе.  Куплю  холодного
спрайта. Подожди, деньги забыла, тетеря.  -  Олеся  сунулась  под  Танин
локоть, где все еще висела блестящая сумочка, и достала мятую десятку. -
Как раз на двухлитровку. У меня в сумке всегда такой бардак!
   Таня поправила на плече сумку и  покатила  коляску  вдоль  по  аллее.
Олеся быстрым шагом направилась  в  противоположную  сторону  -  к  кафе
"Чио-Чио-сан", возле которого был припаркован ее джип.
 
Глава 9 
 
   Вадим  затаился  в  тени  деревьев,  разглядывая  объект.  Не  считая
одинокой  фигуры  с  коляской,  аллея  была   совершенно   безлюдной   -
посетителей городского парка в жаркий  день  влекло  водохранилище,  его
песочный берег был облеплен голыми людьми, жаждущими прохлады  "морских"
волн.
   Надо действовать. Вадим включил мотор, и "ауди" тихо сползла с грунта
на асфальтовую дорожку.
   Девчонка,  как  и  обещал  Платон,  оказалась  симпатичной.  Короткая
стрижка, русые волосы... Она успела  только  оглянуться  в  удивлении  -
машины по аллее обычно не ездили - и открыть рот для вопроса.  Вадим  не
церемонился с легкой добычей, он ударил девчонку  кулаком  по  голове  и
принял на руки обмякшее тело.
   Пристроив жертву на заднем сиденье, он осторожно, чтобы не  разбудить
младенца, вытащил из коляски кружевное корыто и тоже установил в машину.
Теперь  девушка  была  зажата,  как  тисками,  заблокированной   дверцей
автомобиля и темно-синей корзиной.
   Быстро сложил коляску и сунул в багажник. Огляделся. Ни единой  души.
Виртуозное исполнение. Теперь осталось только выехать за пределы  парка,
не  нарвавшись  на  блюстителей  порядка.  Вадим  посмотрел  в  зеркало.
Девчонка, повернув голову, уткнулась носом в  угол  сиденья.  Словно  во
сне. Ребенок в корзине тоже мирно дышал и время  от  времени  взбрыкивал
толстой голой ножкой. "Отец семейства везет домой усталых домочадцев", -
усмехнулся Вадим, плавно выруливая на городскую трассу.
 
*** 
 
   - Спрайта  нет,  и  вообще  все  кончилось,  -  сказала  супертолстая
продавщица кафе, волосы которой были истерзаны  перекисью  до  состояния
пакли. - Но скоро привезут. Вот только  баночка  пепси,  если  это  тебя
удовлетворит.
   Слоноподобная женщина оттопырила нижнюю губу и  дунула  вверх.  Белая
негнущаяся челка, подпрыгнув с мокрого лба, снова упала вниз. Продавщица
выжидательно посмотрела на посетительницу.  На  девушке  были  маленькие
шорты и тонкая короткая кофточка без рукавов, настолько прозрачная,  что
в ней и не  было  необходимости:  дорогой  кружевной  лифчик  открывался
взорам во всей своей белоснежной красе. Женщина завистливо  вздохнула  -
хорошо таким невесомым. Небось и не  потеет  вовсе.  А  здесь?  Ни  один
дезодорант не справляется.
   - Она такая теплая!  -  разочарованно  протянула  Олеся,  взяв  банку
пепси. - У вас холодильник не работает, что ли?
   - Жажда? - участливо спросила продавщица.
   - Сейчас умру.
   Если бы действие происходило в другом городе, Олесю давно бы  послали
с ее жаждой куда-нибудь подальше. Но в большинстве своем  шлимовцы  были
на  редкость  спокойными,  незлобными  и  добродушными  людьми.  Поэтому
продавщица взяла теплую пепси  и,  подмигнув  Олесе  накрашенным  глазом
(кусок туши при этом откололся от ресницы и с  грохотом  упал  на  пол),
сунула банку под кран с холодной водой.
   - Вмиг остынет, подожди, - сказала она  и  взглянула  на  подошедшего
покупателя.
   Через пару минут Олеся взяла свою банку и жестом предупредила желание
продавщицы вернуть сдачу.
   - Оставьте, - махнула она рукой, - спасибо.
   Татьяны под дубами не было видно. "Свернула куда-нибудь", -  подумала
Олеся и принялась ждать. Ей очень хотелось растерзать  пепси-колу,  пока
она снова не нагрелась, но Олеся мужественно изнемогала от жажды,  помня
о подруге. И тут  девушка  вздрогнула  от  неожиданности:  знакомый  вой
джипа, панический и  страстный,  взрезал  умиротворенную  тишину  парка.
Олеся рванула обратно к кафе, вытаскивая  на  бегу  из  карманчика  шорт
брелок с ключами.
 
