Вадима случались дни, когда  ему  совсем  не
хотелось просыпаться, но не до такой  же  степени.  Кошмарная  бессонная
ночь плавно перетекла в богатый неприятными сюрпризами день.  От  дикого
ора младенца у Вадима дрожали руки.
   - Ты что, опять жрать хочешь?  -  возмутился  он.  -  Да  сколько  же
можно?
   И тут ужасное  подозрение  пронзило  несчастного  киллера-неудачника:
обоняние терзали жуткие запахи.
   С содроганием (через трупы на лестничных клетках он перешагивал более
хладнокровно!) Вадим расстегнул памперс. О да! Это было именно то, о чем
он подумал! С отвращением Вадим отодвинулся от карапуза. Что же
   Теперь делать? Ребенок замолчал и с интересом ждал от  своей  сиделки
дальнейших действий, кажется, даже подбадривал взглядом.  Вероятно,  его
крошечная память зафиксировала, что замена испачканного памперса  чистым
сопряжена с каким-то приятным удовольствием.
   - Зад, что ли, помыть? - брезгливо морща нос, предположил Вадим.
   "Ну а ты как думал?" - спросил взглядом младенец. Его рот  растянулся
в тонкой улыбке.
   - Я не  смогу!  -  с  истерическими  нотками  в  голосе  сказал  себе
подневольный беби-ситтер. - Я не смогу...
   Стараясь не дышать, отворачивая лицо, Вадим взял малыша  одной  рукой
под пузо,  как  котенка,  другой  прилепил  обратно  памперс,  чтобы  не
отвалился по дороге со всем внутренним богатством, и поплелся в  ванную.
В ванной оказалось, что ему нечем  открыть  кран  -  резерв  конечностей
исчерпан, надо куда-то пристраивать детеныша. Вадим огляделся, ничего не
придумал и опустил младенца прямо на кафельный пол. Тот сразу же вскочил
на коленки и пополз под раковину.
   "Шустрый, подлец!" - удивился Вадим.
   - Иди сюда!
   Малыш повис  над  ванной,  держа  двумя  руками  баллон  с  китайским
средством от тараканов - успел забрать с собой из-под раковины.  Грязный
памперс свалился вниз, Вадим старался не смотреть на него.
   Через пять минут  возни,  брыканий  и  удовлетворенного  повизгивания
полумертвый от пережитого страдания  киллер  вынес  из  ванной  чистого,
мокрого  ребенка.  Едва  они  вернулись  в   комнату,   младенец   снова
забеспокоился.
   - Подожди, подожди, - недовольно  буркнул  Вадим.  -  Надо  же  новый
памперс нацепить. Ну-ка, лежи ровненько!
   Несколько зеленых пластиковых упаковок стояло у  стены.  Видно,  план
похищения девчонки с ребенком был продуман  до  мелочей:  квартира  была
хорошо подготовлена для заточения. Пока в игру не вмешался Вадим  и  все
не испортил.
   Упаковка  с  треском  лопнула,  Вадим  достал   белый   подгузник   и
прицелился. Хитрый малютка ловко перевернулся на живот.
   - Эй, погоди,  балда!  Так  ничего  не  получится!  Вадим  настойчиво
перевернул малыша на спину и  придвинул  памперс.  Но  стоило  отпустить
руки, младенец вновь оказался на животе и быстро пополз к краю дивана.
   Чрезвычайно увлекательная процедура была повторена пять раз,  пока  у
Вадима не лопнуло терпение. Он наконец-то  сообразил  придавить  беглеца
коленом.  Он  с  удовольствием  надел  бы  памперс   на   голову   этому
восьмикилограммовому злодею, чтобы не видеть его нахальной физиономии, и
себе - чтобы вообще ничего не видеть и не слышать...
   Телефонный звонок конечно же раздался как нельзя кстати  -  во  время
кормления. Пришлось держать трубку плечом, что вызвало буйный восторг  у
ребенка: он дергал за шнур.
   - Привет!
   - Здрасьте, - недовольно хмыкнул Вадим. - С кем имею честь?
   - Со мной.
   - Звать-то как?
   - Зови Антоном.
   - Ты от...
   - От него самого. Буду поддерживать  с  тобой  связь.  Значитца  так.
Новости неплохие. Обе девчонки  исчезли.  О  тебе  ничего  не  известно.
Никому.
   - Правда? - приободрился Вадим.
   - Но это не означает, что ты должен тут же  рвать  когти,  мчаться  в
аэропорт и ближайшим  рейсом  улетать  из  Шлимовска.  Мой  босс  просил
напомнить, что ты теперь его должник, так как испортил операцию. Сиди  и
не рыпайся. Охраняй груз. Из квартиры ни на шаг.  Пацан  должен  быть  в
целости и сохранности. До некоторого времени. Просьбы, пожелания?
   Вадим ни секунды не думал:
   - Пива побольше и газету с телепрограммой.
   - Ладно. Подвезем.
   - И еще это... Какую-нибудь книжку о грудных младенцах.
   Антон несколько секунд молчал.
   - Ты, часом, там не перегрелся? - спросил он наконец.
   - Такую, ну... Как с ними обращаться, негодяями...
   - Ладно. Понял. Мои соболезнования. Ну, бывай!
   - Подожди! Слушай, как его зовут?
   - Кого? - удивился Антон.
   - Парня. Который со мной.
   - Я не знаю, -  пробормотал  Антон.  -  Подожди,  щас  спрошу...  Эй,
слушаешь? Валера.
   - Ясно.
   - Ну, пока тогда.
   После  кормления,  которое,  как  ни  странно,  прошло   относительно
спокойно и мирно, Вадим занялся рационализацией. Идея готовить  молочную
смесь сто раз в сутки его не  возбуждала.  Не  церемонясь,  он  заполнил
молоком все имеющиеся в шкафчике стеклянные  бутылочки  -  их  оказалось
двенадцать штук, - поставил в холодильник и остался очень доволен  своей
сообразительностью.  "Могу  начинать  писать  книгу,  -  подумал  он   с
ухмылкой. - Как этот, как его? Доктор Спок".
   Призывный крик вернул его в гостиную. Нежный  аромат  вновь  наполнил
комнату.
   - Что, опять? -  не  поверил  Вадим,  осторожно  оттягивая  резиночку
памперса и заглядывая внутрь. - Ух и скотина же ты, Валерий!
   "Как я, а?" - гордо смотрел на  него  ребенок.  В  предыдущей  жизни,
очевидно, его за подобные подвиги хвалили.
 
Глава 18 
 
   Фиолетовый "сааб" с кем-то явно симпатичным за рулем встречал Леонида
Артуровича в аэропорту города Шлимовска. Машу не встречал никто.
   - Вас подвезти? - галантно предложил Машин спутник.
   Маша бросила взгляд в сторону немолодой, но  умопомрачительной  дамы,
которая  покинула  фиолетовый  автомобиль   и   махала   рукой   Леониду
Артуровичу.
   - Нет, спасибо, - кисло ответила Маша.  -  Зачем  портить  настроение
вашей жене?
   Забота о родственнице Леонида Артуровича выглядела очень трогательно,
если учесть, что при этом Маша стояла на одной ноге,  другую  согнула  в
колене, и озабоченно осматривала  сбитый  каблук,  и  крепко  держалась,
чтобы не упасть, за  своего  самолетного  собеседника.  Ее  и  без  того
крошечная юбка уползла вверх и сконцентрировалась в районе тазобедренных
суставов. Маша  практически  обнимала  Леонида  Артуровича,  страстно  и
вызывающе, -  так  это  выглядело  со  стороны.  Неизвестно,  какой  там
темперамент был у его жены, но и  не  самая  нервная  жена  устроила  бы
своему мужу основательное рефифи за участие в подобной мизансцене.