*** 
 
   Железный обруч на лбу  немного  ослабил  хватку,  и  Таня  со  стоном
вздохнула. Автомобиль мчался по шоссе, справа и слева высились  сосны  и
мелькали время от времени рекламные щиты.  Рядом  с  Таней,  в  корзине,
улыбался Валерка и держал себя  руками  за  пальцы  на  ногах.  Он  ждал
ответной улыбки, но от страха, испуга и боли у Тани не было на нее сил.
   "Неужели это происходит со мной? - подумала она. - Зачем? Кто он? Как
это все случилось? Что он с нами сделает? Маньяк? Садист, убийца?  Боже,
как болит голова!" Таня положила руку на пузо Валерке,  и  тот  довольно
агукнул. Стриженый  затылок  похитителя  виднелся  впереди,  за  высокой
спинкой сиденья.
   - Куда вы нас везете? Что вам надо? -  срывающимся  голосом  спросила
Татьяна. Она много раз мысленно представляла, что бы она сделала  в  той
или  иной  экстремальной  ситуации,  и  сейчас  поняла,  что  ничего  бы
героического она не сделала. Таня сидела  около  корзины  вся  в  липком
киселе страха и заторможенности, с трудом ворочая мысли, словно каменные
глыбы. Больше чем за себя, она боялась за ребенка, но ничего, ничего  не
могла придумать для его спасения. "Что с нами будет?"
   - Оклемалась? - спросил водитель,  пытаясь  в  зеркале  заднего  вида
поймать Танин взгляд. - Извини, что я тебя так. Пришлось.
   Голос у похитителя, как ни странно, был даже приятный.
   - Что вам надо? - нервно повторила Таня. Валерка,  уловив  незнакомые
ему панические интонации, забеспокоился, завозился.
   - Прокатимся в одно место, - успокоил мужчина. - Не волнуйся попусту.
   - Кто вы?
   - Это не имеет значения.
   - Что вы хотите?
   - Я сказал, что мы прокатимся кой-куда.
   -  Зачем?  Отпустите  нас.  Кто  вы?  Однообразные  вопросы  Татьяны,
очевидно, утомили незнакомца.
   - Слушай, милая, заткнись, - грубо прервал он изящный диалог. -  Сиди
там и помалкивай. И не вздумай выкаблучиваться. Заморышу шею сверну.
   Валерка, должно быть, обиделся на несправедливое название и завопил -
без вступления, гневно, звонко,  оглушающе.  У  него  из  глаз  брызнули
слезы, и Таня заплакала тоже.  Похититель  несколько  мгновений  молчал,
позволяя своему  раздражению  обрести  конкретные  очертания,  потом,  с
трудом сдерживая ярость, сказал сквозь зубы:
   - Прекратите истерику, блин! Олеся, уйми ребенка!
   "Олеся"! Таня вмиг замолчала. Он принял ее за Олесю. Значит,  это  не
просто выверт маньяка, схватившего в парке первую  попавшуюся  на  глаза
жертву. Значит, он хотел украсть именно Олесю с  ребенком.  Значит,  ему
это кто-то поручил? Но она не Олеся. Значит, она ему не нужна. Не нужна.
Валерка нужен и Олеся, а она не нужна. Но не выпустит же он  ее  сейчас,
если она объявит ему, что ее зовут Татьяна? Скорее убьет, как  ненужного
свидетеля...  Таня  замерла  в  неподвижности.  Валерка,   не   встречая
поддержки, тоже умолк и заинтересованно занялся ремнем от корзины.
   Вадим не ожидал такого моментального исполнения своей просьбы. Он уже
практически смирился с мыслью, что  придется  слушать  вопли  до  самого
окончания поездки. Он оторвал взгляд от дороги и с удивлением заглянул в
просвет между сиденьями. Девчонка смотрела испуганно, глотала слезы и, к
счастью, молчала.
   Вадим удовлетворенно хмыкнул.  "Выбирай  с  умом!"  -  пронесся  мимо
прямоугольный щит с рекламой сигарет.  Недавно  отремонтированное  шоссе
радовало шины своей безупречностью. "Взялись за  дороги  наконец-то",  -
подумал Вадим. И застыл за рулем от неприятного холодка.  Что-то  сильно
ему  не  понравилось.  Что?  "Короткие  светло-русые   волосы,   голубые
глаза..." Он бросил еще один взгляд в зеркало, и  чудовищное  подозрение
подтвердилось. Глаза у девчонки были карие.
 