   - А вдруг она мне не жена?
   - Тогда тем более.
   Маша закончила возиться с каблуком и взялась за сумку.
   - Пойду уж. А мы еще встретимся? Невзирая  на  жен  и  особ,  ими  не
являющихся?
   - Я только что хотел вас спросить о  том  же.  Не  хотите  взять  мою
визитную карточку?
   - С превеликим удовольствием. Давайте. Щас, постойте, я тоже!
   Она эффектно изогнулась в сторону своей  сумки,  позволив  загорелому
бюсту взволнованно вздрогнуть  в  тесном  корсете,  и  выудила  из  кучи
барахла смятую газету.
   - Шестая страница, статья "Нежные агенты мафии".  Посмотрите  подпись
внизу статьи. Это я и есть.
   -  Я  и  не  сомневался,  что  лечу  в  самолете  рядом  с  личностью
неординарной и известной. Значит, вы сотрудница газеты "М-Репортер"?
   - Значит.
   - Горд знакомством. Держите.  -  Леонид  Артурович  вложил  в  Машину
ладонь свою визитную карточку. - Там телефоны. Звоните. Остановка  такси
налево.
   Он крепко и на долю секунды сжал Машину руку и направился  в  сторону
фиолетового "сааба". Маша посмотрела на визитку.
   - Фельк Леонид Артурович,  -  прочитала  она.  -  Директор  института
социальных исследований. Депутат городской думы...
   Парень лет двадцати в синих джинсах, футболке и с рюкзаком за плечами
остановился рядом с Машей. В руках он держал развернутую карту Шлимовска
и путеводитель.
   - Я хочу доехать до  города,  -  сказал  он  с  сильным  американским
акцентом, вытворяя страшные вещи с буквами "р" и "д". На  носу  у  парня
удобно сидели легкие очки в тонкой оправе.
   - Я тоже хочу, - жизнерадостно ответила Маша. Она оторвала взгляд  от
визитки и перевела его на американского юношу. - Давайте хотеть вместе.
 
*** 
 
   - Саня! - прозвенел в коридоре знакомый голос. Голос  приближался.  -
Сань, ты где? Я тут целый багажник всякого дерьма привез! Иди принимай!
   Лейтенант недовольно матюкнулся, отодвинулся  от  Олеси  и  торопливо
попытался застегнуть штаны. У него, однако, не помещалось.
   - Сань, ну ты чё? - из-за двери появился вчерашний сержант  Костя.  -
О, ты еще тут? - удивился он, увидев несчастную Олесю.
   Расстановка фигур в тесной камере, вид взмыленного Саньки, опупевшего
в борьбе с застежкой, заплаканные глаза девчонки -  все  было  предельно
ясно.
   - Тебя, что ли, не отпустили утром? - спросил сержант Олесю.
   - Нет, - всхлипнула та.
   - Кто она? Что за неучтенка по камерам? Почему не доложил?  -  грозно
начал лейтенант, наступая на  сержанта.  Ему  все-таки  удалось  наконец
стреножить своего  неудовлетворенного  коня,  он  принялся  нападать  на
Костю, злой, что его блицкриг не удался.
   - Я ведь уезжал. Тебе Васька ничего не сказал?
   - Ничего!
   - Забыл, наверное.
   - Кто такая? Вы что, без меня провели рейд по притонам? - нетерпеливо
дернул плечом лейтенант. Ему хотелось побыстрее услышать  утвердительный
ответ, узнать, что девчонкой можно свободно пользоваться, и вернуться  к
первоначальному замыслу.
   Но Костя смотрел на мокрую от  слез  Олесю  и  медлил  с  ответом.  О
потрясающем либидо коллеги ему было хорошо  известно.  И  как  резво  он
расправлялся с заключенными девицами - тоже.
   - Она из Шлимовска, - объяснил сержант.  -  Дочь  тамошнего  мэра.  С
парнем разругалась, он и выгрузил ее на обочине. Заблудилась.
   Бугай приуныл. Птичка вырывалась из рук.
   - Да за ней уже должны были приехать! - продолжал  спасительно  врать
добрый сержант. - Пойдем, хоть умоешься.
   Лейтенант проводил парочку недовольным  взглядом  и  в  конце  концов
вспомнил, что он на службе.
   - Топай, глупая, домой, - сказал Костя, выпроваживая Олесю на  улицу.
- Для следующего раза  лучше  иметь  при  себе  деньги,  а  не  дурацкую
сказочку про крутого папу. Тебя, что ли, подруги не проинструктировали?
   - Но я не проститутка! - закричала Олеся. - Я  правда  из  Шлимовска,
я...
   - Иди, ладно, -  махнул  рукой  сержант.  -  Да  и  вообще  лучше  не
попадайся.
 
Глава 19 
 
   - Вы очень точно выбрали, к кому обратиться, - сказала Маша  парню  с
картой Шлимовска. - Что касается ориентации на местности, то тут мне нет
равных.
   Вон там я явственно различаю нечто похожее на  автобусную  остановку.
Как тебя зовут?
   - Лео Хантер, - ответил парень, молодой, симпатичный,  серьезный.  Он
уже не смотрел в карту, он сквозь очки вдумчиво разглядывал  Машу.  Было
на что посмотреть.
   - А я Маша. И на фига тебе Шлимовск, Лео Хантер?
   - На фига? - не понял юноша.
   - Что ты тут забыл?
   - Забыл? Я ничего не забыл. Я стажируюсь в дюссельдорфском  институте
исследования средств массовой информации, - отчеканил он практически без
запинки. Видно, этой фразой он часто оперировал; - Я приехать в Шлимовск
наблюдать ход выборов, да, изучать роль средств  массовой  информации  в
этих выборах,  смотреть  влияние  средств  массовой  информации  на  ход
выборов в Шлимовске, да, чтобы писать скрупулезный отчет, -  старательно
оттарабанил он.
   - Фантастика! Если дюссельдорфский институт интересуется  шлимовскими
выборами, то мне, патриотке, сам Бог  велел!  -  воскликнула  Маша.  Она
зацепила пальцами свой лимонный корсет и подтянула его вверх.
   Парень смотрел внимательно  и  завороженно.  Манипуляция  с  корсетом
привела его в трепет.
   - А вы, Маша, здесь жить?
   - Нет, я жить в Москве. Но так как я приехать в Шлимовск  в  качестве
средства массовой информации, то являюсь непосредственно  полигоном  для
написания твоего отчета.
   - Так быстро я не понимаю, - смущенно заметил юноша.
   "Какой молоденький!" - со вздохом подумала Мария.
   У Лео были мохнатые ресницы и изумительный  детский  румянец  во  всю
щеку. Образ ослепительного мужчины Леонида Артуровича плавно  отъехал  в
ее мыслях на второй план.
   - Что ж ты, беби, язык-то сначала прилично не выучил?  Прежде  чем  в
Россию поперся?
   - Я учил шесть месяцев. Я знаю очень много слов. Конечно, имею плохой
синтаксис, грамматика, орфография, но богатый, плодородный лексикон.  До
этого я был в Финляндии и говорил  по-фински,  потом  -  в  Бразилии,  и
говорил по-португальски. Русский - мой шестой язык.
   - А мой - первый, к счастью. Но по-английски я тоже умею, и совсем не
так коряво, как ты по-русски, - легко перешла на  другой  язык  Маша.  -
Давай не мучайся, возвращайся на родную трассу.
   - Нет, здесь я говорить только по-русски, - упрямо  возразил  Лео.  -
Мой принцип. Неукоснительный. Через  месяц  я  говорить  быстро,  бегло,
красиво, рельефно.
   - Ну-ну, надейся. Телевизор наш не смотришь? У нас некоторые политики
из первой обоймы и на старости лет не умеют  говорить  на  родном  языке
бегло и красиво. Мучаются с ним вроде тебя. Как обезьяна с перископом.