Глава 10 
 
   На капоте джипа лежали два веселых парня. Улечься  в  такую  жару  на
раскаленное железо могли только совершенно невменяемые  особи,  каковыми
парни и являлись. Буйное  веселье  разрывало  их  на  части.  Одинаковые
головки в золотистой фольге выглядывали из большой спортивной  сумки  на
асфальте - в ней было не менее десятка бутылок шампанского.
   - А вот и хозяйка! -  радостно  объявил  один  из  парней,  огромный,
плечистый, двадцатилетний. Его желтая  футболка  потемнела  от  пота  на
груди и под мышками. - Какая машина у нас крутая! Папулька подарил?
   - Или любовник? - весело подключился его  друг,  такая  же  бицепская
"шайба". Он держал за горлышко  пузатую  бутылку  из  темного  стекла  и
периодически прикладывался к ней.
   - Муж, - недовольно ответила Олеся, выключая  сигнализацию.  -  Между
прочим, полковник милиции.
   - Ой-ой-ой, напугала! На-ка, пивни!
   Олеся вывернулась из рук первого развеселого мальчугана,  но  тут  же
уперлась в накачанную мокрую грудь второго.
   - Я Гена, а он - Федя,  -  объяснил  качок,  вытаскивая  из  Олесиной
ладони ключи. - Прикинь, в моментальную лотерею выиграли!  И  на  все  -
ледяного шампуня! Двадцать бутылок! В такое пекло - лучше не придумаешь!
На, глотни! Что это у тебя, пепси? Выкинь эту гадость! На, тебе говорят,
выпей!
   Олеся отчаянно вырывалась и смотрела на  окна  кафе  в  надежде,  что
кто-нибудь выйдет  ее  спасти.  Но  почему-то  никто  не  выходил.  Гена
влажными железными пальцами стиснул Олесин подбородок и  теперь  пытался
влить ей в  рот  шампанского.  Олеся  отворачивала  голову  и  не  могла
поверить, что с ней вот так вот по-хамски обращаются среди  бела  дня  в
родном городе. Федя уже открыл джип.
   - Прошу! - воскликнул он. - Дамы и господа!  Прокатимся  на  шикарной
колымаге полковника милиции!
   Федя сел за руль, не забыв прихватить с собой сумку, а Гена  запихнул
на заднее сиденье брыкающуюся Олесю.
   - Отпустите меня, - забарабанила в окно Олеся, все  еще  не  понимая,
что же происходит. - У меня ребенок! У  меня  ребенок  там  остался!  Вы
кретины! Немедленно проваливайте из моей машины!
   Федя запустил мотор, а Гена с громким выстрелом открыл новую бутылку,
вылив половину содержимого на сиденье.
   - Пей, я кому сказал, - грубо крикнул он, придавливая Олесю и пытаясь
поймать ее губы. - Выпьешь бутылку - отпустим.
   - Куда вы едете?! - орала Олеся, выкручиваясь. -  Ты  же  пьяный!  Ты
машину мне разобьешь!
   Несмотря на свое состояние, Федя  довольно  сносно  управлял  джипом,
подбадривая себя  нечленораздельной  интерпретацией  песни  "Потому  что
нельзя быть на свете красивой такой". Настойчивый Гена все же исхитрился
и заставил Олесю сделать пару глотков.
   - Отстань! - заплакала  она  от  бессилия,  захлебываясь.  -  У  меня
ребенок остался в парке!
   - Один, что ли? - сочувственно спросил Гена  и  подтянулся  за  новой
бутылкой.
   - С подругой, - рыдала Олеся.
   - Ну и не плачь. Подруга присмотрит. А мы покатаемся и вернем тебя на
место. Только не вреди, пей шампанское. Пей, кому говорят! Изнасилую,  -
предупредил Гена.
   Угроза возымела действие.  Олеся  взяла  ледяную  бутылку  и  сделала
маленький глоток.
   - Умница! - обрадовался Гена. - Давай еще! Не порти праздник.
   - Вы меня отвезете обратно? - с тоской спросила Олеся.
   - Конечно! - заверил, оборачиваясь, пьяный Федя. - Что  мы,  изверги?
Вернем в целости и сохранности к твоему  этому  самому.  Ребенку,  блин.
Только немного покатаемся.