   - Я запишу, - сказал Лео и достал из кармана джинсов блокнот.  -  Как
обезьяна с перископом. Что это значит?
   - Именно это и значит. Где жить-то будешь, глупыш?
   - У меня есть ключ. Мой товарищ в Москве дал мне ключ от квартиры.
   - Где деньги лежат, - добавила Маша.
   - Нет, я не думаю. Зачем деньги? Только ключ.  Я  поливать  кактус  и
жить там.
   - Гениально. Я, конечно, не переоцениваю свои способности  в  области
агрономии и сельского хозяйства, но почему бы нам не объединить усилия в
деле поливки кактуса?
   Лео,   несмотря   на   многочисленные   лингвистические    трудности,
безошибочно определил  суть  предложения.  Видимо,  вслушивался  спинным
мозгом.
   - Да. Я хотел бы пригласить вас. Как представителя московских средств
массовой информации. Если мое предложение не звучать оскорбительно.
   - Что ты, малыш! Совсем не  оскорбительно.  Значит,  решено.  Поживем
вместе?
   - Думаю, это есть выгодно для нас обоих.
   - Уж для тебя-то, зайчик, стопроцентно! -  игриво  и  довольно  пошло
подмигнула Мария и вручила Лео свою сумку.
   Лео немного покраснел и с готовностью уцепился за ремень.
 
*** 
 
   Десятки  симпатичных  и  страшненьких,   жизнерадостных   и   хмурых,
энергичных  и  вялых,  образованных  и  тупых,  фигуристых  и   плоских,
интересных и неудобоваримых, примерных и не очень девочек  уходят  утром
из дому - в школу, на работу, в магазин, - чтобы  никогда  не  вернуться
вновь в свои квартиры. Чтобы пополнить армию пропавших без вести.
   Олеся Шведова и ее полугодовалый сын испарились внезапно,  мгновенно,
непонятным образом. Но Олеся Шведова не могла исчезнуть просто так,  она
все же была дочкой мэра, и на ее поиски были  брошены  отборные  войска.
Сутки ажиотажной беготни с собаками и автоматами не принесли результата.
В  графе  "находки"  неубедительно  красовалась  продавщица  забегаловки
"Чио-Чио-сан", утверждавшая, что видела веселую,  ничем  не  озабоченную
Олесю накануне исчезновения и продала ей банку прохладительного напитка.
Здесь же находились два парня, угнавшие Олесин джип - Геннадий Кратченко
и Федор Липин, - которые пребывали в коме и поэтому  не  могли  сообщить
следствию ничего утешительного. В графе "результат" виднелся  гигантский
кукиш.
   - Кукишев! - понял Игорь. - Это его рука. Решил потрепать нам нервы.
   - Ты думаешь? - отозвался Валерий Александрович.
   После двух планерок по вопросам  городского  хозяйства,  которые  мэр
Суворин не отменил бы даже в случае бомбардировки Шлимовска какой-нибудь
случайной крылатой ракетой,  вырвавшейся  из-под  контроля  мужественных
американских парней в Персидском заливе, Валерий Александрович и  Шведов
предавались отчаянию, лежа на огромном  полированном  столе  в  кабинете
мэра. Среди аккуратно сложенных бумаг, на фоне  селектора  и  "вертушек"
виднелась початая бутылка  водки  "Смирнофф".  Пьянствовал  один  Игорь,
тяжело навалившись грудью на стол, Суворин отказался  использовать  этот
"лифт настроения", потому что хотел сохранить ясность мысли.
   За сутки страданий Игорь Шведов оброс щетиной,  обзавелся  диковатым,
лихорадочным взглядом и новым сотовым телефоном.
   Суворин поплатился некоторыми составляющими своего  имиджа,  усиленно
тиражируемого подотчетными СМИ, - яркой,  обаятельной  улыбкой,  озорным
блеском глаз, приятной самоуверенностью, несгибаемым оптимизмом.  Теперь
он был разбитым, понурым,  немолодым  человеком,  придавленным  зловещей
перспективой никогда больше не увидеть любимых дочку и внука.
   Игорь плеснул себе водки, но не выпил, а стал задумчиво рассматривать
стакан.
   - Еще долбаный "круглый стол" в прямом эфире, - сказал он.  -  Вы  не
забыли?
   - Нам как раз его сейчас и не хватает, - эхом отозвался  Суворин.  Он
критически оглядел зятя. - Хороши мы будем, когда в таком виде  появимся
под прожекторами. Ника упадет в обморок, а  Елесенко,  как  мой  главный
конкурент, удавится от счастья.
   - А что, про подружку ничего нового не выяснили? Про Таню?
   - Нет. Как я понял, она сейчас не работает, в  отпуске,  и  уехала  в
Белоруссию с мужем.
   - Здорово, - сказал Шведов. - И когда успела? Ведь только что обедала
у нас. То они с  утра  до  вечера  не  разлей  вода,  сидят  в  обнимку,
бездельничают весь день, а как понадобилось хоть что-то узнать об  Олесе
- и вот, пожалуйста, она уже в Белоруссии. Я надеялся, что  Татьяна  нам
поможет!
   (Версия о Танином отъезде поступила  от  бдительной  старушки  из  ее
дома. Когда появилась милиция с вопросами о Татьяне Птичкиной,  старушка
компетентно заявила, что девушка вместе с мужем Алексеем и еще  каким-то
парнем-водителем уехала за кордон на "таком огромном "КамАЗе". На  самом
деле в тот день Таня просто доехала до перекрестка, потратив пять  минут
дополнительного времени на бурные объятия, а потом  вылезла  из  красной
камазовской кабины, помахала ребятам, купила себе  порцию  утешительного
мороженого и, печальная и одинокая, пешком вернулась домой.)
   - А два тупоголовых кретина? Как они оказались в  Олесином  джипе?  -
помотал головой из стороны в сторону, как от зубной боли, Игорь.
   - Не говори так, - грустно сказал Суворин. Сейчас он был чувствителен
к любой мелочи. - Тоже чьи-то дети. Если бы они могли  хоть  что-то  нам
рассказать!
   - Да, дети! - зло отозвался Игорь. - А вы, Валерий Александрович,  не
думали о том, что эти парни  могли  сначала  укокошить  Олеську  с  моим
ребенком, а потом отправиться кататься на джипе?
   У Суворина задергалось веко. Он придавил глаз пальцем. Соседний  глаз
светился ужасом и негодованием.
   - Укокошили! Игорь, прекрати такое говорить! Даже и думать об этом не
смей! Никто никого не укокошил. Я вспомнил кое-что,  и  ты,  пожалуйста,
вспомни.
   - Что?
   - Рафика  Мурадова  с  его  "Триадой".  Смотри-ка,  я  только  сейчас
заметил, у тебя "Триумвират", у него "Триада". Вы практически близнецы.
   - Мурадов мне, Валерий Александрович, не  конкурент.  Знаете  почему?
Потому что я ваш зять.
   Сфера строительства в Шлимовске  развивалась  буйно  и  капиталоемко,
башенные краны, как цапли, высились над городом, обозначая собой ударные
стройки.   Компания    "Триумвират",    созданная    Игорем    Шведовым,
функционировала в режиме наибольшего  благоприятствования  -  именно  по
причине родственной связи Игоря с мэром Шлимовска. "Ну как  не  порадеть
родному  человечку!"  Конкуренты  Шведова,  конечно,  поджаривались   на
медленном огне черной зависти.
   - Как он брызгал ядом, когда  ты  у  него  тендер  увел?  -  напомнил
Суворин.
   - Да-а... - задумался Игорь. - Неужели Мурадов? Отомстил?
   - Человек восточный,