   - Ну, пожалуйста, ребята, - попросила Олеся, вытирая слезы бутылочным
боком.
   - Не реви, мать, не гнусавь. Лучше пей. Оно вернее. Пей, кому сказал!
- опять навис над Олесей Гена.
   Олеся, всхлипывая, сделала еще глоток.
   Таня почувствовала, как он напрягся. "Понял, что я не Олеся, - решила
она. - Господи, что же будет-то?"  Валерка  уже  совершенно  успокоился,
езда в машине очень  ему  нравилась,  он  шуршал  памперсом,  беззаботно
лопотал и хватал Таню за палец.
   Вадим свернул с трассы на  лесную  дорогу.  Они  ехали  уже  довольно
долго.  Очевидно,  он  хорошо  ориентировался  на   местности.   Татьяна
занималась аутотренингом.
   "Вспомни, вспомни, чему тебя учили, - твердила  она  мысленно.  -  Ты
четыре года отрабатывала бросок через бедро! Сонная клуша!  Ты  даже  не
успела обернуться, когда  он  подошел!  Четыре  года  занималась  дзюдо,
тренировала  мышцы,  давила  спиной  твердые  маты,  рисковала   будущим
потомством - и  никакого  эффекта.  Даже  Олеська,  изнеженная  орхидея,
оказала бы больше сопротивления, чем ты. Слезы, сопли. Какой позор!  Как
стыдно! Тебе доверили ребенка, и ты должна его спасти!"
   Она  пыталась  сконцентрироваться,  укрепить   сердце   мужеством   и
героизмом, но руки и колени бесславно дрожали.
   Белая "ауди" тихо остановилась, придавив колесами мягкий лесной ковер
из иголок, маленьких шишек,  коры.  Сосны  уносились  ввысь,  к  голубым
безоблачным небесам, и соприкасались хвойными кронами там, у неба. Вадим
распахнул дверцу и, взяв за руку, грубо выдернул Татьяну из машины.
   - Где Олеся? - недовольно спросил он.
   - Она пошла в кафе. За спрайтом,  -  опустив  голову,  тихо  ответила
Таня.
   Они отодвинулись на несколько  метров  от  автомобиля,  оставили  его
позади, среди сосен.
   "Что же с ней делать, - с досадой думал Вадим.  -  Как  я  лоханулся!
Вернуться в парк? Та,  необходимая  мне,  наверное,  ждет,  моргает,  не
понимает, куда запропастилась подруга  с  коляской.  Черт!  А  если  уже
ринулась в милицию? А с этой что?"
   Вадим с тоской подумал о пистолете, об отличном пистолете, даже можно
и без глушителя - тут, в лесу, кто услышит. Но у него был только  острый
нож, в обращении с которым Вадим не добивался особенного блеска, не  его
это был профиль, и поэтому мысль о необходимости сейчас расправиться  со
случайной свидетельницей вызывала отвращение. Будет вопить,  вырываться,
кататься по земле, слезы, кровь, грязь. Вадим задохнулся от омерзения  и
поморщился.
   Таня видела его брезгливую гримасу. Страх  парализовал,  несмотря  на
гневные окрики, которыми она внутренне пыталась подтолкнуть себя. "Думай
о ребенке, идиотка, - твердила  Таня,  медленно  углубляясь  в  лес  под
холодным, изучающим взглядом похитителя,  с  трудом  переставляя  ватные
ноги и теребя Олесину сумку на  плече.  -  Вспомни,  чем  ты  занималась
четыре года! Захват,  бросок,  захват,  бросок...  О-хо-хо,  у  меня  не
получится. Сумка еще эта дурацкая... Куда ее деть?" Вадим не понял,  что
произошло. Он словно наткнулся на девчонку и тут же кубарем покатился по
земле, хватая губами воздух и матерясь. А  она  уже  продиралась,  через
лес, шумно дыша и  стремительно  удаляясь  от  поверженного  противника.
Вадим  резво  подскочил,  но  дьявольская  боль  в  колене,   острая   и
обжигающая, как раскаленная игла, заставила его  умерить  прыть.  Сделав
несколько мучительных шагов, он понял, что проклятой  девчонки  ему  все
равно не догнать, и повернул в сторону брошенного автомобиля.
 
*** 
 
   - Ребенок! - напомнила Олеся  уже  сама  себе,  а  не  парням.  После
бутылки шампанского приключение казалось ей не столь  диким  и  ужасным,
как раньше. Гена дружественно обнимал ее за  плечи,  Федя  подбирался  к
границе города, а в сумке ждали своей очереди нераспечатанные бутылки.
   "Ладно, - подумала Олеся, с трудом заставляя  себя  не  спать.  Глаза
почему-то закрывались сами собой.  -  Танюша  ведь  не  бросит  Валерку?
Конечно нет! Что же я так беспокоюсь! Ну, немножко подождет! А  я  скоро
вернусь. Они вернут меня обратно. Не звери ведь, обычные  парни.  Только
немного пьяные".
   - Давай еще по одной, - промямлил Гена. Олеся уже без воплей  приняла
из его рук очередную бутылку. Ледяное пенное  шампанское  было  чудесно,
Олеся впервые в жизни пила его прямо из горлышка.
   - А мне? - спросил Федя и протянул руку. Олеся вставила  в  раскрытую
квадратную ладонь свою бутыль.
   - Кофтулька у тебя - опупеть, - прошамкал  Гена,  склоняя  голову  на
Олесино плечо. - Все равно что нет. Тоже муж-полковник  подарил?  Смелый
мужчина. Уважаю его.
   Олеся попыталась придержать  голову  Геннадия,  которая  моталась  из
стороны в сторону, но безрезультатно.
   - Не падай! - разозлилась она. - Не  падай,  болван!  Я  сама  сейчас
упаду.
   Олеся взяла руку Гены и минуту в недоумении  смотрела  на  его  часы,
пытаясь сообразить, что значит, когда большая  стрелка  находится  около
двенадцати, а маленькая - на  четырех.  "О,  -  поняла  она  наконец,  -
четыре! Скоро кормить Валерку! А я все еще неизвестно где!"
   Олеся хихикнула,  удивляясь  факту,  что  она  умудрилась  так  ловко
бросить ничего не  подозревающую  Таню  с  малышом  в  парке.  Она  была
основательно пьяна.
 
*** 
 
   Двухэтажное здание поста ГАИ на выезде из  города  заполнилось  тихим
гудением кондиционеров. Сержант дорожно-патрульной службы Павел Кайтуков
с сожалением  выполз  на  улицу,  огляделся  и  запоздало  схватился  за
полосатый, как хвост енота, жезл:  стремительный  джип,  игнорируя  знак
"стоп", промчался мимо.
   - Не дергайся, - спокойно остановил Пашу коллега, старшина  Смоляков.
- Пусть себе едет.
   - Знакомая тачка, что ли?
   - Знакомая, - кивнул Смоляков, зевая и отгоняя муху. - Дочка мэра.
   - А-а... И часто она так носится на своем джипе?
   - Не часто. Но номер я запомнил.
   - Останавливал?
   - Один раз. Ремень не пристегнула.
   - Ну и как она? Молодая?
   - Молодая, - согласился Смоляков, почесывая живот. - Даже очень.  Лет
шестнадцать.
   - Да ну! Свеженькая такая! - восхитился Паша.
   - А по правам - двадцать два выходит.
   - Э-э... Ну, не очень свеженькая. Секонд-хэнд.
   - Дурак ты. Самый сок.
   - Симпатичная?
   - Да... - сказал Смоляков, подумав. - Вообще кукла.
   - Все-таки надо было догнать и остановить, -  с  сожалением  вздохнул
Паша. - Остановить и осмотреть.
   - И не лень тебе по такой жаре суетиться?
   - И оштрафовать.
   - Приключений ищешь? -  усмехнулся  Смоляков.  -  Так  вон  мотоцикл,
догоняй.
   - Что я, дурной? Я пошутил, -  пожал  плечами  Паша,  воткнул  в  рот
свиристелку и засвистел, как чайник на плите. Утлый "москвичек" послушно
взрыл шинами асфальт возле строгого сержанта Кайтукова.
 
*** 
 
   Гена спал на Олесиных коленях и храпел басом.
   - Федя, отпусти, - без надежды попросила Олеся и едва не врезалась  в
переднее сиденье от резкого торможения.
   - Давай вали, - с трудом просипел Федя, останавливая джип.  Язык  его
не слушался, автомобиль тоже. Джип стоял не совсем на обочине  и  больше
перпендикулярно, чем параллельно потоку машин.
   Олеся  с  ужасом  посмотрела  на  грохочущий  "КамАЗ-5511",  едва  не
раздавивший их, и, отодвинув тяжелого Гену, выбралась  на  волю.  Федино
лицо в просвете окна мелькало и расплывалось.
   - Отдай машину, а?
   - Зачем тебе? - не понял Федя.
   - Ну... - Олеся глубоко задумалась. Зачем? - Она ведь дорогая... Тебе
ни в жизнь столько не заработать.., не зата.., не заработать. Да.
   - Отстань, ладно? - вяло буркнул Федя и упрямо взялся за руль.
   Олеся отодвинулась в сторону, чтобы не погибнуть под  колесами.  Джип
несколько раз дернулся - у  Феди  по  пьянке  обнаружились  проблемы  со
сцеплением, и это страшно развеселило Олесю.  Она  пошла  вдоль  пыльной
автострады, хихикая и оглядываясь на свой автомобиль и представляя,  как
удивится Тан